Глава 3
Мы проговорили целых полночи. Мустафа старался не смотреть мне в глаза и говорил с такой болью в голосе, что у меня перехватывало дыхание и щемило сердце. Он рассказал мне, как его родители попали в жуткую автомобильную аварию, что в этой аварии погиб его отец, а мать чудом выжила и прикована к постели. Матери требуется срочная дорогостоящая операция, иначе можно ждать беды. Врачи сказали, что на счету каждый день, скоро настанет момент, когда будет уже поздно. Теперь, когда не стало его отца, он единственный кормилец в семье, на нем ответственность за троих младших братьев, которые еще пока не могут работать, так как малы.
– Ну почему ты так долго молчал? Почему не говорил мне об этом?
Я держала Мустафу за руку и пыталась заглянуть в его глаза, но он отводил их в сторону. Молодой человек не хотел показывать мне своих слез.
– Я же тебе столько раз звонила, посылала сообщения, и ты всегда отвечал мне, что у тебя все хорошо.
– Наташа, а что я тебе должен был написать? Что моя мать в тяжелом состоянии, а братья голодают? Я не могу тебе жаловаться. Я же мужчина и должен решать свои проблемы самостоятельно.
– Но ведь мы любим друг друга, а это значит, что ты должен рассказывать мне обо всем, что с тобой происходит. Знаешь, а ведь я чувствовала...
– Что ты чувствовала?
– Что с тобой что-то не так, что у тебя беда. У меня было какое-то предчувствие. Я не могу тебе этого объяснить. Говорят же, что близкие люди друг друга чувствуют, и расстояние не имеет никакого значения. Как сейчас твоя мама?
– Ничего хорошего сказать не могу. Она слишком слаба. Ей требуется операция, которая стоит около пятнадцати тысяч долларов.
– Сколько? – Я не поверила своим ушам и непонимающе посмотрела на Мустафу. – Но ведь это нереальная сумма! Ее даже при всем желании не соберешь.
– Я знаю. Именно поэтому мамины дни сочтены. Я проработаю в этом отеле еще месяц, а потом уеду к своим родным, потому что должен быть рядом с ними. На заработную плату аниматора всех не прокормишь, а ведь я еще и в институте учусь. Придется работать круглые сутки. Я не боюсь работы, мать жалко. Страшно, что не могу ей помочь.
– А если ей сделают операцию, то она будет жить?
– Операция должна спасти ей жизнь. Так сказали врачи.
– Господи, а что же делать?
– Уже ничего не сделаешь, – обреченно произнес Мустафа. – От этой беспомощности я не нахожу себе места. Наташа, я всегда буду о тебе помнить и, несмотря ни на что, всю жизнь буду тебя любить.
– Мустафа, да что ты такое говоришь? Неужели нельзя ничего сделать?
– Ничего. Не могу же я ходить с протянутой рукой и просить на операцию для своей матери.
– Мне очень жаль твою маму. И ты не приедешь ко мне зимой в Москву?
– Нет, – покачал головой Мустафа.
– Но почему? Как же так?
– Мне не на что ехать, – признался Мустафа, и это признание далось ему с огромным трудом, потому что никогда раньше он не жаловался мне, что у него нет денег.
– Я найду деньги на поездку. Это мои проблемы.
– Дело даже не в этом. Я просто не знаю, что будет дальше. Я не могу оставить своих родных. Наташа, забудь меня. Зачем тебе нужен бедный турецкий парень, на которого навалились такие тяжелые проблемы? Ты очень красивая девушка и сможешь встретить парня, у которого нет проблем. Ты найдешь свое счастье. Мне очень жаль, что все так получилось!
– Но мне не нужен никакой парень! Только ты! – вырвался из моей груди крик отчаяния.
– Извини, – убито произнес Мустафа и ласково обнял меня.
Всю ночь я не спала. Я лежала на плече любимого и думала. Ранним утром я ласково пощекотала перышком его нос и прошептала:
– Доброе утро, любимый.
