Мужчинка... Подарков не было. С удовольствием принимает подарки сам. Подвыпив, любит рассказывать о том, что он бывший альфонс, и хвастаться любовными победами. Одна богатая дама увезла его во Францию, но не удержала. Деньги закончились, и Гарик вернулся на родину.

С бывшего места работы он был изгнан с треском и позором. Около полугода нигде не работал и сильно пил. Хвастался, что в это время неплохо жил на деньги своей женщины.

До нашей первой встречи я о нем даже не слышала. Он позвонил мне вечером и спросил, не хочу ли я сотрудничать с очень известным издательством. На тот момент я окончательно решила сбросить со своих хрупких плеч изрядно поднадоевшего Сержа. Мы договорились встретиться. Когда я приехала в издательство, то не сразу поняла, кем он работает. У него не было даже своего угла. Оказалось, что он сам здесь всего лишь месяц. Взят на испытательный срок. Чтобы пройти этот срок и оправдать надежды работодателей, Гарику нужно было себя зарекомендовать и перетащить от конкурентов топового автора. Гарик сделал ставку на меня и не прогадал.

Помню, как после первой встречи он выбежал за мной на улицу и без умолку щебетал:

– Юля, наше издательство самое перспективное... Мы...

Я привыкла вести переговоры с руководством и, поняв, что Гарик никто и зовут его никак, очень сильно разочаровалась. Стою и думаю: чего он мыкает, сам здесь сидит на честном слове до первого пинка. Еще и меня тащит. Тогда он был весь какой-то несчастный, помятый, хорошо потрепанный. Смотрел на меня умоляюще.

– Я хочу поговорить с твоим начальством, – твердо сказала я Гарику и назначила вторую встречу.

Гарик перешел в это издательство после долгого и продолжительного запоя. На бывшем месте работы его отжали по полной, оставили ни с чем и выкинули на улицу. Вместо того, чтобы отстоять свои позиции и хоть немного побороться за свое честное имя, Гарик хорошо принял на грудь, пришел в кабинет к бывшему издателю, посидел у него на коленках, поплакал, пожаловался на жизнь и запил. Нет в нем мужского начала. Мужика нет. С виду мужик. Внутри баба.

– Представляешь, я распахнул дверь, пришел к нему в кабинет и залез на колени! –рассказывал он мне позже.

– Зачем? – опешила я.

– Он так поразился! Он был в шоке (это он про своего бывшего генерального).

– Конечно. Вероятно, подумал, что ты голубой. Лучше бы ты заехал ему в ухо.

Залез к руководству на колени и заплакал – для него это был ПОСТУПОК. В этом вся гнилая сущность Гарика.

На тот момент мы с Гариком оказались друг другу очень нужны. Я хотела перейти, а он хотел меня перетащить. В первую встречу мы с ним не сразу друг друга поняли. Второй раз мы с ним встретились в японском ресторане. Когда я сказала Гарику, сколько хочу получать денег за книгу, он подавился суши. Но дело было не в деньгах. Я действительно очень сильно хотела уйти, и я ушла.

Первое, что меня напрягло при переходе, – политика данного издательства.

– Юля, ты только никому не говори, что мы тебя переманили. Ты должна всем говорить, что сама пришла. Наша репутация должна оставаться незапятнанной.

Нормально... Издательство белое и пушистое. Все шишки на автора. Некрасиво...

После моего перехода Гарик целыми днями звонил мне и говорил СПАСИБО. Новое издательство, болезненный переход и человек, который слышит, болеет и помогает. Тогда он действительно искренне переживал за проект. Но потом что-то сломалось. Моя поддержка оказалась ему не нужна. Зачем, если он и так на хорошем счету?! Я видела, как он всячески выживал из издательства неугодных. Каждый день из его отдела бегут люди, потому что с ним невозможно работать. А ведь он сотрудничает с женщинами и самоутверждается за их счет.

Гарик перестал заниматься моим проектом, когда окончательно утвердил свои позиции. Он типичный карьерист, и у него есть вредная привычка на пути к цели перешагивать через людей. Больше всего в жизни Гарик боится своего шефа: стоило тому дать ему щелбан, как Гарик тут же загорался, улыбался, делал вид, будто все хорошо, и принимал рыть носом землю в пользу моего проекта. Для него слово начальства закон.

