ГЛАВА 11
– Мама, тише! – Подняв голову от Дашкиного плеча, я увидела маленькую девочку и, устыдившись своих слез, протянула ей руку.
– Привет, малышка, как тебя зовут?
– Поля.
– Поля – это значит Полина?
– Поля.
– Полечка. Поля. Полина. Какое же красивое у тебя имя! Ты маленькое чудо!
Посмотрев на Дашку, я улыбнулась и обняла Полинку.
– Дашка, дуры мы с тобой, дуры! Ревем, как потерпевшие. Даже ребенка напугали. И из-за кого ревем? Было бы из-за кого! Из-за таких, кто с сушками и памперсами привязывается? Дарья, какая же ты счастливая: у тебя такая очаровательная дочка. Ты же мать, а мать не может считаться одинокой.
Зайдя в ванную комнату, я посмотрела на себя в зеркало и не могла не задать себе вопрос:
– Неужели это я? Неужели я такой стала?
Из зеркала на меня смотрели совершенно угасшие и даже беспомощные глаза. У меня был вид женщины, которая потеряла себя. Я с ужасом смотрела на свое зеркальное отражение и понимала, что я обязана срочно себя восстановить. Я сильная. Я все смогу, и у меня все получится. Я обязательно восстановлюсь. Просто сейчас такое сложное время. Время, когда мне приходится играть вслепую и делать многие вещи против моей воли. Все это пройдет. Все это когда-нибудь закончится…
Позавтракав на скорую руку, я взволнованно взглянула на часы и посмотрела на Дарью.
– Даша, мне пора.
– Так ты куда первым делом едешь?
– Первым делом я еду на работу. Приеду прямо к началу рабочего дня и напишу заявление на отпуск за свой счет.
– А потом?
– Потом заскочу домой, возьму необходимые вещи и свой загранпаспорт.
– Будь осторожна.
– Постараюсь. А в двенадцать подъеду к греческому ресторану и встречусь с Вероникой.
– Ты помнишь, что ты должна сделать?
– Что? – непонимающе посмотрела я на свою подругу.
– Ты должна ее убедить вылететь в ближайшие сутки.
– Я постараюсь.
– Ты должна не постараться, а сделать.
– Я постараюсь, – повторила я и, чтобы скрыть вновь нахлынувший на меня страх, весело подмигнула Дарье.
Зайдя в спальню, я поцеловала в щеку сидящую рядом с домиком Барби Полинку и ласково произнесла:
– Малыш, не грусти. Мы скоро с тобой увидимся. Я скоро опять тебя навещу. Да и вообще мы с тобой теперь будем очень часто видеться. Мы же с твоей мамой подруги. Понимаешь – подруги…
Девочка улыбнулась и взяла Барби. Я еще раз одарила ее теплым взглядом и вышла из спальни.
– Люся, я думаю, что тебе нужно переодеться. – Дарья осмотрела меня критически.
– Зачем?
– Затем, что ты в этом виде вчера машину угнала. Нужно срочно сменить стиль. Надо поменять брюки на классический костюм с юбкой. Я думаю, что тебе не стоит выходить из дома в тех же, что вчера, брюках и блузке. Во-первых, брюки слегка грязные, а во-вторых, эту одежду нужно сменить, потому что, как-никак, а ты в ней преступление совершила.
Услышав словосочетание «совершила преступление», я ощутила, как по моей спине пробежали мурашки. Но я знала, что просто не имею морального права показывать Дарье свой страх или свои отрицательные эмоции, которые захлестывали меня настоящим потоком.
– А у меня больше ничего нет. Я сейчас до дома доберусь и обязательно переоденусь.
– Нет, надо переодеться сейчас. Ты не можешь появиться в этой одежде в районе Отрадного.
– Ты хочешь сказать, что за мной могут следить?
– Я хочу сказать, что ты должна соблюдать меры предосторожности и не терять бдительность. Наденешь мой костюм. Благо, что у нас с тобой размерчик один.
Дарья полезла в шкаф и достала с вешалки красивый, классический костюм с юбкой в три четверти и довольно большим, откровенным вырезом.
– Вот это то, что надо.
Быстро переодевшись, я застегнула пуговицы на пиджаке и заострила свое внимание на чересчур большом вырезе.
– Послушай, что это за вырез? Прямо стриптиз какой-то.
