Глава 20
Открыв глаза, я увидела Гарика. Мне пришлось сильно прищуриться, чтобы разглядеть его лицо. Оглядевшись, я поняла, что лежу в больничной палате. У правой руки стоит капельница.
— Привет, — улыбнулась я и попыталась подняться.
— Лежи, — прошептал Гарик.
— Как Юлька?
— Да жива твоя Юлька, не переживай.
— Где она?
— Ее состояние несколько хуже твоего.
— С ней все в порядке?
— В порядке, — улыбнулся Гарик.
— Гарик, вытащи из меня эту чертову капельницу! Ты же знаешь, как я ненавижу больницы!
— Лежи и не выдумывай. Если врач поставил, значит, так надо.
— Тогда позови мне врача.
— Позову. Успеешь ты встать. В коридоре сидят все наши пацаны, за тебя переживают.
— Гарик, что же все-таки произошло?
— В тот день, когда ты обедала с Шахом, кто-то тебя крупно подставил. То, что вчера произошло, это месть шаховских головорезов за Шаха. Вчера были похороны Шаха — вот они и решили немного покуражиться.
— Ты знаешь, что в доме все погибли?
— Конечно, знаю.
— Какой-то странный дурман и дикое желание спать.
— Вы с Юлькой спаслись чудом. Шаховские боевики подсунули в дом сильнодействующее диверсионное вещество, фтороцетат называется, — это производное фторуксусной кислоты. Оно не имеет ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Единственное, что чувствует человек, — легкий дурман и желание поспать. Легкая и приятная смерть. Такое вещество чертовски трудно достать. Его не найдешь днем с огнем даже на черном рынке. Летальная доза составляет шестьдесят — восемьдесят миллиграммов. Человек умирает от получаса до шести часов, это зависит от дозы. Надышавшийся этой дрянью лечению не подлежит и умирает от остановки сердца.
— А как же мы с Юлькой?
— Вам повезло. Ты не успела отравиться. А у Юльки есть немного, но врачи утверждают, что ее состояние вне опасности. Наверное, в гостиную запустили слишком малую дозу, не рассчитали что-то. Это вас спасло.
— Спасло не это, а то, что я все-таки не уснула и вытащила спящую Юльку на улицу. Если бы и я отключилась, то было бы поздно. Скорее всего, это вещество запустили сквозь замочную скважину. Закрыли дверь, а в коридоре оставили сверток со взрывчаткой.
— Бог миловал, что этим козлам не пришло в голову использовать такие страшные летучие газы, как зарин и зоман. Хватает двух-трех миллиграммов для моментальной смерти и остановки дыхания. Эти газы хорошо впитываются в кожу, смерть наступает в течение пяти минут. А есть еще газы, которыми можно оставить человеку жизнь, но убить в нем противника.
— Это как?
— Есть комплекс ядов, который разрушает мозг. Ими вызывают сумасшествие, олигофрению, убивают с дозированной глубиной память, принуждают забыть последние часы, дни, месяцы…
Неожиданно дверь распахнулась — и на пороге появился врач. Он попросил Гарика выйти в коридор и сел рядом со мной на стул.
— Как себя чувствуете, Лана Владимировна?
— Неплохо. Было бы лучше, если бы вы сняли эту чертову капельницу. Я могу вставать и не считаю, что мне так уж необходим постельный режим.
— Может быть. Именно об этом я и хочу с вами поговорить.
— Кстати, как здоровье моей подруги?
— Ей досталось побольше, но она уже вне опасности. Пару недель — и мы можем ее выписать, но не раньше. Лана Владимировна, я хотел уточнить. Вам известно, что вы беременны?
— Я беременна?!
— Я не думал, что сделаю для вас открытие.
— И какой срок?
— Не маленький, но и не большой. Я могу отвести вас на УЗИ. Но мне хотелось бы сказать вам, что после отравления и нешуточного нервного срыва возникли некоторые проблемы с вашим здоровьем. Необходимо сделать аборт — иначе ваша жизнь и жизнь вашего ребенка будут в опасности.
— Само собой.
Я выдернула иглу из руки и попыталась встать. Встав, я подозвала Гарика и взяла у него тысячу долларов и протянула деньги врачу.
— Я хочу знать, кто отец ребенка.
— Как это? — выпучил глаза врач.
