Глава 5
Подбежав к некогда крепкой бревенчатой пятистенке, я стала громко стучать пистолетом в окно. Через несколько минут дверь распахнулась, и на крыльце появился безобидный на первый взгляд дедуля. Через секунду я поняла, что безобидным его можно назвать с большой натяжкой, так как в руках он держал почти новое охотничье ружье, ствол которого был направлен в мою сторону. Увидев это, я в сердцах произнесла:
— Эй, дед, ты что надумал? На охоту, что ли, собрался? Неужели я на зверя похожа? Ты бы свою пушку убрал, а то что-то коленки задрожали.
Дед кашлянул и, не убирая ружья, хриплым голосом сказал:
— И в самом деле, девка, на зверя ты вроде не похожа. Только я бы тебе не советовал пистолетом в мои окна стучать, да и вообще, убрала бы ты свой ствол куда подальше, а то ведь я охотник заядлый, могу с ходу на воротник пустить.
Я посмотрела на пистолет и сунула его в карман.
— Извини, дед, забылась что-то. Не буду от тебя скрывать, пришлось и мне из этой штуки немного пострелять. Правда, в кого хотела — так и не попала. Мы тут с тобой стоим, время зря теряем, а на другом краю деревни в заброшенном доме человек умирает.
— Какой еще человек?
— Рашид. В него четыре пули засадили. Одна, правда, насквозь прошла. Он велел, чтобы ты срочно садился на свой «мерседес» и мчался к нему как можно быстрее. Иначе можно опоздать. Он умирает.
Дед положил ружье на крыльцо и растерянно посмотрел на меня.
— Доча, за что ты его так? Ведь хороший парень. Разве можно по людям, как по мишеням, стрелять?
Слушай, дед, ты бы поменьше рассуждал, а быстрее нитками шевелил. Не ровен час, из-за твоей любопытное™ человек раньше времени на тот свет отправится.
Дед почесал затылок и неожиданно прытко кинулся к своему «запорожцу». Я хотела было запрыгнуть на заднее сиденье этого драндулета, но хренов автовладелец перегородил мне дорогу и суровым голосом заявил:
— Я с убийцей в одной машине не поеду! Тем более у тебя пистолет при себе имеется. Кто знает, что у тебя на уме? Может, ты захочешь меня вслед за Рашидом на тот свет отправить!
— Хватит, дед, болтать, там человек загибается! Если бы я в него стреляла, то к тебе бы точно не прибежала. Какой смысл?
— Тоже верно, — пожал плечами старый лесник и открыл дверь. Я с трудом разместила в малогабаритной машине длинные ноги и витиевато выругалась по поводу отечественной чудо-техники. Дед недовольно сморщился и со словами: — Что. б ты разбиралась в технике! Это ж зверь, а не машина! Не едет, а летит! — рванул с места.
Подъехав к знакомому мне дому, мы быстро выскочили из машины и бросились в дальнюю комнату. Рашид лежал посреди комнаты, закрыв глаза. Всплеснув руками, я истошно закричала:
— Он мертв, он мертв! Что же ты натворил, проклятый дед!
— А я-то тут при чем? — растерянно ответил лесник.
— Говорила же тебе: нитками надо быстрее шевелить!
— Да успокойся ты, у него пульс прощупывается, — сказал дед, взяв Рашида за руку. — Не мертвый он вовсе, а просто без сознания лежит. Помоги-ка мне его в машину перенести.
— Куда, в «запорожец», что ли?
— Хотя бы и в «запорожец».
— Да он туда не поместится! Смотри, какой он парень крупный. Как ты его туда затолкаешь?
— Ну-ка, дочка, языком не мели, а лучше помоги мне его до машины дотащить. Ишь, кровищи сколько потерял! В любой момент может окочуриться, — осадил меня дед и потащил Рашида к двери.
К моему удивлению, старый лесник без труда втиснул Рашида в свой драндулет.
— Ладно, девка, ты не сердись, помоги-ка лучше выгрузить этого молодца, — обратился он ко мне, когда мы подъехали к дому.
Ногти на руках Рашида начали синеть.
— Дед, что ж ты его сюда привез? — вскрикнула я, стараясь нащупать пульс. — Его же в больницу надо!
— До больницы мы бы его с тобой не довезли, — серьезно ответил дед и бросился к умывальнику. Отдраив руки, он достал из шкафчика какой-то сверток, положил его на стол и извлек из него медицинские инструменты.
— Дед, ты случайно на хирурга не учился? — с удивлением спросила я.
— Я самоучка, — буркнул дед и взял в руки скальпель.
