Глава 10

Находиться в этом кошмаре стало невыносимо. Выбежав из гостевого дома, я вновь бросилась к воротам и заголосила:

— Люди добрые! Спасите! Помогите!

Выбежавший из пристройки охранник замахнулся на меня пистолетом. Я в ужасе прикрыла голову руками и увидела, что из особняка вышел Борис.

— Не трогай ее! — крикнул он охраннику и, подойдя, схватил меня за волосы и намотал их на руку.

— Больно, — только и смогла простонать я.

— Ты что орешь? — сурово спросил меня Борис. — Тебе язык вырвать?

— Я домой хочу, — жалобно произнесла я.

— Ты сделала свою работу?

— Я домой хочу, — вновь произнесла я и затряслась как осиновый лист.

В этот момент на крыльце появилась длинноногая девушка в чересчур коротенькой юбке, по виду — фотомодель. Она недоуменно спросила:

— Боря, что случилось? Что это за разукрашенная девушка? — Видимо, «разукрашенной» она назвала меня по той причине, что на моем лице красовался огромный синяк.

— Это художница. Рисует у меня.

— Художница?! — Девушка удивилась еще больше.

— Она помешанная, — объяснил Борис. — Она сейчас не в себе. Маруся, ты иди в дом и не обращай на нее внимания. Девушка шизофренией страдает от рождения.

— Она даун, что ли?

— Она безнадежно больна, — вздохнул Борис.

— Зачем ты такую в доме держишь?

— Жалко ее. Больной человек, да еще бродяжка. Ни дома, ни родителей, ни родственников. Так, перекати-поле. На улицу ее не выкинешь: ведь пропадет сразу. Она же даже на пропитание не сможет себе заработать. А вот рисует она хорошо. Можно сказать, из-за этого в доме ее держу. Да и много ли калеке надо! Тарелка супа и хлеба кусок. Ты иди, Маруся. Я сейчас вернусь.

— Сдай ее в психиатрическую больницу, — посоветовала Маруся и брезгливо фыркнула.

От услышанного я впала в полнейшее оцепенение и не могла больше произнести ни единого слова. Маруся ушла в дом, а Борис жестом дал понять охраннику, что пока тот свободен, и поволок меня в гостевой дом. Затащив меня внутрь, он сурово посмотрел на пустую стену и с размаху ударил меня в лицо. От удара я отлетела к стене, застонала и, ощутив жуткую боль, почувствовала, как из рассеченной брови у меня хлынула кровь.

— Кто дал тебе право меня избивать? — только и смогла сказать я сквозь рыдания.

— Ты — моя рабыня, и, если не будешь работать, я повешу тебя на люстре.

— Я к тебе не нанималась!

— Нанималась!

— Мы договаривались, что я разрисую только одну стену.

— Ты будешь мне рисовать столько, сколько мне нужно. Считай, что я взял тебя к себе на работу до конца жизни.

— Борис, ты болен!

— Больна ты, а я здоров.

Борис подошел ко мне и, взяв меня за подбородок, притянул к себе. В его глазах читались издевка и превосходство.

— Послушай меня, немедленно бери в руки кисть и начинай рисовать. У меня в гостях дочка министра. Если ты еще раз заорешь или покажешься во всей своей красе, я просто закопаю тебя на своем приусадебном участке и разобью на твоей могиле роскошную клумбу. Ты меня поняла?

Глаза Бориса были настолько безумными, что я приняла решение не играть больше с огнем и чуть слышно произнесла:

— Поняла.

— Тогда сиди и рисуй. Как только я провожу свою гостью домой, я зайду и проверю. А если ты будешь себя хорошо вести, может быть, я тебя трахну. Поэтому будь благоразумной девочкой. Сиди и рисуй. Не доводи меня до греха.

Как только Борис ушел, я посмотрела на странный домик без окон и ахнула: из-за приоткрытой двери на меня кто-то смотрел. Это было странное существо неопределенного пола и возраста. Мне почему-то показалось, что это женщина. Встретившись со мной взглядом, существо сделало шаг назад и прикрыло дверь дома.

