Глава 2
Дома я внимательно осмотрела все комнаты. Ничего подозрительного. На первый взгляд все на месте. Кажется, что Фома здесь уже давно не был. Открыв сейф, я с облегчением вздохнула. Ничего не тронуто. Все на своих местах… Странно, похоже, что Фома действительно умер. Если бы он захотел сбежать, то обязательно прихватил бы с собой часть драгоценностей, лежащих в сейфе. Хотя, кто знает. Не надо торопить события. Может быть, он снял деньги со счетов. Скоро я все узнаю. Внезапно резко закружилась голова, и я прилегла на диван. Бульдог сел рядом.
— Дай мобильный. Или сам позвони моему доктору — пусть срочно приедет. Что-то мне совсем муторно.
Бульдог моментально набрал нужный номер, а я тем временем достала сигарету и нервно закурила.
— Чупа, ты бы не курила. Скоро врач приедет, — сказал он дрогнувшим голосом.
— Только не надо мне указывать. Это просто нервы.
— Конечно. Такое пережить.
— Какое?! — разозлилась я.
— Фома, видишь, что отчудил!
— Ты думаешь, он жив?
— Я в этом не уверен. Довольно запутанная история получается. Зачем ему от тебя сбегать?! Чего ему не хватало?!
— Значит, чего-то не хватало…
— Ну а если деньги со счетов не сняты? Все на месте? Что тогда?
— Не знаю, — вздохнула я. — Может, пацаны хоть что-то выяснят.
— Ты только давай не раскисай, а то что-то совсем бледная стала. Тебе надо отдохнуть и хорошо выспаться. Хочешь, завтра в Гатчину съездим, посмотрим дворец, парк…
— Я никогда там не была.
— В Гатчине очень хорошо. Тихо и прекрасная природа. Тебе нужно расслабиться. Поехали.
— Ты меня приглашаешь?
— Угадала, — засмеялся Бульдог.
— Мне кажется, что ты пытаешься за мной ухаживать.
— Ерунда. Я твой телохранитель и пытаюсь заботиться не только о твоем теле, но и о твоем здоровье. Отдохни всего лишь один день — и ты почувствуешь огромный прилив сил и энергии.
— Ну что ж, я не против. Так тебе нравится Гатчинский парк?
— Безумно.
— Ты, наверное, там часто бываешь со своей девушкой?
— Нет.
— Почему?
— Во-первых, я работаю на тебя. Это значит, что у меня слишком мало свободного времени. Во-вторых, моя девушка работает стриптизершей, и ее меньше всего интересуют царские дворцы.
— А что, стриптизерши не интересуются искусством?
— Почему, интересуются. Только я предпочитаю заниматься с ней сексом, чем возить ее по дворцам.
Неожиданно в дверь позвонили. Я вздрогнула и посмотрела на Бульдога.
— Это врач, — сказал он, но, перед тем как открыть дверь, достал пистолет.
Это и в самом деле оказался врач. Наш семейный доктор, готовый примчаться ко мне в любое время дня и ночи. Этого пожилого мужичка когда-то нашел Фома и, как оказалось, не ошибся в выборе.
— Здравствуй, моя хорошая, — бодрым тенорочком пропел он. — Как твои дела? Что случилось?
— Голова разламывается. Наверное, давление.
— Не мудрено. Такая нелепая смерть мужа, — горестно вздохнул дедуля.
Я посмотрела на Бульдога и кивком головы показала ему, чтобы он вышел в другую комнату.
Как только за Бульдогом закрылась дверь, я разделась и, приготовившись к медицинскому обследованию, чуть слышно сказала:
— У меня вот уже два месяца нет месячных.
Дедуля озадаченно посмотрел на меня и стал щупать живот.
— Вам не кажется, что вы беременны?
— Не думаю. У меня постоянно перебои с месячными. Это уже не в первый раз. Наверное, поэтому я и не бью тревоги.
— У вас матка увеличена. Боюсь, что вы все-таки беременны.
Меня бросило в жар.
— Вы уверены?
— Почти. Сейчас сделаем тест на беременность, чтобы у нас с вами не было никаких сомнений.
Пока готовился тест, я смотрела в потолок и кусала ногти. Мне до последнего не хотелось верить в то, что я и в самом деле залетела.
— Ну как? — с надеждой обратилась я к врачу.
