Глава 7

Мне не нужно было спрашивать Романа по поводу записки во второй раз. Я слишком хорошо его знала. То, что он ее не писал, было понятно сразу, с того самого момента, как я заглянула ему в глаза. Роман посмотрел на свои некогда белые шорты и раздраженно поджал губы:

– Ты не знаешь, виски отстирывается?

– Что? – Мне показалось, что я медленно, но верно схожу с ума. Мне было страшно оттого, что в данной ситуации Роман беспокоился за свои шорты, а совсем не за то, что кто-то подкинул нам эту ужасную записку.

– Я говорю, ты не знаешь, виски отстирывается?

– Не знаю. Вручную-то, наверное, нет.

– Шорты классные, новые. Я их только купил на Охотном Ряду. Дорогие, зараза. А может, их в химчистку отнести?

– Точно, – нервно кивнула я головой, – сейчас столько классных химчисток. Там все на свете отстирают и приведут в лучший вид. Для них ничего невозможного нет. Правда, это денег приличных стоит, но если ты покупаешь шорты на Охотном Ряду, то тебе ничего не стоит заплатить за них в химчистке где-нибудь на Арбате. Если тебе некогда, скажи Ленке, пусть отнесет.

– Не переживай. Скажу.

– А я и не переживаю. Уж если кто-то и переживает за свои шорты, то это ты.

Как только от нас отошел услужливый официант, собравший остатки битого стакана и положивший на шорты Романа сухую салфетку, я резко схватила своего любимого за воротник рубашки и процедила сквозь зубы:

– Роман, ты что, совсем сбрендил?!

– Что ты сказала?! – Роман тут же нахмурил брови, убрал с воротника мою руку и раздраженно посмотрел на людей, сидящих за соседними столиками, которые по-прежнему не скрывали своего интереса к нашей беседе, а, наоборот, затихли и прислушивались к тому, о чем мы говорим. – Ребят, вы на отдых приехали?

– Да, – заметно засмущались те и, чтобы хоть как-то скрыть появившуюся неловкость, начали разговаривать на различные темы, перестав обращать на нас внимание.

– Так отдыхайте, ребята! Отдыхайте! И не суйте свой нос в чужие дела. – Как только Роман закончил свое обращение к народу, он вновь повернулся к барной стойке и закурил сигарету: – Ты что руки распускаешь? Совсем с катушек съехала!

– Благо что не ноги.

– Мне нравится, когда ты свои ноги распускаешь в постели. Это действительно высший пилотаж. Так я что-то не понял. Что же случилось такое ужасное, что ты стала меня хватать за ворот рубашки?

– А то, что ты мыслишь не в том направлении.

– А в каком направлении я должен мыслить?

– В том, что кто-то подкинул нам записку. И это действительно страшно. Ты меня понимаешь?! Страшно то, что этой ночью появилась эта записка, а не то, что ты пролил виски на свои новые шорты.

– Я все понимаю.

– И что ты понимаешь?

– То, что ты зачем-то показываешь мне записку, которую написала сама!

– Я??? – Мне катастрофически не хватало воздуха.

– Ты.

– Да зачем оно мне надо?! – с трудом выдавила я из себя.

– Это я хотел у тебя спросить. И не нужно кричать. На нас уже и так весь бар смотрит. Откуда я знаю, может, ты просто поприкалываться захотела.

– Да ты себе представить не можешь, что я почувствовала, когда ее прочитала! У меня все поплыло перед глазами, – зашипела я. – У меня вообще все слилось. Стены, коридор, лампы… Меня всю ночь кошмары мучили. Я не могла дождаться встречи с тобой, чтобы спросить, зачем ты это сделал!

– Я ничего не писал, – замотал головой Роман.

– Я тоже.

– Ты уверена?

Я покраснела как вареный рак и с ненавистью посмотрела на Романа. Казалось, что еще немного, и я буду его душить.

– Кретин! А я и не знала, что ты конченый кретин!

Не помня себя, я нагнулась для того, чтобы вцепиться в горло мужчине, которого, несмотря ни на что, я безумно люблю и который откровенно надо мной издевается, но Роман перехватил мои поднятые руки и совершенно спокойно поднес их к своим губам:

– Ева. Все хорошо. Успокойся.

– Послушай, но я действительно не писала эту записку. – В моих глазах появились слезы. – Я понимаю, что ты тоже ее не писал. Знаешь, мне страшно оттого, что мы ее не писали, но она все же откуда-то взялась.

– А может, ее написал твой муж?

Роман успокоился и решил рассуждать здраво. Видимо, эта записка привела его в шок, и все, что произошло в эти минуты, можно было списать на оголенные нервы. Нервы от нашего быстрого, неожиданного расставания и от того, что ему довелось еще раз услышать имя, которое он боялся услышать больше всего на свете, потому что этого человека уже нет и убил его он сам.

