ГЛАВА 20

Мы сидели в небольшом ресторанчике, слушали тихую музыку и смотрели друг другу в глаза. Вадим заметно нервничал и постукивал пальцами по крышке стола. Я пристально смотрела ему в глаза и думала о том, что я знаю этого человека уже черт знает сколько лет и все эти годы он никогда не рвал связующие нас нити и даже никогда не делал большой промежуток между нашими звонками. Ему всегда было спокойно от того, что я есть и что я рядом, да и просто от того, что я существую. С годами мы даже менялись ролями. Я постепенно утрачивала вкус нашей любви, а он, наоборот, загорался ко мне все большей и большей страстью. Я вспомнила наше знакомство и наши первые встречи. Инициатором наших с ним отношений была именно я, потому что Вадим не желал играть с огнем и попытался держаться от меня на расстоянии. Но он не учел, что со мной очень трудно соблюдать дистанцию, потому что я женщина, которая притягивает к себе, как магнит. Я запретный плод, и тот, кто меня вкусил, уже не сможет об мне не думать и не вспоминать моих горячих объятий и тех страстных ночей, которые я способна дарить. Однажды я встретила Вадима, сбила его с верного семейного пути и с головой окунулась в свое новое, бурное и страстное увлечение. Тогда, в самом начале наших отношений, я не обратила внимания на то, что он женат, и не придала этому особого значения; я поняла это только тогда, когда наши чувства стали слишком сильны, а наши » встречи — чересчур частыми. Я поняла, что значит любить и при этом делить мужчину с другой женщиной… Я очень хорошо это осознала и смогла ощутить. Слишком много было пролито слез, и слишком много он мне недодал, потому что какую-то часть себя он давал той, другой, которая была у него всегда по ту сторону жизни. С годами все изменилось. Его взгляд, полный нежности, уже не трогал меня так, как раньше… Его слова уже не цепляли за душу, а его уговоры уже практически перестали на меня действовать. Да и не могло уже все быть точно так же, как было вначале, потому что годы идут и их уже никогда не остановишь. Возможно, мы просто стали старше, а может, отношения в нашем треугольнике кое-где дали трещину. Уже не было той магической силы, которая толкала нас в объятия друг к другу, наше обоюдное влечение стало каким-то блеклым и растеряло все краски, которые были ранее. Сила, которая постоянно толкала меня к Вадиму, умерла, а мои несбыточные и ранее желания просто прекратили свое существование и потеряли всякое право на жизнь. Я устала воровать собственное счастье через страдания, и во мне поубавилось того света, который может давать только влюбленная женщина. И все же, несмотря ни на что, именно этот мужчина смог разбудить во мне ту силу любви, которая затянулась на годы. Именно он заставил меня полюбить так, что я отреклась от обустройства собственной жизни и с головой окунулась в любовь, несмотря на все ее промахи, ошибки и разочарования.

— Как отдохнула? — нарушил тишину Вадим.

— Спасибо. Хорошо.

— Я это понял, когда встретил тебя в аэропорту.

— Правда?! Ты увидел, какая я отдохнувшая и загорелая?!

— Именно это я и увидел.

— Мне приятно, что ты так хорошо видишь. Вадим тут же посерьезнел и со всей возможной деликатностью спросил:

— Почему ты улетела?

— Потому, что я должна была от тебя улететь. От тебя, от себя и от наших с тобой отношений. Я устала, Вадим. Я просто очень устала. И вообще, что мы все обо мне да обо мне… Мне даже неудобно как-то… Ты-то как живешь? Как складывается все у тебя?

— Спасибо, паршиво.

— Почему?

— Потому, что у меня не было тебя.

— А сейчас я у тебя есть?

— Я сделаю все возможное, чтобы ты была рядом.

— Ты хочешь сказать, что ты уйдешь из семьи?

— Конечно. Это же не может продолжаться вечно.

