Книга: Заблудившаяся половинка, или Танцующая в одиночестве
Назад: Глава 21
Дальше: Эпилог

Глава 22

Этой ночью после любовных утех с Костылем я долго лежала без сна, никак не могла сосредоточиться и хоть о чем-нибудь думать. Я выпила кучу обезболивающего, но у меня по-прежнему страшно болела щека, боль отдавала в затылок. Казалось, моя голова разлетится на части. А затем у меня началось что-то вроде бреда. Мысли путались, сознание меркло. Я посмотрела на Костыля. Он спал и сладко похрапывал. Наверное, ему снились хорошие сны. С трудом поднявшись с кровати, я подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение. Из зеркала на меня смотрела девушка с разрезанной щекой, в ране запеклись сгустки крови. Я попробовала закрыть рану волосами, но она была большая, доставала почти до губы. И вдруг из моей груди вырвался пронзительный крик. Вырвался сам, против моей воли, и я с грохотом упала на пол.
– Я не хочу жить! Я не хочу жить! Господи, забери меня к себе! Господи! Господи, сжалься надо мной! Господи!!! За что ты меня так, Господи?! Ну что я тебе сделала плохого?!
Я каталась по полу, билась в истерике. Костыль взял меня на руки, перенес на кровать и попытался успокоить.
– Нина, ну успокойся, пожалуйста… Успокойся. Я же рядом. Я никуда не ушел. Я же тебя не бросил…
– Женя, убей меня, пожалуйста. Убей!!! – слезно молила я Костыля и плакала еще громче.
– Ну успокойся, родная моя, я же рядом. Я рядом… Все хорошо, вот увидишь, что все будет хорошо…
– Ничего не может быть хорошо! Ничего!!!
– Родная, я обещаю тебе, что все будет хорошо…
– Женя, у тебя же есть пистолет. Не мучай меня, убей. Я тебя умоляю, убей меня… Убей…
– Родная, успокойся. Я рядом, и я хочу с тобой жить…
– Нет! Это будет не жизнь. Это будут мучения!
– Тебе так только кажется, тяжело будет вначале. А затем… Затем ты увидишь, что все наладится, и все будет хорошо.
– Нет, Женя! Нет! Нет. Нет!!!
Костыль встал, полез в тумбочку и достал оттуда одноразовый шприц.
– Сейчас я тебя уколю, и тебе будет легче.
– Что ты хочешь мне вколоть?
– Я хочу сделать так, чтобы тебе было легче. Сейчас ты успокоишься. Сейчас… Сейчас…
– Вколи мне яд. Я тебя умоляю. Вколи мне яд.
Я даю Костылю руку и закрываю глаза. Я чувствую, как мне становится хорошо, спокойно, в моей душе распускаются красочные цветы, поют экзотические птицы.
– Нина, тебе хорошо? – доносится из райского сада голос Евгения Александровича, который почему-то кажется таким родным и таким любимым. А Сергей далеко… Сергей очень далеко… Он так далеко, что мне уже никогда не дотянуться до него рукой, и он не настоящий. Просто какое-то видение, словно я его придумала, создала в своих мыслях, в своих фантазиях. Его не было. Его никогда не было…
– Мне хорошо… Хорошо… – Я улыбаюсь и ищу Костыля руками…
А затем я увидела себя девочкой со смешными жидкими косичками и вздернутым носиком. Я сижу у мамы на коленях, она гладит меня по голове. Я трогаю свои косички и спрашиваю обиженным голосом:
– Мама, почему у меня такие косички жидкие? У других девчонок вон конские хвосты, а у меня три волосины.
– Ничего страшного, – успокаивает меня мама.
– А почему у меня нос такой вздернутый, как картошка? У других девчонок носы такие красивые!
– Это все глупости, – улыбается мама.
– А веснушки? Откуда у меня эти веснушки? У меня же волосы не огненные?
– Они с возрастом пройдут, отбелятся. Их не будет. Это все не главное, доченька.
– А что же главное?
– Пусть у кого-то гуще волосы, красивее нос. Пусть у кого-то нет веснушек. Зато у тебя есть и будет то, чего нет у других девочек.
– А чего нет у других девочек?
