Глава 19

— Ты знаешь, Ира, прошло много лет, но мне почти каждую ночь снится один и тот же сон. Врачи говорят, травматический психоз.

— Расскажи. — Мне было интересно всё, что касалось Олега.

— Вначале полная тишина. Затем где-то далеко, по нарастающей, раздаётся звук: еле слышный, то и дело заглушаемый стуком падающих камней, шорохами и ночными птичьими криками. Затем шум нарастает и превращается в ровный гул. Словно где-то далеко зазвучали и приблизились играющие разные мелодии оркестра. А потом из ущелья появляются боевые вертолёты. Их трудно сосчитать. Они вдруг начинают резко снижаться, чёрная окраска бортов призвана поглощать днём солнечный свет, но она делает цвет зловещим. С ближней сопки по вертолётам начинают вести пулемётный огонь. Я вместе с товарищами из группы разведки забиваюсь глубоко в расщелину между скал — пытаемся спрятаться от страшного приближающегося боя. Мне хочется открыть автоматный огонь по вертолётам, спасая себя и ребят. Но хотя сознание парализовано страхом, я понимаю: этого делать нельзя. Это свои вертолёты. Но также знаю: стрелок, не задумываясь, нажмёт на гашетку пулемёта, если заметит хоть какое-то движение в скалах. На войне мысли имеют свойство приобретать страшную силу. Словно откликаясь на мою догадку, один вертолёт заходит на боевой разворот и открывает ураганный огонь. Десятки пуль рвут моё тело на куски, рядом стонут и корчатся раненые бойцы. Я из последних сил пытаюсь перекричать рёв вертолётных двигателей: «Здесь свои! Свои!» В ответ e i ратная музыка впивающихся в моё тело пуль.

— Война… Это так страшно…

— Ирина, ты знаешь, о чём думают люди на войне? На войне вообще не надо думать. На войне нужно выживать. Я прошу тебя, не расспрашивай об этом периоде моей жизни. Я не хочу вспоминать о нём. Рассказывать о всех этих ужасах — значит вызвать у тебя непонимание о поступках людей, для которых слова «честь» и «Родина» не пустой звук. Враки наших газет, будто мы воевали за деньги, — абсолютная чушь. Родину невозможно защищать за деньги. Родину можно просто защищать. И потом, мои награды не покупные. Они — всего лишь скромная память о тех непростых временах.

— Тебе приходилось убивать?

— Конечно, и неоднократно.

— Расскажи.

Олег поведал мне шокирующую историю, как он охранял владельца крупного издательства. Он как обычно довёл клиента до квартиры и стал спускаться по лестнице. Лампочка в подъезде почему-то не горела. Проживал издатель на верхнем этаже сталинского дома, и Олег обычно спускался по лестнице, не пользуясь лифтом. По охранной схеме всё правильно. В это время на лестнице второго этажа курил молодой мужчина. Когда Олег осматривал подъезд перед тем, как туда вошёл его клиент, мужчин было двое. То ли водка у них закончилась, то ли сигареты, но судя по всему, один из них куда-то убежал, вероятно, в ближайший магазин. Оставшийся парень, видимо, решил разыграть товарища. Благо всё необходимое было у него под рукой — игрушечный пистолет лежал в кармане. Он выключил свет в подъезде, затем вернулся на место, достал игрушку и, притаившись, стал поджидать дружбана. Но в эту роковую ночь в подъезде оказался Олег. Шутник услышал шаги и, не разобравшись, что человек не поднимается, а спускается, закричал: «Стой! Раздевайся! Стреляю!» Шагая вниз по лестнице в полной темноте, Олег услышал крик и среагировал на подсознательном уровне — выстрелил. Вспышка ослепила его. Услышав звук падающего тела, он бегом спустился на лестничную площадку и обнаружил убитого шутника с пластмассовой игрушкой в руке.

— Я не бог весть какой стрелок, — вздохнул Олег, — да и в нашей работе это не главное, хотя тренировки по огневой тактике в охранном предприятии, куда я устроился, вернувшись из Чечни, проводят настоящие профессионалы. Но с двух метров промахнуться не мог и попал мужику в грудь, убив наповал. Потом было следствие. Я почти пол года находился под серьёзной статьёй, но адвокат поработал на славу и сумел доказать, что хотя нападение было ненастоящим, я не мог этого знать и действовал в рамках необходимой обороны.

— Олег, у тебя такая опасная работа…

— А хочешь ещё одну историю?

— Хочу.

