Глава 2

Поезд остановился. Симферополь. Я с тоской наблюдала за выходящими на перрон пассажирами. Люди толкались, суетились, вытаскивая громоздкие вещи и подгоняя детей. Как только вагон опустел, ко мне в купе заглянула проводница Надежда.

— Приехали, дорогая. Выходи.

— Одну минуточку, Надя. У меня к вам просьба. Вы, пожалуйста, не говорите никому, что меня изнасиловали. Я не хочу, чтобы об этом кто-нибудь знал. Вы меня понимаете?

— А кому я скажу? У нас же с тобой общих знакомых нет, — удивилась моей просьбе проводница. — Я же не собираюсь выйти на улицу и кричать, что над тобой надругались.

— Да мало ли, хотя бы милиции. Ведь, возможно, вас тоже допрашивать будут.

— Ты все-таки решила написать заявление?

— А куда мне деваться? Хотя я прекрасно понимаю, что никто никого не найдет, но все-таки, чем черт не шутит… Ведь у меня ни копейки нет. Сволочь грабитель ничего не оставил.

Проводница полезла в карман и протянула мне сто рублей.

— На, возьми. Я, конечно, понимаю, что это не деньги, но, извини, больше дать не могу. Поменяешь на гривны, хоть попить себе купишь. Здесь такая жара стоит, караул.

— Спасибо.

Я вышла из вагона, оглянулась и, увидев неподалеку милиционера, подошла к нему.

— Здравствуйте, я только что приехала на московском поезде. Меня ограбили…

В отделении я провела целую вечность. Написала заявление, пыталась вспомнить, как выглядел грабитель, и подробно рассказывала, как произошло наше с ним знакомство. Я перебрала все предложенные мне фотографии подозреваемых и почувствовала полнейшее разочарование — ни на одном из снимков не было человека, хотя бы отдаленно похожего на Николая. Один молоденький милиционер кидал на меня самые недвусмысленные взгляды, словно давал понять, что он совершенно не против продолжить наш разговор где-нибудь за территорией отделения милиции. Я старалась не обращать внимания на его хамское поведение и ощущала напряжение: видимо, так на меня влияла окружающая обстановка. Мне хотелось как можно быстрее покинуть стены этого мрачного заведения, выйти на улицу и вдохнуть воздух полной грудью. Как только малоприятная беседа подошла к концу, я с облегчением встала, вздохнула и вышла на улицу.

Не зная куда идти, я остановилась на пороге и вдруг услышала, что меня кто-то окликает. Смахнув выступившие слезы, я обернулась. Меня нагонял тот самый нагловатый милиционер, который на мне дырки проедал своими взглядами.

— Гражданка, вы сейчас куда? У вас же денег нет!

— Это точно, — еле слышно ответила я и отвела взгляд в сторону.

— Ты можешь с моего телефона родственникам в Москву позвонить и попросить их выслать тебе денег, — перешел милиционер на «ты». — Пусть срочным телеграфом деньги вышлют, ты хоть тогда спокойно до дома доберешься.

— Я не буду звонить родственникам.

— Но почему?

— Потому что мне не хочется их расстраивать. По крайней мере пока… А там видно будет. Хотя… Если не жалко, то я была бы тебе очень признательна, если бы ты разрешил мне позвонить в Москву. Понимаешь, я действительно без копейки. Так по-идиотски всё получилось…

— Без проблем. — Милиционер полез в карман и достал мобильник: — Звони. У тебя мобильный-то был хороший?

— Я все в заявлении указала. Кражу мобильного-то еще можно пережить, хотя в его памяти были нужные телефоны. А вот побрякушки…

— На тебе что, было так много золота? Ты как елка новогодняя была увешана украшениями?

— Нет, конечно. Я же на отдых собралась, а не на светскую тусовку. На мне были серьги и браслет из очень хорошего белого золота с приличными бриллиантами. Они немалых денег стоили. Это мои фамильные драгоценности, они переходили из поколения в поколение. Повезло же кому-то!