– У тебя есть исключительная судьба. Ты особенная. Ты всегда должна знать, что ты особенная. Даже в родильном доме ты выделялась среди всех детей. Ты не похожа на остальных, и ты никогда не будешь одной из серой массы.
Тогда я еще не могла понять, о чем говорила моя мама, но я смогла это запомнить. Я уткнулась ей в грудь и почувствовала, как мне тепло. Дом, приятные запахи и родная мама… Как же хорошо… Как хорошо…
Я не знаю, как я прожила следующие два дня. Иногда я впадала в панику или депрессию, но Костыль тут же делал мне укол, от которого мне становилось значительно легче. А затем он повез меня в клинику, мне сделали пластику, чтобы убрать шрам. Правда, операция прошла не совсем удачно, и мне пришлось пролежать в клинике месяц. Весь месяц в клинике дежурил один из людей Костыля, поэтому я даже не помышляла о побеге. Костыль приезжал ко мне через день. Привозил цветы, фрукты и говорил, что я стала просто красавицей. Я просила у него зеркало, смотрела на свое отражение и отмечала, что от прежней красавицы не осталось даже следа. Шрам стал поменьше и потоньше… Но он остался. Порез был очень глубоким, и врачи ничего не могли поделать. Когда подошло время к выписке, я тихо спросила:
– Как там Сережа?
– Нормально, – даже не смутился Костыль.
– Что значит – нормально?
– Жив, здоров, работает. У него работы всегда много. Ты же это знаешь.
– А обо мне он хоть иногда вспоминает?
– Каждый день, – уверил меня Костыль. – А раз в неделю, исправно, каждое воскресенье, ездит к тебе на кладбище. В прошлое воскресенье оградку покрасил, цветы посадил. Одним словом, облагораживает твой участок, так сказать.
– На какое кладбище?
– На обыкновенное. Мы же тебя похоронили, Нина.
– Как это? Когда?
– Ты ж еще месяц назад погибла в автомобильной аварии. Тебя уже месяц как в живых нет. Тебя вообще нет. Понимаешь?
– Не понимаю.

 

Ровно через час мы приехали на кладбище и подошли к небольшому деревянному кресту, вокруг которого были сложены десятки увядших роз. На кресте, под стеклом, висела моя фотография, где я улыбаюсь счастливой улыбкой и поправляю свои волосы. На фотографии я очень красива, потому что на моем лице еще нет этого страшного шрама, да и не только на лице. Нет шрама в моей душе. А под фотографией табличка с моим именем и даты. И надпись, что по мне скорбят мои родные и близкие. Ноги у меня подкосились, и я, чтобы не упасть, взяла Костыля за руку.
– Памятник тебе еще приличный не поставили. Извини, – сказал он. – Поставим позже, надо, чтобы земля улеглась. А проводили мы тебя с почестями, как положено. С оркестром. Только гроб был закрытым, потому что обгорела ты сильно. Я Сергею сказал, что ты переживала сильно после того, как он уехал. В тот же вечер напилась до бессознательного состояния, села за руль моей машины, доехала до обрыва, прямо с него упала и сгорела там заживо. Мне ради такого дела даже пришлось свою тачку с обрыва скинуть. Правда, я старенький «форд» отдал, мне его совсем не жалко. А за руль мы труп посадили по-настоящему обгорелой девушки твоего возраста. В морге купили. Так что, Нинка, все сделали в лучшем виде. Комар носа не подточит. Денег это, конечно, стоило, но теперь ты у нас официально покойница. Менты как увидели свидетельство о смерти, сразу вычеркнули тебя из розыска. Теперь ты, Нина, свободна. Свободна как птица. Наслаждайся, родная, свободой. Дыши полной грудью. Не была ты замужем ни за каким ублюдком, сестры у тебя никогда не было. Ты теперь Костылева Руслана, и живем мы с тобой официально уже три года, а до этого ты в глухой деревне жила, оттуда я тебя и привез. Из глухомани притащил и женился. Держи документ.
Костыль достал из кармана паспорт и протянул мне. Я открыла первую страницу и посмотрела на свою фотографию… Я не была похожа на себя прежнюю, потому что через все лицо шел шрам.
– А как же Сергей?