Сначала у Гарика появился свой угол, затем свой стол, а потом стеклянный кабинет. Придя на новое место, он с удовольствием заваривал женщинам кофе. А спустя полгода уже сидел с важным видом в своем кабинете и ждал, пока принесут кофе ему. Он выжил всех, с кем начинал работать. Особенно было горько, когда он выдавливал действительно стоящих и хороших сотрудниц. Но Гарику не нужно, чтобы кто-то помнил о том, как он мыкался без места, перед всеми заискивал и играл в хорошего парня.

Хотя Гарик был утвержден на хорошую должность, он пил. Пил до тех пор, пока не женился. Когда напивался, то постоянно мне на всех жаловался. Кто ему мешает, кого бы хотел убрать из издательства, кто перешел ему дорогу. О том, что главный редактор постоянно дурит его на испанской поэзии. Заставляет ею заниматься и ни черта не платит.

Гарик – удивительная находка и удача для любого издательства. Подкупает трудолюбием, преданностью, работоспособностью, исполнительностью и стукачеством. Руководству он стучит на всех без разбора. Даже если кто-то где-то просто чихнул. Для руководителя – идеальный вариант приближенного человека в издательстве. Такие люди нужны и важны. Стучит Гарик сразу, с первого дня пребывания в издательстве. За улыбку шефа продаст родину.

Я всегда все подмечала и даже то, как когда-то Гарик спрашивал разрешения покурить в кабинете шефа, а спустя некоторое время стал сбрасывать пепел прямо на пол. Природа сделала этого человека ограниченным в должности – и это правильно. Подобным людям нельзя давать власть. Они упиваются и абсолютно не знают, что с ней делать. Он от Бога исполнитель и никогда бы не стал руководителем, хотя и часто видит во сне, как сидит в кресле шефа. Он слепо предан боссу, хотя и здесь есть свой предел: если тот скажет положить голову на рельсы, Гарик струсит, не сомневайтесь.

Иногда ему кажется, будто за ним охотится конкурирующее издательство и хочет перекупить за огромные деньги. Он любит рассказывать, как ему звонят конкуренты и предлагают сумасшедшие суммы. Какая он влиятельная фигура в книжном мире и что он не продается. Это его иллюзии. Для других организаций он не представляет интереса.

Это не мужик, а баба, которая распускает сплетни, плетет интриги и поливает грязью бывших сотрудников и авторов, которые ушли из издательства.

В пору нашего с ним сотрудничества обо мне сняли два документальных фильма. В первом, когда Гарик еще не поймал звезду и понимал, что он шеф-редактор, а не царь и не Бог, он стоял у телекамер и говорил обо мне приятные вещи. А во втором, когда он иногда спускается с небес на землю, не сказал обо мне ни слова. Все нахваливал себя: говорил, что с детства мечтал стать танкистом, совал в камеру свою награду, что он лучший редактор года. На вопрос ведущей о том, есть ли в этом чья-либо заслуга, ответил, что только его и ничья больше. А ведь он должен был ответить, что это еще и заслуга издательства. Очень сильный резонанс. В первом фильме у него нормальный внешний вид, а во втором он уже наел себе фейс и с трудом помещался в телевизионный кадр.

У Гарика дар уговаривать, убеждать, но нет дара УДЕРЖИВАТЬ. От него бегут авторы и сотрудники. Как человек он очень нечистоплотен. Мягкий, пушистый, вежливый, тактичный только в начале. Будет вникать во все проблемы автора, чтобы доказать: автор на верном пути, ему здесь будет комфортно. Он слышит, помогает, вникает до поры до времени. Но как только проходит время и у автора выстраивается стабильное финансовое положение, Гарик начинает раздражаться от проблем, злиться, давить, прижимать и ИСТЕРИТЬ.

Будь я его подчиненной, он бы меня уже давно съел и выплюнул. Но поскольку я не сотрудник издательства, Гарик сразу понял, что я ему не по зубам. Я тысячу раз просила его не гладить меня против шерсти, потому что я сразу кусаюсь, но у него постоянно чесались руки.

