ГЛАВА 7
Подъехав к ресторану, я вышла из машины и, захлопнув за собой дверь, побежала вверх по ступенькам. Зайдя на кухню, увидела Любку, сидящую за столом и отгадывающую кроссворд.
– Любаня, собери мне сегодня продуктов побольше. У меня Светка сидит, ее кормить надо, – поздоровавшись с подругой, сказала я.
– Хорошо же она у тебя устроилась! Ест, спит, видик без конца смотрит… Так ей вообще домой не захочется!
– Прекрати! Я обещала ей помочь. Давай лучше помозгуем, где для девчонки паспорт достать, деньги на обратный билет я ей дам.
– Есть у меня один товарищ. Я ему завтра позвоню.
– А почему не сегодня? – обрадовалась я.
– Его сейчас в Праге нет. Он только завтра объявится. Сделает все как положено. Только тебе придется на пять тысяч долларов раскошелиться. Как ты на это посмотришь?
– На пять? Это уж сильно круто. Он всегда так бедных девушек обирает? А есть подешевле?
– У нормальных девушек, пусть даже и бедных, паспорта есть. Может, получится и подешевле. В нашем ресторане паспортистка одна работает. Мы с ней немного подружились. Кстати, она твоя поклонница, с ума сходит от твоего пения. Думаю, она не откажет. У нее в сейфе паспорта умерших лежат. Короче, сфотографируем твою Свету, вклеим карточку в документ – и порядок. Главное, чтоб по возрасту подходила.
– Но ведь на фотографии должна быть гербовая печать… – растерянно произнесла я.
– Тоже мне проблему нашла! У меня есть знакомый художник, чех, он тебе любую печать за сотку баксов сделает так, что под микроскопом не отличишь.
– А чем он ее делает?
– Обыкновенной швейной иголкой. Он виртуоз. Выцарапает все по высшему разряду. Сотка ему, пятьсот паспортистке. Вот и все растраты. Отправим твою Светку как чешку. Ей-то какая разница? Ей бы до дому добраться.
– Как же она будет паспортный контроль проходить, если ни слова по-чешски не знает?
– А ей и не надо знать. Может, она глухонемая от рождения? Руками помашет немного – вот и все слова. Мол, ребята, извините, я бы рада с вами пообщаться, но природа не дала. Или папа с мамой недоработали. Так что не переживай, Верка, потратишь на свою Светлану шестьсот баксов, билет ей купишь и можешь отдыхать.
– Ее бы побыстрее отправить! Жалко девчонку! Она ведь на улицу не выходит. Сидит, как в тюрьме.
– Перестань, Верунчик! Она у тебя, как в раю живет. Еще уезжать не захочет! Зайду завтра к паспортистке. Покопаемся у нее в сейфе. Нужно найти покойницу, чтобы по возрасту соответствовала. – Отложив кроссворд в сторону, Любка подозрительно посмотрела на меня. – А ты что такая?
– Какая?
– Не знаю. Прямо светишься вся, как от счастья. Познакомилась, что ли, с кем?
– Да уж! Познакомишься тут, если Карась повсюду, как ищейка, шныряет.
– Вот и я о том же! Зачем тебе лишние неприятности? Сама знаешь, что этот придурок с головой не дружит. В случае чего и выстрелить может!
– Приперся сегодня под утро… Хотел у меня выспаться.
– Ты его пустила?
– Да на черта он мне нужен? У меня в гардеробной Светка сидит.
– Что, опять с проверкой нагрянули, – покосившись на тихого старичка, копавшегося в кассовом аппарате, спросила я.
– Да эти проверки совсем уже задолбали! Теперь требуют посетителям чеки выбивать. Это ж с ума сойти можно! Сплошной убыток ресторану получается! Короче, Максим привел старичка, чтобы он обнуление сделал. Вечером проверок не бывает, а днем посетителей мало. Если что – ни один налоговик не подкопается. Каждый как может на жизнь зарабатывает. Вот и дедуля пристроился. Ходит по ресторанам, кафе, барам, магазинчикам частным и подкручивает потихоньку. У него руки золотые. Мы его всегда вкусным обедом накормим, денег дадим. Кстати, ты еще не слышала страшную новость?
