Глава 5
Через полчаса мы уже ехали в такси на работу. Каролина заметно нервничала и курила одну сигарету за другой, игнорируя замечания таксиста.
— В моей машине не курят, — в который раз сказал он.
— Давай крути баранку и считай километры. — Каролина пустила ему дым прямо в затылок.
— Ну и народ пошел! Сейчас высажу, и разговор на этом закончим.
— Да пошел ты! Замучаешься высаживать! — Каролина толкнула меня в бок и нервно вздохнула: — Скорее бы накопить деньги на собственное авто, чтобы на таких колымагах не ездить. Я мечтаю только об американской машине. Пусть она будет старенькая, изрядно подержанная, но главное, чтобы американская. Это стильная машина, созданная специально для стильных женщин. Только накопить не получается. Расходы превышают доходы. Теперь еще за квартиру придется больше выкладывать.
— Каролина, а может, возьмем в долю Тамаркину мать? Ей все равно придется квартиру в Москве подыскивать. И нам меньше платить, да и она не чужая, как-никак.
— Упаси, господи! Я люблю ходить голая, пить бренди и много курить. Я люблю болтать по телефону и спать до обеда. У нас другой образ жизни и разные взгляды на то, что хорошо, а что никуда не годится. Лучше уж в полтора раза больше платить, чем жить в одной квартире с чужой матерью! Я со своей-то больше двух дней не выдержу, а уж с чужой и подавно.
Мы подъехали к бару, прошли в гримерную и бросили сумочки на кожаный диван. Я с грустью посмотрела на трюмо, принадлежавшее Тамарке. Рядом с ним на небольшом кожаном пуфике лежал Тамаркин сценический костюм.
— Даже не верится, что сегодня вечером ее не будет с нами, — вздохнув, сказала я.
Дверь открылась, и в гримерку вошли двое парней. Это Пашка и Славик. Они тоже работают стриптизерами. У них прекрасные мускулистые тела. Но есть один недостаток… Они геи, или «голубые», как принято говорить. Каролина над ними смеется, а я отношусь с пониманием. В конце концов, они не виноваты, что природа задумала их такими. Кто-то любит женщин, а кто-то — мужчин.
— Как настроение? — спросил Пашка и плюхнулся на диван.
— Паршивое! Какого хрена приперлись? — не сдержалась Каролина.
— Да так, поболтать, — не обиделся Пашка. — Мы тут со Славкой сидим и думаем, а что будет, если и сегодня какой-нибудь маньяк припрется? Ведь такое может быть с каждым. Танцевать страшно! В зале темно, лиц не видно…
— Ничего, свои рожи не подставляйте, и все обойдется, впрочем, у вас, кажется, только задницы успехом пользуются. Вылить вам кислоту прямо на задницу, что вы тогда делать-то будете? — засмеялась Каролина.
Я не сдержалась и ударила кулаком по столу.
— Заткнись! Уже надоели твои гадкие шуточки! — Затем перевела взгляд на пацанов и сказала: — Не обращайте внимания. Она сегодня с утра такая. Вы к Тамарке когда пойдете?
— Завтра после работы. Поспим немного и часиков в десять утра поедем. Как она?
— Плохо. Ей деньги нужны на лечение. Мы с Каролиной по пятьсот баксов скидываемся. Завтра ее мать приезжает. Не хотите принять участие?
— Конечно, примем, — кивнул Пашка и полез в бумажник. То же самое проделал и Славик.
Я посмотрела на протянутые деньги со слезами и тихо сказала:
— Спасибо. Я даже не ожидала, честное слово.
— Тамарка нам не чужая. Все-таки столько времени в одном коллективе. Я еще сегодня с официантами, барменами, швейцарами поговорю. Думаю, что все скинутся. Все, кроме администрации.
— Это было бы здорово! Ребята, давайте выпьем. — Я достала из шкафчика бутылку текилы и разлила напиток по рюмкам.
— За жизнь, — сказал Пашка.
— Да уж, — вздохнула я.
Каролина переоделась в легкий халатик и села краситься к зеркалу. Мы никогда не стеснялись переодеваться при наших коллегах-мужчинах, потому что прекрасно понимали — как таковыми мужчинами их считать нельзя, да и вообще при нашей профессии некоторые чувства атрофируются — стыд, например. Поболтав минут двадцать, пацаны ушли готовиться к выступлению в свою гримерную.
Неожиданно дверь открылась, и на пороге появился ведущий. Рядом с ним стояла совсем молоденькая девушка и нахально смотрела на нас. Ведущий прошел в гримерную и сказал:
— Это ваша новая подруга Катя. Она будет работать вместо Тамары. Передайте ей Тамарины костюмы и вообще введите в курс дела.
— А администрация клуба не желает выплатить Тамаре компенсацию за причиненное увечье? — начала Каролина.
— Администрация клуба уволила вашу подругу за профессиональную непригодность.
— При чем тут профнепригодность? — опешила я.
— При том, что она больше не может выступать, а нам нужна стриптизерша. И еще. Зарубите себе на носу: если вы станете затрагивать материальные вопросы, то будете уволены без всяких предупреждений. Радуйтесь, что кислотой плеснули не в вас. И больше никаких замечаний по поводу нашей бывшей сотрудницы, иначе вас будут ждать большие неприятности. — Ведущий толкнул девочку вперед и ехидно улыбнулся: — Покажите Катерине ее место и одежду.
Как только за ним закрылась дверь, в гримерную постучался Пашка. Его выход был через несколько минут, поэтому одет он был в кожаные плавки, выгодно подчеркивающие немалых размеров член, и длинные черные кожаные сапоги. Женщины приходили в восторг, когда Пашка у шеста выдавал такие позы, что если бы у нас была полиция нравов, он бы точно загремел на лесоповал. Даже жалко, что такой шикарный мужик пропадает зря!