— Ты уйдешь из семьи, когда пойдешь на пенсию? Вадим, я не хочу жить с пенсионером. Мне хочется пожить с еще работающим мужчиной.

— Ты хочешь сказать, что, когда я уйду на пенсию, я тебе буду не нужен? — нервно усмехнулся Вадим.

— Я хочу сказать, что, когда ты уйдешь на пенсию, ты будешь жить со своей женой. Встречай старость с тем же, с кем ты встретил молодость.

— Значит, когда я состарюсь, ты мне не будешь жесткие куски разжевывать? — попытался перевести все в шутку Вадим, но шутки не получалось. Она была какой-то грубой, жестокой и неумелой.

— Когда ты состаришься, ты будешь жить в своей семье и перестанешь кормить меня завтраками. Мне ничего не нужно. Все наши желания должны сбываться вовремя, а когда уже прошел отпущенный срок, они становятся не нужны. Ты мне не нужен Вадим.

— Маш, ну зачем ты так?

— Как?!

— Так!

— Как жена? Как дети?

— Маша, прекрати. Может, хватит уже? Ну сколько можно? Тебе нравится надо мной издеваться?

— Почему ты решил, что если я спрашиваю тебя о твоей семье, то я над тобой издеваюсь? Это часть твоей жизни, и я хочу про нее знать. За столько лет я имею право знать все.

— Маш, ну прекрати, а? Мы же здесь встретились не для того, чтобы разговаривать о моей семье.

— А для чего мы здесь с тобой встретились?

— Для того, чтобы поговорить о нас с тобой.

— А что о нас с тобой разговаривать? Мне кажется, что уже давно все ясно.

— Ничего не ясно. Это ты непонятно что надумала.

— Я просто хотела узнать, как здоровье твоих близких?

— Спасибо. У моих близких нормальное здоровье, — раздраженно ответил Вадим и нервно полез за сигаретой.

— Слава Богу. Это самое главное.

— Что самое главное?

— Самое главное, что у твоих близких все в полном порядке.

— Для меня это не самое главное. — Вадим нервно закурил и пустил колечки дыма в противоположную от меня сторону.

— А что же для тебя самое главное?

— Ты!

— Я?!

— Да, ты.

— Надо же, а с каких пор?

— Так было всегда. Просто ты это как-то не замечала.

Я усмехнулась и посмотрел на официанта, который принес нам великое множество красивых итальянских деликатесов.

— И куда ты столько заказал?

— Тебе. Я подумал, что ты с дороги голодная.

— У меня аппетита нет.

— Быть может, ты все-таки немножко поешь?

— Ну, если только совсем немножко.

Я взяла вилку и принялась без особого аппетита ковыряться в своей тарелке. Вадим не сводил с меня глаз, курил, хмурил брови и усиленно думал.

— Может, ты мне все-таки расскажешь, что же с тобой произошло. Мне показалось, что тебе нужна защита.

— Со мной столько всего произошло, что тебе лучше всего не знать.

— И все же. Мне кажется, что тебе нужно выговориться.

Я бросила вилку в тарелку, посмотрела на Вадима и подумала о том, что я и в самом деле должна выговориться этому человеку, что я могу ему доверять, что нас связывают долгие годы, что этот человек всегда дарил мне высшую степень любви — любовь-отчаяние, что если он чужой муж, то это не значит, что он чужд мне, потому что у нас было много хорошего.

— Ты и вправду хочешь знать, что же со мной произошло?

— Хочу.

— Хорошо, я расскажу. Только с одним условием: выслушав меня, ты не скажешь мне, что я сумасшедшая. Договорились?!

— Договорились.

— Ты не скажешь, что мне нужно провериться у психиатра?

— Да как ты можешь обо мне такое подумать?