– Какую?
– Вадима убили.
– Какого еще Вадима? – изображая удивление, спросила я.
– Саксофониста. Застрелили в собственной квартире, да еще и ограбили! Недавно приходила полиция, расспрашивала всех, кто с ним тесно общался.
– А кто его убил?
– Пока неизвестно. Ходят слухи, что он наркотиками торговал. Говорят, что за наркотики его и хлопнули, но это еще не точно. Жалко, конечно, парня. Играл так, что одуреть можно было слушая, да что уж теперь вспоминать!
Немного поохав для приличия, я поспешила уйти. Выходит, полиция уже побывала здесь… Убийца пока не найден, значит, под подозрение автоматически попадают все знакомые Вадима. В то злополучное утро меня наверняка видели соседи… Ну да, я же сигналила под окнами как ненормальная, желая предупредить саксофониста о своем приезде. Я всегда так делала, когда наведывалась к нему… Описать меня несложно: блондинка с голубыми глазами, русская, по вечерам поет в ресторане, где часто собираются братки…
Выпив виски, я начала переодеваться. Под воздействием алкоголя неприятные мысли постепенно испарились. Прежде всего нужно замаскировать ухо. Так, вчерашняя шляпа, позаимствованная у поварихи, безнадежно пострадала… Что ж, воткнем в волосы свежий цветок, закрепим его заколкой, а другой, такой же, вставим в декольте… По-моему, неплохо… Интересно, чтобы сказан Михаил? Михаил… Такой красивый и… вкусно пахнущий. Завтра он будет ждать меня в мотеле. Ровно в час дня… Нет… Я не приду… Нет…
– Веруня, ты готова? – заглянул в гримерку Максим.
– Подожди немного, – ответила я и, посмотрев на часы, отправилась на кухню. До выступления оставалось минут десять – вполне можно успеть перекусить. В минуты душевного дискомфорта я всегда испытывала чувство голода, противостоять которому не было сил.
– Ты что, Веруня? – пристыдила меня пришедшая за заказом Любка. – Налопаешься, как танцевать будешь? Тебе же на сцене до утра почти чертиком скакать! Твой придурок пожаловал собственной персоной…
– Какой еще придурок? – растерялась я, почему-то подумав о Михаиле.
– Какой, какой! Обыкновенный! Он, кажется, у тебя один. Карась, кто же еще! Вырядился, зараза! Даже «бабочку» на шею нацепил, будто оперный певец какой! Они с Макаром, как всегда, за своим столиком сидят. Карась что-то подозрительно вежливый. На официанток внимания не обращает. Ни разу никого за задницу не ущипнул. Вчера голяком гарцевал по всему залу, а сегодня с «бабочкой» ходит… Прямо чудеса какие-то! Со всеми здоровается, будто никаких оргий тут не устраивал! – Услышав первые аккорды, Любка махнула рукой. – Ладно уж, иди, подруга! А то твой кобель в «бабочке» небось уже по стулу ерзает от нетерпения. Даже жалко его!
Рассмеявшись, я побежала на сцену. Увидев меня, публика взревела. Карась, довольно улыбаясь, сидел с таким видом, словно аплодисменты относились к нему. «Ну, погоди же», – мстительно подумала я и, глядя совсем в другую сторону, начала петь. Что-то сказав Макару, Карась пересел за свободный столик, но я упорно продолжала делать вид, что не замечаю его. Каждый раз, когда я поворачивалась в танце, Карась посылал мне воздушные поцелуи, поднимал наполненный шампанским бокал и без конца поправлял «бабочку», которая, к слову сказать, шла ему примерно так же, как бегемоту трусы…
После первой же песни посыпались подарки. Деньги мы обычно делили на весь коллектив, цветы я оставляла себе. В этот раз выпал еще и коньяк. С трудом дождавшись получасового антракта, я выскочила за кулисы и, размахивая бутылками, громко закричала:
– Несите рюмки, я угощаю! Подтягивайтесь все, кто любит выпить на халяву в рабочее время!
– Широкая ты натура, Веруня, – подмигнул мне вездесущий Максим. – Напиток дорогой, благородный, могла бы и зажать!