— Эй, послушай, а может, у тебя наркоз есть? — не на шутку испугалась я. — Разве можно по живому резать?
— Самый лучший наркоз — это спирт. Только пока он ему без надобности. Вот придет в себя — я ему целый стакан налью и силком заставлю выпить. У меня спирт, знаешь, какой, ты такого в жизни не пробовала! «Шило» называется… Тебе бы тоже не мешало отглотнуть, а то стоишь бледная как стенка, лица на тебе нет. Чего доброго свалишься в самую неподходящую минуту. Мне Рашида поднимать надо, а ты мне лишняя обуза. Что я с вами двумя-то делать буду?!
Дед плеснул в стакан немного спирта и протянул мне:
— Выпей, дочка, полегчает!
Закрыв глаза, я залпом проглотила содержимое стакана. Огненная жидкость обожгла глотку, из глаз брызнули слезы.
— Ну, дедуля, ну и номер ты отмочил! — с трудом произнесла я.
— Крепкий у меня напиток, — усмехнулся дед.
— Предупреждать надо!
— Ничего, дочка, потерпи, сейчас почувствуешь себя намного лучше.
— Ты бы думал в следующий раз. Так и организм подпалить недолго! — охнула я и села на пол.
Все тревоги сегодняшнего дня бесследно исчезли. Костик, Рашид — какое мне дело до них? Один сбежал, другой в любую минуту может отдать концы — ну и что? «Впрочем, Рашид здесь ни при чем», — подумала я, проваливаясь в сон.
— Ну что, дедуль, он жив? — спросила я лесника, очнувшись.
— А куда он денется? — пробубнил дед, наливая себе полный стакан спирта.
Примерно через час Рашид открыл глаза и громко застонал. Не долго думая, дед влил остатки спирта ему в глотку. Рашид, замотав головой, отчаянно закашлялся.
— Это спирт, дурачок, обыкновенный деревенский спирт, — пояснил дед, похлопывая Рашида по щеке. — И что нынче за молодежь слабая пошла! По-человечески пить и то не умеют.
— Смотря что пить, — перебила я деда, покосившись на пустой флакон. Услышав мой голос, Рашид открыл глаза и улыбнулся.
— Привет, — едва слышно произнес он.
— Привет, — немного смутившись, ответила я, поправив упавшую прядь волос.
— Я жив?
— Как видишь. Такие не умирают.
— Ты хочешь сказать, что такие, как я, не умирают своей смертью? — усмехнулся Рашид.
— Точно. Как ты себя чувствуешь?
— Паршивенько, но, в общем, при желании могу встать.
Лежи уж, — цыкнул на него дед, неодобрительно покачав головой. — Я понимаю, Рашид, что ты человек занятой, но дела могут подождать. Как говорится, дела делами, а здоровье дороже. Отлежишься здесь пару дней, а потом вставай. И не вздумай мне возражать!
— Я согласен, — кивнул Рашид, покосившись на меня. — Все равно где-то перекантоваться надо. Я же не могу в таком виде на базар прикатить! Но останусь я при одном условии — эта очаровательная дама посидит со мной. В конце концов, раненым всегда полагается медсестра.
— А ты у меня спросил, хочу ли я тут с тобой торчать? — не сдержалась я.
— Мне кажется, девочка, у тебя нет выбора, — усмехнулся Рашид.
— Это почему же?
— А ты не догадываешься? Сама посуди, машину твою сожгли, квартиру обокрали, Костика ты изрядно напутала, а он парень мстительный… Как ты поедешь домой, если у них ключи есть от твоей хаты? В общем, не нарывайся на неприятности и побудь со мной пару деньков. Это в твоих же интересах.
— А что потом?
— А потом мы поедем вместе на базар и все уладим.
— Как? — не отступалась я.
— Давай я сначала встану на ноги. А поправившись, обязательно займусь твоими проблемами. По рукам?
— По рукам, — улыбнулась я.
Дедуля перетащил Рашида в спальню и занялся приготовлением обеда. Я подошла к окну и тяжело вздохнула. Ну почему же мне так не везет! Мало того, что приходится целыми днями в любую погоду сидеть на рынке, впаривая покупателям не слишком доброкачественный товар, так еще возись тут с этим хреновым «авторитетом»… Вероятность того, что мне вернут баксы, равна нулю, квартира разграблена, в лице Костика я, похоже, нажила кровного врага… А ведь по-хорошему, я могла бы стать красивым приложением к какому-нибудь новорусскому богачу, имеющему кругленький счет в швейцарском банке. Если меня немного приодеть, то со мной не стыдно показаться на любой шумной тусовке. Лопала бы в свое удовольствие черную икру и копченую осетрину в дорогих ресторанах… Но вместо изящных туфелек с тоненькими двенадцатисантиметровыми шпильками, мне приходится носить грубые ботинки на бесформенной подошве, таскать громадные, неподъемные баулы, туго заклеенные скотчем, и бороться за место под солнцем…
— Послушай, ты не хочешь помочь деду приготовить обед? — перебил Рашид мои мысли. — Ведь ты женщина и должна хлопотать на кухне.