– Классный костюм. В одежде стильной женщины всегда должен присутствовать элемент сексуальности.
– Если бы я в таком костюме пришла на работу, то мой шеф сразу уволил бы меня к чертовой матери.
– Значит, твой шеф старый маразматик. А если честно, то этот костюм не для работы. Он для романтических свиданий. Мужчина постоянно пялится на вырез, и ты понимаешь, что он уже твой.
– Даша, может, я все же что-то поскромнее надену? Я сейчас наоборот должна к себе как можно меньше внимания привлекать, а ты меня разрядила, как куклу. Да и не по погоде как-то.
– Ну, я не знаю… Знаешь, я думаю, пусть эта Вероника увидит, что ты тоже не промах, что, глядя на тебя, мужики шеи сворачивают. Пусть знает наших! А что касается погоды, то нужно ловить момент. Последние теплые денечки. Скоро лафа закончится. Иди и не выдумывай. Ты смотришься просто потрясающе. У тебя размер обуви какой?
– Тридцать восемь.
– У нас даже размер обуви одинаковый. Бери мои туфли.
– Зачем?
– Затем, что этот костюм носится с туфлями на высоких каблуках.
– Ты думаешь?
– Я не думаю. Я знаю.
Не став спорить со своей упрямой подругой, я надела ее туфли и направилась к выходу.
Посмотрев на свою большую сумку, набитую документами и различными бумагами, я нехотя повесила ее на плечо и обулась.
– Как раз все бумаги на работу отнесу. Тут очень много важных документов. Такие вещи терять нельзя. Я вот что подумала: мне нужно было сделать такой грандиозный объем работы, шеф загрузил. А теперь его нет…
– Кого, объема или шефа?
– Ну, конечно же, шефа. Для кого теперь этот объем делать, сама не знаю. Хотя о работе я сейчас должна думать меньше всего на свете. Хотя все же интересно: кто теперь возглавит компанию? Я даже ума не приложу. Ну ладно, я пошла…
– Стой! – Дарья подошла ко мне как можно ближе и почти шепотом спросила: – Пистолет в сумке?
– Да.
– Дай его мне.
– Зачем?
– Я его куда-нибудь выкину. Это очень серьезное вещественное доказательство, и тебе ходить с ним опасно. От него нужно срочно избавиться. Как только няня придет и я смогу Полинку с ней оставить, я сразу куда-нибудь отъеду и выкину пистолет.
– А куда ты его выкинешь?
– Да мало ли мест… Может, доеду до моста и прямо в Яузу скину, а может, в канализационный люк в другом районе. Тут для полета фантазии нет границ.
Я протянула Дарье пистолет, и она как-то несмело сунула его под халат.
– Да не переживай ты так, – успокоила ее я. – У него обойма пустая.
– Да, я понимаю, – сморщилась Дашка. – Просто от одной мысли, что я держу в руках пистолет, становится как-то… противно. Я всегда боялась оружия.
– Я тоже когда-то его боялась, а теперь я с ним на «ты», – вздохнула я.
Попрощавшись с подругой, я вышла из дома и, незаметно поглядев по сторонам, пошла в направлении метро. Вагон метро был полон народа. Оно и понятно: утренний час пик. Я смотрела на свое отражение в стекле, и мне показалось, что у меня бледное, измученное лицо. А глаза… Это были глаза несчастной женщины, которая очень сильно устала и хочет от жизни только одного – тишины и покоя.
Чем ближе я подъезжала к работе, тем учащеннее билось мое сердце и сильнее стучало в висках, а в голове рисовалась крайне неприятная картинка ожидающих меня перспектив.
Первым, с кем я столкнулась в коридоре нашего офиса, был водитель моего шефа, Сергей, которого я, собственно, и должна была увидеть. Посмотрев на меня, словно я только что спустилась из космоса, он открыл от удивления рот и произнес растерянно:
– Люсенька, а ты тут какими судьбами?
– Работаю я тут, – натянуто пошутила я, стараясь не терять самообладания и разговаривать как можно спокойнее. – Ну, что смотришь на меня, как на привидение? Лучше бы помог сумку до приемной донести. У меня уже плечо отваливается.
– Давай донесу.
Водитель взял у меня тяжелую сумку, доверху набитую документами, и пошел следом за мной в приемную.