— Мне остается вас только поздравить. Вы беременны. Боль утраты от потери любимого супруга возместит ваш ребенок. Это будет самая лучшая память о близком и родном человеке. Это ваша радость, ваша удача.
Я вытерла пот со лба и, задыхаясь, уточнила:
— Получается, что у меня где-то около двенадцати недель?
— Да, где-то так. В начале следующей недели мы с вами поедем и сдадим все анализы и конечно же сделаем УЗИ. — Дедуля ласково посмотрел на мой пока еще не округлившийся животик и слащавым голоском спросил: — Вы кого хотите, мальчика или девочку?
— Аборт.
— Что? Я вас не совсем понял.
— Я хочу аборт. Что тут непонятного?
— Но вдруг у вас есть противопоказания? Мы же ведь даже не знаем, какой у вас срок! Я пока ничего не могу гарантировать…
— Я убью тебя, если ты ничего не сможешь мне гарантировать, — процедила я сквозь зубы, перейдя на «ты».
Дедуля опустил глаза и нервно затеребил бороду.
— На днях я приеду к вам, и вы повезете меня на аборт.
— Когда вас ждать, Лана Владимировна? — тихо спросил дедуля.
— Через день, — произнесла я задумчиво. — Завтра я хочу съездить погулять в Гатчину. Значит, послезавтра утром буду у вас. А вы за этот день подберите место, где лучше и безопаснее всего сделать аборт.
— Я могу идти?
— Да, пожалуйста.
— Только, ради бога, старайтесь избегать физических нагрузок, хотя, в принципе, это не имеет значения, вы же не хотите рожать. У меня дочь уже десять лет не может забеременеть, потому что когда-то, давным-давно, во времена бурной молодости, сделала аборт.
— Дорогой мой, отличие состоит в том, что ваша дочь сделала аборт во времена бурной молодости, а я его собираюсь делать в зрелом возрасте. Мне двадцать восемь лет, и я сама могу решить, что мне нужно делать, а что нет. Все, вы свободны.
Дедуля еще раз почесал свою бороду, покашлял и вышел из комнаты. Бульдог проводил его и сел на край кровати.
— Ну что? — взволнованно спросил он.
— Помимо всех неприятностей навалилась еще одна.
— Какая?
— Я беременна.
— Как? — ошарашенно вытаращил глаза Бульдог.
— Молча. Ты же сам говорил, что я женщина. Так вот, к твоему сведению, все женщины рано или поздно беременеют. Это случилось и со мной.
— А кто отец? — растерянно спросил он.
— Ясное дело, что не ты. Фома, кто же еще! Вот сволочь, преподнес подарок!
— Чупа, но вы же с ним спали в разных спальнях, да и отношения у вас были такие, что врагу не пожелаешь.
— Ой, и не говори! Но где-то около трех месяцев назад мне с ним пришлось переспать. И надо же было такому случиться, что именно после этого дурацкого случая я влипла. Фома напился как свинья, приперся ночью, вот я и уступила. Честно говоря, у меня уже все из головы вылетело, и поэтому я особого внимания своему плохому самочувствию и не придавала.
— Во дела…
— Точно, — вздохнула я. — Послезавтра — аборт. Ладно, время не терпит. Надо ехать, а то там Юлька одна с этим придурком сидит. Если, конечно, он не убежал…
— Я же тебе сказал, что он на месте.
Я встала и медленно подошла к зеркалу.
— Красивая, — улыбнулся Бульдог. — Послушай, а как тебя зовут?
— Чупа, — удивилась я.
— Нет. Это твое прозвище. А как тебя родители в детстве называли? Ну, по паспорту как?
— Лана.
— Красивое имя.
— Зачем тебе? По-моему, это тебя раньше нисколько не интересовало.
— Теперь заинтересовало.
— Да? Ты меня заинтриговал. Скажи, зачем это тебе надо?
— Так просто, время убить, пока ты будешь собираться.
Я направилась к выходу. До дачи мы ехали молча. Я и сама не знала, о чем мне думать, — то ли о Фоме, то ли о своей беременности, то ли о Юльке с Лешкой. В голове полнейший бардак. Нет, расклеиваться нельзя, надо взять себя в руки. Никто не должен видеть меня подавленной, даже Бульдог. Эти ребята уже давно не видят во мне женщину. Для них я лидер и мозговой центр группировки. Какой мужик захочет, чтобы им управляла женщина? Да никакой! Так же и они. Если я буду носить ребенка и ходить беременной, то тогда мне не удержать власть. Я моментально потеряю лидерство и стану обычной бабой на сносях.
