Мы не виделись с Ниной полгода. Я обняла ее и заплакала. Нина протянула мне большой пакет и достала из него красивую норковую шубу до пят.

— Это от меня и от Гриши.

Я посмотрела на шубу испуганно и попыталась вернуть.

— Нина, прости, я не могу. Это очень дорогой подарок. Где ты взяла деньги?

— Это тебе Гриша купил.

Я посмотрела на ее крестного и залилась краской.

— Гриша, спасибо большое, но у меня есть зимнее пальто. Мне достаточно.

— Ты в этом пальто как баба рязанская, — засмеялась Нина и заставила меня надеть шубу. — Будешь носить и баста!

Я покрутилась у зеркала и так растрогалась, что у меня вновь потекли слезы.

— Вы оба сумасшедшие.

— Мы же хотели как лучше...

— Нина, а папа не знает, где ты?

— Не переживай. Он отпустил меня на пару дней к крестному. Ты не представляешь, как я хотела тебя увидеть.

Я обняла Нину и поцеловала в макушку.

— Какая же ты стала взрослая. Такая красавица. Как ты живешь?

— Плохо, — честно призналась Нина.

— Почему?

— Папка пьет.

— Как пьет?

— Так, пьет и все. Эта жаба Катя поселилась в нашем доме и специально отца спаивает. Он не успевает с работы приехать, как она ему уже подливает. А вообще он сразу запил. Как только понял, что ты сбежала. Очень долго тебя искал.

— Я специально на работу официально не устраивалась, чтобы моя фамилия нигде не числилась. Работаю репетитором. Люди мне доверяют. Свою машину я еще полгода назад на стоянке бросила, ведь по ней меня легко можно найти. Телефон поменяла.

— Отец машину твою нашел и со стоянки забрал. Сказал, зачем добру пропадать. Эмма, как же тебя в нашем доме не хватает... Я это только тогда поняла, когда ты уехала. Без тебя стало так пусто, хоть волком вой. Как же я по тебе скучаю... Я и подумать не могла, что если ты с отцом разойдешься, то он запьет.

— Нина, зато я сразу пить бросила.

— Ты молодец! Я в тебя верила!

Я смотрела на Нину и словно возвращалась в позабытое прошлое... От воспоминаний волна горячей крови подступила к щекам. Из того времени в памяти остались только серые и тоскливые мысли и налитые кровью глаза Ярослава. Я не могла избавиться от враждебности к этому человеку. Будто у меня вырвали больной зуб, а он продолжал ныть и беспокоить. Теперь-то я точно знаю, что боль пройдет, потому что гнилого зуба нет. Поболит, подергает, пройдет и забудется. В этой жизни нет ничего вечного. Все проходит. Пройдет и это.

А потом был чай, торт и шампанское... Я уложила Нину спать. Села на краешек кровати и провела рукой по ее волосам.

— Знаешь, я так счастлива, что ты приехала.

— Я давно собиралась. Ждала, когда отец потеряет бдительность. Эмма, а мой крестный тебя любит.

— Нина, не говори ерунды.

— Честное слово. Он мне сам признался. Ты бы к нему присмотрелась. Он вдовец. Работает директором охранного предприятия. Очень серьезный человек, на руках тебя носить будет.

— Нина, что ты такое говоришь?!

— Я тебе дело говорю. Он замечательный, а ты нос воротишь.

— Да ничего я не ворочу. Что я ему, на шею должна бросаться? Он сам никаких намеков не делает.

— Потому что очень скромный.

— Он, конечно, все эти полгода мне помогал. Приносил продукты. Я его за это ругала, потому что в состоянии купить себе все сама. Мы с ним пили чай, смотрели телевизор, но я никогда не чувствовала, что небезразлична ему.

— Это потому, что ты отвыкла от нормальных мужиков и стала толстокожей. Я тебя уверяю: Гриша — очень достойная партия. У него большой дом... Но это ладно, главное, у него доброе сердце и щедрая душа.

— Ты меня сватаешь?

— А почему бы и нет? Не всю же жизнь тебе над тетрадками сидеть.

— Нина, если твой отец узнает...

— У отца Катька есть. Правда, она спит и видит, когда он ее замуж возьмет, а отец не собирается. Тем более он еще с тобой не разведен. Я же тебе говорю, отец пьет, а пьющему все на свете безразлично. Вспомни себя. Тебя мысами пинали, а ты воспринимала это как должное.

Я поцеловала Нину, вышла из комнаты и увидела, что Гриша моет на кухне посуду.