— Пашка, ты что такой растерянный? — спросила я, припудривая нос.
— Дашуля, возникли непредвиденные обстоятельства. Кроме нас, никто не желает скидываться на Тамарино лечение. Я всех обежал. Короче, каждый придумывает кучу отговорок, мол, деньги срочно нужны, лишних нет. Мне тоже деньги нужны и лишних никогда не было, но для Тамарки ничего не жалко. Мы же столько времени вместе работали. Я вот себе совсем недавно недорогую иномарку купил. Вроде бы живи и радуйся, а бензин так подскочил, что ездить не хочется. У меня от этих цен волосы дыбом встают. А они еще, гады ползучие, каждый день накручивают. Крысы! Настоящие крысы! Для Тамарки денег пожалели! Дай бог, чтобы у них здоровье было, но так нельзя.
— Ладно, Паша, спасибо, что вы со Славиком не поскупились. Сейчас всем трудно, и лишних бабок ни у кого нет. Только немного поднимешься, как наши правители — бах! — и цены поднимут, чтобы сидел с опущенной головой и знал свое место. С этими ценами не знаешь, как дальше жить. Просто для Тамарки — это святое. Спасибо еще раз.
— Мы завтра ее проведаем.
— Я тоже поеду.
Когда Пашка вышел, мы с Каролиной переключились на новенькую. Она уже сидела за Тамаркиным трюмо и рассматривала косметику. Потом брезгливо перетряхнула Тамаркину одежду и тоненьким голоском спросила:
— Мне теперь в этих шмотках работать?
— Да, а что? — ответили мы в один голос.
— Терпеть не могу надевать чужую одежду, — сморщилась новенькая. — Надеюсь, ваша напарница ничем не болела?
— Болела, — язвительно ответила Каролина и закинула свои длинные ноги на трюмо.
— Чем?
— Бытовым сифилисом. Так что не советую тебе надевать ее костюм, а то заразишься.
Новенькая вытаращила глаза и испуганно посмотрела на Каролину.
— Ты правду говоришь или меня подкалываешь?
— Подкалываю, — усмехнулась Каролина. — Ты сначала научись деньги зарабатывать, а затем на чужой сценический костюм фыркай. Не нравится — купи свой и не гунди!
Новенькая ничего не ответила и принялась краситься. Я посмотрела, как она пудрится Тамаркиной пудрой, и чуть не разревелась. В стриптизе не бывает ничего из ряда вон выходящего. Тут все течет своим чередом по довольно-таки жестокому сценарию. Когда одна девушка выбывает из игры, следом за ней приходит другая, занимает ее место, и все продолжается по-старому. Здесь думают только о деньгах, здесь не признают болезни, плохое самочувствие и несчастные случаи. Где-где, а в ночных клубах не любят шумихи. Тут вылезут из кожи, но обстряпают любое дельце так, что за двери заведения не просочится ничего лишнего.
Я постаралась отвлечься и стала наводить последние штрихи перед выходом на сцену. Надела тоненькие шорты и длинные сапоги на высоченных шпильках, изящную шапочку, украшенную страусиными перьями, и натянула перчатки. Затем вышла в холл и позвонила Глебу. На работе его уже не было. В этом я и не сомневалась. Он не любил засиживаться допоздна. По всей вероятности, он дома. Меня беспокоила девица, о которой так иронично рассказала Каролина, но я старалась держать себя в руках и не отчаиваться. Я должна заполучить Глеба, чего бы мне это ни стоило. Я заплатила слишком дорогую цену за право быть вместе с ним. Я его выстрадала и заслужила, как никто другой. Набрав номер его сотового, я почувствовала, как учащенно забилось мое сердце, и с трудом перевела дыхание.
— Да, говорите, — услышала я до боли знакомый голос.
— Глеб, привет, это Дарья, — быстро выпалила я. Мне хотелось казаться беззаботной, но голос предательски дрожал, а воздуха катастрофически не хватало.
Глеб молчал, и я решила, что лучше бы не знать того, о чем рассказала Каролина.
— Ты так быстро вернулась? — наконец сказал он.
— Я ужасно соскучилась. Ты сегодня приедешь за мной в бар?
— Сегодня не могу. У меня запланировано несколько важных встреч. Ты же не сообщила заранее о своем приезде. Поэтому я не подготовился. Сама знаешь, что такое бизнес.
— Я хотела сделать тебе сюрприз!
— Дашка, ты же знаешь, я не люблю сюрпризов. У меня на работе проблемы. Серьезные деловые переговоры. Должна понимать.
— Конечно, милый! Но ты хоть рад, что я приехала?
— Рад, — вяло ответил Глеб.
Я почувствовала, что могу разреветься в любой момент, но постаралась сдержаться. Скоро мой выход, и если я разревусь, то не успею накраситься второй раз.
— Глеб, когда мы увидимся? — подавив вздох, спросила я.
— Дашка, что ты переживаешь? У меня же есть твой телефон. Как только более-менее освобожусь, сразу тебе позвоню.
— А когда ты освободишься?
— Постараюсь побыстрее. Ты что, расстроилась?
— Нет, — соврала я. — Просто я хочу как можно скорее с тобой встретиться.
— А что за спешка? У тебя что-нибудь случилось?
— Неужели для того, чтобы встретиться после разлуки, должно что-то случиться?! Глеб, мне кажется, ты что-то недоговариваешь. Я тебя умоляю, заезжай за мной к пяти утра, и мы поедем к тебе. У меня неприятности. Ты даже не представляешь, как я хочу тебя увидеть, как я в тебе нуждаюсь!