— А зачем ты такие ценности в дорогу надела?

— А я их и не снимала. Мне с ними как-то теплее.

Я набрала номер телефона родителей и, услышав в трубке голос матери, как можно более спокойно произнесла:

— Алло, мамочка, это я.

— Настя, ты доехала? — тут же обеспокоенно спросила мать.

— Не переживай. Я уже в Симферополе.

— А мы с папой тебе постоянно звоним, а у тебя мобильный не отвечает.

— Мама, вы с папой за меня не переживайте, у меня все хорошо. Все в полном порядке!

— А почему у тебя телефон не работает?

— Я зарядное устройство забыла.

— А как же ты теперь без мобильника будешь?

— Мам, не переживай. Я буду звонить тебе из телефона-автомата.

— Настя, Вадик приходил. — Голос матери стал таким грустным, что у меня защемило сердце. — Мы с ним посидели, поговорили, чаю попили.

— Мама, ты же знаешь, я не хочу ничего слышать о Вадике.

— Любит он тебя.

Я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила на одном дыхании:

— Мама, человек, который любит женщину, никогда не поднимет на нее руку. Ты понимаешь?

— А Вадик что, на тебя руку поднял?

— Помнишь, я пришла домой с огромным фингалом под глазом?

— Помню…

— Ты еще боялась, что у меня сотрясение мозга. Я тебе тогда сказала, что на меня хулиганы напали. Так вот, это была работа твоего любимого Вадика.

— Он не мой любимый, а твой, — тут же сказала мать. — А за что он тебя так?

— За короткую юбку и за то, что я улыбнулась его другу.

— Бог мой! Никогда бы не подумала. Может, он пьян был?

— Ничем нельзя оправдать рукоприкладство.

Заметив, что стоящий рядом молоденький милиционер заметно нервничает, показывая мне знаками, что пора заканчивать разговор, я сказала:

— Мама, я тебе позвоню. Ты не волнуйся, все хорошо. Просто я звоню с чужого мобильного.

— Что ж ты мне сразу про Вадика-то не сказала? — Эмоции переполняли мать настолько, что она слышала только себя и проигнорировала мои слова. — Зачем ты его выгораживала? Сегодня же поговорю с его матерью! И очень серьезно! А то Ленка меня уже просто замучила, спрашивает, что между вами произошло, а я и не знаю, что ей ответить. Представляю, какое у нее будет лицо, когда она узнает, что ее сын руки распускает.

— Мама, пожалуйста, ничего не надо! Он уже взрослый парень и должен сам отвечать за свои поступки. Какого черта ты будешь на него жаловаться?!

— Почему сразу жаловаться? Просто Ленка считает виноватой тебя. Мол, это ты такая-сякая, незаслуженно обидела ее сыночка. Он такой хороший, идеальный весь. Он тебя любил, а ты так нехорошо с ним обошлась. Вот пусть она теперь и знает, какой у нее идеальный сыночек. Козел ее сыночек! Я так и скажу, что он у нее козел.

— Мама, если бы я знала, что ты расскажешь все его родителям, я бы ничего тебе не говорила, — вырвалось у меня.

— А вот это ты зря! Тебе нужно было сразу рассказать нам с папой, что произошло. Подумаешь, короткую юбку надела и его другу улыбнулась! Ты женщина, а это значит, что ты вольна делать все, что захочешь, и не обязана перед кем-то оправдываться. Ты можешь надевать хоть шорты, хоть бикини и улыбаться всем проходящим мимо тебя мужикам. Ты не серая мышь, ты особенная. Он, дурак, так и не понял, что ты можешь нравиться всем, а любила же ты его одного. В женщине самой природой заложено желание нравиться мужчинам, ты же у меня красавица. Вадик поймал жар-птицу, он не смог ее удержать. Она улетела и обожгла ему руки. Тоже мне деспот нашелся! Да и какую клетку он мог тебе предложить? Из проволоки? Гонору много, а толку мало! Да как он вообще мог поднять руку на моего ребенка?! Мы с папой всю жизнь с тебя пылинки сдували, ни одного подзатыльника тебе не дали, а этот огромный детина разбил тебе лицо!

