Глава 20
– Ты не можешь уйти, – злобно прошипел Виктор и принялся спешно одеваться.
– Я уйду! – крикнула я и бросилась к входной двери. – Ты не имеешь права! Я тебя не люблю! Понимаешь!? Ты хоть знаешь, что такое любовь?! Ты любил по-настоящему? Я все равно не буду с тобой. Пусти меня!
– Понимаю, потому что я тоже тебя люблю, и у меня намного больше на тебя прав, чем у того, кто запарил тебе мозги до такой степени, что ты решила уйти из семьи!
Бросив чемодан, я схватилась за ручку входной двери, решив выскочить на лестничную клетку в одном халате, но муж оттащил меня от двери и швырнул так, что я отлетела к стенке, ударилась головой и съехала вниз.
– Мне больно…
– Тебе будет еще больнее!
– Кто дал тебе право поднимать на меня руку?!
– У меня на тебя все права!
– Я свободная женщина! У нас с тобой одинаковые права!
– Ты, прежде всего, замужняя женщина! Моя жена!
– Это не означает, что ты можешь так со мной обращаться!
– Ева, кто он?! – Виктор тряс меня за отвороты халата и кричал что было сил. – Я хочу знать, кто этот человек!
– Какая теперь разница. – У меня от удара гудела голова. – Какая тебе разница…
– Большая! Кто этот козёл?!
– Вить, я все равно уйду от тебя. Что бы ты ни делал, я все равно уйду.
– Ева, я ради тебя человека убил, а ты собралась от меня уходить… Ты хоть это можешь понять?! Евушка, ну кого ты смогла полюбить, если ты любишь меня? Кого?! Я уверен, что это блажь. Это несерьезно… Это очень необдуманный шаг.
– В том-то и дело, что это обдуманный шаг. И это любовь. Это не просто страсть и секс. Это любовь. Пойми, секс – это действие, а занятие любовью – это состояние. Я нахожусь в этом состоянии уже долгое время. Даже слишком долгое…
– Ты с ним спала?! Ты мне изменяла!
– Да, Виктор! Да! Я изменяла тебе потому, что полюбила.
– Ерунда! – тут же перебил меня мой супруг. – Ты просто себе все это придумала. Ты всегда отличалась повышенной чувствительностью. У тебя слишком богатое воображение. Если ты познакомилась и трахнулась с каким-то уродом, то это совсем не означает, что теперь ты должна ломать нашу семью! В конце концов, в совместной жизни бывает всякое…
Я тряслась, словно в лихорадке:
– Виктор, неужели ты не можешь понять?! Я не познакомилась и не трахнулась с каким-то уродом! Я полюбила другого человека! Я действительно его полюбила и уже ничего не могу с собой поделать! Конечно, я перед тобой виновата. Я очень сильно перед тобой виновата! Но так получилось… что в мою жизнь вошел другой человек. Моя половинка…
– Да какая, к черту, половинка?!
– Половинка.
– Это мы с тобой половинки единого целого. Мы, и нас нельзя разлучить.
– Витя, я полюбила… Понимаешь, полюбила всерьёз. Пойми, этот человек – моя жизнь, без его любви я умру. Я не жилец без него! От одной мысли, что я могу его потерять, мне становится плохо. Я не могу быть без него счастлива… Не могу!!! Я не хочу просто взять и оставить след в его жизни. Я хочу быть всей его жизнью!
Я закрыла лицо ладонями (между пальцев текли слёзы), бормоча, словно в бреду:
– Витенька… Витя… Прости… Если можешь, прости… Умоляю, отпусти….
– Тебе нужно мое прощение? Хорошо. Я тебя прощу. Только скажи мне, кто эта сволочь.
– Нет, – замотала я головой.
– Скажи, кто он! Я ведь всё равно узнаю и будет хуже.
– Это… Это…
– Ну! Говори же! – Он замахнулся.
Я вжала голову в плечи:
– Это Роман.
– Какой ещё Роман?!
– Тот, с которым мы отдыхали в Турции.
– Ленкин муж, что ли?
– Ага, Ленкин муж, – кивнула я.
– Так вы ж совсем недавно познакомились. Какие, к черту, половинки?! Детка, а ты свою головку давно проверяла? Мне кажется, что у тебя с ней беда.
– Мы познакомились задолго до того, как все вместе поехали в Турцию. Мы уже давно любим друг друга.
– Что ты сказала?!
– Я понимаю, что сейчас делаю тебе больно, но мы уже давно любовники. – Я невольно отодвинулась, потому что глаза Виктора вспыхнули яростью.
