Глава 10
Владения Петра были довольно обширными и включали в себя красивое кафе, находящееся прямо на ялтинской набережной, и большую летнюю площадку. Разглядывая стильную обстановку кафе, я подумала о том, что Пётр Петрович – порядочный жмот, потому что при таком раскрученном бизнесе он в течение получаса возмущался по поводу купленных мне вещей.
– Ну как? – не без хвастовства спросил Пётр, когда мы закончили осматривать кафе.
– Впечатляет, – не могла не похвалить его я и чуть тише добавила: – У тебя такое кафе, а ты босоножки с сумкой зажал. Перед продавцами опозорился.
Оглянувшись по сторонам, Пётр посмотрел на внимательно наблюдающих за нами сотрудников и так же тихо спросил:
– Ты что несешь?
– Обидно…
– Что тебе обидно?
– То, что мужики нынче скурвились.
– Смотри, договоришься у меня! Что-то ты вообще много разговаривать стала. Не нравится мне все это. Садись, пообедаешь.
Слегка подтолкнув меня вперед, Пётр встал рядом со мной и громко объявил:
– Представляю вам новую сотрудницу, Анастасию. Она будет работать в этом кафе на должности девушки, занимающейся консумацией. Все указания в отношении ее я дам позже. Ей положены бесплатные обеды. Прошу любить и жаловать.
– Мне очень приятно вас всех видеть. – Я постаралась улыбнуться, но тут же обратила внимание на то, что все сотрудники с нескрываемым любопытством рассматривают мои ободранные колени. – Это меня собака покусала, – не задумываясь, соврала я, – я от нее убегала, споткнулась и все колени себе разодрала.
– Осторожнее нужно быть, – заметила стоящая рядом со мной девушка.
– Так разве от собак убережешься?
– А ты в этих штанах консумацией заниматься будешь? – насмешливо спросил меня бармен.
– Никита, разговоры прекратить и работать, – грозно сказал Пётр Петрович, и все разбежались по своим делам.
Пётр встретил знакомых и подсел к ним за столик. А я расположилась на летней площадке и принялась ждать, пока официантка принесет мне обед. Когда официантка принесла мне первое блюдо, она задержалась у моего столика и, внимательно меня разглядывая, не без иронии в голосе произнесла:
– Меня Люся зовут.
– А меня – Настя.
– Ты местная?
– Я из Москвы.
– Из Москвы?! – Люся смотрела на меня с полным недоумением и, словно она плохо расслышала, переспросила еще раз: – Ты приехала сюда работать из Москвы?
– Да.
– А как тебя взяли?
– Обыкновенно. Как и везде на работу берут.
– У нас тут свои на работу не могут устроиться, так еще и москвичи поперли. Обычно наши к вам в Москву на заработки едут, так теперь и вы поехали. А ты что на самом солнцепеке села? Может, все-таки в помещении пообедаешь?
– Я по солнышку соскучилась.
– Смотри, голову напечет. Что, у вас в Москве солнца нет?
– Я уже здесь успела по нему и соскучиться. Меня в сарае поселили. Там, конечно, условия терпимые, но окна нет. Живешь, как в собачьей конуре.
– Ну ты, Настя, даешь… Обычно москвичи в Ялту отдыхать едут, а ты работать приехала. Я что-то не поняла. Чем ты заниматься-то будешь? Слово какое-то странное хозяин произнес. Я так поняла, что у тебя должность какая-то неприличная.
– Что значит – неприличная? Самая что ни на есть приличная. Я консумацией заниматься буду.
– Проституцией, что ли?
– Это не имеет к проституции никакого отношения.
– А разве проституция и консумация – это не одно и то же?
– Это совсем разные вещи. Просто слова звучат похоже.
– Теперь буду знать.
– Проститутки занимаются своим ремеслом, и мне незачем переходить им дорогу. Каждому свое. Проститутки получают деньги за торговлю своим телом, а я буду получать их и без этого.
– А так бывает?
– Все бывает.
– Так я все же не поняла, что такое консумация?
– Это развод клиента на деньги. Пётр Петрович все объяснит.
– Теперь, кажется, поняла, – почесала затылок Люся.
– И что ты поняла?