– А мужу-то зачем это надо? Муж тут вообще не при делах. Он про этого Икселя ни слухом ни духом.

– А кто тогда это написал? – В глазах Романа появились страх и беспомощность.

Я залпом выпила полкоктейля:

– Знаешь, когда ты оставил меня вчера одну на пляже, я заметила одного странного человека…

– Какого еще человека?

– Он был одет во все черное и стоял рядом с тем лежаком, где мы занимались любовью.

– А почему этот человек показался тебе странным?

– Не знаю. Мне что-то подсказало. Интуиция, что ли.

– Я считаю, что человек в черном – это плод твоей фантазии, – сказал как отрезал Роман.

– Но он помахал мне рукой.

– Немудрено. Ты очень красивая девушка. И если какой-то мужчина помахал красотке в махровом халате, которая одна прогуливалась у моря, то я не вижу в этом ничего страшного. Это нормально.

– Возможно, ты прав. Просто мне было как-то неприятно.

– Неприятно оттого, что незнакомые мужчины оказывают тебе знаки внимания?

– Неприятно оттого, что была глубокая ночь.

– Но ведь ты сама захотела, чтобы я ушел. Ты сама довела меня до этого. Ты говоришь мне о том, что остаешься со своим мужем и расстаешься со мной, а я должен стоять и улыбаться… Не забывай, что гордость бывает не только у тебя. Еще существует мужская гордость.

– Хорошо, если этот мужчина в черном плод моей фантазии, то откуда тогда записка? Рома, скажи, откуда она взялась, кто ее написал и какие могут быть последствия?

Совсем растерявшийся Роман почесал затылок и пожал плечами:

– Понятия не имею. Ты задаешь вопросы, на которые я не знаю ответов. Ева, я действительно этого не знаю.

Рома взял лежащую на столе записку и быстро ее разорвал.

– Зачем ты это сделал?

– Затем, чтобы, кроме нас с тобой, ее никто не читал.

Осторожно взяв меня за руку, он нравоучительно начал:

– Ева, успокойся. Давай не будем паниковать и сделаем вид, что никакой записки и не было вовсе. Не стоит заострять на этом внимание. Если кому-то хочется нас напугать, то пусть он знает, что у него ничего не вышло.

– А кому хочется нас напугать? – Я задала вопрос крайне взволнованным голосом и почувствовала, как у меня пересохло во рту.

– Не знаю. – Видимо, Роман только что осознал то, что сказал ранее.

– Нас и пугать-то некому. – Я говорила и пыталась осмыслить все, что произошло. – В лесу были только ты, я и Иксель. Турок умер, а уж если кто и может нас пугать, то только мы сами друг друга. Больше некому.

– Тоже верно. Иксель вряд ли сможет передать нам привет с того света и испугать нас, хотя бы по той причине, что он мертв, – с нажимом произнес Роман, не выпуская моей руки.

– Ром, мне страшно.

– Забудь о записке. Мы ее не писали и в глаза не видели. Не с ума же нам теперь сойти…

Роман тормознул проходящего мимо него официанта и заказал себе еще виски. Как только ему принесли новую порцию, я наклонилась как можно ближе и помешала трубочкой аккуратные кусочки льда, которые плавали на поверхности.

– Дашь глоток?

– Пожалуйста.

Сделав пару глотков, я отодвинула стакан, немного сморщилась и кашлянула.

– Если ты не можешь крепкие напитки пить, то какого черта берешься?

– Это нервное. Ром, ты можешь мне ответить на один вопрос, только при этом не кричать, что я сошла с ума, что мне нужно в психушку, а ответить совершенно спокойно? Скажи, можешь?

– Конечно, могу. – В голосе Романа читалось неподдельное напряжение. – А в чем дело?

Я глубоко вздохнула и осторожно спросила:

– Ром, а ты уверен, что ты тогда этого турка убил? – Я была близка к состоянию, которое так и называется – «истерический припадок».

Роман усмехнулся, но заметно побледнел. Я сразу обратила внимание, как у него задрожала венка на шее. И все же ему нужно отдать должное. Он как мог старался сохранить остатки самообладания.

Роман вытер вспотевший лоб и залпом допил виски. Он наклонился ко мне и зашептал на ухо:

– Тогда какого черта мы его ветками и травой засыпали? Ты хочешь сказать, что мы живого человека похоронили?

– Мы его в землю не закапывали. Мы его всего лишь ветками закидали. – Неизвестно откуда во мне взялась рассудительность.