— Мама, я звоню не со своего телефона, — попыталась остановить я ее. — Пожалуйста, не устраивай родителям Вадика никаких скандалов. Мне просто хотелось, чтобы ты знала об истинной причине нашего расставания и больше не донимала меня расспросами, почему и как это произошло.

— А я с ним чай недавно пила, — совершенно не слушала мать. — Что ж ты мне раньше-то все не рассказала, а то я бы ему этот чай на голову вылила. Тоже мне зятек будущий нашелся! Я б его крутым кипяточком обварила.

— Мама, я тебе еще позвоню. Я звоню не со своего телефона.

— Ой, извини, я совсем забыла, — наконец опомнилась мать. — Ты правильно сделала, что уехала к морю без Вадика. Отдохни, наберись сил и по возможности заведи курортный роман. Помню, я с твоим отцом как-то поссорилась, психанула и уехала на юг. Так я закрутила такой потрясающий романчик, что до сих пор вспоминаю! Жаль, что он не имел продолжения. Ты не думай, я тогда еще замужем не была. А когда вернулась с курорта, твой будущий папочка встретил меня с букетом цветов, подарил золотое кольцо и предложил выйти за него замуж. Перепугался, что меня кто-нибудь уведет.

— Мама, я звоню с чужого мобильного телефона, мне неудобно, что мы так долго разговариваем. Я скоро перезвоню.

— Пожалуйста, перезвони и оставь нам с папой свои координаты. Мы должны знать, где ты поселилась. И купи все-таки зарядное устройство. Что там в Крыму, зарядное устройство, что ли, негде купить? Пусть у тебя мобильный будет постоянно включен. Ты меня слышишь?

— Я постараюсь.

Закончив разговор, я протянула телефон милиционеру и виновато улыбнулась:

— Извини. Я знаю, что ты уже тысячу раз пожалел о том, что дал мне свой телефон, но с моей мамой невозможно поговорить быстро. Она у меня очень эмоциональная, понимаешь?

— Я это заметил. А почему ты своей эмоциональной маме не рассказала, что с тобой произошло?

— Потому что я берегу ее нервную систему. У меня отец недавно инфаркт перенес. Поэтому мне меньше всего на свете хочется его расстраивать.

— А как ты тогда отдыхать-то собираешься? У тебя же денег-то ни копейки.

— Я пока сама ничего не знаю.

— Я хотел предложить тебе крышу над головой. Поехали, я отвезу тебя к себе домой.

— Но ведь мы с тобой даже незнакомы.

— Меня зовут Женя. Я тут недалеко живу.

— Ты предлагаешь мне жилье?

— Да, — кивнул мой новый знакомый и вытащил из пачки сигарету.

— Надо же, какой ты, оказывается, жалостливый. Только вот взгляды кидаешь на меня «со значением».

— Ну что, согласна?

— А взамен что?

— Ну что ты торгуешься, как на базаре? Я же вижу, что ты девушка без комплексов, мы с тобой обо всем договоримся.

— Значит, натурой берешь?

— Радуйся, что не деньгами. Денег у тебя нет, а натура как раз при тебе. За жилье рассчитаться хватит.

— Бог ты мой, до чего же мы дожили! И это говорит сотрудник милиции, — произнесла я не без ехидства в голосе.

— А при чем тут это?! — моментально изменился в лице бравый милиционер. — Я с тобой сейчас как гражданский говорю.

— Вот тогда сними форму и говори со мной как рядовой гражданин, а не представитель власти. Веди себя так, как должен вести при исполнении.

— А ты что, такая умная?

— Очень, — со злостью сказала я и тут же добавила: — А еще у меня полно комплексов.