– Доброе утро!
– Мустафа, твоя мама будет жить. Я найду деньги на операцию.
Мустафа поднял голову и растерянно захлопал ресницами.
– Что ты сказала?
– Я говорю, что я найду деньги на операцию для мамы.
– Наташа, но ведь это пятнадцать тысяч долларов! Ты понимаешь, насколько велика эта сумма?
– Я все прекрасно понимаю. Через несколько дней я улетаю в Москву, но совсем ненадолго. Я скоро вернусь обратно.
– Что это значит?
– Это значит, что я найду деньги. Я в лепешку расшибусь, но найду деньги, чтобы не дать твоей матери умереть. А что касается твоих родственников, то я готова им помогать.
Мустафа поднес мою руку к своим губам и поцеловал ее с присущей ему страстью.
– Наташа, я очень ценю твои слова и желание мне помочь, но ведь ты не миллионерша и целыми сутками работаешь, чтобы приезжать ко мне и быть со мной рядом.
– А мне не нужна жизнь, в которой нет тебя. Я найду деньги, даже если мне придется пробить головой стену.
Остальные дни пролетели словно во сне. Днем я загорала на пляже, а ночи проводила с Мустафой, погружаясь в безумные пучины страсти. Мы теряли счет часам, забывая о сне, лаская друг друга. Мустафа был ненасытен, я сгорала как свеча в его объятиях, упиваясь жаркими поцелуями.
В последнюю ночь я провела рукой по волосам Мустафы и прошептала:
– Я найду деньги. Чего бы мне это ни стоило, я обязательно их найду.
– Ты сумасшедшая. Речь идет об очень большой сумме!
– Мне это не важно, ведь на карту поставлена жизнь. Если я люблю тебя, значит, я люблю твою маму. Мустафа, не переживай ты так сильно, ведь теперь нас двое, а вдвоем мы – сила. Мы поднимем твоих братьев. Вот увидишь, все будет хорошо.
– Наташа, я знал, что самые лучшие девушки на земле – это русские девушки. Вас отличает самопожертвование. Такой способности к самопожертвованию нет ни у одной нации. Загадочная русская душа. Я люблю русских людей – они особенные.
– Я тоже люблю русских людей, только мне кажется, что нам не хватает патриотизма. Мы ведь достаточно сильная нация и можем стать еще сильнее.
– Наташа, как только закончу учебу и получу диплом, я обязательно женюсь на тебе.
– Что? – Я почувствовала, как от волнения у меня пропал голос, и переспросила шепотом: – Что ты сказал? Ты это серьезно?
– Да. Я без тебя не могу! Ты та самая девушка, о которой я мечтал всю свою жизнь.
Предложение Мустафы меня настолько растрогало, что на моих глазах показались слезы.
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Да! – неожиданно громко крикнула я.
Мустафа рассмеялся и ласково прикрыл мой рот свой ладонью:
– Ты что так кричишь?
– Я слишком долго мечтала услышать слова, которые ты сейчас произнес. Не хочу от тебя скрывать, но в моем представлении женщина, вышедшая замуж за турка, – забитое молчаливое существо, одетое в паранджу, предназначение которой – рожать детей и печь лепешки для пришедшего с работы мужа.
Мустафа улыбнулся и откинулся на подушку:
– Наташа, ну что у тебя за представления? Я тебе обещаю, что у нас с тобой все будет совсем не так. Я никогда не надену на тебя паранджу, и ты родишь столько детей, сколько посчитаешь нужным. А если ты хочешь услышать мое мнение, то я бы хотел двоих: мальчика и девочку.
В день отъезда Мустафа пришел в холл нашего отеля и, не выпуская моей руки, произнес траурным голосом:
– Время без тебя остановится.
– Я скоро приеду.
– Когда?
– Как только раздобуду денег на операцию. Я постараюсь это сделать как можно быстрее.
– Я буду тебя ждать.