— Не хочу, — ответила я.
— Почему?
— Не хочу, и все! Я вообще никому ничего не должна, а уж тем более хлопотать на кухне. Я здесь с тобой осталась потому, что хочу вернуть свои деньги, но тебя я ублажать не обязана.
— Что-то ты совсем скисла, — приметил Рашид.
— Может, и так. Думаешь, приятно торчать в этой дыре и знать, что у тебя за душой не осталось ни копейки? Знаешь, что я тебе скажу. Твои ранения сущая ерунда по сравнению с тем, что я лежала в могиле.
— Хватит тебе! Я же сказал, что все верну.
— Когда?
— Как только встану на ноги, — раздраженно произнес Рашид. — Ты мне веришь?
— Пытаюсь.
— А впрочем, у тебя нет выбора.
Через несколько минут дед внес в комнату дымящуюся кастрюлю и поставил ее на столик.
— О, борщ, — оживился Рашид и попробовал сесть. Лицо его тут же исказила гримаса боли.
— Лежи уж, — сказала я, налила борщ в тарелку и присела на край кровати. — Давай я тебя покормлю, инвалид.
Рашид ел с таким аппетитом, словно до этого голодал три дня. Дуры мы, бабы, жалеем всех подряд. А за что, спрашивается? Как-никак, у меня отобрали последние гроши не без помощи этого придурка. Нечего было тащить сюда братца-наркомана и посвящать его в свои дела. Любой бы понял, что из этой затеи не выйдет ничего хорошего!
— Ты кормишь меня с таким лицом, будто хочешь мне вылить борщ на голову, — сказал Рашид.
— Хочу, — буркнула я.
— Почему?
— До сих пор я жила спокойно и никому не мешала, но благодаря тебе по уши вляпалась в дерьмо.
— А при чем тут я? Костика благодари.
— Без твоего участия тут не обошлось.
— Как это?
— Если уж ты контролируешь рынок, то контролируй его как положено.
— Если не хочешь, можешь не кормить, — обиделся Рашид. — От твоей кислой физиономии скулы сводит.
— Нет уж, покушайте, пожалуйста, будьте любезны, — съязвила я. — Мне необходимо вернуть свои денежки.
Как только Рашид доел борщ, я села за стол и в два счета опустошила свою тарелку.
— Послушай, я забыл как тебя зовут, — нарушил молчание Рашид.
— Лора.
— Лариса, что ли?
— Лора. Я привыкла, что все меня называют Лорой.
— А ты смелая девочка, отчаянная. Я таких не встречал. Правда, стрелять не умеешь, но это дело поправимое, научишься.
— Ты хочешь сказать, что умение стрелять мне пригодится?
— А почему бы и нет? Жизнь штука непредсказуемая.
— Тоже верно.
— Лор, сходи к деду, попроси, чтобы он нам бутылочку горячительного достал. Хочется горло смочить, а то раны болят, сил нет терпеть.
— Здоровый мужик, а терпеть не умеешь. У твоего деда, кроме самогона, ничего путного не найдется. А самогон пить невозможно, можно в любую минуту сгореть. Он взрывоопасный.
— Да брось ты! Некоторые люди всю жизнь пьют и ничего, не жалуются. К самогону привыкнуть нужно, а привыкнешь — за уши не оттащишь. Сходи к деду, возьми бутылку, пару стаканов и что-нибудь закусить.
— Может, рюмок? Я стаканами не глушу…
— Самогон из рюмок не пьют, на то он и самогон, что из рюмок им не напьешься.
Я пожала плечами и пошла искать деда. Дед сидел в чулане и плел корзины. Увидев меня, он широко улыбнулся и спросил:
— Ну как себя чувствует твой женишок?
— Кто?!
— Женишок, кто ж еще!
Ты что, дед, совсем умом тронулся? Разве я на невесту похожа? Какая из меня невеста? Я здесь по другой причине нахожусь. Рашид мне деньги задолжал и обещал вернуть. Вот я и жду, когда он на ноги встанет и со мной рассчитается.