— Очень просто! Ты должен сделать мне любые анализы и назвать точный срок и день зачатия. Это возможно?
— Конечно, возможно. Только зачем вам это нужно? В любом случае придется делать аборт.
— Заткнись. Делай то, что я тебе сказала. Делай УЗИ, коли, мне все равно, но я должна знать точный день зачатия.
Врач, запихнув баксы в карман, в течение долгих часов мучил меня своими анализами. Когда прозвучала точная дата зачатия, я чмокнула врача в лысину и прослезилась. Это была наша с Бульдогом ночь, вне всякого сомнения. Теперь я знала точный день, когда в моем организме зародилось маленькое чудо, и жалела только об одном: что не знала об этом раньше, иначе обязательно рассказала бы Максу. Услышав такую новость, он, может, не захотел бы так поспешно уходить из этого мира и уж тем более не захотел бы оставлять меня одну. Ни о каком аборте не могло быть и речи. Я знала, что мне предстоит выносить и родить это чудо, — чего бы мне это ни стоило.
Надев джинсы, я подошла к зеркалу и улыбнулась — пока ничего не видно. Пошла к Юльке и наказала ей соблюдать все предписания врача и глотать таблетки.
— Чупа, я обязана тебе жизнью, — прошептала Юлька.
— Ерунда. Если бы я уснула, неужели бы ты не вытащила меня на улицу?
— Конечно, вытащила.
— И я так думаю. Ты поступила бы точно так же. Ничем ты мне не обязана. Ты прекрасно знаешь, что я просто не могла поступить по-другому.
— Спасибо тебе, Чупа.
— Ты давай спи, а я скажу тебе сумасшедшую новость.
— Какую?
— Я ношу ребенка!
— Откуда ты знаешь?
— Я прошла обследование. Это ребенок Бульдога. Это будет дитя самой сильной любви на свете, которая только бывает. Знаешь, любовь все-таки не такая сука, как я о ней думала, если она преподнесла мне такой подарок.
— А ты будешь мне давать нянчить?
— Конечно! На тебя вся надежда, — засмеялась я и чмокнула Юльку в лоб.
Выйдя из больницы, я села в машину и посмотрела на Гарика.
— Ты такая радостная, прямо вся светишься. Что-то случилось приятное?
— Конечно, я же выписалась из больницы, — улыбнулась я.
— Чупа, рядом с Юлькой дежурят наши охранники. Можешь не переживать. Всех, кто был в тот роковой день в коттедже и трагически погиб, похоронят как положено. Семьям погибших мы оказали финансовую помощь.
— Все правильно.
— Ты опять осталась без телохранителя…
— Нет уж. Хватит всех этих телохранителей. Я бы хотела, чтобы рядом всегда был ты, — этого достаточно.
— Ты хочешь, чтобы я был твоим телохранителем?
— А почему бы и нет? По совместительству. Я хочу, чтобы ты был рядом. Ты будешь?
— Конечно, — улыбнулся Гарик. — Мне домой торопиться не надо. У меня нет места, где бы я мог задержаться. Мое место рядом с тобой. Ты как себя чувствуешь?
— Нормально.
— Чупа, я вот о чем бы хотел с тобой поговорить: кто-то капитально подставил нас со смертью Шаха. Если бы тогда в ресторане захотели убить тебя, то уже давно бы убили. Тебя подставили. Доказать, что Шаха убили не мы, мы не сможем. Это убийство по-любому ложится на наши плечи. Взрыв твоей дачи — ответное действие на убийство Шаха. Этого и следовало ожидать. Наша ошибка состоит в том, что мы не приняли нужных мер предосторожности, не усилили охрану и вообще не перевезли тебя с дачи. Просто после убийства Шаха ты так быстро пропала…
— Я нашла Бульдога и моментально к нему поехала. Когда не стало Бульдога, мне меньше всего хотелось думать о Шахе.
— Чупа, ты любила Бульдога? — грустно спросил Гарик.
— Да, и очень сильно.
— Ты помогла ему уйти из этой жизни?
— Да.
— Прости, что я об этом спрашиваю.
— Ничего. Мне уже немного полегче, и я учусь жить заново.
— Чупа, я не стал принимать самостоятельное решение, не посоветовавшись с тобой. Думаю, нам все-таки надо возобновить военные действия. Нужно уничтожить всю шаховскую братву и подмять под себя их коммерсантов. Это будет суровая война. Из двух враждующих группировок должна остаться только одна. Как ты смотришь на это решение?