– А, ладно, – беспечно ответила я, разливая коньяк по рюмкам. – Одной пить неохота, да и сопьюсь быстрей!
– Верка, ты какого черта мне народ спаиваешь? – раздался за спиной грозный голос Карася. – Я же сказал, что буду штрафовать любого, кто в рабочее время пьет. Ты, между прочим, не исключение!
Собравшиеся вокруг меня официанты моментально испарились.
– Извини, – пожала плечами я и, прихватив неоткупоренную еще бутылку, пошла в гримерку.
Карась с виноватым видом поплелся за мной.
– Верунь, ты не обижайся! – заканючил он. – Мне же надо перед коллективом марку держать, чтобы никто не подумал, что я на твои сиськи повелся. Ты тоже хороша… Наводишь смуту в рабочее время… Тут и так народ не просыхает, зачем им лишнее-то?
Сунув подаренную бутылку в комод, я посмотрела на «бабочку». Перехватив мой взгляд, Карась с гордостью поправил ее.
– Верка, тебе нравится? – спросил он.
– Ты где такой размерчик нашел?
– Какой?
– Чтоб на шею твою бычью налезла. Карась, сделав обиженное лицо, обнял меня за талию:
– Верунь, как твое ухо?
– Заживает потихоньку. А если бы ты мне сосуды порвал? Так, между прочим, и умереть можно!
– Верунь, я больше тебя пальцем не трону. – В голосе Карася зазвучали непривычно теплые нотки. Ты только насчет денег больше не выступай. Ты и так нормально получаешь. Я же не спрашиваю, сколько тебе чаевых перепадает. Я на эти деньги и претендовать не буду…
– Павел с тобой? – перебила я его.
– Со мной. Я его в зал не пустил. У него пистолета нет, ты не бойся! Я же сказал, что теперь ему пушку запрещено носить. Тем более он сегодня трезвый. В ресторане теперь никаких перестрелок не будет. Это я тебе обещаю.
– И на этом спасибо, – вздохнула я.
– Верунь, ты когда пела, на меня внимания не обращала. Почему, а? Ты так сильно обиделась, что ли?
– Я же на работе. Некогда мне на тебя внимание обращать. Публика важнее.
– Верка, не забывай, что я твой работодатель!
– А ты не забывай, что многие приезжают сюда для того, чтобы послушать, как я пою. А когда новая программа, так вообще аншлаг. Если бы не я, вы бы с хозяином давно в трубу вылетели!
Не слушая меня, Карась подошел к двери, повернул ключ в замке, затем, ни слова не говоря, отстегнул «бабочку» и снял рубашку.
– Карась, ты что, с ума сошел! – всполошилась я. – Через пятнадцать минут мне на сцену!
– Если ты будешь послушной девочкой, нам вполне хватит и пяти. Ложись давай, – прошептал Карась, стаскивая с себя брюки.
– Я не могу! Ты спишь с проститутками, трахаешь все, что шевелится. Вдруг я спидом заражусь!
– Не бери в голову, я соблюдаю меры предосторожности. Иди ко мне, моя рыбка!
– Я не хочу! – закричала я, отбегая к стене. – Не хочу!!!
– Почему? – опешил Карась.
– Потому что! Не хочу, и все. И никогда больше не захочу!
– Верунь, что с тобой творится? Может, ты заболела, а? Ты же совсем недавно говорила, что любишь меня…
– Во-первых, я так не говорила, а во-вторых, я просто устала… Я устала тебе врать… Два года постоянно врать…
– Ладно, не хочешь по-хорошему, будем по-другому. – Изменившись в лице, Карась задрал мне платье и, прижав к стене, получил то, что хотел…
– Верка, тебе пора, – по-деловому сказал он, когда все закончилось. – Не бери в голову. У тебя нервный срыв. Это пройдет, это бывает. Может, тоска по родине заела, может, еще чего. Ты баба славная: добрая, отходчивая, красивая к тому же. Я знаю, ты меня любишь, и потому тебе все прощаю. Понюхай кокаинчик, и все пройдет. Это лучшее лекарство от всех депрессий.