– Передавай привет своей маме. Скажи, что я ее очень люблю. Да и как я могу ее не любить – ведь она моя будущая свекровь. Мустафа, пожалуйста, звони мне как можно чаще. Я хочу слышать твой голос.
Мустафа отвел взгляд в сторону и чуть слышно сказал:
– Наташенька, звонить не обещаю. У меня материальные затруднения. Я буду, по возможности, посылать тебе сообщения.
– Мне мало твоих сообщений.
Я полезла в кошелек, достала из него последние триста долларов и протянула их своему любимому:
– Возьми. Я хочу, чтобы ты мне звонил.
– Но я не могу взять у тебя последние деньги...
– Возьми, я тебе говорю, а то обижусь. Я даю тебе эти деньги, потому что не могу жить без твоего голоса. Понимаешь?! Я хочу тебя слышать. Я хочу слышать, как ты скучаешь, как ты тоскуешь, как ты без меня жить не можешь.
Мустафа сунул деньги в карман и, преданно посмотрев мне в глаза, прошептал:
– Я потрачу эти деньги на тебя. На звонки. Обещаю! Когда я закончу учебу и получу диплом, то обязательно найду престижную работу. Я верну тебе все сполна. Я сделаю все возможное, чтобы ты ни в чем не нуждалась.
– Я тебе верю. – Посмотрев на часы, я поцеловала любимого в щеку и пробормотала: – Автобус-то только через полчаса. Мустафа, иди. У тебя репетиция.
– А как же ты?
– Я пока возьму в баре что-нибудь выпить. Терпеть не могу все эти расставания и долгие проводы. Иди, пожалуйста, а то я сейчас заплачу.
– Пойду, а то репетиция уже началась. Ребята меня заждались.
– Передавай всем привет. И не забывай мне звонить.
– Я буду тебя ждать. Ты всегда помни о том, что я тебя жду.
Стараясь не показывать своих слез, я пошла в бар и заказала свой любимый коктейль. Оглянувшись, я посмотрела вслед Мустафе, который, словно почувствовав мой взгляд, обернулся и помахал мне рукой. Минут через пять моему взору предстала Татьяна, идущая следом за носильщиком. Рядом с ней шел красавец-банщик. Он держал Таню за руку и не сводил с нее жгучих и страстных глаз. Остановившись у выхода, банщик нежно обнял мою приятельницу и принялся о чем-то шептать ей на ухо. Они стояли в вестибюле до тех пор, пока не подошел наш автобус и отъезжающие ринулись занимать свои места. Пройдя мимо витающей в облаках Татьяны, которая, казалось, не видела меня в упор, я села на свободное место и заняла соседнее сиденье для своей подруги. Гид попросил опаздывающих зайти в автобус, потому что пора ехать, и тут Татьяна бросилась к банщику на шею. Затем она, бледная как полотно, поднялась в салон и чуть было не прошла мимо меня.
– Татьяна, я тебе место заняла.
– Ой, спасибо. – От неожиданности Татьяна покраснела, как вареный рак. – Не ожидала тебя тут увидеть. – Она старательно отводила взгляд.
– А с чего бы это не ожидала? Мы с тобой вместе прилетели и вместе улетаем. У нас же количество дней отдыха одинаковое: восемь дней, семь ночей.
– Ах, да!
– А я смотрю, ты идешь по автобусу, словно ежик в тумане.
Автобус тронулся, банщик принялся махать Татьяне рукой, а та прилипла к окну и стала целовать стекло, посылая турку эти поцелуи.
– Ты какого черта окно-то целуешь? Оно же грязное! Ну, мать, я от тебя такого не ожидала: прямо картина маслом! Ты, я смотрю, с катушек капитально слетела.
Как только автобус выехал с территории, принадлежащей отелю, Татьяна откинулась на спинку кресла, достала носовой платок и промокнула глаза.
– Таня, ты плачешь, что ли? Вот это банщик! Всем банщикам банщик! Вот это он тебя помыл и сделал массаж! Чувствуется – по полной программе.