— Другого просто не может быть. Собирай ребят и приступай к военным действиям. Кстати, а куда мы едем?
— Я снял деньги с общака и купил тебе новый коттедж. У тебя теперь новая дача.
— Нет. Мне пока совсем не хочется жить в коттедже. Слишком болезненные и тяжелые воспоминания. Поехали на городскую квартиру.
Я осторожно зашла в квартиру и замерла.
Гарик пробежал по комнатам, проверил все углы и с облегчением вздохнул:
— Никого.
— А с чего ты решил, что здесь кто-то должен быть?
— Мало ли. Чупа, если завтра начнутся военные действия, то я не могу целыми днями быть вместе с тобой. Мне придется принимать участие во всех операциях. Правда, можно начать военные действия чуть позже. Мне бы хотелось, чтобы ты поехала вместе с Юлькой куда-нибудь отдохнуть. Тебе лучше уехать из Питера. Как ты посмотришь на то, если я сейчас позвоню и закажу вам две путевки на Гавайские острова. Позагораешь, покупаешься, наберешься сил, здоровья. И я буду спокоен. Не женское это дело — воевать. Доверь и поручи мне заняться уничтожением шаховской группировки.
— Но до Гавайских островов так далеко лететь…
— Долетите до Лос-Анджелеса, а оттуда три часа на самолете. Всего одна пересадка.
— Зато до Лос-Анджелеса лететь целую кучу времени. Может, лучше в Египет? Я всегда отдыхаю там.
— Там сейчас неспокойно. Пропали несколько русских туристов. На Гавайях ты еще не была. Я бы тебя отправил на остров Мауи. Там чертовски красиво. Много кокосов, пальм и чернокожих мужчин, — улыбнулся Гарик.
— Мужчины меня теперь интересуют меньше всего. Ну что ж, неплохая мысль. Заказывай.
Гарик принялся звонить по поводу виз и путевок, а я быстро пробежала по квартире. Зашла в дальнюю комнату и заглянула в шкаф. В шкафу никого не было. Только засохшие капельки крови напоминали о лежавшем здесь когда-то покойнике.
— Чупа, все готово. Ровно через неделю вы с Юлькой полетите на Гавайи, а мы будем учинять кровавый беспредел.
— Юльке же сказали лежать две недели.
— Ничего страшного. Вы же не на работу летите, а на отдых. А посему эту неделю, до самого твоего отлета, я буду играть роль твоего телохранителя.
— А потом?
— Ну и потом тоже.
— Можно отметить мое выздоровление. Гарик, ты бы сходил в буфет, принес что-нибудь вкусненького.
— Может, спустимся на первый этаж и пообедаем в ресторане?
— Не хочу. Я устала от ресторанов. Я хочу поесть на обычной кухне.
— А хочешь, я что-нибудь сготовлю?
— А ты умеешь?
— Еще бы. У меня отец был поваром.
— Тогда дерзай.
— Тогда я побежал в супермаркет за продуктами. Я быстро.
— Далеко бегать не надо. Супермаркет есть на первом этаже.
— Домик у тебя — прелесть! Вообще на улицу выходить не надо. Все под боком.
— Этот домик специально построен для хорошо упакованных новых русских. Ладно, иди.
— Ты будь дома и никуда не выходи.
Как только за Гариком закрылась входная дверь, я подошла к зеркалу и расчесала волосы. Затем повернулась боком в надежде увидеть свой животик, но пока ничего не было заметно, вернее, почти не заметно, — что-то уже вырисовывалось. Улыбнувшись, я погладила себя по этому «почти» и мысленно поцеловала Бульдога.
Неожиданно раздался пронзительный звонок в дверь. Я вздрогнула и подошла к монитору. На лестничной площадке стоял Димка с букетом цветов. Я поняла, что у меня нет времени для того, чтобы раздумывать — открывать дверь или нет. В любой момент может вернуться Гарик — и тогда жди беды. Быстро открыв дверь, я схватила Димку за руку и потащила на общий балкон, подальше от моей квартиры. Все нужно сделать очень быстро. Если Гарик увидит открытую дверь и заметит мое отсутствие, то поднимет на уши весь дом, а если он выбежит на балкон и увидит меня с коммерсом, то мне даже страшно подумать о том, что будет дальше.