– Я боюсь стать наркоманкой.
– От кокаина, что ли? Ты же не в вену колешься! Кокаин – это забава для подростков. К нему не привыкнешь.
– Сам-то ты давно на нем сидишь… – вздохнула я.
– Верунь, пора! – Взглянув на часы, Карась засуетился. – Лабухи твои уже заждались. Да и я побежал, буду в зале тебя слушать.
Переодев измазанное в сперме платье, я подошла к зеркалу и, глядя на свое отражение, подумала о том, что когда-нибудь в корне изменю свою жизнь. Вернусь домой, брошу петь, перекрашу волосы и… обязательно встречу настоящую любовь. А Карася забуду как дурной сон. Как будто и не было его никогда. Ни-ког-да!
– Верка, опять ты задерживаешься, – влетел в гримерку Максим. – Ребята за тобой послали. Им не в кайф одним играть.
– Иду, иду, – грустно отозвалась я и, едва передвигая ноги, поплелась по коридору.
Зал был полон. На пустующем пятачке перед сценой поставили дополнительные столики. За одним из них сидел… Михаил. Выглядел он по-прежнему великолепно. Дорогой пиджак без единой морщинки облегал по-борцовски широкие плечи. Со вкусом подобранный галстук, как и положено, стягивал воротничок безукоризненно белой рубашки. «С таким не стыдно показаться в любом обществе, не то, что с Карасем…» – вздохнула я и, пошептавшись с музыкантами, начала петь.
Песня была длинная, сочиняла я ее месяца два назад и посвятила маме. Обычно в ресторане такие не поют, но эта как нельзя больше подходила к моему настроению. Может, поэтому публика приняла ее на ура.
– А ты на самом деле классно поешь! – Подошедший к сцене Михаил протянул мне корзину роз. – Ты забыла ее в машине. Пришлось привезти. На, держи.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарила я.
– Ухо-то как, болит?
– Заживает… – Не удержавшись, я бросила быстрый взгляд на Карася. Еще не хватало только, чтобы этот боров заподозрил меня в измене… Но Карась, сидя вполоборота ко мне, отчаянно жестикулируя, болтал с кем-то по сотовому телефону. Кроме того, он обычно спокойно относился к поклонникам моего пения. Более того, ему даже нравилось, когда мне дарили цветы. «Талант, Верка, – назидательно заявлял он, по-лошадиному громко нюхая букеты, – должен быть вознагражден, но… в рамках дозволенного, рыбка моя. А рамки устанавливаю я». В общем, Карась болтал, а вот Макар… Макар с явным интересом наблюдал за нашей с Михаилом беседой.
– Ты не хочешь посидеть за моим столиком? – предложил Михаил.
– Я консумацией давно не занимаюсь. Это не по моей части. Я теперь только пою. Тут полно девиц, которые раскрутят тебя по полной программе. Я не могу. Мне нужно петь дальше. Спасибо за цветы.
Я хотела уйти, но Михаил, взяв меня за руку, так посмотрел на меня, что у меня сладко заныло внизу живота.
– Ты обо мне сегодня вспоминала? О том, как нам хорошо было в этом мотеле?
– Некогда мне вспоминать, – соврала я, украдкой покосившись на Макара. Макар, не вынимая спички изо рта, что-то говорил Карасю. Карась, отложив телефон, заинтересованно посматривал в нашу сторону.
– Миша, у тебя могут быть проблемы. Иди на место, – предупредила я.
– С кем? С твоим жиропупом?
– С жиропупом и со всем этим сбродом, с которым он крутится. Не создавай проблем ни мне, ни себе. Я тебя умоляю.
– А ты бы хотела откреститься от этого сброда? – неожиданно спросил меня Михаил.
– Это тебя не касается, – сухо ответила я. – Если сегодня днем ты с легкостью получил мое тело, это еще не значит, что так же легко я буду изливать тебе душу.
Музыканты, обеспокоенные затянувшейся паузой, знаками показывали мне, что пора начинать следующую песню. Девчонки из кордебалета выглядывали из-за штор и перешептывались. А мы стояли как вкопанные и смотрели друг другу в глаза.