Я наклонилась к Вадиму и взволнованно заговорила:

— Понимаешь, какая чертовщина приключилась. Если бы мне кто другой рассказал про такое, я бы никогда не поверила. Я согласилась полететь на Красное море с одним мужчиной, которого знала несколько часов. Мы познакомились с ним в баре. Я приехала туда от психолога и хорошо приняла на грудь. Он тоже выпил порядочно. Как говорится, встретились два одиночества, еще больше приняли на грудь, поплакались друг другу о своей судьбе и решили вместе съездить отдохнуть.

— Ты поехала в чужую страну с первым встречным?! — изумился Вадим.

— Вот именно. Взяла и поехала, — нисколько не смущаясь, сказала, как отрезала, я.

— Но ведь это уму непостижимо.

— Вадим, давай сейчас ты не будешь меня осуждать, а постараешься меня выслушать и, по возможности, мне помочь. Меня не интересует твое мнение. Меня интересует только то, как мне теперь жить дальше и какие последствия будут после этой поездки. Так вот. Тогда я не знала, что человек, с которым я полетела на Красное море, какой-то крутой бандюган, что в Москве он ходит с охраной, что у него есть враг по имени Спартак и что этот Спартак хочет его убить. Мы поселились на шикарной вилле, и тут началась настоящая мистика.

— Какая еще мистика?

— Ты когда-нибудь верил в мистику?

— Нет, — замотал головой Вадим.

— Я тоже, пока не столкнулась с ней лоб в лоб.

— Ну, расскажи.

— Только не говори, что я сумасшедшая. На вилле начал ходить какой-то ковбой, который хотел меня убить.

— Какой еще ковбой?

— В длинном плаще, шляпе с огромными полями и больших ковбойских сапогах…

— В общем что-то типа всадника без головы?

— Что-то типа того, но голова у него все же была.

— Ну, дела…

— Он выходил в основном по ночам. Один раз он убил спасателя, но спасатель почему-то ожил.

— Как ожил? — недоверчиво посмотрел на меня Вадим.

— Сначала я видела его мертвым с торчащим в груди кинжалом, а на следующий день… он разгуливал живехонек! У меня началась истерика, и все приняли меня за душевнобольную. Но я тебе клянусь, что было именно так!

— Да, действительно какая-то мистика.

— Чуть позже на виллу приехала любовница Молотка, Кира.

— У вас там что, гарем что ли был? Ему тебя одной оказалось недостаточно?! Он что, такой Казанова? — язвительно поинтересовался Вадим.

— Просто так получилось. Никто и не думал, что она приедет. Они с Молотком думали лететь вместе, но перед самым отлетом поругались, и Кира решила остаться с мужем.

— А, так эта Кира еще и замужем?!

— Замужем. А ты думал, что только ты один от семьи гулять можешь? Да от семьи каждый второй гуляет, если не каждый первый. Сейчас само слово «семья» уже давно утратило свою актуальность.

— Обычно от семьи гуляет мужчина, но чтобы гуляла женщина?!

— Двадцать первый век на дворе.

— А ты тоже будешь гулять от семьи? — Вадим напрягся, словно струна, и заглянул мне в глаза.

— У меня нет семьи, — злобно ответила я.

— А когда будет?

— Смотря какая семья…

Вадим почесал затылок и обиженно проворчал:

— Я не гуляю от семьи. Ты неправильно выразилась. Я просто тебя люблю. Я очень сильно тебя люблю. Я приезжал и виделся со своей любимой женщиной.

— А что ж ты не сошелся со своей любимой женщиной?! — неожиданно взорвалась я. — Что же ты с одной жил, а другую любил?! Что ж ты смалодушничал?! Что ж ты погряз во вранье?! А может быть, ты и не любил меня никогда?! Может быть, ты и любил ту, с которой жил, а со мной просто отдыхал от семейного быта!

— Маша, мы сейчас не об этом.

— А о чем мы?

— На виллу прилетела Кира, — тут же напомнил мне Вадим и судорожно хлебнул кофе.

— Короче, Молоток выбрал меня.

— Поздравляю, — ехидно произнес Вадим и занервничал еще больше.

