ГЛАВА 21

Через пару недель Михаил нашел покупателя и продал сгоревший ресторан по бросовой цене. Мы по-домашнему тихо «отметили» это событие, старательно избегая разговоров о том, что было мне когда-то так дорого.

На следующий день мы поехали на пикник, который устраивали товарищи моего супруга. Я никогда не любила такие мероприятия и с удовольствием осталась бы дома, но Михаил настоял на том, чтобы мы поехали вместе.

– Верочка, все будут с женами, неудобно… – шепнул он мне перед сном.

Из собравшихся я знала только Савелия. Слегка приобняв меня, он сказал:

– Не обращай ни на кого внимания. У наших баб челюсти от зависти отвисли.

Улыбнувшись, я дружелюбно подмигнула ему. Мужчины, свободно расположившись в раскладных шезлонгах, обсуждали вопросы, связанные с работой. Женщины накрывали на «стол», расстелив скатерть под раскидистой березой. Растянувшись на траве, я наблюдала за тем, как они достают из сумок кастрюльки, чистят яйца, делают салаты, режут колбасу и сыр.

Из-за туч выглянуло солнце. Стянув через голову толстый свитер, я осталась в полупрозрачной блузке, сквозь которую просвечивал бюстгальтер.

– Смотри, она разделась специально, чтобы наши мужики на нее пялились, – сказала та, что была толще и выше всех.

– Я разделась потому, что мне жарко, – повернувшись к ней, сказала я. – А ваши мужчины меня совсем не интересуют. Можете не переживать.

Гром-баба обиженно отвернулась.

– А правда, что Михаил привез вас из-за границы? – натянуто улыбнувшись, спросила густо накрашенная блондинка лет тридцати пяти.

– Правда, – вызывающе ответила я.

– А правда, что он подцепил вас в каком-то борделе? Говорят, вы там работали.

– Вас неправильно информировали. – Спокойствие мое было на исходе. – Михаил подцепил меня не в борделе, а в ресторане, где я пела.

– Так вы певица? – сморщилась гром-баба.

– Можно сказать и так. Простите, а кем вы были до того, как вышли замуж?

– Никем… – растерялась та, – обычной девушкой…

– А я вот никогда не была обычной девушкой, я всегда была необычной. Наверное, поэтому я и нравлюсь мужчинам.

Накинув свитер на плечи, я встала и пошла к реке. Через несколько минут к реке спустился Савелий и сел рядом.

– Тебя кто-нибудь обидел? – осторожно спросил он.

– Разве меня можно обидеть? – улыбнулась я. – Просто мне уже порядком поднадоели эти клухи с кастрюлями. Каждая хочет знать, кто я и как познакомилась со своим мужем.

– Не обращай внимания.

– Стараюсь, но у меня ничего не получается.

– А-а! – раздался вдруг чей-то отчаянный вскрик. Вслед за ним послышались выстрелы. Вздрогнув, я посмотрела на Савелия. Савелий вскочил, достал из кармана пистолет и, бросив на меня растерянный взгляд, приказал:

– Сиди здесь и не вздумай высовываться! Я сбегаю и посмотрю, что там стряслось.

– Я не буду тут сидеть, – приподнялась я.

– Сиди, я кому сказал!

– Это ты своей жене говори, а мне ничего говорить не надо. Плевать я хотела на твои слова!

Савелий, вздохнув, взял меня за руку и потащил по круче вверх. Спрятавшись за столетним дубом, мы с ужасом наблюдали за тем, как люди в черных масках с автоматами в руках, встав в ряд, расстреливали тех, кто находился на поляне. Я хотела закричать, но Савелий, закрыв мой рот потной ладонью, не дал произнести ни звука. Закончив стрелять, бандиты сели в «тойоту» с забрызганными грязью номерами и уехали. Переждав минут пять, мы вышли из укрытия. Посреди поляны лежала гром-баба. Рот ее был открыт, глаза смотрели куда-то вдаль… Рядом с ней лежал надкушенный пирожок, который она, видимо, собиралась съесть.

– Катерина, что ж ты так? – прошептал Савелий, опускаясь перед ней на колени.