— Бизнесмен Сергеев любил гулять ночью по парку недалеко от дома. Я не понимал смысла этих ночных прогулок, но спрашивать не решался. Он запрещал находиться рядом, и я отпускал его шагов на десять вперёд. Водитель сидел в автомобиле у входа в парк и был постоянно на связи. Был обычный холодный январский вечер, валил снег, в двух шагах ничего не было видно. Неожиданно из этого снежного тумана навстречу нам шагнул человек и начал стрелять в Сергеева. Я успел оттолкнуть хозяина в сторону. После чего в перекате выхватил оружие и открыл ответный огонь. Преступник был ранен в ноги, упал, начал кататься по снегу и кричать. Кровь била фонтаном. Я понял, что пули, скорее всего, перебили артерии. Воспользовавшись этим, я волоком потащил Сергеева к машине — тот находился в шоке и сам идти не мог. Я обливался потом, страшно ныли руки и спина. Ситуация осложнялась тем, что я ожидал повторного нападения. В скрюченном состоянии я превратился в так называемый «бутерброд», когда одна меткая пуля, выпущенная с близкого расстояния, способна пробить двух или трёх человек. У меня была рация, я постоянно вызывал водителя, но тот услышал меня лишь после десятка вызывов. Или метель ухудшила качество связи, или, скорее всего, он просто спал в тёплой машине. Погрузив хозяина в авто, мы рванули в его городской офис, по дороге связавшись по телефону с сотрудниками МВД. Мне и в этот раз повезло — вытащили адвокаты.

— Надо же… Пока ты рисковал жизнью, я сидела в «золотой клетке» и жаловалась на судьбу.

— Это неважно. Важно, что «золотая клетка» — не цель твоей жизни.

Я улыбнулась. Да, у меня теперь есть абсолютно понятная и прекрасная цель — находиться рядом с таким замечательным человеком и роскошным мужчиной, как Олег. Между прочим, он обучался в Израиле в Академии безопасности и охраны.

Специфика работы телохранителя — постоянная смена нанимателей. И с каждым надо ладить, вести себя корректно, поступать так, чтобы уважали. Олег рассказал об одном эпизоде своей жизни — как он проработал всего неделю с новым клиентом из-за водителя, который считался доверенным лицом хозяина.

Автомобиль шефа попал в пробку. Для Москвы — обычное дело. Машина не была оборудована ни капсульной, ни навесной бронёй. Это был «мерседес» премиум-класса. В то время произошло несколько нападений на влиятельных бизнесменов, некоторые погибли. Прицельный огонь вёлся с движущихся мотоциклов. Стрелки были хорошо подготовлены и, отстрелявшись, на большой скорости удалялись в сторону пробки. Они отлично проскакивали между автомобилями.

Так случилось и на этот раз. Лавируя между машинами, к авто нанимателя Олега резво пробивался мотоциклист. «Мерседес» остановился, намертво замерев в пробке. Олег принял единственно возможное в этой ситуации решение: вышел из автомобиля и занял возле задней дверцы шефа позицию наблюдения. Любой инструктор по личной охране поставил бы ему «отлично». Ситуация осложнялась тем, что шёл проливной дождь. Хотя Олег был в непромокаемом плаще, поскольку пользование зонтом в подобной ситуации исключается, он очень быстро промок. Олег внимательно следил за приближающимся мотоциклистом. С какой целью мотоциклист так упорно двигается в заданном направлении? Может быть, он спешит к любимой девушке, а может — подписать смертный приговор.

Но ситуация и действия телохранителя, как оказалось, не были правильно оценены господами в автомобиле. Дилетанты недоделанные! Ничего не смыслят в профессии телохранителя, а лезут с советами и выводами. Мне стало обидно за Олега, когда он рассказывал о том, что произошло дальше.

Разговор начал партнёр шефа по бизнесу, сидящий с ним рядом. Мол, зачем Олег вышел из машины? Он сам лично никогда не видел, чтобы охранники так действовали. Затем обратился к водителю и назвал Олега странным человеком. Водитель, кроме своей баранки, последние двадцать лет вообще ничего не видел. Да и человек он был преклонного возраста, однако доверенное лицо хозяина, ведь десять лет вместе. Многие водилы считают себя непревзойдёнными знатоками жизни. По их мнению, телохранителем может быть каждый. Были бы подходящие рост и умение владеть оружием. Да, согласился водила, телохранитель действительно какой-то чудной, молчит всё время, головой крутит по сторонам, будто у него с нервами не в порядке. Да и, говорят, в Чечне был, после этого бойцы все психованные. Это и стало приговором для Олега. Из-за профессионального отношения к делу он в очередной раз потерял достойно оплачиваемую работу.