– Ты почему напился? – спросила я Фила, как только за Ксюхой закрылась дверь. – Что-то случилось?

– Случилось.

Фил выглядел каким-то испуганным, был бледным, как смерть, и требовал еще выпить.

– Фил, да что случилось-то? – не на шутку встревожилась я.

– У меня друг сегодня погиб.

– Как погиб?

Я села перед Филом на корточки и обхватила его колени руками.

– Что с ним произошло?

– Его нашли в машине у дома с перерезанной шеей.

– О, боже...

– Он подъехал к своему дому поздно ночью. Припарковался, заглушил мотор, а дальше ничего неизвестно... Утром кто-то из соседей пошел гулять с собакой и обнаружил его уже мертвым.

– Прими мои соболезнования, – только и смогла сказать я. – А что говорят в милиции?

– А то и говорят – сидел в своей машине на водительском месте, откинув голову назад, а шея перерезана. Получается, что он не успел выйти из машины и кого-то в нее впустил.

– Странно. Вообще-то в наше время не режут, а стреляют. Может, просто не хотели, чтобы шум был. Это был твой очень близкий друг?

– Друг как друг. Обычный. Я не мог не приехать туда. Мы все с ребятами приехали. Знаешь, он так был похож на Лешку. Шею перерезали точь-в-точь. Он так же закинул голову...

Услышав это, я словно приросла к полу. Сидела как статуя, утратив не только способность двигаться, но и дышать.

– Фил, но ты же сам хорошо понимаешь, что это просто совпадение, – наконец смогла я выдавить из себя.

– Понимаю. Но когда я это увидел, меня будто ударило электрическим током. Мне показалось, что я вновь попал в тот лимузин и передо мной Лешка...

– Ты же сам говоришь, что тебе показалось.

Фил взял меня за подбородок и заглянул в глаза.

– Оля, скажи честно, ты считаешь, что это совпадение?

– Конечно, – не раздумывая, ответила я. – Тем более, этой ночью ты был дома.

– Это ты к чему говоришь?

– К тому, что ты все время был со мной и у тебя есть твердое алиби. Я не знаю, по какой причине ты избавился от Лешки, но к смерти этого своего друга ты не имеешь никакого отношения, даже несмотря на то, что почерк у убийств одинаковый.

– Дура ты, – только и смог сказать Фил. – Я и Лешку-то не убивал. Ты свою мокруху на других не вешай. Просто смерть Толика меня как-то напрягла...

– Всегда горько, когда погибает друг.

Этой ночью я положила голову на грудь Фила и прошептала:

– Зачем ты пялился сегодня на Ксюху? Я так неудобно себя чувствовала... Это оскорбительно. Она, наверное, злорадствовала, ведь я убеждала ее, что у нас с тобой все очень серьезно.

– У вас, у баб, такая дружба странная, как у гадюк. Одна другую на груди пригреет, пока та ее не укусит, и называет это дружбой. На хрен ты, вообще, эту истеричную дуру притащила?

– Ты говоришь про баб, а я не баба и никакого отношения к ним не имею. Кстати, ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты смотрел на Ксюхину грудь? Ты хоть понимаешь, как унизил меня?

– А почему я не могу смотреть на чужие сиськи? Я что, не мужик, что ли?!

Ответ Фила поверг меня в шок.

– Фил, ты что говоришь?

– То, что я устал гасить в себе нормальные мужские инстинкты! Тебе кто-нибудь говорил, что все мужики полигамны и что одной женщины им всегда мало?

– А для чего же тогда на свете существует любовь?

– Для собственного успокоения! – неожиданно рассмеялся Фил.

– Ты просто пьян, – пыталась я не принимать близко к сердцу слова Фила.

– Я пьян, но я еще очень сильно от тебя устал.

– Я что-то сделала не так? – спросила я, задыхаясь от душевной боли.

– Меня начинает напрягать твое присутствие.

– Фил, ну что ты несешь? Я же люблю тебя. Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю!!!

– Ольга, я начал уставать от твоей любви. Она меня давит! Мне реально тяжело тащить этот груз. Не делай из меня идола. Пойми, я нормальный мужик, и мне, как любому нормальному мужику, хочется разнообразия. Ну не может мужик всю жизнь трахаться с одной и той же женщиной. Не может! У него тогда все функции просто угаснут, и он станет импотентом!

– Фил, но ведь и в сексе с одним партнером можно искать что-то новое, постоянно открывать друг друга.