— Даша, сегодня я не могу. Я же тебе сказал, что у меня другие планы.
— Но ведь их можно отменить!
— Можно, но они стоят денег. Я же знаю, как ты любишь деньги. Извини, мне некогда. Я разберусь с делами и обязательно позвоню.
В трубке послышались гудки. Я не могла поверить собственным ушам. За то время, пока я торчала в своем городишке, решая семейные дела, Глеб нашел мне замену. Ничего, я знаю слабые места Глеба! Я умею ему угождать, как никто другой! Я обязательно его верну! Мне нужно напомнить о себе. Разговор по телефону ничего не дал. Нужно встретиться с ним. Я не боюсь соперницы, потому что Глеб мой, и я не собираюсь уступать его. Я заплатила за собственное счастье кровью и не стану ни с кем делиться. Нужно дождаться утра. После работы посплю пару часиков и поеду к Глебу. Нет, лучше не спать. Нужно ехать сразу, иначе он уедет в офис. Я заканчиваю работу в пять утра. Самое время для того, чтобы нанести визит. От моего бара до его квартиры ровно полчаса езды. Это значит, что около шести я буду у него…
Я постаралась отвлечься и отошла от телефона. Чуть отодвинув шторку, внимательно оглядела публику. Народу собралось много, в зале почти не осталось свободных столиков. На сцену вышел ведущий и пожелал гостям приятного отдыха. Музыканты заиграли легкую мелодию. Я вздохнула и направилась в гримерную. Каролина подтачивала пилкой длинные ногти и что-то напевала себе под нос.
— Глебу звонила? — ехидно поинтересовалась она.
— Звонила.
— Ну и как?
— Все нормально. Сказал, что на днях мы пойдем в загс, — не менее ехидно ответила я.
— Как это в загс? Ты же еще со своим выродком деревенским не развелась? — не поверила Каролина.
— Это тебя не касается! Я же не сую нос в твою личную жизнь. Если ты ждешь, что я потеряю Глеба, то хрен дождешься. У меня с ним прекрасные отношения. Я его никому не отдам. Только через мой труп. Не забывай, что я ужасно жадная, особенно на чувства.
— Да мне все равно! Я за тебя как подруга переживаю. Дураку понятно, что он тебе не пара. Он тебя все это время использовал!
— Когда используют, то не дарят такие дорогие юбки.
— Для него это копейки! Это для тебя юбка — дорогая, а для Глеба — плюнуть и растереть. Не забывай, что у вас разные финансовые возможности. Для него это семечки.
— Хватит, я не хочу обсуждать с тобой свою личную жизнь! Мне кажется, что в отношениях с мужчинами тебе далеко до меня. Если уж на то пошло, то все это время использовали тебя, а не меня.
— Может быть. Во всяком случае, я не строю никаких иллюзий по поводу своих отношений с мужчинами. Я не претендую на серьезные отношения, чтобы потом не разочаровываться.
Неожиданно дверь распахнулась, и в гримерку вошел ведущий. Окинув нас придирчивым взглядом, он громко сказал:
— Каролина, твой выход. Дарья, приготовься.
Каролина встала, поправила шапочку, миролюбиво махнула мне рукой и ушла. Я посмотрела на новенькую. Она надела Тамаркин костюм и не без удовольствия крутилась перед зеркалом. Уловив мой взгляд, девушка растерянно опустила глаза и еле слышно спросила:
— А правда, что в мою предшественницу плеснули серной кислотой?
— Правда.
— И в меня могут?
— Естественно.
— Получается, что надо быть осторожной.
— Очень трудно быть осторожной в темном зале. Ты же танцуешь, двигаешься. Нет времени вглядываться в полумрак. Тем более что маньяк чаще всего выглядит как обычный человек. Беда может поджидать в самом неожиданном месте.
Минут через семь вернулась Каролина. Закурив сигарету, она вытерла платком пот со лба. Вслед за ней появился ведущий. Сально усмехнувшись, он сказал:
— Каролина, ты приглянулась мужчине за четвертым столиком. Он хочет с тобой пообщаться. Дарья, через пять минут твой выход!
Каролина сморщилась и вяло произнесла:
— Интересно, кто это сидит за четвертым столиком? Наверное, опять какая-нибудь обезьяна, набитая деньгами, как соломой.
Когда Каролина вышла, новенькая передернула плечами и со слезами в голосе спросила:
— Тут что, необходимо спать с клиентами?
— Спят в публичных домах, именуемых на новорусском языке «фирмами досуга», а у нас обыкновенный стриптиз-бар. Спать тебя никто не заставляет, тут нужно просто общаться. Это называется консумацией. Тебе что, разве ничего не говорили, когда брали на работу?
— Нет, ничего…
— Если посетитель захочет с тобой пообщаться, то ты подсаживаешься за столик и заказываешь себе самые дорогие коктейли. Естественно, за счет клиента. Ну и болтаешь с ним о всякой ерунде. Извилины напрягать не надо, клиент сам вопросы задает. Обычно официанты приносят нам безалкогольные коктейли, но клиент об этом знать не должен. Он уйдет, а тебе еще работать. Если мы напьемся, то кто тогда будет выступать? Здесь, в гримерке, пока никто не видит, не возбраняется пропустить стаканчик бренди, а в зале не положено. Иначе хозяин может запросто уволить.
— Ну а если клиент захочет, чтобы я расплатилась за эти коктейли собственным телом?