Недолго думая, я подошла к распахнутому окну на первом этаже и, решив, что охранник наблюдает за входной дверью, прыгнула вниз. На полусогнутых ногах я стала пробираться к бытовке. Сердце просто выпрыгивало из груди. Инстинкт подсказывал, что не стоит делать столь смелых и необдуманных поступков. Будет лучше, если эта тайна так и останется тайной, потому что, когда мы раскрываем чужие секреты, мы нередко ставим под угрозу собственную жизнь. В том, что в бытовке не лежала раненая собака по кличке Барс, я больше не сомневалась. Но по мере приближения к разгадке тайны я ощущала, как меня все больше и больше охватывает настоящая паника.

От ударов, нанесенных Борисом, очень сильно кружилась голова, да и удерживать равновесие было крайне сложно. Толкнув дверь в сарай, я нос к носу столкнулась с дрожащим от страха непонятным существом. Я спросила:

— Кто ты?

Не говоря ни слова, существо, которое когда-то, по всей вероятности, было женщиной, прикрыло лицо руками и стало пятиться к открытому погребу.

— Осторожно, ты сейчас упадешь, — испуганно произнесла я, решив, что медленно схожу с ума.

В мгновение ока перепуганное существо скрылось в погребе. Недолго раздумывая, я присела на корточки и заглянула в погреб. Оттуда повеяло такой сыростью, что меня моментально замутило, и я поморщилась. Прямо на холодном полу рядом с окровавленным матрасом сидело перепуганное существо и закрывалось от меня руками.

— Не бойся! Я твой друг, — произнесла я дрожащим голосом.

В погребе стоял ужасный смрад, по стенам бегали тараканы и ползали мокрицы. Изнеможенное существо свернулось в клубочек. Оно тихо постанывало и судорожно махало в мою сторону рукой, давая мне понять, чтобы я уходила.

— Послушай, я хочу тебе помочь. Скажи, кто ты и долго ли здесь тебя держат?

Существо совершенно на меня не реагировало и не хотело со мной общаться. Оно было настолько запугано, что не поддавалось на мои уговоры поговорить по душам.

— Меня тоже держат в этом доме.

Я попыталась втереться в доверие к трясущемуся от страха существу, которое было одето в какие-то лохмотья и весило, вероятно, не больше сорока килограммов. Я даже не сомневалась, что если бы это существо исследовали ученые, то они обнаружили бы тяжелую форму дистрофии. Ну прямо ходячий скелет, честное слово.

Посмотрев на забрызганные кровью стены, я почувствовала, как ужас охватил меня, и продолжила:

— Знаешь, я хочу отсюда сбежать. Это только поначалу кажется, что бежать невозможно. Но ведь из любой, даже самой, казалось бы, безвыходной ситуации есть выход. Хочешь, я возьму тебя с собой? Вдвоем нам будет легче. Ты только представь, что где-то там огромный мир и в нем так много интересного. А ты сидишь и умираешь здесь, в подвале.

Посмотрев на избитое жалкое существо, на котором практически не было живого места, я увидела висящую на стене плетку.

— Боже, тебя этим били?!

Шрамы, кровоподтеки, рубцы — им не было числа. Сплошное жуткое месиво. Несчастное создание было слишком ослаблено, и, если честно, я вообще недоумевала, как у него хватило сил выбраться из этого погреба.

Немного подумав, я решила, что было бы глупо тащить сейчас существо следом за собой наверх, потому что я еще сама толком не знаю, как можно сбежать из этого дома, да и в пристройке сидит охранник. Если я буду вести себя неразумно, то меня бросят в этот же подвал, по ночам начнут избивать, и через какое-то время я не буду отличаться от этого существа, которое боится даже встретиться со мной взглядом. Нет, мне совсем не хочется составить ему компанию. Нужно дождаться того момента, когда Борис проводит свою новую пассию, отпустит охранника и останется в доме совершенно один. И пусть он сейчас опасен и непредсказуем, зато слаб и беззащитен, когда спит.