– Прекрати. Наталья, а я и не думала, что ты такая язва. Из тебя желчь так и прет.
– Да я не язва и никогда ею не была. Просто я не люблю, когда нашу русскую нацию позорят такие вот девицы, как ты, – проговорила я ехидно и почувствовала, что мне стало значительно легче.
Мне показалось, что я сейчас рассчиталась с Татьяной за все те колкие слова, которые она сказала мне ранее, и теперь мы с ней квиты.
– Извини.
– Извиняю, – глухо сказала Татьяна и добавила задумчиво: – Сама такая недавно была.
– А теперь стала другая?
– Зачем спрашиваешь? Сама все видела. Если бы кто нибудь раньше сказал мне о том, что со мной может произойти подобное, я бы никогда не поверила. А тут приключилось. До сих пор в голове полутемная комната, множество свечей, легкая сексуальная музыка и сильные пальцы Халила.
– Халил – это наш банщик и массажист? Это тот, кто тебя провожал? – уточнила я на всякий случай.
– Да, это он. Я в этой поездке узнала себя с другой стороны, – вздохнула Татьяна. – Я ведь и сама не думала, что могу быть такой.
– Какой?
Таня огляделась по сторонам, затем нагнулась ко мне и прошептала:
– Мы с ним в постели такое вытворяли... Я бы с мужем никогда это повторить не смогла и ему бы никогда не позволила. А с ним... Ты правильно выражение подобрала: я с ним с катушек капитально слетела.
– Ничего. Домой приедешь, и это пройдет.
– Не пройдет, – отрицательно замотала головой Татьяна.
– Что значит, не пройдет?
– Я влюбилась. Да и что мне тебе объяснять. Ты же сама не хуже меня знаешь, что это такое.
– А как же муж?
– А я мужа никогда не любила. Я это только сейчас поняла. Не любовь это вовсе.
– Такое со многими случается. Но ты, подружка, должна взять себя в руки. Нужно, чтобы муж ничего не заподозрил и не заметил. Твоя турецкая любовь не должна мешать тихой, спокойной, размеренной семейной жизни. Если уж тебе так хочется снова Халила увидеть, то ты можешь под каким-нибудь предлогом приехать сюда еще раз. Главное, чтобы супруг ни о чем не догадался. Я знаю одну девушку, так она к одному аниматору уже раз семь приезжает. Причем у нее тоже муж и ребенок. Иногда она одна приезжает, иногда с ребенком. Разумеется, дома у нее все в полном порядке, а турецкий мачо – это ее маленькая тайна и утеха для истосковавшейся по жарким чувствам души. Она гуляет настолько умно, что комар носу не подточит. Муж ее боготворит, считает ее самой порядочной женщиной на свете и каждый день не забывает говорить о том, как же сильно ему повезло.
– Я не хочу гулять от своего мужа, – возразила Таня. – Я так не умею.
– И это правильно. Все-таки у тебя ребенок полутора лет. Один неверный шаг сделаешь – муж все узнает, и вся твоя семейная жизнь рассыплется, как карточный домик. Лучше не рисковать.
– Я не буду гулять от мужа, лучше я с ним разведусь.
– Что значит – разведусь? – опешила я. – Зачем? Для чего? Какой смысл? Что тебе это даст? – Вопросы так и посыпались из меня.
– Я возвращаюсь домой и подаю на развод.
– Но зачем?
– Я не хочу жить с человеком, которого больше не люблю.
– Но разве можно так быстро разлюбить?! Это же твой муж. У тебя же семья. Ты хочешь лишить ребенка родного отца ради сиюминутной страсти?! – пыталась я достучаться до здравого смысла сидящей рядом девушки.
– Это не временная причуда. Это любовь, – отрезала Татьяна и стала смотреть в окно.
– Значит, мужа ты никогда не любила?
– Это нечто другое.
– Но ведь до поездки в Турцию ты его любила?