— Ну и плати, если ты такая дура. Только учти, если про это проведает хозяин — уволит без объяснений. Он не позволит портить репутацию стриптиз-бара. Мы же стриптизерши, а не проститутки. В баре есть достаточно девушек, готовых переспать с клиентом. Они платят хозяину определенный процент за то, что работают в баре. Кроме хозяина, они еще должны выкладывать деньги сутенеру и за «крышу», то есть за то, что на них никто не наезжает. Бабки тут летят — будь здоров! А наша задача состоит лишь в том, чтобы раскрутить клиента на дорогие коктейли. По указанию хозяина обычно мы выбираем самые «гремучие» смеси, в которых есть и текила, и водка, и бренди. Клиент платит по полной программе в надежде, что я опьянею и тут же отправлюсь с ним в номер, а я пью обыкновенный сок со взбитыми сливками и кусочками ананаса. Ты только представь, какая разница в цене! Клиент пьянеет очень быстро, а я сижу как ни в чем не бывало и изображаю, что до полной кондиции мне не хватает двух граммов. Клиент охотно заказывает еще. Я выпиваю вторую порцию сока, откланиваюсь и ухожу, объясняя это тем, что скоро мой выход и мне необходимо привести себя в порядок.
— Но ведь клиент может разозлиться…
— Ну и что? Ведь мы в любую минуту можем обратиться к охранникам, а те не дадут нас в обиду. Ну а уж если у него так заиграло в штанах, что ширинка расстегнулась, то администрация бара предложит ему девушку легкого поведения по определенным расценкам. За все надо платить. Даже за любовь!
— Даша, на выход, — произнес ведущий, слегка приоткрыв дверь.
Я встала и направилась к выходу. Постояв пару минут за кулисами, дождалась, пока заиграла музыка, и вышла на сцену. Я с детства безумно любила танцевать. Когда мне исполнилось семь лет, мама отдала меня в хореографическое училище. Когда я закончила его, устроиться на работу оказалось проблематичным. Пришлось довольствоваться сценой с блестящим металлическим шестом…
Танцуя, я попыталась всмотреться в лица людей, сидящих за столиками, но это оказалось невозможным. Глаза слепили отблески от крутящихся зеркальных шаров. Вчера здесь выступала Тамарка… Я постаралась отогнать от себя дурные мысли и полностью отдалась танцу. Я была похожа на птицу, страстную, сильную птицу, исполняющую брачный танец… И тут я почувствовала чей-то недобрый взгляд. Он, как шило, проткнул меня, почти лишив сил. Мне хотелось закричать, но кричать было бы глупо, потому что я не знала, с какой стороны исходит опасность, ведь я не видела лиц…
Когда танец закончился, я осталась в одних тоненьких плавках, чисто символически прикрывающих аккуратно подбритый лобок.
Поклонившись, я собрала разбросанные вещи и ушла за кулисы. Пройдя в гримерную, плюхнулась на диван и поджала ноги. Дверь открылась, и в гримерку влетел ведущий.
— Сколько раз я тебя предупреждал, чтобы ты не собирала разбросанную одежду, — недовольно сказал он. — Достаточно поклониться и убежать. Дальше выхожу я и рассказываю анекдоты. Пока все смеются, собираю твою одежду и приношу тебе. Ты зачем ломаешь мне всю программу, ведь сценарий давно утвержден? Может, у тебя с мозгами туго?
— Ладно, не кипятись. Я слишком плохо себя чувствовала и опять все забыла, — пробурчала я. — Просто мне показалось, что в зале сидит какой-то ублюдок, который запросто может плеснуть в меня кислотой.
— Тебе вообще не должно ничего казаться. Твое дело танцевать, все остальное — наша забота.
— Хорошо же вы заботитесь о нашей безопасности. Вчера вашей «заботой» наша Тамарка стала инвалидом! — не выдержала я.
— Я бы тебе посоветовал не обсуждать эту тему, иначе ты у меня выпросишь! К нам каждый день по двадцать девчонок приходят, и все хотят на твое место. Не забывай об этом, дорогая!
— Я работаю здесь три года. Ты тоже об этом не забывай. Это что-то значит. Да и вообще, какого черта ты со мной разбираешься! Ты кто, хозяин, что ли?! Ты всего лишь ведущий, а гонору — хоть жопой ешь!
— Ты хочешь, чтобы я накапал хозяину, как ты сорвала мне номер, лишив возможности прочитать комиксы по поводу разбросанного женского белья? Я думаю, ему это будет интересно послушать… Кроме того, я могу сказать, что в перерывах между номерами вы с Каролиной хлещете бренди бутылками. Между прочим, за счет заведения. Ему это тоже будет интересно узнать. Когда в последний раз вы танцевали на трезвую голову?
— А ты когда в последний раз читал свои анекдоты на трезвую голову? — не растерялась я. — Будем надеяться, что ты не конченый стукач.
— Ладно, с тебя сто баксов за срыв моего выступления, — скорчив гримасу, сказал он. — Я думаю, что это тебя немного отрезвит и улучшит память. А теперь быстро приведи себя в порядок, тебя ждут за самым дальним столиком в правом углу. — Ведущий перевел взгляд на новенькую: — Ну, давай, Катерина, покажи, на что способна. Это твой дебют.
Новенькая перекрестилась и вышла из гримерки. Я натянула обтягивающее черное платье, расшитое бисером, и надела туфли на высоких каблуках. Если этот козел не пошутил, сто баксов с зарплаты для меня очень существенно. Теперь придется крутить клиентов на коктейли по полной программе, для того чтобы отыграть деньги. Спустившись в зал, я прошла мимо томно улыбающейся Каролины, сидевшей с ухоженным пожилым мужичком, к дальнему столику и, к своему глубокому удивлению, никого там не обнаружила.