— Мне не нужны твои поздравления. Кира осталась на вилле под тем предлогом, что она якобы очень плохо переносит акклиматизацию, а ночью случилось самое страшное. Этой ночью за мной опять гнался ковбой. Я убегала от него прямо в доме, забежала в спальню, нашла пистолет Молотка, выстрелила в этого гребанного ковбоя, а им оказалась Кира.

— Ты убила женщину?! — побледнел Вадим.

— Это была самооборона. Если бы я не убила Киру, то она бы убила меня. Тем более я не знала, что это Кира. Она была в костюме ковбоя. Я только не поняла, откуда взялся тот ковбой, который там гулял, когда Кира еще не приехала. По всей вероятности, ей рассказали о моих видениях, и она решила меня добить. Она решила доказать всем, что я душевнобольная, и расквитаться со мной за Молотка. Нашла костюм ковбоя и решила меня попугать. Вернее, даже не попугать, а убить, ведь я отняла у нее того, к кому она прилетела, отняла связанные с ним надежды и планы. До этого она убила спасателя. Совершенно непонятно, зачем она это сделала.

— А ты уверена, что спасателя убила Кира?

— А кому еще это нужно?

— А Кире зачем это нужно?

— Не знаю, — пожала плечами я и призадумалась. — Я вообще ничего не понимаю. Прямо головоломка какая-то. Получается, что на вилле был еще один ковбой. Короче, с этими ковбоями вообще неразбериха какая-то. Когда я хоть кому-то об этом говорила, все сразу считали меня душевнобольной. А ты тоже думаешь, что я ничего не видела, что это были видения и что я несу бред?

— Совсем нет. Я знаю тебя долгие годы, и никогда за все это время у тебя не было никаких видений. Просто тебя кто-то умело подставлял. Кто-то делал из тебя дуру, и если здесь немножко покопаться, то можно дойти до сути. При желании можно вычислить, кто это был.

— Спасибо.

— За что?

— Ты единственный человек, который мне верит и не говорит, что по мне дурдом плачет.

— Просто я слишком хорошо тебя знаю. Нужно навести справки про эту Киру. Возможно, и в самом деле ковбоя убила именно она.

— Я не знаю даже ее фамилии.

— Предоставь это мне. Я всем займусь. Нужно узнать, каким рейсом она вылетела в Египет и подали ли на нее в розыск.

— Ты и вправду попытаешься мне помочь?

— Конечно, я ведь тебя люблю, и у меня хорошие связи. Я постараюсь сделать все возможное и невозможное тоже. У меня есть кое-какие подозрения насчет твоего ковбоя, но я тебе пока не буду говорить, сначала проверю.

— Ну скажи мне, пожалуйста, — взмолилась я.

— Скажу, когда проверю. Возможно, эта Кира вылетела в Египет намного раньше, чем ты думаешь. Она очень коварна, и судя по твоему рассказу она смогла устроить неплохой спектакль, в котором были как зрители, так и действующие лица. Причем самым главным действующим лицом была ты.

— С чего ты взял? И вообще, к чему ты клонишь?

— Я тебе сказал слово «возможно». У меня нет точных сведений. У меня одни предположения.

— А зачем она вылетела раньше? И где бы она жила? Зачем вообще ей это было нужно? Я хорошо помню тот день, когда она прилетела. Она была уставшая и не очень хорошо выглядела. Оно и понятно, человек прямо с самолета. Если у тебя есть хоть какие-то предположения, быть может, ты мне хоть что-нибудь объяснишь?

— Я же сказал тебе, что мы поговорим с тобой об этом позже.

— Когда это будет? — Я посмотрела на Вадима умоляющими глазами.

— После того как я проверю свои предположения. А теперь ответь мне на один вопрос.

— Пожалуйста.

— Ты точно убила любовницу Молотка, женщину по имени Кира? — После того, как Вадим задал этот вопрос, он побледнел еще больше.