– Я была слепа и принимала влюбленность за любовь.
– А сейчас ты прозрела?
– Да.
Татьяна была идеально спокойна, и это начало меня выводить из себя. Подсознательно я чувствовала себя виноватой за те изменения, которые произошли с моей новой знакомой. Ведь говорят же, что дурной пример заразителен.
– Таня, но разве можно любимого человека разлюбить за какую-то неделю, проведенную на курорте?
– Можно. Что тут удивительного? – Татьяна по прежнему стояла на своем, чем вывела меня из себя уже окончательно.
– Дура, – только и смогла произнести я и отвернулась от нее.
– Сама такая.
– Может быть, но не до такой степени. Мне все простительно. У меня ни мужа, ни ребенка, ни котенка. А ты хочешь потерять самое ценное, что имеешь, из-за какого-то банщика, который недавно с гор спустился и первый раз русскую симпатичную девушку увидел. Странно, что ты не влюбилась в хозяина осла или в того, кто выдает полотенца на пляже.
– Ой, а у самой-то кто? Аниматор. Шут гороховый, клоун! Точно такая же обслуга. От банщика недалеко ушел. Только мой пользу приносит, а твой, как дурень, народ смешит своими тупыми и плоскими шутками. И вообще, что ты на меня взъелась? Я взрослый человек и уже давно вправе принимать самостоятельные решения.
– А для чего тебе разводиться? Ты думаешь, что твой банщик на тебе женится?
– Можно подумать, твой аниматор на тебе женится!
– Он сделал мне предложение. – Я поделилась с Татьяной своей радостью.
– Поздравляю. Сказать все что угодно можно, но это еще не означает, что он на тебе женится.
– А вот это ты зря. В эту поездку я убедилась, что у нас все очень даже серьезно. Тем более, наши чувства сейчас проходят важное испытание – у него мама на грани жизни и смерти.
– Он у тебя денег, что ли, просит?
Я поежилась: Татьяна с ходу догадалась о том, что я хотела скрыть.
– Ничего он у меня не просит. Разве Мустафа попрошайка? Я сама решила ему помочь.
– Давай, помогай, только смотри без штанов не останься. Вот ты над моим Халилом посмеялась, а он, в отличие от твоего аниматора, ни денег, ни подарков не просит. Долгов у него нет, никто у него не болеет. Ему никто, кроме меня, не нужен. Деньги ему не интересны.
– Ты хочешь сказать, что Мустафе от меня нужны только деньги?
– Я просто видела, с какой сумкой ты в Турцию прибыла и с какой сумкой назад возвращаешься. Тут дураку понятно, что ты любимому подарки перла.
Поймав мой злобный взгляд, Татьяна тут же ушла от темы и заговорила уже более осторожно:
– Ты меня неправильно поняла. Просто русские бабы балуют турецких мужиков! Я на это насмотрелась. А моему Халилу ничего от меня не надо.
– Ты уверена? Может, ты его слишком мало знаешь? Говорят, курочка по зернышку клюет. Не слишком ли ты его идеализируешь?
– Может быть. Но я не хочу думать о плохом. Я хочу думать только о хорошем. Ты же сама говорила мне, что живешь одним днем. Точно так же и я, но я не умею и не хочу врать. Я даже представить себе не могу, как лягу со своим мужем в постель. Я ведь искренне люблю Халила. Ты думаешь, я ничего не понимаю? Думаешь, что я не знаю, что Халил, может, на мне не женится? Я все понимаю, но уже без него жить не могу. Я знаю, что одно дело – встречаться с турком и крутить с ним любовь, и совсем другое дело – выйти за турецкого мужчину замуж. Девушке с европейским воспитанием достаточно трудно принять восточный стиль жизни. Знаешь, что в этой турецкой любви самое интересное?
– Что?
– Мы строим иллюзии и верим в лучшее и, по идее, должны друг друга поддерживать, но вместо этого мы желаем друг другу зла и начинаем жестоко друг друга высмеивать.