— Дашуля, садись. Клиент в туалет выскочил. Ждал тебя, ждал, аж не выдержал, бедный, — подмигнула мне официантка и стала убирать грязную посуду.
Я присела на краешек стула и тоскливо посмотрела на нее.
— Маринка, кто тут меня заказал? Какой-нибудь старикашка-извращенец?
— Скажешь тоже! Нормальный мужик. Видишь, сколько заказал, словно из голодного края. Сразу видно, что при деньгах. Пришел один и специально заплатил за то, чтобы к нему больше никого не подсаживали. Сама знаешь, так только одни «кошельки» делают. Даша, а ты на меня не обиделась?
— За что?
— Ну, за то, что я на Тамаркино лечение деньги не сдала. Понимаешь, у меня у самой сейчас финансовые проблемы выше крыши. Муж, поганец такой, к другой ушел! Ребенок болеет, да еще мать парализованная на руках. Сейчас каждая копейка на счету, пойми правильно. Я к Тамарке всегда хорошо относилась, ты же знаешь. Просто с деньгами сейчас полный напряг.
— Ладно, не распинайся, — безразлично махнула я рукой. — Кто посчитал нужным, тот и сдал.
— Тебе хорошо говорить! Ни семьи, ни детей… Живи в свое удовольствие и трать деньги только на себя! А мне матери на лекарства деньги нужны, ребенка обуть, одеть надо. Скоро в первый класс пойдет. На тачку каждый день надо, а живу я в Долгопрудном, сама посуди, сколько туда каждый день на такси. Хочу на машину скопить, да никак не получается…
— У вас там что, в Долгопрудном, ресторанов нет, чтобы поближе на работу добираться?
— Рестораны-то везде есть, только мест не найти, сама знаешь. Я имею в виду хлебных мест. Посудницей или поломойкой — пожалуйста, а мне хочется не только зарплату получать, но и черную наличку в кармане всегда иметь. Как правило, в таких заведениях, как наше, клиенты всегда щедрые, не только на чай дают, но и счета никогда не проверяют. Правда, сейчас намного хуже стало. Раньше хоть можно было домой продукты таскать. Мы с поваром всегда в паре работали, да так чисто, что ни одна комиссия не подкопается. Контрольные порции с нужным весом всегда под рукой были. Я, бывало, домой такие сумки таскала, что надорваться можно было. А потом, когда новый хозяин пришел, он эту лавочку быстро прикрыл. После работы на выходе сумки и пакеты так тщательно проверяют, что ничего не вынесешь. На работе ешь сколько хочешь, а выносить ничего не получается. Да и есть много тоже нежелательно. Сама знаешь, когда каждый день на кухне торчишь — аппетита вообще нет, да и вес набирать не хочется. Набрать просто, а скинуть целая проблема.
Я посмотрела на часы и пожала плечами.
— Может, он больше не придет? Сколько можно в туалете сидеть?!
— Придет, куда он денется! Он мне еще счет не оплатил. Его из бара без оплаченного чека никто не выпустит. Это новшество хозяин ввел. Как в магазине. Показал чек и вышел. А то многие посидят и сваливают, потом днем с огнем не найдешь. Мол, покурить хочется или просто свежим воздухом подышать. А сами за угол, в машину — и привет! А теперь по-новому. Покажи чек и хоть обдышись.
— Может, он там с расстройством на толчке сидит?
— Как же! От нашей кухни расстройства не бывает. Может, он язвенник какой?
В эту минуту в зале стало еще темнее. На сцену вышла новенькая и принялась извиваться в эротическом танце. Официантку позвали, и она ушла принимать заказ. Я почувствовала, как кто-то положил руку на мое колено, и вздрогнула. Рядом со мной сидел «боксер». Он был одет в дорогой костюм и белоснежную рубашку. На руке красовались массивные золотые часы, точно такие же, как у Глеба. Я хотела закричать, но он сжал мое колено и сквозь зубы произнес:
— Заткнись и сиди спокойно. Делай, как я тебе говорю, и у тебя не будет неприятностей.
— Что ты тут делаешь?
— Пришел посмотреть, как ты танцуешь.
— Откуда ты знаешь, где я работаю?
— Ты сама сказала мне о том, что выступаешь во «Фламинго». Давай, покажи мне на деле, что такое консумация, а то я о ней столько слышал, но никогда в ней не участвовал. Я немного выпал из столичной жизни. Слишком давно здесь не был, поэтому успел основательно подзабыть все прелести ночной жизни.
— Вы должны заказать для меня самый дорогой коктейль, — прошептала я.
— И сколько стоит самый дорогой коктейль в этом курятнике?
— Сорок долларов.
— Сколько?!
— Сорок долларов. Он состоит из элитных напитков, наверное, поэтому так дорого стоит…
Голос предательски дрожал. Где гарантия, что это придурок не достанет свою пику? От этой мысли мне стало совсем плохо. Можно, конечно, закричать на весь зал, но это глупо. Меня просто уволят, и все. Я останусь без работы, а значит, придется уезжать из Москвы. Этот ненормальный вряд ли пронес в бар свой автомат, а вот пику или бутылочку с серной кислотой утаить от охраны можно без особого напряга. Меня стало знобить, я с трудом сидела на месте.
— Ты что трясешься, как чахоточная? Это что, нервный тик?
Я не ответила. На глазах выступили слезы. Незнакомец заказал мне коктейль за сорок долларов и поставил его прямо перед моим носом.
— Держи. С этой минуты ты будешь должна мне сорок баксов. Понятно?
— Понятно, — испуганно ответила я.
— Только ты отдашь мне их не деньгами, а отработаешь. Понятно?
— Понятно.