Мой муж лежал у джипа и громко стонал. В руке его был пистолет. Из простреленного плеча, пульсируя, шла кровь. Схватив валявшееся неподалеку полотенце, я быстро перевязала рану и, повернувшись к Савелию, произнесла:

– Михаил жив! Его нужно срочно отвезти в больницу. Он без сознания. Давай поищем, может, еще кто-нибудь уцелел.

Убитых оказалось трое, две женщины и один мужчина. Все остальные, к счастью, были живы. Погрузив их в машину, мы поехали в больницу.

На тряской дороге мой муж пришел в себя.

– Верочка, ты как? – приподняв голову, спросил он и, схватившись за плечо, глухо застонал.

– Все в порядке, милый! Потерпи немножко, – улыбнулась я, выжимая из джипа максимально возможную скорость. – Савелий твой жену потерял, а мне, как видишь, повезло…

Оставив Михаила и других раненых в приемном покое, мы вернулись на поляну. Савелий достал сотовый телефон и вызвал милицию. Погладив жену по слипшимся от крови волосам, он закрыл ей глаза и приглушенным голосом сказал:

– Знаешь, Вера, при жизни я ее не сильно жаловал. Ругался по пустякам, изменял при каждом удобном случае, а теперь вот жалею об этом…

Милиция приехала примерно через час. Угрюмый майор в мятом кителе записал наши показания. Убитых увезли.

Ближе к вечеру, вымотанные вконец, мы наконец добрались до больницы. Михаила уже прооперировали. Жизнь его была вне опасности. Узнав об этом, я разревелась, как девчонка, размазывая по щекам потекшую тушь.

– Верочка, перестань, – неумело захлопотал вокруг меня Савелий. – Хочешь, я отвезу тебя в бар? Выпьем текилу, Катерину мою помянем, за Мишкино здоровье рюмочку поднимем…

– Хочу, – прерывисто вздохнула я. – Вези меня куда угодно, только не оставляй одну!

Народу в баре было мало.

– Мы счастливчики, – залпом выпив текилу, сказал Савелий. – Нас даже не задело… Это все благодаря тебе.

– А я-то тут при чем?

– Ты вовремя спустилась к реке.

– Просто женщины на меня набросились… А зачем ты пошел за мной?

Савелий, покраснев, опустил глаза.

– Я тебя люблю, Вера…

– Что? – во все глаза уставилась я на него.

– Я тебя люблю, – повторил он.

– Никогда мне больше этого не говори. Никогда! – нахмурившись, произнесла я. – Я замужем, Савелий. Я люблю твоего друга.

– Извини, – пробубнил Савелий, поднимаясь из-за стола.

Прихватив текилу, я бросилась за ним.

– Ты куда?

– Не знаю. Домой не хочется. Там все о Катьке напоминает. Ты зачем с собой бутылку взяла?

– Она же денег стоит, чего ее оставлять?

– Ты умеешь считать деньги?

– Странный вопрос ты задаешь!

– Тогда нам надо ее где-то прикончить.

– Поехали ко мне. Только сначала заедем к Михаилу в больницу.

– Тебя не пустят. Он в реанимации. Завтра с ним увидишься.

Без Михаила дом казался пустым. Сбросив туфли, я села у камина и, обхватив колени руками, я произнесла:

– Представляешь, Савелий, сначала взорвали ресторан, потом устроили кровавый пикник… Кто за всем этим стоит, кто?

Савелий, подбрасывая поленья в огонь, промолчал. Дотянувшись до телефона, я сняла трубку и дрожащей рукой набрала номер Макара. Трубку снял Глеб.

– Позови папу, – попросила я, покосившись на Савелия.

– А здороваться тебя никто не научил? – ухмыльнулся Глеб.

– Здравствуй, Глеб. Мне нужно срочно поговорить с твоим папой.

– А мне ты ничего не хочешь сказать?

– Мне не о чем с тобой разговаривать. Твой отец сказал, что теперь ты живешь на мои деньги.

– Да, твоя шкатулочка оказалась не лишней. Я трачу деньги на спиртное, на баб, на наркоту! Я трачу их с легкостью, сука! Мне доставляет наслаждение тратить их направо и налево. Ты не хочешь спросить почему?