— Чупа, приехали.
Я открыла глаза и увидела, что машина стоит у ворот дачи.
— Тебе помочь выйти из машины?
Я поджала губы:
— Зачем?! Я превосходно себя чувствую!
— Но ведь тебе же было плохо.
— Забудь об этом! Я не курица-наседка! Мне никогда не бывает плохо.
— Но ведь ты все-таки женщина, — не унимался Бульдог.
— В последний раз повторяю: забудь о том, что я женщина! Забудь, и все!
Бульдог сморщился, закрыл машину и поплелся к дому.
— Если ты телохранитель, то, значит, должен охранять меня. Верно?
— Ну и что? — буркнул Бульдог и пропустил меня вперед.
— Ты обиделся?
— Я уже не в том возрасте, чтобы обижаться.
— Странно.
— Что тебе странно?
— Мне казалось, что обижаться можно в любом возрасте.
Мы подошли к беседке и не смогли удержать смеха от увиденного. Полупьяная Юлька, состроив умильное лицо, кормила в умат пьяного Лешика, прикованного наручниками к перилам, давно остывшими шашлыками.
— Это за маму, а это за папу. И за Фому, засранца такого, который даже умереть по-человечески не может, тоже надо скушать.
Лешик жадно хватал нежнейшие кусочки мяса и пил виски из Юлиных рук. Я вытерла выступившие от смеха слезы и подошла к беседке.
— Ну наконец-то, — вздохнула Юлька. — А то он меня уже здесь запарил, напился как скотина! Вылитый братик!
Лешик поднял голову и посмотрел на меня укоризненно:
— Хорошо же ты, Чупа, родственничков встречаешь!
— Да в гробу я таких родственничков видала! — разозлилась я. — Какого черта тебя принесло! Только шума лишнего наделал!
— Может, хоть наручники снимешь?
— Не сниму! Будешь в наручниках сидеть, пока ума не наберешься.
Лешик прищурился и злобно процедил:
— Ты что с моим братом сделала?! Куда ты его дела?! Я давно знал, что ты все к своим рукам прибрать хочешь! Ты уже давно его на тот свет выпроваживала! Подожди, если Фома жив, он этого так не оставит! Он тебе покажет, как живых хоронить!
— Заткнись, придурок! А то до Риги не доедешь! — Подозвав охранника, я сурово сказала: — Закрой его в подвале, чтобы глаза не мозолил. Пусть там отоспится, да не забудь поставить к дверям человека — за ним присматривать нужно.
Охранник подошел к Лешику и расстегнул один наручник.
— Я никуда не пойду! — заорал Лешик.
— Куда ты денешься, — вздохнула я и посмотрела ему вслед.
— Я с тобой еще разберусь! — донеслось из подвального помещения.
— Ты зачем его так напоила? — улыбнувшись, спросила я Юльку.
— Да он, кажется, и сам был не против. Ладно, бог с ним. Ты лучше расскажи, как у тебя дела?
— Фому похоронили, вернее, не Фому, а этого неизвестного мужика. Гостей успокоили. Послушай, Юлька, пойдем в дом, посидим, разожжем камин. Мне хочется на огонь посмотреть.
— Пошли, — обрадовалась Юлька. Затем она внимательно посмотрела на меня и тихо спросила:
— Что-нибудь случилось?
— Пошли в дом, там поговорим.
Обернувшись, я поискала глазами Бульдога:
— Бульдог, разожги нам камин.
Бульдог курил и разговаривал с кем-то по мобильному.
— Бульдог, разожги, пожалуйста, камин, — повторила я громче.
Бульдог убрал трубку от уха и удивленно уставился на меня:
— Я здесь печником не работаю, — отрезал он.
— Что это с ним? — удивилась Юлька.
— Не знаю. Наверное, стриптизерше своей звонит.
Я подозвала охранника и попросила его растопить камин. Когда дрова разгорелись как следует, мы сели напротив и стали смотреть на огонь.
— Что ты хочешь выпить? — поинтересовалась Юлька.
— Не знаю. Что-нибудь покрепче.
— Тогда давай текилу.
— Пойдет.
Юлька разлила текилу по бокалам и спросила:
— Чупа, я слишком хорошо тебя знаю. Что случилось?