— Уходи! — сказала я. — Уходи как можно быстрее.
— Почему ты не пришла?! Я ждал тебя целые сутки! Лана, девочка моя, что случилось? Сегодня я смотрел телевизор и в «Криминальном курьере» услышал, что на твоей даче произошел взрыв…
— Я тебе тысячу раз говорила, чтобы ты не называл меня девочкой!
— Лана, что произошло? С тобой все в порядке?
— Все нормально. Уходи. Сейчас сюда придут.
— Кто?
— Конь в пальто! Уходи, я кому сказала!
— А как же я? Как же мои чувства? Тебе наплевать на них? Почему ты не позвонила?
— Я тебе позвоню.
— Нет. Так не пойдет. Ты хочешь от меня избавиться. У тебя не получится. Я не какая-нибудь дворняга, которой можно поиграться и выкинуть. Я живой человек и заставлю тебя уважать мои чувства!
— Я убью тебя…
— Убивай, но знай, что я так быстро не сдаюсь.
Внезапно я услышала чьи-то шаги. Это вернулся Гарик. Минуты за три он обежит всю квартиру и еще через минуту заглянет на этот балкон. Значит, у меня в запасе ровно четыре минуты. За это время нужно сделать что-то такое, чтобы этот коммерс ушел. У меня всего четыре несчастные минуты…
Я взяла Димку за руки и быстро проговорила:
— Прости, это нервы. Ровно через неделю я лечу на Гавайи. Полетели со мной!
— Ты говоришь правду?
— Конечно.
— Ты и вправду приглашаешь меня с собой?
— Да. Поехали.
— Ты точно не шутишь?
— Нет.
— Там будем только ты и я?
— Я лечу с Юлькой, но она не будет нам мешать.
— Нам никогда и никто не сможет помешать.
— Туристическое агентство «Глобус» на проспекте Ветеранов. Там заказаны две путевки на меня и на Юльку. Узнаешь число и номер рейса. Закажи третью путевку. Только сделай так, чтобы в аэропорту тебя никто не узнал. Переоденься или сходи к гримеру. В крайнем случае закоси под иностранца.
— Лана, родная, я все сделаю. Ты только ни за что не переживай. Я люблю тебя, нам будет хорошо на Гавайях, вот увидишь.
— Мне пора идти. — Я с ужасом посмотрела на часы: четыре минуты уже истекли.
— Ты торопишься, моя радость?
— У меня дела.
— Тогда разреши, я хоть тебя поцелую.
Димка прижал меня к себе и стал страстно целовать.
Я попыталась его отпихнуть, но он был очень сильный и никак не хотел от меня отлипнуть. Мне ничего не оставалось сделать, как взять одной рукой этот злосчастный букет роз и изо всех сил надавать ему по голове. Он отскочил и ошарашенно уставился на меня:
— Ты что?
— Ничего! — Я поняла, что еще пара минут, и у меня начнется истерика.
— Я же соскучился, ну что ты в самом деле?
— Да Гавайев дотерпишь! Ни хрена с тобой не будет!
— Я и терпеть-то больше не могу…
— К Полине в бордель сходи.
— Чупа! Чупа! — услышала я взволнованный голос Гарика, доносящийся с лестничной площадки.
Схватив изрядно потрепанный букет, я протянула его Димке. Затем толкнула коммерса в сторону лестницы, ведущей на нижний этаж, и почти шепотом приказала:
— Пошел вон. Быстро уматывай!
— Значит, вместе на Гавайи?!
— Да. Только уходи ради бога!
Дверь на балкон отворилась, и на пороге появился Гарик. В этот момент Димка уже побежал вниз, и они, к счастью, не встретились.
— Чупа, как ты здесь очутилась? — испуганно спросил Гарик.
— Вышла воздухом подышать.
— Но почему именно сюда? Что, у тебя в квартире балконов нет?
— Захотелось постоять именно здесь.
— Почему ты не отвечала, когда я тебя звал?
— Я не слышала.
— Но ведь я кричал на весь дом, — обиделся Гарик.
— Я просто задумалась.
— Тем более здесь опасно.
— Почему? Ты же знаешь, что чужой в этот дом не зайдет. Только по карточке гостя.