— Точно.

— Ты понимаешь, что ты совершила убийство?

— Я хорошо это понимаю, но у меня не было никакого выбора.

— Это будет слишком тяжело доказать.

— Я в нее выстрелила, когда она выломала дверь и защелка от двери отлетела. Она ворвалась в костюме ковбоя в спальню Молотка. У меня в руках был пистолет, а в руках ковбоя, вернее Киры, огромный нож, похожий на кинжал, точно такой же, как тот, который торчал в груди у спасателя. Я в нее и выстрелила. Если бы я этого не сделала, то меня бы ожидала участь спасателя.

— А где в это время был сам Молоток?

— Не знаю. Он говорил, что он сидел в домике у охранников из службы безопасности и курил там кальян.

— Хорошая же там служба безопасности. В доме людей убивают, а им все нипочем. Сидят себе спокойно, и кальян курят.

— А Египте на каждом шагу кальян курят.

— Значит, ты ее убила. — Вадим тяжело вздохнул. Он взял свой уже остывший кофе и чуть было его не разлил. Его руки слегка дрожали.

— Убила, — кивнула я головой и смахнула слезы.

— А теперь слушай. Я единственный человек, который об этом знает. Если кто-то другой задаст тебе подобный вопрос, то ты должна все отрицать. При любых обстоятельствах ты должна все отрицать. Что бы ни случилось — все отрицать! Дай установку даже самой себе, что ты никогда и никого не убивала. И не вздумай сказать об этом Ладке. Дружба дружбой, а все бабы болтливы. Я первый и последний человек, который об этом знает. Ты все поняла?

— Поняла.

— Рассказывай, что было дальше.

— Я потеряла сознание, а когда я очнулась, то увидела, что Кира лежит мертвая, но от костюма ковбоя не осталось даже следа. Кто-то ее переодел.

— Все понятно. Этого и следовало ожидать. У Киры в доме был сообщник.

— Молоток закричал, что меня посадят в тюрьму, и решил мне помочь избавиться от трупа, — всхлипнув, продолжила я. — Вместе с горничной Леной, которой он пообещал очень большие деньги за содействие, он погрузил в катер Киру и спасателя. А затем мы отплыли далеко в море. Там мы сбросили трупы, и тут Молоток убил Лену. Он сказал, что она лишний свидетель и что она потребовала слишком много денег за молчание. Я даже, грешным делом, подумала, что Молоток убьет и меня, но он поклялся, что у него и в мыслях такого не было, что он только хотел мне помочь. Увиденное произвело на меня страшное впечатление. Я попробовала сбежать, но эта попытка была обречена на провал. Мне пришлось остаться в доме. В доме осталась еще одна горничная по имени Катя. Молоток решил снять чудовищный стресс настоящей оргией. Он устроил грандиозную попойку, напился до чертиков и приказал Кате позвать девушек из соседнего отеля, которые танцуют танец живота. Приехали пять девушек. Они стали развлекать Молотка. Музыка орала на полную катушку. А я ходила по дому и вынашивала план своего побега. Вышла на улицу и услышала какие-то чужие мужские голоса. Я спряталась и постаралась подслушать, о чем они говорят. Из этого разговора я поняла, что дом заминирован и взлетит на воздух через десять минут. Я тут же бросилась к Молотку. До этого я попыталась остановить танцующих девушек, но не смогла этого сделать. Тогда я подошла к Молотку и быстро все ему рассказала. И Молоток решил не останавливать танцующих девушек. Он сказал, что после того как дом взлетит, в нем обязательно должны быть трупы… Молоток вял меня за руку, приказал девушкам не останавливаться, пообещал им заплатить в тройном размере и вместе со мной вылез через окно, чтобы мы уплыли на катере. Я не знаю, почему я бросилась бежать вместе с ним. Наверно, я была в шоке и плохо соображала. Да, я забыла сказать, что у меня в кармане был пистолет. Еще один. Я взяла его у Молотка.