— Вот сейчас возьму, позвоню твоим родителям и расскажу им, что с тобой произошло. В памяти моего мобильного остался номер твоего домашнего телефона.

— Только попробуй! Я тогда вернусь в отделение и накатаю заявление, что ты, используя свое служебное положение, оказывал на меня давление и грязно домогался.

Окинув нахала презрительным взглядом, я направилась к стоянке автобусов. На лобовых стеклах стояли таблички: «Судак», «Коктебель», «Алушта», «Ялта». Остановившись рядом с автобусом, отправляющимся в Ялту, я посмотрела на скучающего водителя и протянула ему сотню, которую любезно одолжила мне проводница.

— Довезите меня, пожалуйста, до Ялты. Меня в поезде ограбили, больше у меня ничего нет.

— Не вопрос. — Мужчина, не раздумывая, взял у меня последние деньги и заметно оживился: — Давай садись. У меня всего одно свободное место осталось, а мне больше уже тянуть никак нельзя — давно пора ехать. Все в основном парами заходят.

Пройдя в самый конец салона, я заняла свободное местечко у окна и, покосившись на сидящего рядом мужчину, отвернулась к стеклу. Забавно было видеть таксистов, рвущих клиентов на части. Наконец автобус тронулся, и я устало откинулась на спинку кресла.

— На отдых? — поинтересовался сосед.

— Точно.

— Москвичка?

— Да. Решила отдохнуть.

— Первый раз в Крыму?

— Нет. С родителями в детстве в Коктебель ездила.

— Понравилось? — Мужчина не скрывал того, что хочет трепаться со мной всю дорогу, и это вызвало раздражение, потому что в данный момент я больше всего на свете хотела тишины и уединения, чтобы хорошенько обдумать все то, что со мной произошло. — Так ты, значит, не первый раз к нам в гости пожаловала? Так понравилось тебе у нас или нет? — повторил он свой вопрос.

— Ну, если я к вам не в первый раз еду, значит, понятно, что понравилось, — вяло ответила я и снова отвернулась к окну. — Я тогда еще ребенком была и, если честно, ничего не помню.

— Тоже верно, — не умолкал мужчина. — Кто в Крыму хоть один раз побывал, тот обязательно сюда возвращается. У нас тут места красивые.

— Говорят, что и цены у вас тут стали тоже очень красивые.

— А где они низкие, эти цены? Сейчас вообще нигде ничего дешевого нет. А в самой Ялте, я так понял, ты не была.

— Нет.

— Я уверен, что тебе там понравится.

— Мне уже ничего не может понравиться. Поездка слишком плохо началась, чтобы быть от нее в восторге.

— Что-то случилось?

— Ничего особенного, не считая того, что меня в поезде ограбили.

— Надо же! И много украли?

— Все.

— Как все?

— Украли все, что у меня было.

— Да уж… Приятного мало. А в Ялте у тебя кто?

— Никого.

— Что, даже родственников нет?

— Никого у меня там нет.

— А я смотрю, ты какая-то грустная и неразговорчивая. Хотел тебя хоть немного взбодрить. — Мужчина покопался в пакете, стоящем у него на коленях, и достал из него бутылку с водой, сделал несколько жадных глотков и протянул ее мне: — Жарища, с ума сойти. Не желаете ли водички?

Посмотрев на бутылку с ужасом, я резко ее от себя оттолкнула и нечаянно облила незнакомца. Тот охнул и начал отряхиваться.

— Извините, ради бога!

— Ты чего?!

— Простите.

— Я же хотел как лучше.

— Мне не нужно «как лучше». Уже нашелся в поезде один… доброжелатель. В результате осталась без денег, украшений, вещей, документов и сотового телефона. То же… приветливый был. Если ты по клофелину специализируешься, то у меня, кроме одежды, которая на мне, больше ничего не осталось. Усёк? Так что не трать напрасно свои силы, потерпи до Ялты. Там работы — непочатый край, только успевай всем наливать.