— Я рад, что ты такая понятливая. Ты что, боишься, что я вгоню в твой бок заточенную пику?
— Может быть. Послушай, что тебе от меня надо? Зачем ты сюда приперся?! — немного осмелела я.
— Я хотел бы знать, зачем ты лазила в мою сумку?
— Любопытство. Глупое бабское любопытство, за которое я себя уже прокляла тысячу раз.
— Что ты в ней видела?
— То есть как — что? — расширила я глаза.
— Ты разве не поняла моего вопроса? Я хочу знать, что ты увидела в моей сумке, когда в нее полезла?
— Но ты же сам знаешь!
— Я хочу услышать это от тебя.
— Автомат Калашникова.
— Откуда ты знаешь, что это автомат?
— Ну, ясное дело, что это не пистолет и не гранатомет. Я же военное дело в школе проходила. Знаешь, ты по этому поводу не переживай. Я никому не скажу, вот тебе крест. Н у, автомат как автомат, да и черт с ним, — истерично зашептала я. — Сейчас каждый второй с автоматом ходит. Нормальное явление. Я даже особого внимания на него не обратила. Я и забыла уже и про тебя, и про твою сумку. Ты мне прокол сделал сильный. Болит под правой грудью.
— Что-то я, когда ты танцевала и сняла лифчик, ничего не заметил.
— Я тонак наложила, загримировала, в общем.
— Ты давай пей коктейль. Заодно и успокоишься немного. Спиртное всегда действует успокоительно.
Я сделала глоток и впервые пожалела о том, что это обычный сок. Спиртное бы мне и в самом деле не помешало. Нервы совсем сдали. Мало верится, что этот придурок меня отпустит. Скорее всего, он заколет меня своей пикой.
Незнакомец подозрительно посмотрел на меня и закурил.
— Что это ты такой крепкий коктейль пьешь, как воду?
Я опомнилась. Сделала глоток и слегка поморщилась, делая вид, что алкоголь все-таки ударил мне в голову. Незнакомец взял у меня из рук стакан и понюхал содержимое.
— Но ведь это же обычный сок! Они что там у вас, офонарели вконец? Принесли сок за сорок баксов! Совсем спятили! Сейчас я разберусь! А ты что молчишь, что сок лакаешь?!
— Не надо! Умоляю, не надо, иначе меня уволят! Ты не должен был пробовать мой коктейль. Никто ничего не перепутал. Так положено. Мне нельзя пить с клиентом крепкие напитки в рабочее время.
«Боксер» ухмыльнулся, а потом громко рассмеялся:
— Ну аферисты! Здорово вы придумали! Яблочный сок за сорок долларов!
Я постаралась улыбнуться и почувствовала себя немного легче. Затем испуганно посмотрела по сторонам и тихо сказала:
— Я верну тебе сорок долларов. У меня есть в гримерной, в сумочке. После выступления я подойду к твоему столику и обязательно верну. А насчет автомата я предлагаю забыть.
— Я не привык, чтобы кто-то без разрешения лазил в мою сумку.
— Извини, пожалуйста. Поверь, но после этого случая у меня пропало всякое желание удовлетворять свое любопытство. Ну что, я пошла? Через полчаса я принесу тебе сорок долларов, и на этом наше знакомство будем считать законченным.
Я попыталась встать, но незнакомец тряхнул меня с такой силой, что я моментально приземлилась обратно.
— Сидеть! — рявкнул он и сжал мою коленку. — Сидеть. Я не разрешал тебе вставать. Я купил тебе сок за сорок долларов и хочу, чтобы ты их отработала.
— Как?
— Залезь под стол и расстегивай мою ширинку, — засмеялся «боксер».
— Ты что несешь?! Ты в солидном заведении. Перед тобой сидит не проститутка, а танцовщица.
— Ты не танцовщица, а стриптизерша.
— Это одно и то же. Я исполняю танец с элементами стриптиза.
— В стриптизе танцуют одни проститутки, — усмехнулся «боксер». — Ты и есть проститутка. Поэтому залезай под стол, расстегивай мою ширинку и начинай работать, иначе я воткну тебе пику в одно не самое приятное место. Только так ты сможешь возвратить потраченные на тебя баксы. Лезь под стол и вставай на колени. Я жду ровно двадцать секунд!
Я сидела как вкопанная, боясь пошевелиться. Через пару секунд в руках «боксера» появилась блестящая заточка. Я вскочила и бросилась бежать через весь зал за кулисы. Заскочив в гримерную, схватила свою сумочку и бросилась на улицу. Поймав такси, назвала адрес Глеба. К черту бар, к черту этого ненормального с пикой! Я должна разобраться с Глебом. Завтра приеду на работу и что-нибудь придумаю, завтра объяснюсь с хозяином по поводу своего поступка, а сейчас я нуждаюсь в Глебе! Если наши отношения хоть сколько-нибудь серьезные, мне нет больше смысла торчать в этом дурацком заведении. Мы можем начать жить вместе. Я расскажу Глебу про случайного знакомого из поезда, и он обязательно поможет! Ведь ближе его у меня никого нет!
Такси остановилось у дома Глеба. Я вышла и посмотрела на окна. В гостиной горел свет. Вытащила из сумочки зеркальце и взглянула на себя — выгляжу на все сто. Постояв пару минут у подъезда, перевела дыхание, немного успокоилась и набрала код.
Через несколько секунд лифт поднял меня на нужный этаж. Сделав глубокий вдох, я нажала на звонок. Прямо на меня нацелился зрачок видеокамеры. От этого я почувствовала себя как-то неуверенно. За дверью послышалась едва уловимая вошкотня, кто-то явно рассматривал меня, но не открывал. Я посмотрела на часы. Ровно час ночи. Если Глеба нет, то кто там возится за дверью? Домработница приходит утром, да и то через день, и уходит в шесть часов вечера.