– Пётр Петрович тебя в Москве нашел, потому что ты в этом профи. Ты приехала наших местных девушек этой новой науке обучать и наглядно показывать, как мужиков можно раскрутить, не вступая с ними в интимную связь.
– Люся, какая ты умная! У меня суп остывает. Я могу поесть?
– Пожалуйста. Да и мне работать пора. И все же ты бы в основной зал перешла или хотя бы под зонтик, что ты села на самый солнцепек? Голову напечет.
– Мне уже ничего не напечет. Ты не парься по этому поводу. Все в порядке.
Принявшись за обед, я стала рассматривать посетителей и думать о том, что сегодня вечером мне придется заняться делом, о котором я практически ничего не знаю. И вдруг я опять подумала о своей тетушке. Она всегда говорила мне, что у меня нет нужного шарма и что я не отношусь к типу женщин, которые покоряют мир. Она хотела видеть во мне эдакую боевую амазонку, которая ничего не боится и идет по жизни не оглядываясь. Видимо, Ялта меня этому и научит. Эх, и почему я пошла в свою мать, а не в тетку? Моя тетка знает себе настоящую цену и при помощи одного взгляда может осадить любого незадачливого кавалера. Действительно, в этой жизни нелегко быть роковой женщиной, но ею, при желании, можно стать. Хотя тут есть как свои плюсы, так и свои минусы. Не каждый мужчина решился бы связать свою судьбу с такой женщиной, как моя тетушка. Многие бежали от нее как от огня, потому что хорошо понимали, что любовная связь с ней полностью опустошит кошелек, вывернет наизнанку душу и разорвет сердце на части. Увлечение такой женщиной может слишком дорого стоить, и оно не для слабонервных. Она прирожденный лидер и энергетический вампир, который подавляет волю мужчин.
Когда я уже допивала компот, ко мне за столик подсел Пётр и добродушно спросил:
– Ну что, настроение боевое? Я уже по поводу коктейлей дал распоряжение. Клиенту – коктейль, а тебе – сок, ничем не отличающийся от коктейля, чтобы ты у меня всегда на работе трезвая была. Ты только смотри мне, работай с головой.
– Это ты о чем?
– В клиентов своих не влюбляйся.
– Я что, сумасшедшая?
– Да кто тебя знает, а то клиент тебе комплиментов наделает, а ты и обмякнешь.
– Ерунду не говори. Я что, похожа на ту, которая мужикам в рот заглядывает? Я и не собираюсь ни в кого влюбляться. Я даже это сейчас не в состоянии сделать.
– Это почему же?
– Да потому, что я совсем недавно только со своей любовью рассталась. А когда уходят сильные чувства, которые долгое время являлись смыслом твоей жизни, то на душе всегда пусто, а сердце долго еще не хочет петь. Такое внутреннее болезненное опустошение. Я слышала, что для того, чтобы боль расставания притупилась, нужно срочно найти новую любовь. Новые чувства убивают старые, но это, увы, не про меня. Я так не умею. Мне тяжело сразу заменить одного человека другим, но не потому, что этот человек незаменим. Незаменимых людей не бывает. Просто я воочию убедилась, что душевные раны заживают намного дольше, чем телесные. Я ведь сюда на отдых с любимым человеком собиралась приехать. Мы вместе об этом мечтали, строили планы. Но этим планам не суждено было сбыться.
– Он что у тебя, загулял? – поинтересовался Пётр.
– Нет. Он меня очень сильно ударил, а этого вполне достаточно, чтобы убить любовь.
– Приревновал? Повод дала?
– Да я только короткую юбку надела и другу его разок улыбнулась. Женщина может давать поводов сколько угодно, на то она и женщина, а мужчина может возмущаться только на словах, но переходить грань не стоит.
– Какую еще грань?
– Грань вседозволенности.
– А я тоже свою Тоньку бью.
– Ты это серьезно?
– Серьезнее не бывает.
– Печально такое слышать.
– У нас тоже всякое бывает. Иногда по заднице луплю. Один раз такого пинка дал, что она в стенку влетела и зубы передние потеряла. Пришлось вставлять. А если совсем меня выведет, то за мной дело не встанет, я ведь могу и в ухо заехать, и это несмотря на то, что короткие юбки она у меня не носит и моим друзьям не улыбается. Да она у меня вообще никогда не улыбается. У нее по жизни деревянное лицо. А если честно, то Тонька у меня хорошая баба. Безропотная, покладистая. Куда поставишь, там и стоит.