— Чокнутая, — возмутился мужчина. — Я же сам только что из этой бутылки пил.

— Мало ли. Может, ты воду не проглотил, а сплюнул.

— Еще скажи, что я в карман соседа вылил.

— Может, и так. Кто тебя знает!

— Сумасшедшая девка!

Наконец-то незнакомец отвернулся от меня, всем своим видом показывая, что сильно обиделся и не желает больше со мной разговаривать.

С облегчением закрыв глаза, я стала соображать, что же мне дальше делать? Конечно, надо обязательно позвонить родичам, рассказать, что со мной произошло, и попросить денег. Естественно, они меня вопросами замучают, но ведь по другому нельзя? Меньше всего на свете мне хотелось огорчать маму и папу, но что поделаешь, если так получилось? Родители были категорически против, чтобы я ехала отдыхать на море в полном одиночестве. Мама ужасно переживала, что я рассталась с Вадиком, потому что считала его самой подходящей для меня партией. Мои родители не один год дружили с родителями Вадика, поэтому, когда мать узнала, что я еду на море одна, она закатила мне грандиозный скандал. Сообразив, что наши с ним жизненные пути разошлись, стала так психовать, словно с Вадиком рассталась не я, а она. Мама день и ночь пилила меня, пытаясь выяснить причину нашего расставания, но если честно, то я не знала, что ей ответить. Ведь когда люди разбегаются, причин накапливается целое множество, и назвать какую-то одну очень и очень тяжело. И вот сегодня, признавшись матери, что Вадим поднял на меня руку, я почувствовала заметное облегчение, потому что наконец смогла сказать ей правду. Теперь она не станет больше донимать меня нудными расспросами. Я не хотела выставить Вадика в дурном свете, я всего лишь пресекла разглагольствования, что Вадик — это мой единственный шанс быть счастливой. Теперь моя мать прекрасно понимает причину, почему я не захотела этим шансом воспользоваться.