– А что Сергей? С Сергеем ты больше никогда не увидишься. Он совсем тронулся от своего горя и за неделю потерял часть моих денег. Я наложил штраф на его компанию, и мы разошлись. Теперь у меня другой финансист. Так что, Нинка, вернее, Руслана, я обещал вытащить тебя из дерьма, вот и вытащил. Теперь ты моя законная жена. Ты мне должна быть благодарна до конца своей жизни. Я все проблемы расхлебал, теперь живи и радуйся.
– Чему? – опешила я.
– Новой жизни, дорогая. Новой жизни! Мне даже предложение тебе делать не нужно и к алтарю тащить, ты и так моя законная жена.
Я положила букет, который подарил мне в больнице Костыль, на свою могилу и на ватных ногах пошла к машине. У меня не было слез и вообще каких-либо эмоций.
Все последующие дни я вообще ничего не понимала. Мир, в котором мы жили вдвоем с Сергеем, рухнул. Воспоминания о нем терзали мне душу. Иногда казалось, что теперешняя моя жизнь лишь сон, что сейчас я проснусь, и все будет как раньше, когда я была вместе с Сергеем, была по-настоящему счастлива и любима. Но порой душевная боль становилась невыносимой, и тогда я бегала по дому за Костылем, просила сделать мне успокаивающий укол. Часто Костыль отказывал мне, говорил, что у меня началась наркотическая зависимость, и это опасно. Я не слышала его доводов. Мне было плохо, сильно ломило тело. Я кричала, устраивала истерики, била посуду.
Однажды, не выдержав, я ворвалась в бильярдную, где Костыль собрал своих стриженых братков. Судя по всему, решались важные проблемы. Народу было полно, но я не обратила на это никакого внимания, рухнула перед ним на колени и протянула свои обколотые руки:
– Женя, родной, уколи меня, пожалуйста. Ну уколи… – Я заплакала.
Костыль изменился в лице.
– Иди наверх! Ты что, не видишь, я занят! – рявкнул он.
– А ты меня уколи и решай дальше свои вопросы. Если занят, попроси кого-нибудь из пацанов или дай мне дозу, я сама уколюсь… Я уже кололась. У меня получится.
Даже братки почувствовали себя неловко. Озверевший Костыль ударил меня ботинком в лицо. Он чуть не задохнулся от ярости.
– Пошла отсюда! Ты что меня позоришь, дура?! Пошла!!! Иди наверх, я сказал!
Я не почувствовала удара. И мне даже не было обидно. Страшная ломка заглушала все, меня буквально выворачивало наизнанку.
– Ты только дай дозу, и я уйду. Ты только дай! Я уколюсь и пойду приготовлю тебе курицу с картошкой, как ты любишь… Это же моя фишка, ты знаешь. Ты же сам говорил, что я курицу готовлю всем мужикам, кто меня дерет. Дай, и я тебе такой секс покажу, что ты улетишь! А хочешь минет?! Ты же его так любишь! А хочешь, я тебе минет прямо при пацанах сделаю? Дай дозу! Дай, а то меня всю ломает! Дай, а то я умру!
Костыль вскочил и начал меня избивать. Наверное, он меня просто убил бы, если бы не пацаны. Они оттащили его и держали за руки.
– Женек, ты ведь ее забьешь насмерть! Жена все-таки. Смотри, у нее уже полный рот крови и глаза кровью налились. Дай ты ей эту дозу. Что над человеком издеваешься? Сам же ее на иглу посадил…
– Молчать! – Костыль пробовал вырваться, но его крепко держали. – Не дам я ей никакой дозы, пусть ее переломает!
– Да она же загнется! Завтра решишь, что с этим делать, а сейчас дай ей уколоться. Она же просто сдохнет!
– Пустите меня!
Костыль достал из сейфа шприц, наркотик и брезгливо швырнул мне на колени.
– Колись сама.
– Спасибо… Спасибо… – бормочу я и пытаюсь поцеловать его лакированные ботинки. С моих губ капает кровь.
– Пошла отсюда! Пошла!!!