– Так что, шеф тоже, что ли, сегодня на работу явится? Но он мне не звонил, чтобы я его с дачи забрал. После того как я тебя туда отвез, он мне сказал, чтобы я выполнял все распоряжения нашего зама, а когда нужно будет его с дачи забрать, он мне обязательно позвонит.
– Шеф остался на даче.
– А ты почему здесь?
– Потому что в последнее время наш шеф настоящий самодур. Ты что, разве не заметил? У него же семь пятниц на неделе! То требовал, чтобы я работала у него на даче, то вдруг заявил, что во мне нет никакой необходимости. Какой-то он весь нервный и дерганый. С ним становится просто невозможно работать. Вот я, как идиотка, туда-сюда и езжу. Надоело мне уже все это. У меня такой объем работы, а он меня гоняет, словно малолетнюю девочку, – обидчиво пожаловалась я водителю и немного с опаской посмотрела на дверь, ведущую в кабинет шефа. Я прекрасно понимала, что дверь не может открыться и Олег Глебовия уже никогда из него не выйдет, но подсознательное чувство страха держало меня в тисках и не отпускало.
– Значит, шеф тебя с дачи вежливо попросил?
– Можно и так выразиться. Насчет вежливо – не знаю, но то, что попросил, это уж точно.
– Ну, и не нужна тебе эта дача. С коллективом интереснее. А с шефом в последнее время действительно творятся странные вещи.
– Какие вещи?
– Он правда сам не свой. Раньше он таким не был. Скажет куда-нибудь отвезти, а когда мы к этому месту уже подъезжаем, разворачивает машину и велит отвезти его в другую сторону. Меня это дико бесит. Полдня по таким пробкам ехали, добрались до цели, а он раз – и все моментально меняет. Иногда с кем-то по телефону ругается, а иногда звонков каких-то боится.
– Каких звонков? – Я подняла голову и уставилась на водителя испытующим взглядом.
– Только это между нами… – Сергей понизил голос, и по его лицу было видно то, что он сам пожалел о том, что сказал, но так как отступать было некуда, он продолжил: – Он боится кого-то.
– Кого?
– Ты что, разве ничего не замечала?
– Кое-что замечала.
– Вот и я про то же. Иногда, когда ему кто-то звонит, он телефон не берет, бледнеет, словно стенка, и валидол пачками пьет. Точно – боится чего-то. А когда выпьет, то постоянно о смерти рассуждает. В приметы стал верить, сонник купил.
– Что купил?
– Сонник.
– Зачем он ему?
– В сны стал верить. Как только в машину сядет, начинает вспоминать, какой ему ночью сон снился. Сонник листает и изучает, к чему бы этот сон. А один раз я его к колдунье возил.
– Куда? – не поверила я своим ушам.
– К колдунье.
– А что он у нее забыл?
– Да пойди, разбери, что он у нее забыл, он же мне не докладывает! При мне газету купил и всю дорогу ее изучал, а потом различным колдунам названивал, спрашивал, сколько стоит навести порчу.
– Порчу?!
– Я сам одурел, когда про порчу услышал.
– На кого?
– А я почем знаю? С одной колдуньей договорился. Я еще попытался его образумить, говорил ему, что нельзя никому зла желать и плохо делать, потому что все это вернется к тебе бумерангом. Но он и слушать меня не хотел. Я его по указанному адресу довез, так он там полдня провел.
– Полдня у колдуньи?! Вот это новость.
– Вышел чернее тучи, но мне ничего не рассказывал. Так что, Люсенька, на нашего шефа обижаться не стоит. Он сейчас переживает не самый лучший период своей жизни. Что у него там случилось, известно только ему.
– Только было бы лучше, если бы его переживания не отражались на его сотрудниках. Мы-то за что должны страдать?
– А по-другому просто не может быть. Он нас, можно сказать, кормит и поит, и мы у него в подчинении находимся. Да и в семье у него не все гладко.
– А что у него в семье?
– Тоже проблем хватает. Он с женой, как кошка с собакой. Я их один раз вез, так они чуть было друг друга не поубивали. Только, Люсенька, я тебе ничего такого не говорил. Сама знаешь, шеф длинный язык не приветствует.
– Сережа, о чем ты говоришь? Все, о чем мы с тобой разговариваем, дальше меня никуда не уйдет. Об этом можешь не беспокоиться.