— Гриша, что ты делаешь? Брось. Я потом сама помою.

— Мне не тяжело.

— Да как-то непривычно, что мужчина посуду моет.

— А я и приготовить могу. Я же вдовец. У меня жена пять лет назад умерла. Я один живу.

— А что же такой видный мужчина за пять лет никого себе не нашел? — ляпнула я и тут же отвела глаза в сторону.

— Абы с кем не хочется. Найти женщину на ночь — не проблема. Да только хочется отыскать ту, которая на всю жизнь.

— И что, такая не попалась?

— Попалась.

— Так в чем же дело? — вдруг почувствовала я укол ревности.

— Я встретил ее полгода назад, но до сих пор боюсь признаться ей в своих чувствах.

Я ощутила легкое головокружение.

— Почему?

— Потому что девушка уж очень правильная... Она учительница, и в ее жизни, кроме учеников, нет ни для кого места. Вечно ходит с тетрадками, обожает свою работу и все свободное время проводит с детьми. Ездит с ними на каток, ходит в походы, устраивает экскурсии. Она не такая, как все. Словно из Космоса. Инопланетянка. Мне даже кажется, что я ее недостоин, ведь я столько в своей жизни нагрешил. Она слишком хороша для меня.

— Это неправда! Ты же ничего про меня не знаешь. Ты же не знаешь, какой я была, когда имела статус рублевской жены...

— Я не хочу знать, какой ты была. Для меня важно, какой ты стала сейчас...

Гриша прижал меня к себе, и наши губы встретились. И столько в этом поцелуе было страсти и нежности... Он включил легкую музыку и пригласил меня на медленный танец. Его руки словно замкнулись вокруг меня, и я ощутила энергетику его разгоряченного и зовущего тела. Он все теснее прижимался ко мне, касаясь животом моих бедер, а грудью моей груди. У меня замирало сердце, а в голове возникали безумные мысли — мы живем в жизни всего один раз, и не пустить ли ситуацию на самотек?.. Боже мой, я и подумать не могла, что человек, который мне нужен... находится совсем рядом...

Странно, но в эту минуту я подумала об условностях. Да какие, к черту, условности насчет дать или не дать, если все рано или поздно сводится к сексу?

Я отдалась танцу, чувствуя, как между нами возникает вибрирующий поток, который путает сознание и наводит на сладостные мысли. Я даже не сомневалась, что Гриша умелый и нежный любовник. С некоторых пор я боюсь романтических отношений, потому что романтика — это светлые эмоции, которые не всегда возможно контролировать. Я привыкла к четким и конкретным действиям и боюсь непредсказуемого. Если случается что-то непредвиденное, я бываю не готова, а застигнутая врасплох, совершенно не знаю, как себя вести, ведь если я открыта, значит, беззащитна. Я боюсь быть беззащитной, потому что привыкла всегда быть начеку. И, несмотря на это, мне так хочется влюбиться... Влюбиться, чтобы потели ладошки, а внизу живота чувствовались сладостно-тягучие ощущения. Хочется влюбиться в голос, в фигуру, в улыбку, во взгляд, в запах, в движения...

В тот момент, когда руки Григория заскользили вдоль моего тела и коснулись груди, я содрогнулась, слегка его оттолкнула и задыхаясь произнесла:

— Я не могу...

— Ну почему?

— Не знаю. Просто отвыкла...

Устав бороться с желанием прижаться к нему, я встала и, поняв, что не в силах больше сдерживаться, коснулась губами его щеки. Гриша уткнулся в мои волосы, и я ощутила, как набухает орудие его страсти, которое он с силой прижал к моему бедру. Когда я вскинула голову, то увидела в его глазах блеск желания, а спустя несколько секунд почувствовала, как его затрясло. Меня тоже лихорадило. Возбуждающие вибрации колотили меня вопреки моей воле. Чем больше я смотрела на Григория, тем сильнее меня к нему тянуло.

В сексе Гриша оказался таким же, как в жизни, — одновременно напористым и нежным. Очнувшись от стихийного бедствия, которое совсем недавно охватило нас, я подняла голову и увидела, что мы лежим на пушистом ковре. Я медленно приходила в себя. Мне даже показалось, что я только что выплыла из лихорадочного бреда или землетрясения, от которого чудом уцелела, и вот теперь пытаюсь припомнить, как и что произошло.

— Я люблю тебя... — прошептал Григорий и, взяв мою руку, поцеловал ее.