— В прошлый раз здесь этот коммерс поганый шнырял. Я бы его своими руками задушил! Тебе опасно вообще куда-либо выходить одной. Пойдем в дом, я все купил. Господи, а почему ты вся дрожишь?
— Это нервы. Просто такое пережить… Этот взрыв… Столько трупов…
Гарик прижал меня к себе и тихо сказал:
— Все позади, Чупа, все позади. Тебе нужен отдых.
Вернувшись в квартиру, я села на стул и принялась наблюдать, как Гарик готовит пищу.
— Что у нас в перспективе? — поинтересовалась я.
— Плов. Настоящий узбекский плов.
— Будет вкусно?
— Еще бы! У меня был друг из Ташкента. Он меня и научил. Пальчики оближешь!
— Один раз я ела настоящий узбекский плов. Это было поистине райское наслаждение.
— Кто готовил?
— Ресторан узбекской кухни, — засмеялась я.
— Это не то. Сейчас ты попробуешь то, что готовлю я. Так не готовят ни в одном ресторане.
— Я надеюсь на это.
Пока Гарик возился с пловом, я набрала Юлькин номер и сообщила ей радостную весть о том, что она едет на Гавайи. Юлька обрадовалась и сказала, что это известие самое приятное за последнее время. Поговорив с Юлькой, я почувствовала, что настроение заметно улучшилось, и повела носом. Плов и в самом деле должен быть обалденно вкусным. Такие сумасшедшие запахи не могут обмануть.
— Чупа, я взял бутылочку виски.
— Мог бы и не брать. У меня и так бар ломится от виски. Ну что ж, открывай, коли взял.
Гарик открыл бутылку и разлил виски по рюмкам. Я покрутила рюмку в руках и сделала глоток.
— Я угадал, ведь ты любишь виски?
— А что здесь угадывать? По-моему, это знают все.
Вдыхая обалденные запахи, я потягивала виски и смотрела в окно. Из головы никак не хотел выходить Димка. Его поведение переходит все грани допустимых норм. Надо что-то решать. Может быть, Юлька права. Может, стоит прислушаться к ее словам. Как бы мне этого ни хотелось, но от него придется избавиться. По крайней мере, если Димка рванет на Гавайи, то у меня появится прекрасная возможность поставить жирную точку на этих отношениях.
— Чупа, мне сегодня оставаться у тебя ночевать? — спросил Гарик.
— Конечно. Ты же временно исполняешь обязанности моего телохранителя. Тебе нельзя оставлять меня одну. Вдруг именно в твое отсутствие кто-то захочет посягнуть на мою драгоценную жизнь…
— Я с удовольствием останусь. Тем более что у тебя так много комнат.
— Места хватит, не переживай.
Когда плов был готов, Гарик высыпал его на большой противень и поставил на стол.
— Ну как, впечатляет? — с гордостью поинтересовался он.
— Конечно! Не знала, что у тебя настоящий талант повара. Ну что, приступим?
Плов был потрясающий. Я уплетала его за обе щеки, забыв о диете, которую соблюдала в последнее время.
Сделав хороший глоток виски, я внимательно посмотрела на Гарика и призналась:
— Я беременна.
— Что?! — чуть не подавился Гарик.
— Я беременна. У меня будет ребенок.
— Ты будешь рожать? — вытаращил глаза Гарик.
— Да.
Гарик попытался перегнуться через стол и посмотреть на мой живот.
— Можешь не утруждаться. Пока ничего не видно, — засмеялась я.
— Чупа, а кто отец?
— Бульдог.
— Бульдог?
— Да.
— Но ведь он же умер?
— Ну и что? Несколько месяцев назад он был жив.
— Но ведь ребенку нужен отец?
— Зачем?! Гарик, ну до чего же ты наивен в некоторых вопросах. В нашей стране каждый второй ребенок растет без отца. Я состоятельная, независимая женщина и могу себе позволить такую роскошь, как ребенок. Тем более что это ребенок Бульдога. Я убила его отца, но не имею права убить его ребенка.
— А Бульдог знал, что у него будет ребенок?
— Нет. Я сама узнала об этом только в больнице.
Гарик нахмурился и стал ковырять вилкой в плове.
— Чупа, при твоем образе жизни небезопасно иметь ребенка.
— А ты постарайся обеспечить мне безопасность. Я бы хотела, чтобы ты всегда был рядом со мной.