– Уходи на свое место, – наконец шепнула я, чувствуя, что сейчас разревусь.
– Ты завтра приедешь?
– Нет.
– Почему?
– Потому что я свободна. Потому что ты нарываешься на пулю. Потому что тут кругом одна мафия…
К сцене подошел Карась и, слегка приобняв меня за плечи, смерил Михаила презрительным взглядом:
– Веруня, у тебя проблемы?
– Нет. Просто я знакомого встретила. Это мой одноклассник. Он подарил мне цветы. Он бизнесмен и приехал в Прагу по делам.
– Очень рад за тебя, но не забывай, что ты на работе. Ты поблагодарила одноклассника за цветы?
– Да.
– Тогда – все. Пусть теперь топает за свой столик и не мешает петь.
Михаил нахмурился.
– Я работаю в студии звукозаписи, – сказал он. – Я бы очень хотел, чтобы Веру прослушали специалисты.
– Верка моя певица, – ухмыльнулся Карась, – никакие специалисты ей не нужны. Мы тут сами с усами. И прослушаем и запишем. Подарил ей цветы и отваливай. Нечего тут пыхтеть.
Карась подал знак оркестрантам, и они заиграли. Я начала петь, стараясь не встречаться взглядом с явно расстроенным Михаилом. В перерыве, спрятавшись за шторкой и глотнув холодного шампанского, я на пять минут закрыла глаза. До конца программы оставалось чуть больше часа. Ничего, как-нибудь продержусь, только бы Михаил остался…
В следующий выход на сцену я с огорчением обнаружила, что за столиком Михаила сидят новые гости. Петь сразу расхотелось, но уходить было нельзя. Когда наконец прозвучал последний аккорд, я, ни на что не надеясь, подошла к окну и, выглянув на улицу, убедилась в том, что красного спортивного «фольксвагена» на стоянке не наблюдалось.
– Это твоей голодающей. – Любка принесла мне в гримерку объемистый пакет. – Пусть откармливается на казенных харчах.
Кивнув, я понесла пакет в свою машину.
Светка сидела в кресле и смотрела телевизор. Увидев меня, она, просияв, вскочила и стала выкладывать содержимое пакета на стол. Открыв бутылку шампанского, я налила себе полный бокал и, сделав несколько глотков, задумчиво произнесла:
– Свет, скажи, а бывает любовь с первого взгляда? Нет, не с первого, а со второго… Наверное, я не так спросила… В общем, можно ли полюбить человека, которого совсем не знаешь?
– Я уже давным-давно забыла, что такое любовь, – тяжело вздохнула Светка. – Мне теперь все мужики сутенерами кажутся.
– А ты подумай хорошенько.
– Ты в кого-то влюбилась?
– Не знаю. Я не знаю, что это за чувство, но мне кажется, что да. Когда я увидела его в первый раз, мне было как-то не до любви, а когда во второй, то и сама не поняла, что произошло…
– А он при деньгах?
– Думаю, что да.
– Тогда, наверное, бывает. – Светка с аппетитом закусила и, налив шампанское в свой бокал, испытывающе посмотрела на меня. – Вер, ты вправду влюбилась?
– Не знаю… Сегодня я переспала с совершенно незнакомым мне человеком…
– Тоже мне, нашла чем удивить! Я так каждый день спала. Только не с одним, а с несколькими сразу, – сморщилась Светка.
– Я не просто переспала, а со страстью. Я сама этого хотела. Я так хотела, что от одного его взгляда у меня ныло внизу живота…
Прихватив шампанское, я пошла в спальню. Плюхнувшись на кровать, стала пить прямо из горлышка и смотреть в потолок. Светка устроилась рядом, вытянувшись на спине.
– Верочка, я так счастлива, что попала к тебе, – сказала она, сладко потягиваясь. – Словно меня долго держали в тюрьме, а потом освободили…
– Завтра Любка пойдет к паспортистке. Ты поедешь в Россию под видом глухонемой чешки, по паспорту умершей, – засмеялась я.
– Я даже не знаю, чем мне тебя отблагодарить! Ты столько для меня сделала!
– Я пока ничего для тебя не сделала.