— Я беременна.
— Как? — Юлька выпучила глаза и открыла рот.
— Молча. Беременна, и все.
— От кого?
— Ты спрашиваешь то же самое, что и Бульдог. От Фомы, конечно, от кого же еще?
— Но ведь вы уже сто лет вместе не спали?
— Как видишь, бывало.
— И какой срок?
— Почти три месяца. Я сегодня вызывала врача. Чувствую, что-то со мной не так. Плохо мне, понимаешь?
Юлька с минуту помолчала, затем растянула рот до самых ушей и радостно закричала:
— Поздравляю! Ты даже не представляешь, как я рада!
— Ты серьезно?
— Конечно! Я просто счастлива. Чупа, я хочу девочку!
— Ты что, дура! Я послезавтра иду на аборт.
— Почему? — сникла Юлька.
— Потому что мне сейчас ребенок не нужен! Я только-только почувствовала власть и терять ее не собираюсь!
— Да, но ребенок тебе совсем не помешает. Он только утвердит твою власть. В конце концов, это же твоя маленькая частица, твоя кровинка.
— Ага! Что-то ты свою кровинку не рожаешь. А как от Витьки забеременела, так сразу на аборт побежала…
— Во-первых, я на пять лет тебя моложе. А во-вторых, я об этом очень даже сильно жалею. Может, я и хочу теперь забеременеть, да не получается…
— А я не хочу рожать ребенка без отца.
— Ты еще выйдешь замуж, и у твоего ребенка обязательно будет отец.
— Вот я и не хочу, чтобы моего ребенка воспитывал отчим. Знаешь, какое самое сильное воспоминание моего детства?
— Какое?
— Как ко мне приставал мой отчим. Он делал это постоянно, когда мать была на работе.
— А она что, ни о чем не догадывалась?
— Представь себе — нет. Даже если бы я ей это сказала, она бы мне все равно не поверила. Она мне вообще никогда не верила. Знаешь, как это страшно, когда человек, который тебя растит, лезет к тебе в трусы.
Юлька молча смотрела на огонь, а затем еле слышно произнесла:
— Да, ты права, надо делать аборт. Фома давно уже скурился и снюхался. Какой с него генофонд! А деток ты еще заведешь. Ты у нас чертовски красивая.
Я смахнула слезу и тихо сказала:
— Конечно. Придет время — и я обязательно рожу девочку. Рожу и назову ее самым красивым именем на свете.
— Каким?
— Лолита.
— Здорово, — улыбнулась Юлька, — и в самом деле красивое имя. Не плачь, Чупа, я понимаю, как тебе тяжело. Но я нисколько не сомневаюсь в том, что ты и в самом деле встретишь свою любовь и родишь самую красивую девочку на свете с самым красивым именем. Надо только немного подождать.
— Юлька, а если со мной что-нибудь случится, ты будешь о ней заботиться?
— Что ты несешь?!
— Ну скажи, будешь?
— Конечно буду. Только ты сначала ее роди. В данный момент мне необходимо заботиться о тебе.
Юлька вытерла мои слезы и твердо произнесла:
— Вот что, дорогая, тебе надо сделать аборт прямо сейчас.
— Почему именно сейчас?
— Потому что ожидание — это самое худшее и тяжкое из чувств. За завтрашний день ты себя просто изведешь, и все. Нельзя рожать от алкоголика и наркомана. И как я сразу об этом не подумала?! Будут у тебя еще детки. Встретишь ты достойного человека и родишь самую красивую девочку на свете и имя ей дашь какое захочешь!
— Правда? — Я с надеждой посмотрела на Юльку.
— Глупенькая! Конечно, правда.
Я позвонила своему врачу и сообщила ему, что хочу сделать аборт сию минуту. Дедуля сказал, чтобы я подъезжала в гинекологическое отделение. Юлька налила мне полный бокал текилы. Я выпила его до дна и почувствовала, как все поплыло перед глазами.
— Это как обезболивающее, — пояснила подруга.
Мы вышли на улицу. Бульдог ковырялся в моторе.
— Ты куда? — поинтересовался он.
— На аборт.
— Прямо сейчас?
— Да, и чем быстрее — тем лучше.
Бульдог сел за руль, и мы поехали в город. В больнице нас встретил дедуля. Он дал мне сменную одежду и велел идти следом за ним. Я окинула Юльку и Бульдога грустным взглядом и вошла в кабинет. Когда все закончилось, низ живота противно ныл. Выдавив из себя улыбку, я спросила у доктора:
— Неужели все?