Он встал и потащил меня в ванную.
– Вить, ты что делаешь? Вить… Витя!!! Ты что творишь?! – Я сопротивлялась, как только могла, и несколько раз попыталась укусить его.
Но Виктор был непреклонен. Подтащив меня к батарее, он достал из-под ванны веревку и начал привязывать меня к стояку. Я попыталась сопротивляться, но силы были неравными, и у меня ничего не получилось.
– Я всё равно буду с Ромкой!
– Хрена с два. Если только в нагрузку с батареей или со стояком, то пожалуйста. Признаться честно, если бы ко мне пришла чужая жена с батареей на шее, то я не очень бы этому обрадовался.
Он ещё шутил!
Я пнула его свободной ногой и закричала, что было сил:
– Я уйду от тебя даже с батареей! Сволочь!
– С батареей уходи. Только не забудь, что ключи от квартиры у меня и что я закрою тебя с той стороны и тебе нечем будет открыть дверь.
– Я спрыгну с балкона! Но я все равно от тебя уйду! – Я кричала, рыдала, глотала слезы. Я почти не чувствовала боли, хотя Виктор слишком туго меня перевязал и веревки страшно впились мне в руки.
– Если есть желание, то прыгай с балкона, только не забывай, что наша квартира находится на двенадцатом этаже, а у тебя на шее батарея!
Виктор посмотрел на меня уничтожающим взглядом и дрожащими пальцами застегнул пуговицы на рубашке. Я облизала пересохшие губы и откинула с лица волосы:
– Скажи, а ты куда собрался?
– Тебя это не касается.
– Витя, ты едешь к Роману?! Собрался его убить? – Мне стало по-настоящему страшно. – Ты что задумал?
Я рванулась что было сил, но он только улыбнулся краешком губ.
– Не делай этого, слышишь?!! Витя, я его люблю! Витя, я люблю!!!
Но Виктор как-то странно посмотрел на меня и молча вышел. Я слышала, как дважды с той стороны повернулся ключ от входной двери. Я пыталась освободиться, но силы покинули меня, а перед глазами поплыли оранжевые круги. А затем загудело в ушах… Я увидела яркие звезды, красивее, чем на небе, дотянуться до которых не могла, потому что не владела телом. Мои руки онемели, и я их не чувствовала. Во рту стоял невыносимо-горьковатый привкус, от которого я не могла избавиться. Я смотрела на бесконечные мерцающие звезды и не знала, как же мне до них дотянуться. Собрав остатки сил, я старалась освободиться от веревок, чтобы поймать хотя бы одну звезду, положить на ладонь. Мне, почему-то это было нужно… Когда до одной звёздочки осталось всего чуть-чуть, словно раскалённая игла впилась мне в сердце. Мне показалось, что я умираю, потому что нечем стало дышать. С каждой минутой мне становилось все хуже и хуже. И чем тяжелее мне становилось, тем отчетливее среди звезд я видела лицо Романа.
– Ромка… Ромочка… Рома…
Я видела Романа, которого так поздно встретила и так некстати полюбила… Романа, который смог подчинить себе мои чувства и мое тело… Поняв, что я никогда уже не смогу дотянуться до звезд, я рванулась что было сил и решила дотянуться до лица Романа. Дотянуться, чтобы провести рукой по его такой родной и колючей щеке… Но после этой отчаянной попытки в моих глазах потемнело, и я перестала видеть и звезды, и лицо Романа. Вокруг была темнота, в которую я погружалась все больше и больше и все яснее понимала, что умираю. Только понять, от чего именно умираю, я не могла. Возможно, это сердечный приступ, а возможно, что-то другое. Только сильно покалывало сердце… Очень сильно… И невозможно было дышать… Я ощущала ледяной пот на спине, и у меня не было сил даже для того, чтобы позвать на помощь. И даже если бы я смогла это сделать, мне было бы неоткуда ждать помощи. Просто неоткуда… Все, что я могла, это громко стонать и судорожно дергать за стягивающие меня веревки. Боль в моей груди то отпускала, то разливалась все шире.