— Да сколько же у него пистолетов?

— Он покупал их у гида Махмеда. Они там вместе крутили какие-то дела с оружием. Кроме пистолета, в моем кармане еще лежали деньги на обратный билет и паспорт. Я не могла допустить, чтобы девушек взорвали, за считанные секунды пришла в себя, вылезла из катера и побежала обратно к дому.

— Ты рисковала.

— Тогда я вообще ни о чем не думала. Я просто хотела их спасти. В доме было ровно шесть девушек: Катя и те пять, которые приехали танцевать из соседнего отеля.

— Тебе это удалось?

— Я стала кричать, девушки остановились и прекратили свой смертельный танец. Они попытались ко мне прислушаться и поверить в то, что я говорю. Но уже было слишком поздно. Кричавшие девушки, расталкивая друг друга, бросились к окну. А затем прогремел взрыв. Меня откинуло взрывной волной на приличное расстояние от дома. Из окна успели выскочить ровно четыре девушки. Одна из них была тяжело ранена, две погибли. А затем…

— Что было после взрыва? — Вадим взял меня за руку и пристально посмотрел мне в глаза.

— Затем я подошла к катеру, в котором был Молоток. Молоток завел мотор и закричал, чтобы я немедленно залезала в катер. Я отказалась с ним плыть и..

— И что? Что ты сделала?

— Я выстрелила в Молотка. Катер поплыл, но уже с мертвым Молотком.

— Кто-нибудь видел, как ты его убила?

— Никто.

— Ты в этом уверена?

— Вполне. Все подумали, что Молоток просто уплыл на катере, и все. Сбежал, одним словом. Что было дальше, ты знаешь. В самолете на меня обратили внимание двое мужчин. Они узнали меня в лицо. Это и были те люди, которые прилетели убить Молотка и взорвали этот злосчастный дом. Вот и все, что произошло.

— Только и всего?

— Только и всего.

— Да, Машка, ты влипла по самые уши. Надеюсь, что ты получила хороший урок. Теперь ты понимаешь, что не стоит ездить за границу с совершенно незнакомыми людьми.

— Это я уже давно поняла, — резко перебила я Вадима. — Скажи, что мне теперь-то делать? Что?! Какие теперь будут последствия? Ведь не важно, что это произошло в Египте, расследовать-то это будут здесь. В любом случае на меня выйдут, как ни крути. Смерть Киры, взрыв виллы, гибель девушек и смерть Молотка. За какую ниточку ни потяни, все они ведут ко мне. А эти двое с самолета? Ведь они же теперь повсюду будут меня искать. Что они со мной сделают, если найдут?! Я даже не знаю, кого именно мне сейчас нужно бояться. Милиции, которая может в любой момент прийти по мою душу, или людей из криминального мира? Кого мне теперь бояться?! Кто первый постучит в мою дверь?!

Вадим прижал мою руку к своему сердцу и без каких-либо колебаний сказал:

— Я постараюсь тебе помочь. Я сделаю все возможное. Я подниму нужных людей и использую все свои связи. Я очень тебя люблю. Я думаю, что, пока все не прояснится, тебе не нужно возвращаться домой.

— А где я, по-твоему, должна жить? У Ладки? Но у нее своя жизнь.

— Ты на работе отпросилась ровно на месяц?

— Да, — кивнула я. — Но я хотела выйти раньше.

— Я думаю, что тебе не стоит выходить раньше. Тебе нужно привести себя в порядок. Сама посуди, ну как ты выйдешь на работу в таком состоянии, тем более что пока это опасно. Ты можешь пожить пару недель на квартире у моего друга. У меня есть ключи. Он уехал в командировку. А я за эти две недели попробую что-нибудь выяснить и как можно больше для тебя сделать. Я подниму на ноги всех, как-никак это дело касается женщины, которую я люблю. Твои проблемы — это мои проблемы. Твои неприятности — это тоже мои неприятности. Так было и так будет всегда. Я за тебя жизнь отдам и любого порву.