— Все, и все прошло хорошо. Даст бог без осложнений. Нужно только немного полежать.
Я легла на кушетку и закрыла глаза. Врач вышел. Минут через пять в комнату вошел Бульдог. Он сел на корточки и взял меня за руку:
— Ну что, живая?
— Живая.
— Как все прошло?
— Слава богу, нормально. А где Юлька?
— В машине по телефону трещит уже целый час.
— Помоги мне встать, и поехали.
— Нет. Тебе надо немного полежать.
— Поехали. Ненавижу больницы.
— Тогда я возьму тебя на руки и донесу до машины. Ты слишком слаба.
— Ладно. Только помоги мне одеться.
Я приказала Бульдогу отвернуться и сняла белую больничную ночнушку, затем натянула платье. Бульдог наклонился и помог мне обуться. После этого он взял меня на руки и понес, словно пушинку, к машине.
— Ну как, подруга, живая? — участливо спросила Юлька.
— Живая, — улыбнулась я. — А ты с кем трещишь не умолкая?
— Со своим ненаглядным.
— Он, наверное, рвет и мечет за то, что ты осталась у меня ночевать…
— А куда ему деваться! Ты лучше скажи, как все прошло?
— Нормально. Говорят, без осложнений.
— Ну и чудненько. А чувствуешь ты себя как?
— Средней паршивости.
— Ничего. Завтра будет полегче.
Вернувшись на дачу, я с удовольствием вытянулась на мягком кожаном диване, а Юлька устроилась рядом.
— Знаешь, мне всегда казалось, что кожаные диваны должны быть грубыми и холодными, а они, наоборот, мягкие и теплые.
Юлька провела рукой по моим волосам и нежно прошептала:
— Вот и все, Чупа. Вот и все.
— Еще бы знать, куда подевался этот придурок Фома. Что за шутку он решил со мной сыграть?!
— Я думаю, что мальчики хоть что-то должны выяснить.
— Я тоже на это надеюсь.
На следующее утро Юлька поехала домой, а я, прислушавшись к совету Бульдога, решила отдохнуть.
Приехав в Гатчину, мы с ним купили небольшой арбуз и съели его, не выходя из машины.
— Как ты провела ночь? — поинтересовался Бульдог.
— Послушай, ты больше похож на врача, а не на телохранителя. Нормально. Как я могу ее еще провести?!
Гатчинский дворец отличался от других дворцов приглушенной простотой и в то же время изысканным вкусом. Я стояла на дворцовой площади, мне казалось, что еще чуть-чуть — и начнется парад, заиграет старинная музыка.
— Нравится? — спросил Бульдог.
— Еще бы, — вздохнула я.
Расстелив покрывало, мы прилегли на травке.
— Ты попроще не мог одеться? — улыбнулась я.
— Как это — попроще?
— Валяешься в таком дорогом костюме на траве.
— Я лежу не на траве, а на покрывале. Ты, наверное, заметила, что я всегда хожу только в костюмах.
— Заметила. Именно поэтому ты мне и нравишься.
— Надо же, а я и не знал, что удостоен чести нравиться тебе.
— Ну хотя бы пиджак сними, жарко ведь, — не унималась я.
— Не хочу, я же на работе. Знаешь что, давай я принесу мороженое?
— Тащи, — обрадовалась я.
Через пять минут Бульдог принес эскимо в блестящих обертках. Я скинула туфли, задрала платье повыше и принялась с наслаждением есть мороженое.
— Чупа, я сегодня не останусь ночевать. Вернусь завтра к вечеру. Мне нужен выходной.
— Что-нибудь случилось?
— Нет. Просто нужен, и все.
— Хочешь увидеться со своей стриптизершей?
— Да, у нее там какие-то неприятности.
— А ты когда уедешь?
— Как только доставлю тебя домой. Я думаю, ты будешь вести себя хорошо и дождешься меня без всяких происшествий.
— Вот еще! — фыркнула я. — Нужен ты мне больно. У меня охранников полный дом. Можешь хоть два дня гулять!
— Чупа, я не гуляю, а беру выходной. Когда я нанимался на работу, то подписывал контракт, где черным по белому написано, что раз в неделю мне положен выходной. Я же не могу работать без выходных.