— Не переживай, если обещал, значит, отдаст.
— Хорошо бы…
— Рашид, дочка, слов на ветер не бросает. Он человек честный.
— Дай-то Бог. Но я не за этим пришла. Дедуля, твой пациент просит бутылку самогонки, пару стаканов и что-нибудь закусить.
— Если просит, значит, отнеси. Ему сейчас самогонка до зарезу необходима: боль она как рукой снимает…
Дед достал запыленную бутылку с мутноватой жидкостью, пару граненых стаканов и положил на поднос немного нехитрой закуски.
— Неси, дочка, пейте на здоровье, главное, чтобы на пользу пошло.
Рашид, увидев поднос, заметно оживился.
— Ну, Лора, наливай, — сказал он, приподнимаясь в кровати. — Как говорится, за знакомство!
Закрыв глаза, я сделала крохотный глоток.
— Да кто так пьет! — засмеялся Рашид. — Залпом надо, тогда толк будет!
Послушай, а чего этот дед так о тебе заботится? — спросила я.
— А он наш внештатный сотрудник, — подмигнул мне Рашид.
— Он что, на базаре, что ли, работает?
— Нет, ему и тут работы хватает. Он заброшенный дом обслуживает.
— Какой еще дом?
— Тот самый, где ты побывала пару часов назад. Мы туда непослушных коммерсантов привозим. Дед Егор о них заботится. Кормит, проведывает. Мы ему за это зарплату платим, так что он не жалуется.
— А зачем вы возите сюда коммерсантов?
— Одни платить не хотят, другие, зажравшись, самостоятельности захотели. Некоторые так много награбили, что их грех не похитить с целью выкупа. Так что дед Егор всегда при деле. Трудится на благо Родины не покладая рук.
— Не на благо Родины, а на благо криминальной среды, — поправила его я.
— Это одно и то же.
Я подошла к окну. На улице уже была ночь.
— Как ты думаешь, где сейчас твой родственничек? — тихо спросила я.
— Его теперь днем с огнем не найдешь. Он %е не дурак, понимает, что я теперь придушу его собственными руками.
— Как же ты его придушишь, если у тебя руки простреленные?
— Ничего, справлюсь. Послушай, Лора уже поздно. Ложись-ка ты лучше спать!
— В этом доме есть еще кровать?
— Зачем?
— Ну не могу же я лечь с тобой!
— Почему не можешь? Ложись, я тебя не трону. Ты что, меня боишься, что ли?
— Вот еще! Инвалидов разве боятся?
— Никакой я не инвалид, — обиделся Рашид. — Между прочим, из-за тебя пострадал.
— А я-то тут при чем?
— Но ведь я же за тебя заступаться стал!
— За меня? Это ты со своим братцем-наркоманом отношения выяснял! Мне вообще показалось, что вам уже давно хотелось разобраться между собой. И не я была причиной вашей ссоры. Просто я подвернулась под горячую руку, вам ведь предлог нужен был.
Послушай, ты что такая противная? Я к тебе дружелюбно настроен, а ты проявляешь агрессию. Ложись рядом со мной. Надо выспаться. А за свои денежки не волнуйся. Как только я на ноги встану и вернусь на базар — сразу все тебе верну. Только вот если ты будешь злить меня по любому поводу, то не получишь от меня ни копейки!
После небольшого раздумья я легла рядом с Рашидом.
— А свет почему не выключила?
— Я всегда при свете сплю.
— Почему?
— Не знаю. Кошмары мучают. А после того как на кладбище позагорала, вообще стало страшно. Мне теперь хочется побольше света, солнца. А в темноте я себя чувствую просто отвратительно!
— Нет, подруга. Мне света и солнца и днем хватает. Я хочу нормально поспать. Будь человеком, выключи свет.
Я нехотя встала и поплелась к выключателю. Щелкнув им, легла в кровать и отвернулась.
— Послушай, а ты всегда спишь в одежде? — тихо спросил он.
— Всегда.
— Что, вообще не раздеваешься?
— Не раздеваюсь.
— А я не могу одетым спать. Помоги мне раздеться.
— Нет уж, это ты как-нибудь без меня.
— Я пока еще слишком слаб, чтобы раздеваться самому. Ты бы не могла мне помочь?
— Вот еще, — поморщилась я и закрыла глаза.
— Тогда не получишь свои денежки.
Услышав его слова, я вскочила и принялась раздевать этого идиота. Оставшись в одних трусах, Рашид тяжело задышал.
— Ты что так тяжело дышишь? — испугалась я.
— А меня волнует, когда рядом находится такая красивая девушка.
