Глава 22

Когда самолет приземлился в аэропорту Ниццы, я посмотрела на Шарля благодарным взглядом и чуть было не прослезилась.

Шарль прижал меня к себе и поцеловал мои волосы. Егор сидел вместе с нами в бизнес-классе и пил коньяк в течение всего полета. Позади Егора сидела та самая французская старуха, которая бегала за ним по всему отелю вместе со своей русской подружкой и пыталась увидеть его мужское достоинство. Старая дама постоянно пыталась дотронуться до Егора, гладила его по голове и что-то говорила ему на своем родном языке.

– Шарль, что эта бабушка хочет от моего папы?

– Она приглашает его к себе в гости на интимное свидание, – заметно смущаясь, ответил Шарль.

Я благодарно прижалась к нему.

– Ну вот видишь, все обошлось. А ты переживала, что тебя опознает полиция, и ты не сможешь вылететь из Туниса.

– Пограничник на паспортном контроле долго смотрел на мою фотографию. Видимо, мой новый имидж вызвал у него сомнения – а вдруг это не я.

– Ну, еще никто не запрещал девушкам менять внешность. И это не означает, что со сменой цвета волос они должны менять заграничный паспорт.

Я видела, что Шарль хочет мне еще что-то сказать, но не решается, и тогда я решила ему помочь и задать вопрос первой.

– Шарль, у меня такое впечатление, что ты хочешь меня о чем-то спросить.

– Хочу, но неудобно как-то.

– Мы же с тобой собрались создать семью. Что значит неудобно?

– Когда я возил ваши с отцом паспорта в посольство, то увидел, что у вас не только фамилии разные, но и отчества.

От слов Шарля меня бросило в холодный пот, но я тут же нашла выход из положения.

– Вообще-то это наша семейная тайна, но я не могу ее тебе не рассказать. Это мой отчим. Он полюбил мою маму еще в тот момент, когда та была беременна. Когда я родилась, они поженились. Переделывать мои документы не стали, потому что мой настоящий отец, несмотря на то, что он от меня отказался, назло им не захотел подписывать официальный отказ от ребенка и сделал все возможное, чтобы меня не удалось удочерить. – Я помолчала и тут же добавила: – Не важно, кто биологический отец. Важно, кто тебя вырастил. Я считаю Егора родным отцом, и меня не интересует, что во мне течет не его кровь. Я считаю, что мы с ним одной крови. Он встречал мою маму из родильного дома и качал коляску, когда я кричала по ночам. Это самый дорогой для меня человек.

– Я восхищен твоим отцом, – тут же признался мне Шарль. – Извини, что я задал тебе этот вопрос.

– Ты просто обязан был мне его задать. Извини, что не рассказала тебе этого раньше.

– Наташенька, я очень ценю твою искренность и откровенность. Ты моя любимая женщина, а твой отец для меня тоже родной человек.

Когда мы вышли из здания аэропорта, старушка долго махала Егору рукой и что-то кричала до тех пор, пока мы не скрылись из виду.

– Господи, как она меня достала, – пожаловался нам Егор. – Шарль, что она сейчас мне про–кричала?

– Мне неудобно это вам говорить, – смутился Шарль.

– Да говори уж! Все свои.

– Мадам сказала, что будет вечно помнить о мистере Большом Члене и видеть его в своих снах. – Шарль покраснел, как вареный рак. – Она до сих пор помнит, как вы долбили своим мужским достоинством по стене. Она жалеет, что тогда испугалась вашей сексуальной энергии и не ответила на ваш призыв.

– Сумасшедшая бабка, – почесал затылок Егор.

– Еще она прокричала вам свой адрес, по которому будет вас ждать. Адрес сказать?

– Боже упаси!

Я смотрела из окна роскошной машины на главный город французской Ривьеры, расположенный на берегу бухты Ангелов и не верила, что все это происходит со мною в реальности. Даже небо здесь было особенное – лазурно-голубое. Красные черепичные крыши старинных кварталов. Природа, от которой приходишь в восторг… Изумрудная глубь прозрачных вод…

Я держала Шарля за руку и шептала:

– Какая красота. И ты здесь живешь?

– Живу.

– Боже, как же тебе повезло.

– Ты тоже здесь можешь жить, если захочешь. – Шарль слегка сжал мою руку и добавил: – Вместе со мной.

Сидящий рядом с водителем Егор услышал наш разговор, обернулся и сказал с улыбкой:

– Завидую я вам, молодежь. Вы так хорошо вместе смотритесь…

– Ницца – это второй по значимости культурный центр Франции после Парижа, – Шарль взял на себя роль экскурсовода и рассказывал об этом замечательном городе.