– Боже мой, Ромка… Я умираю… Я умираю…
Мне было страшно умереть именно так… Не попрощавшись с Ромкой и… привязанной к батарее. Новый прилив сердечной боли уже не давал вздохнуть. Я знала, что похожа на жалкое, едва дышащее существо, но не могла ничего с этим поделать. В квартире была гробовая тишина, и все, что я слышала, – это стук своего сердца. Но у меня еще остались кое-какие рефлексы. Например, я очень сильно хотела пить. Язык стал твердым, практически деревянным. Он не двигался и, словно наждак, корябал моё нёбо. Я дернулась вперед и ощутила, что веревка на правой руке ослабла. Затем меня потянуло вниз, и я почувствовала, как стали слабеть путы на левой руке. Я хотела произнести «Ромка», но не смогла. Не смогла, потому что полетела куда-то вниз. И наступила темнота…
Озеро. Горы. Убитый турок. Комья грязи, трава, ветки, кровь… Перепуганное лицо Романа… Убитый водитель. Темный подъезд. Люк колодца, окровавленное покрывало… Бледный, несчастный, страшно напуганный супруг… Боже, как стучит сердце… Такое впечатление, как будто что-то с силой выталкивает его из моей груди. Осталось совсем немного. Немного – и мое сердце будет лежать рядом со мной… Интересно, какое оно, моё измученное сердце? О господи, как мне больно! Больно…
Когда я открыла глаза, то не сразу поняла, где нахожусь. Я попыталась подняться и поняла, что не умерла. Я жива, а это значит, что могу двигать руками и ногами, а мое сердце осталось на месте. Что это было? Сердечный приступ? Обморок? Я не знаю. Единственное, что осознаю, это то, что я жива. Собрав все силы, я приподнялась, посмотрела на лежавшую рядом веревку, встала, открыла кран с холодной водой и сунула голову под ледяную струю. Отражение в зеркале испугало меня, и я грохнула по нему кулаком. Зеркало не разбилось, потому что у меня совсем не было сил. Попив холодной воды из-под крана, я с трудом доплелась до телефона и набрала мобильный Романа. Телефон был недоступен. Я взглянула на часы: ровно шесть. Шесть вечера. Шесть… Я не верила своим глазам.
Не придумав ничего лучшего, я набрала номер своего мужа, но и он вне действия сети.
Десять минут седьмого. Чертовщина какая-то. Выковыряв из упаковки валидола одну-единственную таблетку, я сунула ее под язык и набрала номер нашей с Романом квартиры.
– Рома, возьми трубку. Ромочка, пожалуйста, возьми… Рома… – словно заклинание повторяла я.
Но телефон молчал. Длинные гудки были мне ответом. Я вышла на балкон, крепко сжимая в руке телефон. Посмотрела вниз с двенадцатого этажа, и меня потянуло через перила. Я отшатнулась. В голове, словно белка в колесе, вертелась одна-единственная мысль: почему Роман не берёт трубку? Почему? Он должен быть в нашей квартире. А если так, то почему не снимает трубку? Может, ему кто-то помешал… А вдруг это мой муж? Он его убил… Да-да, я даже не сомневаюсь, что он его убил!..
Трясущимися руками я набрала квартиру Романа. Трубку взяла Елена.
Я почти прошептала, прижимая мембрану к губам:
– Лена, здравствуй. Это Ева.
– Я тебя узнала, – точно так же тихо ответила Лена.
– Ты не подскажешь, как мне поговорить с Романом?
– Нет. Не знаю. И даже если бы я это знала, то никогда не сказала тебе, – с издевкой бросила Лена.
– Понимаешь, он мне очень нужен.
– Всё может быть.
– А мой Виктор тебе не звонил?
– Да. Он тоже хотел поговорить с Романом.
Непроизвольно проглотив валидол, я приложила руку к сердцу:
– Ну что, поговорил?
– Нет. Зато он пообщался со мной.
– Значит, ты все знаешь…
– Да, – кротко ответила она.
– Думаю, ты хочешь наговорить мне кучу гадостей…
– Я вообще не хочу с тобой разговаривать.
– Лена, извини.
– За что?! За то, что ты стерва?! За то, что ты паришь мозги моему мужу?!
– И за это тоже извини.
– За то, что ты плюнула мне в душу?! Залезла в нее в грязных туфлях, хорошенько потопталась, стряхнула грязь, нагадила, перешагнула и пошла дальше?! Ты хочешь, чтобы я простила тебя, дрянь?!
– И за это тоже.
– Зачем тебе мой муж, если у тебя есть свой?! – Лена уже почти визжала в трубку.
– Так получилось…
– Еще скажи, что ты здесь ни при чем!
– Я очень сильно виновата… Лена, а хочешь, бери себе моего Витьку. Он очень хороший человек. За ним любая, как за каменной стеной. Ему одному нельзя. Он один жить не умеет.