– Оля, ну что там можно открывать, если я знаю твое тело вдоль и поперек?! Ты хоть звездочкой ляг, но ничего нового я у тебя не найду. Те же сиськи, та же задница...

Эти слова прозвучали словно пощечина, и я сжалась от обиды.

– Фил, ну а как же любовь? – задала я вопрос, с трудом сдерживаясь от рыданий.

– Оля, да ты сама хоть знаешь, что это за чувство?

– Конечно, знаю. Я же тебя люблю.

– Все вокруг твердят: любовь, любовь, а сами ни хрена не знают, что это такое. Люди прикрываются этим красивым словом, как ширмой, чтобы спрятать однообразие, предсказуемость и скуку своей жизни.

– Когда любишь, то никто больше не нужен. Просто я люблю тебя больше, чем ты меня, – сделала я суровый, но честный вывод.

– Оля, это твои проблемы. Когда любишь, ничего не требуешь от объекта любви. Поэтому люби себе на здоровье, только ничего от меня не требуй.

Фил слегка от меня отстранился, потянулся за сигаретой и закурил прямо в кровати.

– Мне постоянно приходится врать, чтобы тебя не обидеть и не сделать больно.

– И в чем же заключается твое вранье?

– В том, что я не могу посвятить себя одному человеку. Я не могу любить одну и ту же женщину всю жизнь. Для меня это противоестественно. Мне нужна постоянная острота чувств, новизна ощущений. Понимаешь, от долгих отношений я выть начинаю от скуки. Думал, с тобой что-то изменится, но нет – все повторилось. Мне нравится азарт погони, непредсказуемость, секс с разными женщинами, наконец. Ну не создан я для любви до гроба! С постоянной партнершей все слишком обыденно. Я хочу свободы, а ты меня все время ограничиваешь. Ну что ты мне названиваешь каждый час?

– Я просто очень скучаю.

– Что ты вечно прислушиваешься и замираешь, как только зазвонит мой мобильный? А если поймешь, что звонила девушка, то начинаешь допытываться, кто она такая, дуться и грузить меня подозрениями. Ты достала до самых печенок, считая, что у меня должен вставать только на тебя и я всю жизнь должен тобой восхищаться.

– Фил, какие жуткие вещи ты говоришь... Дай бог, чтобы никто и никогда не сказал тебе подобного.

– Если хочешь, то люби меня таким, как я есть, только не дави на меня своими понятиями о любви и вытекающими отсюда запретами, – не слушал меня Фил и говорил дальше:

– Мне, честно говоря, насрать на эти твои романтические бредни. Я буду трахать кого мне хочется и когда мне хочется, радоваться жизни, пока я молод.

– Я думала, ты нагулялся.

– Когда мне будет пятьдесят, тогда, может быть, нагуляюсь. Твой богатый козел не успокоился, когда ему было под семьдесят, и изменял жене с тобой. А ты хочешь, чтобы я нагулялся тогда, когда мне нет еще и тридцати...

– Нормальные мужчины гуляют так, чтобы их любимые об этом не знали. Они боятся причинить им боль...

– Ты хочешь, чтобы я тебе врал?

– Но своей правдой ты наносишь мне сильную боль.

– Извини, но я так устроен.

– Устроен думать только о себе, но не обо мне.

– Оля, а почему я должен о тебе думать?! У тебя своя голова есть на плечах.

Я вытерла слезы и заговорила:

– Фил, тебя никто и никогда не будет любить так, как люблю я. Со временем ты все равно поймешь, что мы связаны с тобой навсегда.

– Оля, только не надо красивых фраз, – перебил меня Фил.

– Я понимаю, что ты боишься лишиться свободы и не хочешь иметь передо мной обязательств. Но я наберусь терпения и буду ждать.

– Чего? С моря погоды?

– Того момента, когда ты созреешь для семейной жизни.

– Оля, ты прикидываешься или правда не понимаешь всю серьезность ситуации? До тебя не доходит, что недогулявший мужик всегда возьмет свое. У тебя что, такие крепкие нервы? Я буду гулять, а ты закрывать глаза на мои похождения? Да ты не выдержишь и все равно убежишь. Пойми, я не готов отказаться ради тебя от своих принципов и старых привычек.

– Но ведь до сегодняшнего дня все было хорошо?

– Было, но все хорошее когда-то заканчивается.

Я села на кровати, положив голову на колени, и тихо спросила:

– Фил, к чему весь этот разговор? Чего ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы ты забрала свои вещи и уехала жить к себе, – ошарашил меня Фил жестокой новостью.