– И почему же ты так легко тратишь мои деньги? – закипая от злости, прошипела я.

– Потому что я знаю, каким трудом они тебе достались, – засмеялся Глеб. – Потому что ты пахала за эти деньги как проклятая!

– Да подавись ты этими деньгами! Я бы больше дала, чтобы никогда не видеть твою наглую рожу!

– Привет, Веруня! – вклинился Макар. – У тебя опять что-то случилось? Что взорвали на сей раз? Ты вновь стала бизнес-леди? Зря, детка, не женское это дело! Неужели твой муж так плохо зарабатывает, что тебе приходится думать о деньгах?

– Мой муж нормально зарабатывает и будет зарабатывать еще больше, если ему не будут мешать. Это ты расстрелял пикник?

– Какой еще пикник?

– Сегодня мы выбрались на пикник. На поляну приехала белая «тойота» без номерных знаков. Из «тойоты» выскочили молодчики в масках и расстреляли ни в чем не повинных людей.

– А ты почему живая?

– Я сидела у реки.

– Я всегда знал, что ты живучая, стерва, – рассмеялся Макар. – Веруня, я уже давным-давно не ношу шапочки с прорезями для глаз и уж тем более не езжу на «тойотах». Все это осталось в прошлом. Сейчас я езжу в бронированном джипе с охранником и водителем. Да и как я могу расстрелять ваш пикник, если он проходил в Новосибирске, а я живу в Праге?

– А я и не говорю, что ты сам расстреливал. Ты мог послать своих людей…

– Нет, Веруня, ты мне чужое не приписывай. Это не с моей подачи. У тебя теперь вся жизнь такой будет. А ты думала, так просто за крупного бизнесмена замуж выйти?! Это риск, дорогая!

– Макар, это точно не ты? – засомневалась я.

– Нет, Верка, не я.

– Тогда извини. Как у тебя дела?

– Все по-старому. Деньги закончатся – звони, – хмыкнул Макар и бросил трубку.

Затянувшись сигаретой, Савелий спросил:

– Ты думаешь, это дело рук Макара?

– Не знаю, – наливая текилу, отозвалась я. – Я не знаю, откуда исходит опасность. От моих врагов или от врагов мужа? Сначала ресторан, теперь пикник! Ведь мы чудом остались живы! Меня могли убить, как и твою жену…

– Я бы умер, если бы тебя убили, – глухо сказал Савелий и взял меня за руку.

Одернув руку, я замотала головой.

– Никогда больше так не говори! Иначе нам придется прервать всякое общение. Я люблю своего мужа, а к тебе отношусь как к другу, как к человеку, которому доверяет мой муж.

– Я, конечно, не так богат, как твой муж, – робко сказал Савелий. – Я не могу купить тебе ресторан, купить такую квартиру, как эта… Когда-то мы начинали вместе, и возможности у нас были одинаковые. В бизнесе – как в спорте, Вера. Стартуют все одновременно, а потом тот, у кого больше сил, обходит своих соперников, оставляя их далеко позади. Мы с Михаилом друзья, но я остался позади… Тебе же, насколько я понимаю, всегда нравились лидеры.

– Да, нравились, нравились, ну и что?! – уткнувшись лицом в ладони, я громко зарыдала.

– Верка, ты что? – Савелий испуганно затряс меня за плечи. – Ну прости, я больше никогда даже не заикнусь на эту тему. Я тебе клянусь! Ты просто напугана, Вера! Со временем все забудется, все пройдет, поверь!

– Не в этом дело! – отталкивая его, закричала я. – Больше двух лет я пахала как проклятая по десять часов в день, а иногда даже сутками! Во всем себе отказывала! А этот гад моими деньгами задницу подтирает! Где же справедливость?

– Вера, ты о чем?!

– О том, что макаровский сынок тратит мои деньги направо и налево! Сволочи они, а не люди! Были бы людьми, вернули бы шкатулку мне. Получается, что я в Праге за бесплатно пахала! В чужой стране, не зная языка! Думала, вернусь в Россию с нормальными бабками, открою собственное дело… У меня ведь голова всегда хорошо варила, просто начального капитала не было.