– А дети у тебя есть?
– Трое настрогал, и все девки.
– И они видели, как ты бил их мать?
– Конечно, видели. Только я же ее не избивал до смерти, ребра не ломал. Я ее просто воспитывал. А девки должны знать, что, если они не будут выполнять то, что им говорят, то же самое может произойти и с ними. Поэтому дети у меня шелковые.
– И как с тобой жена-то живет? – покачала я головой. – А ты, оказывается, деспот.
– А мужик и должен быть деспотом, чтобы баба знала свое место и не задирала нос. Ты думаешь, Тоньке плохо живется? Она живет на всем готовом. Ей о деньгах думать не надо. Я ведь сразу на ней женился, как только она школу закончила. Взял чистую, благородную, скромную девочку и сделал ее под себя. Можно сказать, что она в этой жизни ничего не видела и никого, кроме меня, не знает. Единственное, что от нее требуется, так это домашний очаг беречь и белье за постояльцами стирать и гладить. Программу минимум она мне выполнила.
– А какая у тебя программа минимум? – не могла не поинтересоваться я.
– Она мне трех девок родила.
– А программа максимум тогда какая?
– Сына должна родить. Тогда я к ней никакие требования предъявлять не буду.
– За что ж ты ее бьешь тогда? Она ведь у тебя вся такая положительная.
– В целях воспитания иногда приходится принимать профилактические меры.
– Как ты, такой здоровый мужик, можешь поднять руку на женщину? – попыталась я пристыдить Петра.
– Свободно, – спокойно ответил он. – Моя женщина, что хочу, то с ней и делаю. Моя семья – мои порядки.
– Я бы не смогла с таким, как ты, жить.
– А я бы на такой никогда не женился. Я искал скромную, тихую, преданную, чтобы она мужиков, кроме меня, не знала. Ведь Тонька мне даже нецелованной досталась.
– Вот ты мне все про порядок в семье говоришь, про подчинение, но еще ни разу про любовь не сказал. В твоей семье такое понятие, как любовь, присутствует?
– Тонька любит меня.
– Это после того, как ты ее ударишь? Просто она других мужиков не знала, вот и терпит тебя. Думает, что так все живут. Ей нужно хоть разочек другого попробовать, тогда у нее сразу к тебе отношение поменяется.
– Хватит меня стыдить. Если бы Тонька даже просто на кого-нибудь посмотрела, я бы ей быстро шею переломил. Я выбрал такую, которая не только ничего не захочет попробовать, но даже ни на кого не посмотрит.
– Бедная женщина, – только и смогла сказать я.
– Что это она бедная? Я ей денег даю. Она обута, одета, сыта. Ей всего хватает. Тоже мне нашла бедную. У меня семья ни в чем не нуждается, я нормальный кормилец и поилец.
– Я в этом и не сомневаюсь, я совсем другое имела в виду. Просто жаль, что она не знает, что такое быть счастливой.
Пётр нахмурил брови, показывая, что ему не нравится этот разговор.
– Все говорят про это счастье, а на самом деле не знают, что это такое. Можно подумать, что такие, как ты, счастливые. Прыгаете от одного мужика к другому и смотрите, где получше.
– А так и должно быть, – расплылась я в улыбке. – Методом проб и ошибок нужно искать достойный вариант. Мы не по мужикам прыгаем – мы любовь ищем, а когда ее находим, то прыгать нам больше незачем.
– Поэтому у вас и браки такие некрепкие. У вас чуть что не так – сразу развод. А Тонька моя никогда в жизни по мужикам не прыгала и даже с ними не целовалась. Она шарахалась от них, как от огня. Наверно, именно потому мы с ней так долго живем, что она до меня никого не искала, а выйдя замуж – тем более. Она мой кулак хорошо знает.
– Уж лучше всю жизнь по мужикам прыгать, чем с тобой жить, – сделала заключение я и перевела разговор на другую тему: – Ну что, я все поняла, сегодня вечером приступаю к работе. Первый блин может быть комом, но я буду учиться, ты же знаешь.
– Что значит «первый блин комом»? Никаких проколов быть не должно.
– Буду стараться.