Есть такая категория мужчин, которая завидует женщинам. В финансовом плане. Гарик – из этой категории. Ему всегда было плохо от моих заработков. Так как через год после прихода в издательство он поймал звезду, то вбил себе в голову, что мы с ним вместе стартанули здесь. Только он не уловил разницу: он пришел с голой задницей и пропитым фейсом, подмоченной репутацией и пешком. А я пришла топовым автором, с хорошей репутацией и деньгами.

Сейчас Гарик женился и каждый день ноет о том, что живет в однокомнатной квартире. Ему в ней по жизни жить – рожденный ползать летать не может. Мы с ним стартовать вместе не могли. До этого я семь долгих лет крутилась в книжном бизнесе, завоевывала свое место под солнцем, доказывала свою значимость, меняла квартиры, дачи, машины. Это такой тип мужика, который сам ничего не нажил и давит женщину, которая всю жизнь тащит свой воз.

Гарик – консерватор и теоретик. С ним невозможно реализовывать идеи, потому что до него невозможно достучаться. Он как топор – вбил себе в голову, что меня сделал, что лучше знает, как должен развиваться бренд. Откуда он может знать? Я пришла уже топовым автором и мне тяжело ему объяснять, что для меня он не предпринял ничего. За моей спиной плевал на мои просьбы, отдавал на редактуру то, что обещал сохранить нетронутым.

С ним невозможно развиваться – нужно либо стоять на месте, либо пятиться назад. Тяжело объяснять, что теория теорией, но жизнь показывает: даже в самых серьезных правилах есть исключения. И это я. Ну не могу я развиваться по его теории, потому что я самородок, который живет по своим правилам и не принимает то, что навязывают ему другие. Я сделала себя сама вне всяких правил. У меня сильнейшая жизненная школа. Я прошла Крым, рым и медные трубы, и если бы развивалась по теории, то сейчас сидела бы в своем маленьком шахтерском городке в нищете, озлобленная на весь мир и ела хлеб с картошкой. Гарику никогда не понять, что такое рисковать, блефовать, пускаться в авантюры, что значит ставить на карту все и выбираться из ситуаций, из которых теоретически невозможно выбраться. Что он видел? Кабинет и мягкое кресло... Его не трепала жизнь. А если один разок и тряханула, то несмертельно и за дело. Это его конек – довольствоваться малым. Ему так комфортно. Гарику не надо хватать звезд с неба – у него есть планка. А я всегда знала, что на небе есть моя звезда, всегда хотела большего, чем могла предложить мне жизнь. Я слишком многого хочу и не желаю больше той безрадостной и голодной жизни, какой когда-то жила. Не хочу, чтобы о ней знали ни мои дети, ни мои внуки. Не хочу вспоминать, как маленькой девочкой украла булку хлеба – не потому, что во мне есть ген воровства, а потому, что устала засыпать голодной.

Теоретику Гарику никогда этого не понять. По его разумению, если ты чего-то достиг, то пора успокоиться. Помню, как в то время, когда упорно меня переманивал, он собрался с духом и сообщил, что издательство готово дать мне кредит на квартиру. Он так волновался... Вероятно, ждал, что от этого предложения я упаду в обморок. Он не понял моей реакции, когда я сказала, что квартира – это неплохо, но не самоцель, а один из моих жизненных этапов. Я тогда рассмеялась. Мне почему-то вспомнился Владивосток и случай, как однажды я спросила своего водителя, что ему нужно от жизни. Он ответил – видеомагнитофон. В то время это было в диковинку. Тогда я купила ему видеомагнитофон и подумала: как мало человеку нужно для счастья. Может быть, даже немного ему позавидовала. С такой психологией легче жить, чем с психологией максималистки. Тогда, в разговоре с Гариком, я почувствовала себя этим водителем и даже оскорбилась.

От Гарика усиленно бегут авторы по той причине, что он так и не понял: автор не раб, а свободный человек с собственным мнением, взглядами и принципами, с которыми он обязан считаться. Гарик выстраивает работу с автором так, что автор практически не имеет слова. Он не понимает, что есть люди, которым нужно от жизни мало, а есть максималисты, у которых большие цели и большие задачи. Не стоит подрезать крылья тому, кто хочет и умеет летать.