Вечером мы гуляли по улочкам старинных кварталов и наслаждались симфонией цветов, запахов и вкусов. С особым интересом я смотрела на крохотные лавки и мастерские сапожников, жестянщиков, булочников и часовщиков. Повсюду продавались необыкновенно вкусные сыры, черные маслины, баклажаны и различные приправы. Попав на рынок старинных музыкальных инструментов, я пришла в изумление и была приятно удивлена, что Егор смог сыграть на одном из них, вызвав бурю аплодисментов у проходящих мимо людей.

Но больше всего меня поразил цветочный рынок. Он благоухал жасмином. Этот запах сводит с ума, кружит голову и призывает к самым непредсказуемым и романтичным поступкам. Шарль купил мне самый красивый букет, и я ощутила себя принцессой, попавшей на бал.

– Шарль, ты делаешь меня счастливой.

– Это только начало. Я сделаю все возможное, чтобы ты была всегда счастлива.

У Шарля была роскошная вилла, из окон которой открывался потрясающий вид на море. Мне и Егору выделили по большой комнате со всеми удобствами.

– Я уже позвонил родителям и рассказал про тебя. Я объяснил, что прилетел не один, – с придыханием произнес Шарль.

– Ну и как они отреагировали?

– Завтра ждут нас на обед. Хотят познакомиться. Так что утром едем в Монако.

– Шарль, я боюсь.

– Не бойся. Ты не можешь не понравиться. Если ты нравишься мне, то обязательно понравишься моим родителям. Наташа, к сожалению, мне нужно ненадолго уехать. Накопилось много дел. Ты извини, что я вынужден тебя оставить. Ты можешь пока вместе с отцом искупаться в море. Как только улажу все свои дела, я сразу вернусь.

Проводив Шарля, я зашла в комнату к Егору и застала его на балконе.

– Шарль уехал. Купаться пойдешь?

– Девочка, я в тебе не ошибся, – восторженно произнес Егор. – Этот франко-урюпинский лох так в тебя втрескался! Он, когда тебя видит, прямо кипятком писает. Надеюсь, ты ему еще не давала? Вот и не давай. Только после свадьбы и только в брачную ночь.

Егор курил сигарету, а я смотрела на него и ощущала, как слезы ручьем катятся по моим щекам. Мне почему-то всегда хотелось плакать, когда я с ним общалась. Неожиданно Егор встал и посмотрел на меня растерянно:

– Наташа, ты плачешь? Что-то случилось?

– Егор, исчезни из моей жизни, – холодно произнесла я.

– Куда? Я в этом городе никого не знаю.

– Ты меня не расслышал. Я сказала – уходи из моей жизни. Я выйду за Шарля замуж, рожу ему детей и буду его любить. Я смогу, и у меня все получится.

– А я как же?

– А ты вернешься в Москву и будешь жить той жизнью, которой жил всегда, когда не знал меня. Шарль действительно очень хороший. Я хочу быть с ним честной. Я хочу его любить и не хочу обманывать.

– Если ты хочешь быть с ним честной, то, может, тогда расскажешь ему, что я не черта не твой отец, что ты со мной спишь, что ты наркоманка и что у меня есть запись твоего признания в убийстве. Как ты думаешь, он после этого на тебе женится?

– Я рассчитывала на твое благородство…

– Девочка моя, какое, к черту, благородство?! О чем ты говоришь? У тебя начинается ломка, и ты хочешь получить дозочку, так? Я приготовил тебе подарок.

– Егор, я так надеялась, что ты меня услышишь…

– Я тебя прекрасно слышу. Ты хочешь получить свою дозу?

При мыслях о кокаине у меня застучало в висках и повысился пульс. Я кивнула в знак согласия и посмотрела на Егора беспомощным взглядом. Егор дал мне дозу, и после нее я ощутила необыкновенный прилив сил и энергии. Я ненавидела себя за то, что во мне постоянно сидел злой дух, который требовал кокаина, но ничего не могла с собою поделать.

В потрясающем настроении мы с Егором отправились купаться на море. Подплыв к буйку, я дождалась, пока до меня доплывет Егор и обхватит меня за талию.

– Завтра я с Шарлем еду к его родителям в Монако на обед. Они хотят со мной познакомиться.

– А я как же?

– Егор, ну ты же не можешь постоянно за нами везде таскаться. И так ходишь, как хвост. Это уже по меньшей мере подозрительно. Ты даже на даешь нам остаться наедине. Мы молодые, и нам хочется побыть вдвоем. Наши отношения и так протекают под твоим чутким контролем. Останешься на вилле, погуляешь по городу.

– Я считаю, что я должен поехать с вами, – стоял на своем Егор.

– Зачем ты нам нужен?

– Затем, что родители твоего жениха должны видеть, что ты серьезная девушка. Прилетела вместе с отцом, и он тебя одну никуда не пускает.

– Егор, как я от тебя устала! Знаешь, иногда я думаю, что мне проще тебя убить. По ночам у меня появляется желание взять подушку и тебя задушить.