– Спасибо… Спасибо…
Я не могу идти и почти ползу к лестнице. Я крепко прижимаю к груди свою дозу и чувствую себя по-настоящему счастливой…
Отлежавшись после укола, я решила привести себя в порядок. Я намазала разбитую губу, поправила давно не мытые волосы… Тем и ограничилась. Взяла какую-то книгу, попробовала читать, но у меня ничего не получилось. Включила телевизор, долго и тупо смотрела на экран, и это было неинтересно. Тогда я решила выйти на улицу и подышать свежим воздухом. С опаской спустилась на первый этаж и облегченно вздохнула: мужа нигде нет, значит, он вместе со своими ребятами уехал в город. У входных дверей я столкнулась с домработницей. Она испуганно всплеснула руками:
– Да у вас все лицо разбито, давайте я вам обработаю!
– Бог с ним, – махнула я рукой, – мне не больно.
– Не больно?
– Нет. Я ничего не чувствую.
– Евгений Александрович сказал, что положит вас завтра в наркологический диспансер.
– Вы думаете, мне там помогут?
– Конечно, помогут.
– Если помогут, пусть положит.
– Нина, вы должны поехать туда чистенькая. Давайте я налью вам ванну. Вы когда последний раз мыли голову?
– Не помню.
– У вас волосы свалялись. Вы молодая, должны за собой следить… Когда я увидела вас в первый раз, сразу отметила, что вы очень привлекательная женщина. А сейчас совсем на себя не похожи.
– Раньше было раньше. Тогда я любила и была любима. Тогда я была Ниной. А теперь я Руслана.
– Тише. – Домработница приложила палец к губам. – Вы же знаете, хозяин не любит подобные разговоры.
– Как я могу хорошо выглядеть, если у меня шрам во всю щеку?! – На моих глазах появились слезы.
– Все равно. Надо хотя бы голову помыть. Привести себя в порядок.
– Зачем?
– Ну как же… Евгений Александрович…
– А мне плевать на Евгения Александровича! Мне на него плевать!
Меня снова начала бить дрожь. По всему телу прошла волна боли.
– Надя, а у вас есть доза? – еле слышно спросила я.
– Что? – вытаращила глаза домработница.
– Я говорю, у вас есть ключи от того сейфа, где лежат наркотики?
– Нет. Они только у хозяина. А зачем вам?
– Чтобы уколоться.
Домработница будто остолбенела. Я растерянно пожала плечами и вышла из дома. У собачьей будки сидел Славик и мечтательно смотрел на небо. Вид у него был странный.
– Где щенки? – спросила я.
– Всех разобрали, – недовольно ответил он.
– А ты что тут сидишь?
– На небо смотрю.
– И что там интересного?
– А тебе какое дело? – Чувствовалось, что мое появление было явно не ко времени.
Зазвонил мобильный, Славик встал и отошел от меня как можно дальше. Я уже смекнула, в чем тут дело. Просунула руку в собачью будку и со словами: «Понятно, какого черта ты тут сидишь», достала несколько ампул с наркотиками. Я не поверила своим глазам! Вот это удача! Никто бы в жизни не догадался! Пройдя мимо разговаривающего по мобильнику Славика, я послала ему воздушный поцелуй и побежала в свою спальню. Там я спрятала ампулы в глубине тумбочки и почувствовала себя просто счастливой.
Спустя несколько минут в спальню влетел Славик с пистолетом в руке. Он наставил на меня ствол и заставил попятиться к стене.
– Ах ты дрянь такая! Где мои ампулы?!
– Какие ампулы?! Ты что, болен?
– Не придуряйся! Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Где ампулы с наркотой?
– Какие?
– Те самые, которые ты взяла в собачьей будке.
– Я там вообще ничего не брала!
– Не ври!
– А я не вру! Я тебе говорю, что ничего не брала!
– Ты что, пули не боишься?!
Я посмотрела на Славика и подумала, что действительно не боюсь даже пули. Я боюсь только одного. Боюсь остаться без дозы.
Славик снял пистолет с предохранителя и прошипел:
– Сука, ты не только все свои руки проколола, но и весь свой разум. Я вот тебе башку прострелю, а Костылю скажу, что ты обкололась и сама себя застрелила. Не веришь?! И как на том дне рождения я тебя не увидел?! Просмотрел…
– Так это все же был ты?
– Я. Мне показалось, что ты сразу допетрила.
– Тебя Костыль на это послал?
– Да ты что… Если бы Костыль узнал, он бы мне просто башку отвернул. Я так… Кое-какой халтуркой подрабатываю. За это хорошие бабки слупил. Один торговец оружием моего заказчика на целую партию кинул.