— Ты и вправду отдашь за меня свою жизнь?

— Отдам, не раздумывая ни минуты.

— Ты говоришь такие вещи…

— Сейчас ты поживешь на квартире моего друга.

— А что будет потом, когда пройдут две недели?

— Потом что-то должно проясниться.

— А в какую сторону, в лучшую или в худшую?

— Будем надеяться и верить, что в лучшую. И пожалуйста, если к тебе приедет Лада, то постарайся ей рассказать как можно меньше, а по возможности вообще упусти все самое важное. Это в твоих интересах.

Я кивнула головой, а Вадим поцеловал мне руку.

— Я люблю тебя, — прошептал мне Вадим и сильно сжал мою руку.

А я… Я на минуту закрыла глаза и подумала том, что он опять рядом, а это значит, что я опять возвращаюсь в прошлое и начинаю жить этим прошлым, потому что будущего у меня нет. Вадим рядом. Он все так же говорит мне о любви, сжимает мою руку и преданно смотрит мне в глаза… Он рядом, но уже что-то не так. Что-то не так… Что-то нарушено и что-то уж не вернуть, потому что оно безвозвратно ушло… Чем больше я думала о сидящем рядом Вадиме, тем больше и больше во мне просыпались воспоминания, а говорят, что возвращаться в прошлое, совершенно не имея будущего, не самый хороший знак. Видимо, мои чувства к сидящему напротив мужчине не выдержали испытания временем по той причине, что в этой игре нас трое. И эти чувства затрещали по швам.

Этой ночью, проведенной в объятиях Вадима, я вдруг подумала о том, что я так долго мечтала разорвать эту многолетнюю и совершенно бесперспективную связь, но сейчас получилось наоборот: этот клубок закрутился еще больше, и, надеясь на помощь Вадима, я попала в какую-то незримую зависимость от него, так что о прекращении этой связи не могло быть даже и речи.

Перед тем как уйти, Вадим нежно обнял меня за плечи и положил на стол ключи от квартиры и деньги.

— Чувствуй себя как дома. Ешь, смотри телевизор, можешь пригласить сюда Ладку. Это деньги на продукты или на что-нибудь еще, если тебе что-то потребуется купить. Дома и на работе тебе пока появляться не стоит. Я попытаюсь сегодня же что-нибудь узнать. Ты же знаешь, что у меня есть связи, как среди братвы, так и среди милиции. Как только у меня появится свободная минутка, так я тут же к тебе приеду. Я буду постоянно тебе звонить. Договорились?

— Договорились. А ты куда, к жене?

— Я на работу, — тут же занервничал Вадим.

— Ты забыл свой мобильный. — Я протянула Вадиму его телефон и грустно улыбнулась. — И не забудь его включить, а то там твоя благоверная обзвонилась уже вся. Все-таки дома не ночевал.

— Я отключил его, чтобы он не разрядился. Я же не взял с собой подзарядник, — как и во все прошлые годы, принялся оправдываться Вадим.

— Вадим, мы с тобой столько лет вместе, и я имею представление, зачем женатый мужчина отключает мобильный телефон на ночь, когда остается у своей любовницы.

— Ты мне не любовница.

— А кто, жена?

— Ты моя любимая женщина. И пожалуйста, прекрати все это.

— Что прекратить-то?

— Все.

— Что все?

— Мучить меня прекрати.

— Это ты меня уже всю измучил.

— Ну ладно, Маша, я побежал. Если что, сразу звони. И пожалуйста, постарайся без глупостей, — в голосе Вадима было так много искренности, что я тут же сменила гнев на милость и убавила тон.

— Хорошо, постараюсь.

Как только за Вадимом закрылась дверь, я тут же позвонила Ладке, продиктовала ей свой новый адрес, и она пообещала как можно быстрее приехать.