Вадик — это мое детство, моя первая любовь и мой первый мужчина. Это первые, еще робкие поцелуи, первые объятия, первые слова о любви и совместные планы на будущее. Вадик перспективный парень, и, возможно, какая-нибудь девушка сможет стать с ним счастливой. Другая, но только не я. Вадик слишком многого от меня хотел, и больше всего того, что я не могла ему дать. Он требовал преданной любви, идеального терпения и даже безропотного подчинения. Он подавлял меня как личность. Вадик чувствовал мою вечную неудовлетворенность и постоянно попрекал меня тем, что я отдаюсь ему не полностью, что слишком много внутренней энергии оставляю себе и что я постоянно нахожусь в поисках лучшего варианта. Он требовал доказательств искренности моих чувств, а я не знала, что и зачем я должна ему доказывать. Я считала — раз мы вместе, это и есть главное доказательство моей любви. А его постоянная ревность? Говорят, что ревность — это проявление любви, но я с этим не согласна. Я воспринимаю ревность как проявление чувства чрезмерного эгоизма, и не более того. Я не вещь и не могу принадлежать кому-либо, потому что это моя жизнь, и она должна принадлежать только мне. Ревность хороша в меру, но когда она переходит все границы, то разрушает любовь. Чрезмерная и неконтролируемая ревность Вадика притупляла мои чувства. В результате наши взаимные обиды и претензии накапливались с каждым днем и наваливались на меня как снежный ком. Я устала от постоянных скандалов, устраиваемых мне Вадиком, потому что они сильно травмировали психику, и тогда я стала все больше и больше возвращаться к мысли, что наши отношения исчерпали себя. А однажды… Однажды он сказал, что я надела слишком короткую вызывающую юбку и на вечеринке кокетничала с его другом. В тот раз мы вернулись после вечеринки на дачу к Вадику. Он грубо схватил меня за плечи и ни с того ни с сего обозвал шлюхой. Естественно, я принялась возмущаться и попыталась объяснить ему, что я не сделала ничего предосудительного. За что меня называть подобным словом? Просто любая девушка подсознательно хочет нравиться всем без исключения мужчинам, а ведь без этого мы, женщины, не можем, потому что это и есть наша женская суть. Если я не буду нравиться другим, то мой любимый перестанет бояться, что потеряет меня и начнет ко мне относиться очень прохладно. В тот ужасный вечер Вадик ударил меня кулаком по лицу с такой силой, что я отлетела к стене, ударилась головой об нее и завыла от боли. Это была последняя причина нашего расставания, про которую я, увы, не могла рассказать своей матери хотя бы потому, что мне было стыдно, что такой идеальный на первый взгляд молодой человек смог поднять на меня руку. Мне было больно и стыдно, мои родители никогда в жизни не били меня, они всегда меня любили и лелеяли, называли маленькой принцессой, покупали красивые платья и мечтали видеть меня довольной собственной жизнью и счастливой. И вот… тот, кто, казалось бы, меня очень сильно любил и постоянно говорил, что готов отдать за меня жизнь, обозвал шлюхой и ударил кулаком по лицу так сильно, что у меня потемнело в глазах и я на минуту потеряла сознание. Когда я очнулась, Вадик стоял передо мной на коленях, бил меня по щекам, пытаясь привести в чувство. Чуть позже он вымаливал у меня прощение, говорил, что от ревности потерял над собой контроль, ссылался на то, что был пьян и в тот момент не понимал, что творит. Вадик ползал передо мной на коленях, а я отрешенно смотрела на него и думала, как же это страшно жить с человеком, который во время очередного приступа ревности может не сдержаться и потерять над собой контроль! Вадим пытался меня переубедить, и мне, возможно, хотелось бы ему верить, но я знала, что настоящий мужчина никогда не поднимет на женщину руку, хотя бы потому, что он МУЖЧИНА, а тот, кто хоть единожды это сделал, обязательно сделает это еще раз. Рукоприкладство моего любимого наглядно показало, что если я выйду замуж за Вадика, то мне слишком многое нужно будет терпеть и прощать. Мне придется отодвинуть свое «я» на второй план, думать в первую очередь о муже, а в последнюю — о себе. Конечно, где-то существует женщина, которая сможет приспособиться к Вадику. Она постарается не замечать его ревности, будет терпеть его крутой нрав и деспотизм. Такая женщина, без сомнения, есть, но это не я. Я никогда не смогу простить рукоприкладство мужчине, не буду держать в себе обиду и мириться с тем, что о меня вытирают ноги. Я простила Вадима, облегчила собственную душу и бросила ему в лицо, что нам нужно расстаться. Можно сказать, что я резала по живому. В моей больной душе еще чуть теплились нежные чувства к Вадику, но я выжигала их каленым железом. Я смотрела в любимые глаза близкого мне человека, слушала его мольбы, слова о любви и все-таки смогла сказать ему, что дальше нам не по пути, потому что наши отношения себя исчерпали. Я верила — еще встречу мужчину, который подарит мне настоящее счастье. Пусть это всего лишь мои иллюзии, но я очень надеялась, что пройдет время и моя мечта обязательно осуществится. Поставив в отношениях с Вадиком последнюю точку, не обращая внимания на горькие сетования мамочки, я быстренько сложила вещи в дорожную сумку и отправилась залечивать кровоточащие сердечные раны на курорт. Я собрала волю в кулак, наступила на горло собственным чувствам и поехала за новыми впечатлениями. Мне требовалось время, чтобы лучше себя понять, переосмыслить прошлое и извлечь хороший урок из своего жизненного опыта. Мужчина, избивающий женщину, — не вариант. Я не хочу расплачиваться за чужой эгоизм и слушать клятвенные заверения, что подобное больше не повторится. Если мужчина поднял на женщину руку, то это говорит только о том, что он ее элементарно не уважает. Тот, кто работает кулаками, меньше всего думает головой. Человек, способный ударить слабого, не может считаться настоящим мужчиной. Это просто сволочь.