– Ах, он жить один не умеет… Ты что, совсем дура, это же не фильм, где мужиками для разнообразия меняются! Если за твоим, как за каменной стеной, так какого хрена тебе за этой каменной стеной не сидится?! Какого дьявола ты рыпаешься?!
– Извини…
Я хотела положить трубку, но Лена это тут же почувствовала и завопила так громко, что у меня зазвенело в ушах:
– Ромка вчера ночью пропал! Поехал помочь товарищу и пропал! Не ночевал он сегодня!
– Как не ночевал?
– Так, не ночевал, и все!
– А где же он?!
– А я почём знаю… – Лена не выдержала и расплакалась.
Я не поняла, почему она со мной разоткровенничалась, ведь теперь я стала ее лютым врагом. Видимо, ее настолько переполняли эмоции, что необходимо было хоть с кем-то поделиться. Ей нужно было выговориться, и не было никакой разницы, кто именно будет ее слушать. Естественно, при других обстоятельствах она послала бы меня куда подальше, но только не сейчас.
– Так он что, уехал без вещей?
– Какие, к черту, вещи, зачем они ему?! Он вообще дома не ночевал!
Я не верила свои ушам. Когда мы разговаривали в последний раз, Роман сказал, что заходил в ночной магазин, купил бутылку пива, посидел на лавочке и уже подходит к своему подъезду.
– Я знаю, что и с тобой он не был, потому что Виктор сказал, что эту ночь вы были вместе. Я ума не приложу, где он. Когда я звонила ему последний раз, он сказал, что будет с минуты на минуту. У меня еще тогда как-то на душе было нехорошо, и я через некоторое время на балкон вышла. Стояла, ждала его, ждала, и все бесполезно.
– А во дворе ничего подозрительного не заметила?
– В смысле? – не поняла Лена.
– Может, машины какие стояли, может, люди?
– Да не было там никаких подозрительных машин. Я когда на балкон вышла, от дома джип отъехал, и все.
– Какой джип?!
– Черный, с тонированными стеклами. Я в них вообще не разбираюсь. Когда я вышла, он уже отъезжал.
– Бог мой…
– А ты что, знаешь, что это за джип?
– Нет. Не знаю.
– Я уже всех его друзей обзвонила, всех знакомых. Никто его не видел. Никому он не звонил. На работу тоже не вышел. Мобильник выключен. Он раньше никогда работу не пропускал. Я с ума схожу от страха. Конечно, что-то случилось! Я уже в милиции была. Лучше бы я туда не ходила. Посмеялись надо мной, и все.
– Как посмеялись?
– Как у нас в стране над беззащитным народом смеются?! Так и надо мой посмеялись. Сказали, что это ерунда. Если сутки отсутствует, то это слишком маленький срок. Даже заявление не приняли. Сказали, через недельку приходите. А пока… Пока рано бить тревогу. Мол, дело молодое. Наверное, выпил, загулял у любовницы, телефон отключил. Так рассуждают, как будто у каждого мужчины есть любовница. Вот если бы ты на моего Ромку глаз не положила и к рукам его не прибрала, то он бы отродясь никому не был бы нужен. Короче, в милиции меня развернули. Они, наверное, пропавшего начинают искать тогда, когда поиски уже не имеют смысла.
– Кошмар.
– Если Рома не найдется, то я приду через два дня. Они примут, – сказала Лена с угрозой и тихонько всхлипнула. – Послушай, и что я с тобой делюсь?! – опомнилась она. – Ты же такая зараза, каких свет не видел! Если ты мне когда-нибудь попадешься, то я задушу тебя собственными руками!
Я не стала выслушивать ругань и бросила трубку. Не успела она коснуться рычага, как телефон вновь зазвонил.
– Да. Слушаю.
– Лебедева Ева Александровна? – спросил совершенно незнакомый женский голос.
– Да, это я… – Сердце у меня оборвалось.
– С вами говорят из реанимации городской клинической больницы имени Склифосовского.
– Что случилось? – Я готова была упасть в обморок.
– Ваш муж Лебедев Виктор Михайлович ехал на недопустимой скорости и не справился с управлением. Произошла авария. Он въехал в опору. Благо, что больше никто не пострадал. Он находится в реанимационном отделении нашей больницы.
– Он жив?!
– Состояние оценивается как крайне тяжелое. Сейчас он на операционном столе. Приезжайте, все подробности вы узнаете у доктора после операции.
– Он будет жить?!
– Я не доктор. Но надеяться нужно всегда только на лучшее. Вы приедете?
– Да, конечно. Только у меня нет ключей от квартиры… Но ничего. Я что-нибудь придумаю…