— Но ведь ты постоянно нервничала. Один стресс за другим, отравление газом. Это не может не отразиться на здоровье ребенка.
— Я сдала все анализы — ребенок абсолютно здоров.
— Что я могу сделать в такой ситуации… Остается только тебя поздравить, — печально заключил Гарик.
— А почему в твоем голосе нет радости?
— Наверное, потому, что я тебя люблю.
— Что? — Я выронила ложку.
— Я люблю тебя, Чупа. Если хочешь, я могу стать отцом твоему ребенку.
— Насчет отца не может быть и речи. Я сообщила тебе о своей беременности не для того, чтобы рассчитывать на твое отцовство. Просто мне показалось, что ты должен знать об этом. Тем более что скоро будет видно.
— Я люблю тебя, Чупа, — взволнованно произнес Гарик и встал рядом со мной на колени, уткнув голову в мой живот.
— Спасибо тебе, — прошептала я со слезами на глазах.
— За что?
— За то, что ты меня любишь. За то, что ты так мне предан.
— Прости меня за то, что я тебе это сказал. Я знаю, что таких, как я, у тебя может быть тысячи, просто я хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь на меня рассчитывать.
— Конечно, я всегда буду на тебя рассчитывать. — Я перебирала волосы Гарика и смахивала слезы. — Вас у меня двое. Ты и Юлька. Больше мне рассчитывать не на кого.
Гарик поднял голову, достал из кармана платок и вытер мне слезы.
— Почему ты плачешь? — спросил он.
— Не знаю. Может, это из-за беременности. Говорят, когда женщина носит ребенка, она становится нервной, взвинченной, истеричной. Наверное, все это происходит и со мной.
— Ты сильная. Ты не должна плакать.
— Бывают моменты, когда мне хочется быть слабой.
Гарик сел на место, и мы выпили по рюмочке виски.
Затем поели плов и разошлись по разным комнатам. Я упала на свою огромную кровать и закрыла глаза. Нужно взять себя в руки, а то самой противно, что я так расклеилась. Какое-то скверное состояние и ужасно тоскливо.
Это связано с беременностью. Я не знаю, что происходит в моем организме, но в душе как-то пусто и одиноко. В последнее время слишком много смертей, слишком много случайностей, слишком много слез. Надо же, Юлька не ошиблась! Гарик действительно в меня влюблен. Что ж, это приятная новость. Именно сейчас мне нужна мужская поддержка, надежное мужское плечо. Может, рождение ребенка сделает меня мягче, добрее?
По телу пробежал озноб. Накинув коротенький халат, я подошла к зеркалу и распустила волосы. Затем вышла из комнаты и заглянула во вторую спальню. Гарик лежал в одежде, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. Увидев меня, он вздрогнул и привстал.
— Ты что?
— Просто не спится, — улыбнулась я.
— Почему?
— Не знаю. А ты почему не расстелил постель?
— Да я так.
— Но хоть покрывало-то сними.
— Да бог с ним, с этим покрывалом.
— Я тебе не помешала?
— Нет. Я все равно не сплю.
— Мне холодно.
— Ты что, в квартире такая жара.
— А меня что-то знобит.
— Хочешь, ложись ко мне. Я тебя согрею.
— Хочу.
Гарик подскочил, снял покрывало и расстелил кровать. Затем он снял пиджак, рубашку и галстук. А вот брюки снять так и не решился. Почесав затылок, он произнес:
— Может, у тебя пижама есть?
— Да ладно, что я — мужика в плавках не видела, что ли! Сам же говоришь, что жара. Зачем тебе в брюках лежать, париться.
— Верно говоришь.
Гарик стянул брюки и аккуратно повесил на стул. Затем лег на кровать и укрылся одеялом.
— Чудной ты какой-то. Меня стесняешься.
— Сам не понимаю, что со мной происходит. Словно все это мне снится.
Я скинула халат и осталась в легкой прозрачной ночнушке. Подошла к торшеру и выключила свет. Я легла рядом с Гариком, положив голову ему на плечо. Гарик прижал меня к себе и стал гладить мои волосы.
— Теперь согрелась?
— Согрелась.
— Ты собралась спать?
— Конечно. Я устала.
— Мне будет очень тяжело уснуть рядом с тобой, — прошептал Гарик.
— Но все же это лучше, чем спать одному. — Я улыбнулась, прижалась к Гарику и сладко уснула.