– Какой торговец оружием?
– Не знаю. Его Леонидом звали. Мы в общем-то свою работу на совесть сделали, только потом уже узнали, что двое свидетелей в живых остались. Ты и твой финансист. Он, оказывается, с этим торговцем дружил, только не знал, чем тот занимается. А торговец хитрый был. Мы за ним долго охотились, а когда узнали, что он на день рождения в Коломну едет, поняли, что нам в руки удача сама плывет. Частный дом, темно… Стреляй не хочу.
– И из-за одного человека расстреляли всех?
– А ты как думала! Никого нельзя было в живых оставлять.
– А ты, я смотрю, до сих пор халтуркой не брезгуешь? Труп в мешке ночью к себе в багажник положил.
– Какой труп?
– Тут недалеко, в лесу.
– А ты откуда знаешь?
– Я там была. Представь, что тебе Костыль сделает, если узнает, чем ты за его спиной занимаешься!
– А он не узнает.
– А если я ему расскажу?
– Не расскажешь.
– Почему?!
– Потому что я тебя сейчас убью. Где наркота?!
– Сейчас достану.
Я пошла к тумбочке, Славик двинулся следом за мной. Наклонившись, я сделала резкое движение назад, выбила у него пистолет и схватила его. В этот момент в спальню вошел Костыль.
– Так… Я, как всегда, вовремя. Что случилось на этот раз?
– Это он расстрелял тот день рождения… Он помогает избавляться от трупов… Он работает у тебя за спиной… Он в любой момент может продать и тебя… Он…
– Да не слушай ты эту наркоманку, – принялся оправдываться Славик.
– Я говорю правду. Я нашла в собачьей будке его ампулы с наркотиками, он прибежал, стал требовать их обратно и рассказал мне все.
Через минуту Славика увели. Ушел и Костыль, но скоро вернулся. Я сидела на балконе и смотрела в сторону леса. Он сел рядом и закурил свою дорогую трубку.
– Нина…
– Я не Нина. Я Руслана.
– Но ведь я всегда называл тебя Ниной.
– Нина умерла. Ты живешь с Русланой. Называй вещи своими именами.
– А ты вещь?
– Конечно, а кто я?
– Знаешь, я и подумать не мог, что Славик за моей спиной такие вещи творит. Если бы не ты, я бы никогда не узнал.
– Он бы все равно когда-нибудь попался. Он наркоман, и этим все сказано.
– Ты так думаешь?
– Мы, наркоманы, сами не знаем, что творим.
– Ты это про себя?
– И про себя тоже.
– Я тебя вылечу. Завтра же лечиться отвезу. Я не предполагал, что так быстро втянешься, хотел, чтобы ты просто немного забылась.
– Что будет со Славиком?
– Со Славиком все ясно.
– Его убьют?
– Оставить в живых я его не могу. Он слишком много знает. Если менты его возьмут, он всех сдаст с потрохами. Ты же сама говоришь, что с наркомана спрашивать нечего. За дозу на что угодно пойдет. В моей бригаде такие люди и даром не нужны.
– Но ведь он твой родственник?
– Нелюдь он, а не родственник. Нин, ты прости, что я тебя сегодня так отделал. Я не хотел. Ты сама меня довела.
– Ты хочешь, чтобы я тебя простила?
– Хочу.
– Тогда уколи меня в последний раз. Ведь я сегодня узнала всю правду про Славика. Я тебе помогла…
– Дура! – Костыль сплюнул и стремительно вышел.
Следующим утром я помылась и уложила волосы. Накрасилась, красиво оделась. На завтрак спустилась в полной боевой готовности. Домработница и Костыль переглянулись. Костыль даже подавился и слегка прокашлялся.
– Я сегодня свою жену просто не узнаю, – произнес он удивленным голосом.
– Приятного аппетита, – сказала я и принялась завтракать.
– Дорогая, что с тобой?
– Ничего.
– Куда ты нарядилась?
– В наркологический диспансер.
– Вот те на! В наркологический диспансер, как на праздник.
Когда мы спустились к машине, я поцеловала своего мужа в щеку и попросила:
– Можно я сяду за руль? Тысячу лет не водила машину. Я хорошо себя чувствую. Я сегодня в прекрасной форме.