— Я ничего не имею против, пожалуйста.
Бульдог посмотрел на часы и улыбнулся:
— Ну что, можно идти.
— Давай еще чуть-чуть поваляемся, здесь так здорово.
— Я, конечно, не врач, но мне кажется, что после аборта нельзя находиться на солнышке. У тебя же сейчас кровотечение.
— И все-то ты знаешь, — вздохнула я. — Наверное, твоя девушка делала аборт?
— Нет. Она предохраняется таблетками.
— Подожди. Вот забеременеет и заставит тебя жениться.
— Чупа, меня никогда и никто не может что-либо заставить сделать. Я свободный человек, понимаешь?!
— Ладно. Не заводись.
Я достала косметичку. Провела помадой по губам и припудрила носик. Закончив это важное дело, я улыбнулась.
— Ты что? — удивился Бульдог.
— Да ничего. Просто было время, когда у меня в сумочке лежали только губная помада и тюбик туши, а сейчас — газовый пистолет, электрошокер, мобильный и сканер. Это тебе дозволено настоящий пистолет носить, ты же в охранном агентстве числишься, а мне нежелательно.
— Чупа, а зачем тебе сканер?
— О, это моя самая любимая вещица. При помощи сканера я прослушиваю чужие сотовые телефоны, выхожу на милицейские волны и рации. Это очень интересно, особенно когда настроение скверное.
— Получается, что сотовая связь совсем не защищена?
— Не знаю, но тем не менее у меня есть возможность ее прослушивать. Эта игрушка не всем коммерсам по карману и нигде не продается. Я прослушиваю своих пацанов, тех, кто работает под моей крышей в сети ресторанов и магазинов, ну и, конечно, разговоры ребят из других криминальных группировок. Я в курсе всех событий, понимаешь, всех.
— А как это делается?
— Очень просто. У каждого сотового телефона есть своя частота. Ее надо только знать. Так вот, я настраиваю свой сканер на нужную частоту и жду звонков.
— А как ты узнаешь, какая частота у интересующего тебя телефона? Вон, видишь, мужик пошел с сотовым. Можешь его прослушать?
— Запросто. У меня есть маленький приборчик для выявления частоты — только нужно подойти поближе.
Незнакомец с сотовым сел неподалеку от нас. Я подошла к нему и попросила зажигалку. Мужчина приветливо улыбнулся и с удовольствием протянул мне «Зиппо». Я прикурила, не выпуская из рук небольшой приборчик, напоминающий маленькую черную спичечную коробочку. Затем, отдав ему зажигалку, направилась к Бульдогу.
— Вот тебе и частота высветилась.
Мне осталось только навести сканер на нужную частоту, и мы отчетливо услышали чужой разговор.
— Коммерс какой-то. — Я отключила сканер и строго посмотрела на Бульдога. — Только это наша с тобой маленькая тайна. Я не хочу, чтобы кто-то из моих пацанов про это знал.
— Само собой. Значит, ты и мой телефон прослушиваешь?
— Бывает. Когда делать нечего. Вот только не успела прослушать, куда это ты на выходные намылился, — засмеялась я.
Бульдог помог мне встать, и мы отправились во дворец. Мой телохранитель с удовольствием ходил из зала в зал, слушая экскурсовода, а я плелась сзади и думала о Фоме. Сегодня должен приехать Гарик и прояснить ситуацию. Я молила бога только об одном — хоть бы Фома был мертв.
— Тебе неинтересно?
Я опомнилась.
— Почему? Интересно.
— А мне кажется, что мысленно ты не здесь, а совсем в другом месте.
— Глупости. Мне вон та вазочка нравится. — Я показала на большую, украшенную разноцветными каменьями вазу, стоящую в углу. — Я бы ее с удовольствием купила.
— Губа не дура, — улыбнулся Бульдог. — Есть вещи, которые не продаются. Они бесценны.
— Ерунда. У каждой вещи есть своя цена. Просто что-то стоит дороже, а что-то дешевле.
— Ты хочешь сказать, что все на свете можно купить?
— Конечно. Если имеешь деньги и тебя устраивает цена…
— Получается, что тебя тоже можно купить? — Бульдог ухмыльнулся.
— Можно. Только у тебя денег не хватит.
— А у Фомы, значит, хватило?
— В то время, когда меня покупал Фома, я еще не была такой дорогой, как сейчас. Теперь он бы тоже не потянул.