– Но ведь ты вернулась в Россию и имеешь гораздо больше, чем у тебя было в шкатулке! Свое счастье ты честно заработала! Никто тебе его на блюдечке не преподносил! Это твоя заслуга…

– Понимаешь, он с такой легкостью тратит мои деньги! У меня аж внутри все перевернулось. Чтоб они ему поперек горла встали!

Немного успокоившись, я вытерла слезы и в упор посмотрела на Савелия.

– Савелий, ты меня любишь?

– Люблю, – кивнул он.

– А когда ты меня полюбил?

– В тот момент, когда мы с Мишкой зашли в ресторан. Ты тогда так хорошо пела… Если тебе неприятно это слышать, я буду молчать.

– Тогда, значит, это твоих рук дело… – прищурившись, сказала я.

– Какое дело?

– Это ты устроил бойню на пикнике. Ты хотел убить моего мужа и заодно избавиться от жены…

– Вера, ты хоть соображаешь, что говоришь? – побледнел Савелий.

– Соображаю! – крикнула я, отпрыгивая от Савелия на безопасное расстояние. – Ты всегда был ко мне неравнодушен… С самого начала. Я это чувствовала… Меня невозможно провести… Я видела, какими глазами ты на меня смотрел… Ты завидовал Михаилу, ты всегда ему завидовал! Он оказался удачливым бизнесменом, а затем появилась я. А ты кто такой? Жалкий неудачник, который хватается за все подряд и толку никакого… Тебе повезло, что ты имеешь такого крутого друга, как Михаил. Без него ты бы прозябал в какой-нибудь конторе за гроши. Я не хочу сказать о твоей жене ничего плохого, Царство ей небесное, но я сомневаюсь, что такую женщину можно полюбить. Значит, и на ней ты женился, преследуя корыстные цели. Это ты уговорил всех поехать на пикник, это ты подговорил людей в черных масках, хорошенько им заплатив! Когда я спустилась, ты пошел следом. Если бы я не пошла к реке, ты бы меня позвал. По твоему сценарию они должны были появиться в тот момент, когда нас двоих не было… У тебя получился прокол, Савелий. Мой муж жив…

– Вера, у тебя шок! – вскочил Савелий. – Ты сама не знаешь, что несешь.

– Не смей ко мне приближаться! – закричала я. – Слышишь, не смей!

– Вера, успокойся, прошу тебя!

Не выдержав, я бросилась в спальню, достала из тумбочки боевой пистолет мужа и, вернувшись в гостиную, наставила его на Савелия.

– Если ты прикоснешься ко мне, я выстрелю тебе в голову!

– Бедная, бедная девочка, – грустно улыбнулся Савелий, опускаясь в кресло. – Да, я действительно люблю тебя, но это еще не повод, чтобы убивать лучшего друга… Может быть, ты права, может, я неудачник, но нас с Михаилом связывают отнюдь не деньги. Нас связывает настоящая мужская дружба, и неважно, что один из нас богат, а другой нет. Важно то, что мы вместе с детских лет и готовы голову сложить друг за друга…

– Я знаю, как убивают лучших друзей, – холодно усмехнувшись, сказала я, вспомнив ту страшную ночь, когда Макар приказал устранить Карася. – Когда между взрослыми людьми встает нечто такое, что не дает им спокойно жить, дружба отходит на второй план. Лучшие друзья убивают друг друга хладнокровно, жестоко, уверенно, не дрогнувшей рукой. Трудно представить, как они потом живут с этим, но, говорят, что со временем ко всему можно привыкнуть. Это ты хотел убить моего мужа, ты!

– Я не делал этого! – Савелий встал и направился к выходу.

– Ты куда? – бросилась я следом за ним.

– Домой. У меня погибла жена, ее надо достойно похоронить. Я устал слушать твой бред. Можешь позвонить в милицию и высказать свою версию случившегося.

– Я не собираюсь обращаться в милицию, не имею такой привычки! Я знаю, что ты задумал. Ты хочешь сбежать из города, исчезнуть, лечь на дно… Скажи, это так?

– Я думал, что ты умная женщина, а ты оказалась полной дурой! – Савелий, громко хлопнув дверью, ушел. Бросив пистолет на пол, я обхватила колени руками и в голос заревела…