– Садись. – Костыль сел на место пассажира и включил музыку. – Не пойму, что с тобой сегодня творится. Ты теперь всегда такая будешь?
– Если ты меня немножко полечишь, то всегда.
– Если бы ты такой была всегда, то мы бы и жили нормально.
Я включила мотор, машина легко тронулась. Следом за нами поехала еще одна иномарка с ребятами Костыля.
– А это зачем?
– Дорогая, ты же знаешь, я не езжу один!
На дороге я прибавила скорость, потом еще, еще… Перед мостом я показала в сторону обрыва и спросила:
– Жень, помнишь, ты мне обрыв показывал? Это тот обрыв? Я с него упала? Когда ты организовал мою смерть, я упала с этого обрыва?
– С этого, с этого, – безразлично ответил Костыль и включил музыку погромче.
– А как я упала?
– Обыкновенно. Ну, как падают…
– Смотри – так?
– Нина, что ты делаешь?! Нина?!
Я до упора надавила на педаль газа, и мы полетели вниз… Вы думаете, мне было страшно?! Совсем нет. Мне не было страшно, и мне не было больно. Только потемнело в глазах… Моя мама всегда говорила, что меня ждет исключительная судьба. Я всегда буду справляться сама со своими проблемами… И я с ними справилась. Хотя бы таким образом, но я с ними справилась. Черт побери, я с ними справилась! У меня получилось!!!
Я смеялась в лицо собственной смерти! Я не боялась ее. Ничуть не боялась. Потому что я слишком долго ее ждала… За считанные мгновения я вспомнила свою могилу. На ней мне очень понравилось, потому что там была тишина и покой. Я вспомнила свое лицо на той фотографии. Там я была такая беззаботная, такая смешная и такая непосредственная. Вспомнила ощущение жизни, когда я не была Русланой. Уходя со своей могилы, я обернулась и не знала, что сказать: то ли «прощай», то ли «до скорого»…
МАШИНА С ГРОХОТОМ УПАЛА ВНИЗ, ЗАДЫМИЛАСЬ, А ЧУТЬ ПОЗЖЕ ВЗОРВАЛАСЬ…
Костыль умер сразу, даже не поняв, что произошло. Я вылетела вместе с передним креслом, пристегнутая ремнем безопасности, и ударилась о какую-то бетонную стену. Врачи долго и упорно боролись за мою жизнь, и я осталась жива, но на всю жизнь прикованная к инвалидной коляске. По сравнению с оставшимися следами ожога, мой шрам на лице выглядел теперь довольно безобидно.
Спустя годы после той моей мнимой смерти Сергей женился на своей сотруднице по совершенно банальной причине: она забеременела. Он не стал олигархом, потому что, потеряв меня, покончил с карьерой и до самой пенсии работал обычным служащим совершенно обычного банка. Его жена родила ему двоих детей – мальчика и девочку, которые выросли, создали свои семьи и произвели на свет четверых внуков. Он прожил со своей женой в мире и согласии ровно двадцать пять лет. Она умерла от сердечной недостаточности. Он посвятил свою жизнь детям и внукам, но каждое воскресенье приезжал на мою могилу, чтобы положить живые цветы…
Много позже я узнала о том, что моя сестра «кинула» сбежавшего от меня мужа: в аэропорту поставила его у регистрационной стойки, сказала, что отлучится на несколько минут, и улетела другим рейсом. Когда мой муж понял, что его обманули, он долго скрывался на моей даче, не имея возможности вернуться домой, потому что был в розыске. Ведь он обворовал свою фирму. Потом он познакомился с местными бомжами и зажил бродяжнической жизнью. Когда он совсем сбомжевался, стал выходить в город. Сидел у магазинов и пивных ларьков, не боясь, что кто-нибудь узнает в нем прежнего успешного бизнесмена. Он рассказывал приятелям о своей фирме, о том, какими деньгами когда-то ворочал. Бомжи смеялись, крутили пальцем у виска – считали его сумасшедшим… Потом он где-то замерз. Перепил и не смог добраться до подвала, в котором было его убежище. В тот год зима была очень холодная…
Назад: Глава 21
Дальше: Эпилог