Мы помолчали.
– Я же сказала тебе, что он благородный, – толкнула меня в бок Светка.
– Благородный не благородный, но меня к нему тянет, – отозвалась я и, поставив бутылку на пол, натянула на себя одеяло.
– Верочка, ты поспи, – чмокнув меня в щеку, Светка ушла.
Разбудил меня резкий телефонный звонок. Часы показывали десять.
– Слушаю, – зевая, произнесла я.
– Верунька, я тебя разбудил? – запел в трубке слащавый голос Карася.
– Слушай, ты мне дашь когда-нибудь отдохнуть? – взорвалась я.
– Верунь, я хотел твой голос услышать.
– Ты его и так каждый день слышишь!
– Рыбка моя, ты сейчас чем будешь заниматься?
– Тем же, чем всегда. Приведу себя в порядок и двинусь на работу.
– У тебя сегодня репетиция? Лабухи твои говорили, что ее не будет.
Смутившись, я подумала о Михаиле.
– Хорошо, что ты напомнил. Знаешь, это даже к лучшему! Посижу дома, напишу музыку…
– Ты давай больше новых песен пиши!
– Плати больше, я тебя новыми песнями завалю!
– Ну и язва ты, Верка! С тобой по миру пойдешь.
– Да уж, ты пойдешь по миру… Ладно, вечером увидимся, – окончила я разговор и положила трубку на рычаг.
Не прошло и двух минут, как телефон снова зазвонил.
– Верунь, ты зачем трубку бросила! Я ведь не договорил с тобой до конца! – обиженно загундел Карась.
– Договаривай.
– После ресторана я приду к тебе.
– С чего бы это? – покосилась я на зашедшую в комнату Светку.
– Просто мне хочется провести с тобой остаток ночи. А ты разве этого не хочешь? – В голосе Карася появились угрожающие нотки.
– Знаешь, я так устаю, что после работы мне хочется спать… – выкрутилась я.
– Вот мы и будем спать. Обнимемся и будем спать. Долго. Пока ты не выспишься.
Такая перспектива привела меня в уныние. Отвечать не хотелось, бросать трубку было рискованно.
– Веруня, ты меня любишь? – не унимался Карась. – Что ты молчишь?
– Люблю, – безразлично отозвалась я.
Удовлетворенно вздохнув, Карась наконец отключился.
– Вера, что-то случилось? – осторожно поинтересовалась Светка.
– Ничего, кроме того, что этот козел собрался сегодня после работы заявиться ко мне!
– Ты не волнуйся. Я в гардеробной посижу, – успокоила меня Светка. – Пойдем завтракать.
Глотая приготовленные Светкой оладьи, я все время поглядывала на часы.
– Верунь, что с тобой происходит? – забеспокоилась Светка.
– Хочешь, раскрою тебе секрет? – отодвигая тарелку, сказала я. – Сейчас я надену лучшее платье и поеду к тому джентльмену, которого ты видела вчера у цветочного магазина.
– К благородному? – ойкнула Светка.
– К благородному, – рассмеялась я и, допив кофе, встала.
До встречи в мотеле оставалось не больше сорока минут. Двадцать из них нужно потратить на то, чтобы одеться. Бросившись в гардеробную, я стащила с плечиков эффектный ярко-красный сарафан из лайкры и, натянув его, метнулась к ящику с нижним бельем. Коробочки, пакетики, сумочки… Нет, все не то, не то… Пожалуй, «папиллоновские» трусики со вставками на боках подойдут… Попка в них смотрится такой аппетитной… Белые я не люблю, значит, возьмем красные… Бюстгальтер… Бюстгальтер оставим дома. Грудь у меня такая, что не требует поддержки, сарафан лишь подчеркивает ее красоту… Теперь туфли… Туфли наденем в тон сарафану, на полупрозрачных каблуках… Нет, на шпильках, с перепоночкой на подъеме… Так, кажется, готово…
Подкрасив ресницы и подушившись «Ультрафиолетом», я на бегу чмокнула обалдевшую Светку в щеку и, пулей выскочив из квартиры, помчалась к стоянке, проверяя, лежат ли в сумочке ключи.