Я нажала на звонок и не отпускала его в течение минуты. Наконец дверь открылась, и на пороге появился Глеб в длинном махровом халате. Вид у него был недовольный. Я тут же бросилась к нему на шею и со слезами на глазах произнесла:
— Глеб, милый, я попала в такую неприятную ситуацию! Мне нужна твоя помощь!
— Почему ты не на работе? — слегка отстранил меня Глеб.
— Я ушла с работы. Там какой-то маньяк чуть не заколол меня пикой! Я боюсь туда возвращаться. Я примчалась к тебе, Глеб. Ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю!
— Дашка, извини. Мне нужно решить кое-какие вопросы с друзьями. Мне некогда. Завтра созвонимся, — произнес Глеб отстраненно.
Я побледнела и почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног.
— Глеб, ты что, с ума сошел?! Я без тебя не могу! Я не могу ждать до завтра. Ты что, меня за дуру держишь?! Какие, к черту, дела в банном халате? Неотложные дела, деловые партнеры, переговоры, бизнес! Отойди, я хочу пройти и посмотреть на твоих друзей.
— Даша, не надо! Не делай глупостей! Поезжай домой…
Я пристально посмотрела на Глеба. Красиво очерченные губы, родинка на правой щеке… Борясь со слезами, я оттолкнула его и прошла в квартиру.
В гостиной стоял сервированный на две персоны стол. Приглушенно звучала легкая музыка. На белоснежном диване лежала охапка алых роз. На спинке стула висели белоснежная рубашка Глеба и его шелковые брюки.
— Ты кого-то ждешь? Одевайся, не стесняйся. Ты же любишь принимать душистую ванну, перед тем как надеть чистую рубашку и брюки. Твой стол накрыт на две персоны. А кто должен приехать?
— Деловой партнер, — глухо ответил Глеб, стоя в дверном проеме.
Я посмотрела на лежавшие на диване коробки, перевязанные разноцветными ленточками, и спросила:
— Ты приготовил подарки для делового партнера?
Бесцеремонно развязав ленточку, я быстро вытряхнула содержимое первой коробки на журнальный столик. Из коробки выпало французское нижнее белье цвета морской волны, такого качества, о котором я даже не могла мечтать, со всевозможными рюшками и кружевами. Я взяла бюстгальтер за тоненькие бретельки и приложила к себе.
— Глеб, это мне или деловому партнеру, который с минуты на минуту должен прийти к тебе на переговоры? Если мне, то давай я это примерю. Правда, ты немного ошибся с размерчиком, лифчик мне будет великоват, но ничего, и такой сгодится.
— Это не тебе. Положи на место, — грубо оборвал меня Глеб.
Не обратив на его тон никакого внимания, я открыла вторую коробку. В коробке лежали сказочно красивые туфли ручной работы из кожи жирафа. Куплены они были, скорее всего, на какой-нибудь выставке или показе мод и стоили целое состояние.
— Боже мой, какая прелесть! — прошептала я, будучи не в силах оторвать от них взгляда. — Глебушка, мальчик мой любимый, даже не знаю, как тебя благодарить! Но ты опять ошибся размером! У меня тридцать седьмой, а этот на два номера больше. Ты бы спросил заранее, а то, видишь, не рассчитал чуть-чуть, и мне теперь придется ходить в этих лыжах. Они конечно же спадать будут, но это ерунда, милый, главное, что туфли классные! Когда мы начнем вместе жить, ты не будешь путаться в размерах, ведь их запомнить совсем не сложно, да и видеться мы будем каждый день…
— Хватит! — громко крикнул Глеб. — Все это не тебе. Нам и в самом деле нужно поговорить.
Я отложила коробки в сторону и села на диван.
— Давай поговорим. Я еще по телефону почувствовала, что у тебя есть что мне сказать.
Глеб плеснул в бокал коньяк и протянул его мне. Я пригубила и выжидающе посмотрела на Глеба.
— Даша, между нами больше ничего нет. Я прекращаю отношения…
— Но ты даже не поинтересовался, хочу ли я их прекратить, — перебила его я.
— Повторяю еще раз, я больше не буду с тобой встречаться, — Глеб проигнорировал мои слова. — Я встретил другую. Между нами всё кончено.
— Мне кажется, ты принимаешь поспешное решение.
— Даша, я женюсь.
— Что?
— Ты плохо слышишь?
— Ты хорошо подумал? Хоть понимаешь, что говоришь?
Глеб подлил мне коньяку и уверенно произнес:
— Даша, я не желаю больше тебя видеть и не хочу ничего о тебе знать. Нам было неплохо вместе, но мы стоим на разных социальных ступеньках, пойми. Ты обычная провинциалка, пытающаяся зацепиться в Москве любым способом, ты стриптизерша, а стриптизерша это почти то же самое, что проститутка…
Его слова больно ранили меня. Мне хотелось зажмуриться и громко разрыдаться, но я решила дослушать все до конца.
— Извини, что я говорю тебе не совсем приятные вещи, но мне бы хотелось, чтобы мы разошлись мирно, без слез и взаимных претензий. Прости меня, Даша, но я действительно женюсь.
— Кто она? — как в тумане, спросила я.
— Она дочь одного из воротил шоу-бизнеса. У ее отца шикарная студия в Лондоне. На нашу свадьбу он подарит нам виллу в Майами. Это очень известная семья, и для меня большая честь породниться с таким человеком.
— Но ты же и так прочно стоишь на ногах! Зачем тебе это надо?!