В силу своей ограниченности он так и не понял, что мы не можем получать с ним поровну, потому что я автор с именем, читательской аудиторией и работаю на износ. В то время, когда Гарик спит или отрывается по полной в выходные, я пашу в четырех стенах без выходных, праздников и понятии о времени суток. Ошибка Гарика в том, что он имел хамство попрекать меня деньгами. Не он мне платит и ему никогда не сидеть в кресле своего шефа.

Когда Гарик пьет, мало не покажется никому. Однажды позвонил мне среди ночи, сказал, у него проблемы – не выпускают из ресторана и заставляют оплатить счет. Спросил, не могу ли я подъехать и за него заступиться. Мол, он счет оплатил и его заставляют платить повторно. Хотя я объяснила, что уже давно сплю, Гарик требовал справедливости.

Когда он пьет, у него начинаются провалы в памяти. Ему просто принесли счет, Гарику показалось, что он уже его оплатил.

Я не раз была свидетелем того, как на почве пьянства у Гарика начиналась белая горячка. Он заказывал спиртное, махом его выпивал, а затем орал на официантку, почему та до сих пор ничего не принесла. При этом официантка вежливо объясняла, мол, вы только что все выпили. Гарик начинал топать ногами, истериковать и кричать, что его везде надувают.

– Хамка! – орал Гарик на официантку. – Она только что выпила мое спиртное! Я шеф-редактор крупного издательства и печатаю известных людей! Стоит мне сделать один звонок – и ваш ресторан закроют!

Перепуганная официантка хлопала ресницами и не знала, что делать.

– Гарик, ты только что сам прикончил графин водки, – заступилась я за перепуганную девушку.

– Ты видела?

– Видела.

– Нет. Я ничего не пил. Это она выдула мой графин! – кричал Гарик и показывал на официантку. – Дайте мне водки! Мне дадут выпить в этом ресторане или нет?!

Перепуганная официантка принесла Гарику второй графин. Он опустошил его за несколько минут, не закусывая. Затем посмотрел на графин и вновь позвал официантку.

– А ты чего мне пустой графин принесла?

– Так вы ж его только что выпили....

– Я?! Это уже предел всякого хамства! – Гарик что есть силы ударил кулаком по столу. – Я смотрю, в этом ресторане мне сегодня ничего не нальют. Где администрация?! Тащите директора! Вы хоть представляете, кто я?! Я шеф-редактор, а это значит, что вам всем пришел капец!

Когда Гарику принесли третий графин водки, он показал бледной официантке кулак:

– Только попробуй тронь! – Затем моментально его осушил, сделал «руки в боки» и грозно спросил: – Ну и где моя водка?! Меня тут еще долго «разводить» будут?! Только попробуй посчитай за пустые графины! Ты даже не представляешь, кто перед тобой сидит...

И так постоянно. Когда мы встречали корпоративный Новый год, Гарик меня обнял, показал на торжественно украшенный зал и сказал:

– Видишь, какой я крутой перец! Это все благодаря мне!

На этом корпоративе он потерял документы, ключи от квартиры. Очнулся с чужим пакетом, в котором лежали женские колготки и баночка с тушеной свеклой.

– Что за чертовщина? – прорычал еще не протрезвевший Гарик.

Ходил, искал документы и ключи. Не нашел. Так и уехал с чужими колготками...

Однажды позвонил мне хорошо подвыпившим.

– Я женюсь, – сказал он.

– Очень за тебя рада.

– Ты на меня не злишься?

– Я же сказала, рада за тебя.

Одно время Гарик пытался за мной ухаживать... Я часто говорила ему комплименты, и он поверил в собственную неотразимость.

– Ты пойми. Я еще могу жить один, а мой кот нет. Кот ест «анти мяу», и я скоро буду есть «анти мяу». Пойми, кот больше не может. Ему нужна хозяйка. Ты пойми, я женюсь из-за кота! Он вечно голодный. Я не могу о нем не думать. Ты только представь, как коту будет хорошо, если я женюсь.

– Конечно. Не мучай больше кота.

Приехав из свадебного путешествия, Гарик рассказывал, как он хорошо выпил, лег на кровать и видел, как раздвигался потолок и в нем виднелись звезды... Той ночью потолок чуть его не задавил...

Писать о нем много не хочу. Он ничего не стоит...