– Но я щупал у него пульс. Его не было. Сама подумай, если бы я обнаружил у него пульс, зачем бы тогда мы отнесли его в яму и засыпали ветками?! Камень, который я в него кинул, попал ему в висок. Ты хоть представляешь, что такое удар в висок? Это мгновенная смерть. – Немного помолчав, Роман все же не выдержал и покрутил пальцем у виска. – Ева, я тебя не узнаю. Несешь полный бред. Ты хочешь сказать, что этот турок очнулся от глубокого сна, перевязал свою голову бинтами, вышел из леса и отправился на наши поиски?! А когда он нас нашел, то решил немного поиграть с нами в прятки и попугать. Написал записочку и подсунул ее нам в дверь.

– Мне в дверь, – поправила я Романа.

– Ну конечно, в твою дверь и дверь твоего мужа. В дверь вашего супружеского ложа. Извини. Я просто неправильно выразился. Я не подумал о том, что я живу с тобой не в одном номере.

– Ничего страшного.

– В общем, я все это к тому говорю, что все твои подозрения необоснованны. Записка еще ни о чем не говорит. Я действительно убил турка. Я трогал пульс. Его не было. Я полностью отвечаю за свои слова. Когда мы засыпали турка ветками, он был мертв. Удар в висок – страшная штука. Ты лучше скажи мне… Я хочу знать, ты действительно решила со мной расстаться?

– Да, – довольно неуверенно кивнула я.

– А как же этот маскарад?

– Какой еще маскарад? Ты говоришь так, как будто мы приехали в Бразилию.

– Да, у нас здесь события покруче, чем в любом бразильском сериале. Какого черта мы приехали в Турцию?!

– На отдых.

– Лично я приехал сюда для того, чтобы быть с тобой рядом.

– Но ведь ты приехал с Леной…

– Конечно, но только потому, что ты тоже приехала со своим мужем. Причем это была только твоя идея. Я тебе предлагал… Я говорил тебе, чтобы мы взяли путевки вдвоем. Все было бы совсем по-другому. Какого черта надо было тащить наши семьи?!

– Как ты себе представляешь, что мы бы поехали вдвоем на отдых? Куда я дену своего мужа?

– У твоего мужа полно работы, и не нужно было его дергать и куда-то срывать. Пусть работает, пока работается. Ты прекрасная актриса. Могла бы ему напеть, нормально присесть ему на уши, что ты хочешь побыть одна, что ты чертовски устала. Он сам отправил бы тебя на отдых. Нет же, тебе обязательно нужно было срывать его с работы… Мы бы прекрасно отдохнули с тобой вдвоем. Все было бы совсем по-другому.

– А что бы ты сказал Ленке? Куда ты едешь?

Рома как-то по-недоброму усмехнулся и произнес язвительным голосом:

– Ева, позволь мне самому разбираться в своих семейных отношениях. Уж поверь мне, я бы нашел что сказать своей жене.

– Как бы ты ей объяснил, что едешь отдыхать один?

– Ева, ты что, глухая? Ты меня совершенно не слышишь. Еще раз говорю, что ради тебя я бы нашел слова, чтобы все объяснить своей жене. С нашим отдыхом не было бы никаких проблем.

– А вот я бы не смогла отпроситься у своего мужа.

– Смогла бы, если бы сильно захотела. Было бы желание.

– Но он бы меня не отпустил.

– Ева, вот ты где, а я тебя жду, жду… – Я повернула голову и увидела подошедшую к бару Лену. – Роман, с каких пор ты с утра похмеляешься? Голова болит? Конечно, так вчера перебрать… А что у тебя с шортами? Я смотрю, ты уже не в состоянии держать стакан в руке. У тебя координация, что ли, нарушена?

– Ты пришла читать мне мораль?

– Я пришла потому, что с тобой что-то творится.

Встав рядом с нами, Лена бросила в мою сторону раздраженный взгляд и истерично спросила:

– Ева, а я вам не помешаю?

– В смысле? – не поняла я ее.

– Я хотела спросить, ты не против, если я немного поговорю со своим мужем?

Ощутив крайнюю неловкость, я тут же встала со своего места и зачем-то посмотрела на часы.

– Да, конечно. Это я вам мешаю. Лена, если ты хочешь, то можешь общаться со своим супругом сколько тебе влезет. В конце концов, это твой муж, а не мой. А мне как раз пора. Уже обед начался. Всего доброго, – сухо сказала я и направилась в противоположную сторону.

– Спасибо, Ева, – послышалась мне вслед благодарность.

– На здоровье. Если что, всегда обращайся. Я тебя обязательно выручу.

Я не знаю, как Лена отреагировала на мою последнюю фразу, и не хотела этого знать. Я шла неспешной походкой на море и испытывала только одно желание – упасть на лежак, закрыть глаза, все забыть и представить, что ничего не случилось, что вообще ничего не случилось…