– Видеозапись твоего признания есть еще у двоих моих товарищей. Всех не убьешь, – рассмеялся Егор.

– А мне кажется, что это совсем не смешно.

Егор стянул с меня трусики и пристроился сзади.

– Ты что, с ума сошел?

– Пусть француз тебя бережет и сдувает пылинки, а я могу иметь тебя в любое время суток, когда мне захочется. Знаешь, Наташка, я сам не знаю, что со мной происходит, но мне кажется, что я тебя ревную. Тянет меня к тебе.

– Только не болтай ерунду. Делай свое дело и проваливай.

Я держалась за буек и ждала, когда Егор закончит свою возню. В последнее время я ощущала, что у меня пропал интерес к сексу и мне было совершенно безразлично, что со мной делают. Главное, чтобы это быстрее закончилось.

Когда Егор повернул меня к себе, он как-то неуверенно произнес:

– Послушай, Наташка, ты, конечно, не поверишь в то, что я тебе сейчас скажу, потому что я никому в жизни не говорил ничего подобного. Я даже не знаю, как сказать… Но я попробую.

– Ты о чем?

– Наташа, я, по-моему, тебя люблю.

Впервые я почувствовала в голосе Егора какой-то страх. Мне показалось, что он сам испугался того, что сейчас сказал.

– Ты что, дурак?

– Наташа, а может, ну его на фиг, этого француза… Может, он нам и не нужен вовсе. На черта нам нужна эта Ницца? Тут все чужое, хоть и красивое. Но все такое фальшивое и такое чужое. Вернемся домой, заживем, как белые люди. От наркомании лечиться начнем. Ты молодая, еще родить можешь. Я дочку хочу. Такую же красивую, как и ты. Чтобы глаза у нее были такие же зеленые.

– Егор, ты что, нюхнул слишком много? – не верила я собственным ушам.

– Наташка, ты что, не понимаешь, чего мне стоило сказать эти слова? Я никому и никогда не говорил ничего подобного. Прикипел я к тебе. Ой как прикипел! Ревную я тебя к этому лоху франко-урюпинскому. Я без тебя с ума схожу. Когда ты с ним гуляешь, я места себя не нахожу! Напиваюсь, наркотой накачиваюсь, только бы не думать о том, что ты сейчас не со мной. Как подумаю, что ты с ним трахаться будешь, так меня всего наизнанку выворачивает. Поехали отсюда ко всем чертям. Умоляю, поехали! Девочка моя, я все для тебя сделаю. Дом куплю. Сад посажу. Мы лечиться начнем. Вместе всегда легче. Я уверен, что у нас все получится. Скажи, ты готова меня полюбить?

Я была вне себя от злости и закричала:

– Да на черта ты мне нужен?! Убийца, наркоман, старый извращенец! Тебе ли рассуждать про любовь?! Что ты о ней знаешь? Ты родился дерьмом и дерьмом сдохнешь! И не говори, что я такая же, как и ты! Я была нормальной. Я ЖИЛА! Ты сделал меня зависимой тварью! Я ЖИЛА, а ты сделал так, чтобы я стала СУЩЕСТВОВАТЬ! Ты уничтожил мою жизнь! Ты спрашиваешь, готова ли я тебя полюбить?! Я готова тебя ненавидеть! – Я посмотрела на ошарашенного Егора и, набравшись смелости, продолжила: – С кем ты собрался тягаться?! С Шарлем? Рожей не вышел! Ты на себя в зеркало смотрел? Ты выглядишь не на пятьдесят, а на семьдесят! Наркоманская харя! Не зря за тобой старухи гоняются. Они думают, что вы одного возраста! Шарль ЛЮБИТ! Он знает, что это такое! Он умеет! Я выйду за него замуж, брошу наркотики, рожу ему дочку и буду его любить! А ты пользуйся моментом и живи у нас на вилле на халяву и радуйся, что тебе подфартило! И не смей мне мешать! Играй роль отца и не мешай мне устраивать личную жизнь! Понял???

– Наташка, зачем ты так? – Мне показалось, что в глазах Егора заблестели слезы. – Девочка моя, я же к тебе со всей душой. Я же люблю тебя. Я же никому не говорил ничего подобного…

– И что? Чего ты от меня ожидал? Что я умру от счастья? О какой душе может идти речь? У тебя нет ее и никогда не было. Ни души, ни сердца! У тебя ничего нет. Мне не нужна ни любовь, ни ты сам! Ну что ты так на меня смотришь?! Пойди утопись с горя! Сдохни, и я о тебе даже не вспомню! Я – грязь, которая прилипла к пальцам Шарля, а ты грязь, в которой я случайно запачкала руки!

Развернувшись, я поплыла к берегу и, не дождавшись Егора, натянула одежду на мокрое тело, и направилась на виллу.