— Чупа, а зачем тебе много денег? Для чего?
— Деньги — это власть, безопасность и самоутверждение. Деньги мне помогают жить так, как хочу, и делать то, что хочу.
Мы спустились в вестибюль и сели на кушетку, чтобы снять бахилы. Бульдог обнял меня:
— Знаешь, что думают о нас окружающие?
— Что?
— Что мы любящая, интеллигентная семейная пара. Никто даже и представить себе не может, что ты бандерша, а я — твой телохранитель.
— Скажешь тоже — бандерша. Мне совсем не нравится это слово.
— А как ты хочешь, чтобы я тебя называл? — улыбнулся Бульдог.
— Королевой.
— Вот еще… Я тебе, между прочим, не слуга…
— В стародавние времена у королев были не только слуги, но и телохранители.
— Ладно, пошли, королева без короны.
— Куда?
— Сейчас будет еще одна экскурсия. В грот.
— В подземелье?
— Хочешь там побывать?
— Спрашиваешь! Конечно хочу.
В Парадной опочивальне Гатчинского дворца имелась потайная дверца. По узкой винтовой лестнице можно было спуститься на нижний этаж главного корпуса и через туалетную комнату императора попасть в дворцовые подвалы, где начинался подземный ход, заканчивающийся на берегу Серебряного озера гротом «Эхо». О суевериях и подозрительности императора Павла I ходили легенды. Он любил устраивать своим гостям неожиданные сюрпризы, таинственным образом исчезая из дворца и так же неожиданно появляясь.
Когда собралась группа около тридцати человек, мы спустились в грот и стали внимательно слушать рассказ экскурсовода. Бульдог держал меня за руку. В подземелье было холодно и сыро, и меня стало знобить. Бросало то в жар, то в холод и было настолько мерзко и гадко на душе, что в самую пору выть волком. Я всматривалась в лица экскурсантов и не могла избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за мной. От чужого взгляда у меня тряслись руки и учащенно билось сердце. Я чувствовала беду. Я всматривалась в толпу и не могла понять, кто именно заставляет меня нервничать. Расстегнув верхние пуговицы на платье, я достала платок и вытерла шею.
— Зачем ты расстегнулась? Здесь так холодно, — сжал мою руку Бульдог.
— Не знаю. Мне жарко.
— Ты можешь простыть.
— Прекрати. Ты же знаешь, что я не люблю, когда чересчур опекают.
— А теперь пройдем в туннель, — долетел до меня голос экскурсовода. — В этом туннеле живет эхо. Если громко крикнут, то эхо ответит нам. Впрочем, сейчас мы пройдем по этому длинному коридору и прочувствуем, что чувствовал Павел и его приближенные. Для того чтобы вы полностью смогли ощутить колорит того времени, мне придется выключить свет. Не пугайтесь. Когда вы дойдете до конца, свет включится.
Все оживленно засмеялись и стали выкрикивать разные слова. Неожиданно свет отключился и наступила кромешная темнота. Экскурсанты взялись за руки и на ощупь пошли вперед.
Бульдог на секунду задержал меня. Он обнял меня, и наши губы слились в поцелуе. Через пару секунд я тихонько отстранилась от него:
— Надо идти. Все уже ушли.
— Извини. Пойдем, — сказал Бульдог и взял меня за руку.
В туннеле была тьма, как в преисподней, я совершенно не видела Бульдога, а только слышала его дыхание Тем не менее временами мне казалось, что рядом находится кто-то еще. Этот кто-то преследовал нас по пятам. Ерунда! — пыталась успокоить я себя, наверное, тоже кто-то отстал, нечего забивать голову пустяками. Но все-таки мне было так страшно, что инстинктивно я прижалась к Бульдогу.
— Ты что?
— Не знаю. Что-то муторно мне…
Не успела я договорить, как меня парализовала адская, невыносимая боль. Краешком ускользающего сознания я поняла, что ранена. По всей вероятности, из пистолета с глушителем, так как услышала только легкий щелчок…
— За что?.. — выдохнула я и опустилась на пол.
Где-то вдалеке, как будто в другом мире, я слышала голос Бульдога: «Свет! Срочно включите свет!» И вдруг действительно стало светло, и я даже услышала голоса сбежавшихся людей, а потом их голоса становились все глуше и глуше… Наступил момент, когда они исчезли совсем…