– Мужиков ты крутить умеешь. Я в этом сегодня на собственном опыте убедился. Так что, думаю, все пойдет как по маслу. Если ты видишь, что клиент начинает хотеть от тебя чего-то большего, чем просто общение, и хамски намекает тебе на продолжение вечера, то смело говори, что общаться с тобой он может только здесь, в кафе. И смотри, к кому подсаживаться. К сильно пьяным лучше не садиться. Они по-любому будут распускать руки. Садись к подвыпившим, их проще раскручивать. Если видишь, что подсела не к тому, к кому нужно, и клиент готов с тобой просто общаться, но не готов делать приличный заказ, смело вставай с места и иди охотиться за другой столик. Вроде бы я все доступно объяснил.
– Доступнее некуда. Если честно, то я сомневаюсь, что мужик посмотрит на подсевшую к нему девушку не как на проститутку, но поживем – увидим.
– Мы с тобой выполняем великую миссию. Начинаем воспитывать наших мужиков и отучать их от мысли, что если ты потратил на женщину деньги, то она должна расплачиваться за это своим телом. Самое главное, чтобы ты не вела себя как девушка легкого поведения.
– Я что-то не очень хорошо понимаю, как должна себя вести. Может, мне очки какие надеть и папку под мышку сунуть.
– Это будет выглядеть, как будто ты в библиотеку собралась. Просто ты не должна делать каких-нибудь вульгарных жестов. Я вот вспоминаю ту девушку из Германии, которая основательно подчистила мой кошелек, и думаю, насколько она профессионально это сделала. Она вела себя с достоинством и одновременно то манила к себе, то держала на расстоянии. Как только я начинал к ней приближаться, так она сразу выстраивала между нами стену.
– А что ты относишь к вульгарным жестам? – заинтересованно спросила я у Петра.
– Не говори с клиентом на интимные темы, не облизывай губы и не наклоняйся к нему слишком близко, чтобы лишний раз продемонстрировать свою грудь, и не обещай того, что ты не сможешь выполнить. Если клиент приглашает тебя поехать к нему в гости, то ты прямо скажи, что у тебя нет желания, и если он захочет увидеть тебя еще раз, то может найти тебя каждый вечер в этом кафе.
Как только мы сели с петром в машину, он посмотрел на часы и деловито сказал:
– Сейчас я отвезу тебя домой, а к семи часам ты уже должна будешь прийти на работу в кафе. Дойдешь сама, тут недалеко. Приучайся ходить пешком – я тебя возить не буду.
Почувствовав на себе пристальный взгляд Петра, я растерянно улыбнулась и тихо спросила:
– Что-то не так? Все в порядке?
– Я вот знаешь о чем подумал?
– Ну и о чем же ты подумал?
– Я подумал о том, что ты теперь приоделась, найдешь кавалера и можешь ко мне не вернуться.
– Как я могу к тебе не вернуться, если я к тебе на работу устроилась? – удивленно посмотрела я на Петра.
– Так я даже паспорт у тебя забрать не могу, – совершенно спокойно, но крайне серьезно сказал он. – Я у тебя ничего забрать не могу, потому что у тебя ничего нет.
– А что за необходимость что-то забирать? Мы что, на доверии не сможем работать? Куда я от тебя уйду, если мне идти некуда? Я уже по ночной Ялте нагулялась, достаточно. Мне же даже ночевать негде.
Пётр смотрел на меня все тем же взглядом и не произносил ни единого слова.
– Ну что ты за свои шмотки так трясешься? Да отработаю я их тебе! Обеспеченный мужик, а ведет себя как настоящий жлоб. Опять тебя жаба придушила, – неожиданно разозлилась я. – Не знаю, как там насчет девушки, работающей в Германии, но у меня создалось впечатление, что я первая женщина, на которую ты потратился. Вернее, вторая, после жены. Ты сам говорил, что у тебя жена вещи по нескольку лет носит, пока они не изнашиваются.
Почувствовав легкую неловкость за свое поведение, Пётр завел мотор и все же решил оставить последнее слово за собой.
– Если ты меня наколешь и от меня сбежишь, то я всю Ялту переверну и тебя из-под земли достану. У меня руки длинные.
– Только давай без угроз, – сказала я.
– А я и не угрожаю. Я предупреждаю.