– Да я так, на всякий случай предупредил. Так что, Люська, тебе тут будет лучше, с нами, чем сидеть с шефом у него на фазенде и терпеть все его выходки. А ему и в самом деле не помешает посидеть на даче в гордом одиночестве и хорошенько обо всем подумать.
– Серега, я сейчас беру за свой счет и убегаю. У меня времени в обрез.
– Ты что, в отпуск хочешь пойти?
– Меня шеф отпустил. Сказал, чтобы я написала заявление и оставила его у него на столе. Когда он на работу приедет, то сразу подпишет.
– А что случилось-то?
– У меня тетка в Подмосковье в крайне тяжелом состоянии. Я должна побыть рядом с ней.
– Что-то серьезное?
– Очень. Я сегодня же уезжаю, потому что это очень дорогой для меня человек.
– Я желаю ей обязательно поправиться.
– Спасибо. Будем надеяться на лучшее.
– Люська, я забыл тебе сказать самое главное. Ты сегодня так потрясающе выглядишь! Тебе очень идет этот костюм.
– Спасибо. Приятно такие слова слышать. Ни одна женщина не может жить без комплиментов.
– Именно поэтому я их тебе и говорю.
Как только Серега вышел из приемной, я подумала, что все пока складывается не так плохо, и, сев за свое рабочее место, тут же написала заявление об отпуске за свой счет. Открыв дверь в кабинет шефа, я постаралась унять нервную дрожь, вошла внутрь, затем на ватных ногах подошла к его столу и положила только что написанное мной заявление.
В кабинете все было по-прежнему, словно шеф ненадолго отошел и вернется с минуты на минуту на свое рабочее место. Я стояла в кабинете, смотрела на объемное кожаное кресло Олега Глебовича, на мое заявление об отпуске, которое лежало на крышке стола, и вдруг мне захотелось закричать, а быть может, даже заплакать. Чем дольше я стояла в кабинете своего шефа, тем сильнее ощущала собственный страх и какую-то безнадежность. Если бы Олег Глебович не приказал мне ехать к нему на дачу, то ничего бы и не было: я бы не попала в столь скверную ситуацию, сидела бы в своей приемной с чистой совестью и спокойно работала. И даже если бы этого шефа не стало, то ему на смену пришел бы другой, но ни ко мне, ни к моей совести это не имело бы ни малейшего отношения. А теперь… Теперь от той сильной женщины, которой я была, не осталось даже следа. Я стояла с трясущимися коленями и смотрела в глаза своему страху. Старинные настенные часы, находящиеся на самом видном месте в кабинете, тикали довольно громко и почему-то приводили меня в состояние, близкое к ужасу.
Я вспомнила те времена, когда из-за этих часов шеф устраивал настоящий скандал. Это случалось тогда, когда переводили время. Я почему-то всегда забывала вовремя перевести стрелки, из-за чего у шефа сбивались дела. Он опаздывал со звонками, которые нужно было сделать в строго определенное время, а иногда даже с делами, потому что, когда шеф сидел в кабинете, он всегда смотрел на настенные часы и напрочь забывал про те, которые находятся у него на руке. И вот все это уже в прошлом… Почему-то, увидев именно часы, я почувствовала себя особенно паршиво. Вообще-то они мне никогда не нравились – уж слишком они какие-то вычурные и массивные, пожалуй, даже безвкусные.
– Спокойно! – твердо сказала я самой себе и, бросив еще один беглый взгляд на лежащее на столе мое заявление об отпуске, вышла из кабинета. Нужно беречь свои нервы и держаться достойно, потому что самые страшные испытания ждут меня впереди. Я должна все это выдержать. И я выдержу, несмотря на то, что сейчас силы у меня почти на исходе. Но я всегда была сильной. И я уверена, что у меня обязательно откроется второе дыхание, и я смогу защитить как свою честь, так и свое достоинство.
За сорок минут, которые мне пришлось провести на работе, я постаралась сделать так, чтобы меня увидело как можно больше сотрудников. На всякий случай даже зашла к заместителю своего шефа, чтобы поставить в известность о том, что шеф разрешил мне взять отпуск за свой счет. Не прошло и часа, как я покинула стены своего офиса и поймала такси для того, чтобы доехать до своего дома.