— Милая девочка, да будет тебе известно, что в России прочно стоять на ногах невозможно. Потому что наше замечательное правительство, кто бы его ни возглавлял, в самый неожиданный момент обязательно подставит тебе подножку. Делается это для того, чтобы ты упал мордой в грязь и долгое время не мог подняться. Ладно, Дашка, не будем продолжать политические дискуссии. Ну сама подумай, что я буду иметь с тобой? Отправлять посылки твоим родственникам в твой занюханный городишко или принимать многочисленных знакомых на ночь? Они будут приезжать с большими котомками с целью побегать по московским базарам?!
— Глеб, ты меня совсем не любишь? — дрожащим голосом спросила я.
— Нет, Даша, не люблю!
— Но ведь ты говорил…
— Мы много что говорим, Даша. Ты ведь взрослая девушка и должна разбираться в жизни. Прошу тебя, уйди с моей дороги, нам с тобой не по пути.
— Зачем ты приходил со своей новой пассией в бар, где я работаю? Ты хотел, чтобы надо мной смеялись девчонки?
— Я хожу туда, куда мне хочется, и мне совершенно наплевать, работаешь ты там или нет.
— Глеб, как же так! Ведь мы столько времени провели вместе, — заплакала я. — Ведь ты любил смотреть, как я танцую. Ты вообще любил меня! Неужели за такой короткий срок все может измениться? Глеб, милый, одумайся! — Я подошла к Глебу, опустилась перед ним на колени и уткнулась ему в живот. — Глеб, не торопись. Потерять просто, а найти тяжело.
— Было бы что искать. Таких, как ты, полные ночные клубы… Дашка, у нас все было красиво. Я дарил тебе дорогие подарки, водил в рестораны, старался разнообразить программу в постели… Я ведь всегда относился к тебе по-человечески. У тебя должны остаться хорошие воспоминания. Все, лафа закончилась. Я встретил женщину своей мечты. Я женюсь и хочу иметь от нее детей. А ты лови свою удачу за хвост. Ты красивая баба, с отменной фигурой, прекрасно танцуешь, коммуникабельна. Тебе обязательно повезет, только давай договоримся, что везунчиком буду не я. Уходи, ко мне скоро придет моя любимая. Она с родителями на премьере в театре. После премьеры мы договорились встретиться у меня. Я послал за ней свой лимузин. Сама понимаешь, приличной девушке нельзя ловить ночью такси… — Глеб погладил меня по голове и ласково произнес: — Дашуля, если мне вдруг станет скучно или поднадоест семейная жизнь, то ты не думай, я всегда буду иметь тебя в виду. Я же знаю, где тебя искать. Появится желание, скоротаем вечерок. Ты же баба — огонь! Я думаю, что мы с тобой еще обязательно встретимся.
Я вскочила и отвесила Глебу пощечину. Он со злостью оттолкнул меня и сквозь зубы процедил:
— Уходи прочь и чтобы я больше никогда тебя не видел!
В эту минуту раздался звонок в дверь. Он вздрогнул и бросился в прихожую.
— Давай уматывай за считаные секунды, — донеслось до моих ушей. — И не вздумай закатывать истерик, а то не только своего гребаного бара, но и Москвы больше не увидишь.
Дверь открылась, и на пороге появилась молодая интересная девушка.
— Глеб, прости, что задержалась и заставила твоего водителя целый час ждать меня, — звонко прощебетала она. Увидев меня, остановилась как вкопанная и после небольшой паузы поинтересовалась: — Кто это?
— Твоя предшественница, — ответила я, опередив Глеба. — Будем знакомы — Дарья.
— Вероника, — растерянно произнесла девушка и покраснела до кончиков ушей. — Глеб, а почему ты не предупредил, что у нас будут гости?
— Я и сам не знал.
— А почему ты накрыл стол на двоих? Поставь третий прибор.
— Не волнуйся, Ника, Даша собирается уходить. Мы с ней обсуждали цивилизованные методы расставания и, кажется, пришли к взаимному согласию. Всего тебе хорошего, Даша!
Меня слегка затрясло. Собравшись с силами, я подошла к входной двери, взялась за ручку и пристально посмотрела в глаза Глебу.
— Мне плохо, Глеб, — едва разлепив губы, прошептала я. — Я совсем не готова к такому финалу.
— Пойди проветрись. На улице тебе станет намного лучше.
Девушка смотрела то на меня, то на Глеба, теребя в руках изящную сумочку. Я посмотрела ей в глаза.
— Еще несколько дней назад этот мужчина принадлежал мне. Он возил меня по модным выставкам, водил по ресторанам, покупал мне классные шмотки, не скупился на красивые слова и обещал жениться. Каждую ночь он встречал меня после работы. Наверное, для меня это было самое счастливое время. Я любила и была любима. Что еще надо современной девушке! Молодой, галантный, при деньгах, голова варит нормально… Прямо принц из сказки! Но все это оказалось мишурой… Нет, Вероника, вы никогда не будете счастливы, даже если он на вас женится. Он никого не любит и не слышит, кроме себя, потому что у него есть деньги. У ваших родителей тоже есть деньги. Теперь у Глеба будет их в два раза больше…
— Кончай трепаться. Шла бы ты в свой стриптиз-бар, — перебил меня Глеб. — Не горюй. Еще подцепишь там богатенького буратино. При твоей работе это несложно. Раскрутишь на коктейль, а там вдруг что-то большее обломится!
— Да, конечно, именно это я и сделаю, — произнесла я, задыхаясь от слез.
Я бросилась бежать по лестнице, надеясь в душе, что Глеб одумается и попросит вернуться. Лишь на улице наконец дошло, что он навсегда вычеркнул меня из своей жизни.