— Ты хочешь сказать, что ты сейчас на что-то способен? — усмехнулась я.
— На великие дела я способен в любом состоянии.
— А почему у тебя такое имя: Рашид?
— Нормальное имя, — пожал плечами Рашид.
— Чурковатое какое-то.
— Да пошла ты, — чертыхнулся Рашид, поворачиваясь на другой бок.
Я полежала пару минут, стараясь уснуть, но сон не шел. Перед глазами возникла разрытая могила с осыпающимися комьями земли… Неужели все это произошло со мной? Не выдержав, я повернулась к Рашиду.
— Ты спишь?
— Нет. А ты?
— Я тоже.
— О чем ты думаешь?
— Да так. В голову лезет всякая ерунда. Знаешь, странная все-таки штука жизнь. Работала себе спокойно. Каждый день был распланирован по часам. Знала, что будет завтра, послезавтра. А теперь я вообще ничего не знаю. Судьба повернулась жопой, и все покатилось к чертовой матери. Если бы я заранее знала, что так получится, отдала бы твоему Костику какие-то жалкие три штуки и ни о чем не жалела.
— Теперь будешь умнее, — усмехнулся Рашид. — Запомни, девочка, одно золотое правило: если просят — надо давать. Жизнь дороже кошелька.
— Да пошел ты! — разозлилась я. — Вам, браткам, работать не надо. Ходи да деньги собирай. А ты бы попробовал поторговать на улице в двадцатиградусный мороз — вот это другое дело! Руки мерзнут, ног от холода не чувствуешь, жить не хочется. По-женски простыть — проще некуда. А мне, между прочим, детей еще рожать. А я в своей жизни столько узлов да баулов натягалась, что теперь по-нормальному и не справлюсь…
— Хватит заливать! Уж я-то знаю, как вы, торгашки, в двадцатиградусный мороз водкой отогреваетесь.
— Я не отогреваюсь. Я, к твоему сведению, водку терпеть не могу и на работе никогда не пью.
— С трудом верится! Чем же ты тогда согреваешься?
— Ничем.
— У меня жизнь ничуть не проще, чем у тебя, — немного помолчав, сказал Рашид. — Ты в своей палатке в тысячу раз меньше рискуешь, чем я. Думаешь, просто такой огромный рынок держать? Пойди попробуй. У тебя ничего не получится. У меня и так проблем хватает, а тут еще ты добавила…
— Добавила, добавила! Не надо было своего братца, раз он наркоман, в дела посвящать.
— Я и не знал, что он такой гад.
Мы с ним в последний раз виделись, когда ему семь лет было. Мать тогда меня в Вологду возила. Обычный мальчишка! Мы с ним в казаки-разбойники играли, в войнушку. Больше мы с ним не встречались. А тут его мать моей звонит и говорит, что Костик попал в плохую компанию. Курить, выпивать начал. Поздно домой приходит. Мол, срочно нужно спасать пацана. Ну мать моя и попросила, чтобы я его куда-нибудь пристроил, дело дал, а то по нему тюрьма плачет. Вот я и пристроил его на свою голову.
— Не делай добра, не будет зла.
Задумавшись, я замолчала. Рашид почти шепотом спросил:
— Послушай, а почему я тебя раньше на нашем рынке не замечал?
— Не знаю, — ответила я.
— Странно. Ты такая яркая. Тебя грех не заметить!
— Тем не менее ты меня не замечал.
— Как ты думаешь почему?
— Наверное потому, что зимой я торгую в огромном тулупе и валенках, а летом в выгоревшей майке и стареньких джинсах. Сам понимаешь, на работе нужно одеваться по-рабочему.
— Ты и в валенках хороша. Тебе не на рынке торговать надо, а в шикарной иномарке кататься да в ресторанах обедать. Такая девушка, как ты, заслуживает лучшего.
— Так сделай так, чтобы мне жилось лучше. Обеспечь мне достойную жизнь. Не будь безучастным к моей судьбе.
— Каким образом?
— Не знаю. Может, тебе нужно на мне жениться…
— Что?!
— А что? Женись на мне. Вози на своем джипе по ресторанам, корми черной икрой. Я тогда буду вспоминать свою палатку, как страшный сон.
— Скажешь тоже! Я что, похож на дурака, чтобы жениться?!
— А разве женятся только дураки?
— Нет уж! У меня и так суеты хватает. Зачем мне лишняя морока.
— Смотри, конечно. Твое дело, но знай, что я во второй раз предлагать не буду.
Рашид о чем-то задумался, а я, устроившись на подушке, наконец заснула.