— Послушай, ты лучше больше отсюда не выбирайся, а то Борис не в себе. Он и убить может. Сиди и жди. Я за тобой позже приду. Ночью в доме нет никого, Борис всех отпускает. Можно спокойно сбежать, когда он уснет. Короче, жди, пока я за тобой приду Ты женского пола?

В этот момент существо убрало руки от лица и едва заметно кивнуло.

— Я так и подумала. Ты давно здесь сидишь?

Девушка вновь прикрыла лицо руками и не ответила на мой вопрос.

— Судя по тому, как ты выглядишь, очень давно. Ты есть хочешь?

Посмотрев на пустую алюминиевую кружку, по которой ползали мокрицы, я поморщилась и почувствовала, что меня сейчас стошнит. Девушка снова кивнула.

Недолго думая, я бросилась на кухню, нарезала колбасы, хлеба, огурцов, помидоров и положила все в глубокую тарелку. Вернувшись в сарай, я протянула еду девушке:

— Ешь.

Девушка тут же встала с пола, взяла протянутую тарелку и принялась жадно есть.

— Только смотри, много не ешь, а то тебе совсем худо будет. Заворот кишок можешь заработать. И тарелку куда-нибудь спрячь, а то вдруг Борис придет. Нельзя допустить, чтобы он догадался, что я знаю о твоем существовании. Как тебя зовут?

Девушка подняла голову и что-то промычала. Чувствовалось, что за время, проведенное в погребе, она просто разучилась разговаривать.

— Я не поняла. Скажи еще раз.

Девушка вновь что-то промычала, и я с большим трудом смогла все же разобрать ее имя.

— Ася? Тебя зовут Ася?

Девушка кивнула в ответ. Мое сердце екнуло, потому что я вспомнила, что, со слов домработницы, бывшую жену Бориса звали Асей. Ощутив, как по моей спине стекает холодный пот, я легла на пол и снова заглянула в погреб. Перепуганная девушка вновь принялась есть.

— Скажи, а ты бывшая жена Бориса? — задала я вопрос, затаив дыхание.

Девушка отвлеклась от еды и кивнула.

— Как же так… Почему тебя никто не ищет? У тебя же родственники должны быть, друзья… Как же так?? В наше-то время. У тебя же была какая-то жизнь до того, как ты встретилась с Борисом, да и после Бориса тоже.

Сказать, что девушка плохо говорила, — значит ничего не сказать. Она была похожа на Маугли, который полностью потерял человеческий облик и отвык от человеческой речи. С трудом я поняла, что она из Запорожья, что у нее есть старенькая мама и что после развода Борис сказал всем, что бывшая жена вернулась к себе в Украину.

— Я все понимаю, — заговорила я дрогнувшим голосом. — Пусть Борису все поверили. Это я могу предположить. Но почему тебя мать не ищет? Почему никто из твоей родни в Запорожье до сих пор не забил тревогу? Ведь твоя мать знает, где живет Борис, почему никто не сообщил милиции о твоем исчезновении?

Но я не получила ответа на свой вопрос. Девушка пожала плечами и жадно сунула в рот кусок колбасы.

— Не ешь много, плохо будет. Лучше припрячь, чуть позже еще поешь. Послушай, а как долго тебя здесь держат?

Девушка не смогла ответить на этот вопрос. Видимо, она потеряла счет времени. Подумав о том, что мне слишком рискованно здесь находиться и будет лучше, если я вернусь в гостевой дом, я с жалостью и состраданием посмотрела на жующую хлеб девушку и произнесла:

— Жди меня. Я приду за тобой ночью. Только сама ничего не предпринимай. Обещаешь?

Девушка кивнула, на моих глазах появились слезы. Видимо, то, что я принесла ей еду, вызвало доверие ко мне.

— Ты хочешь в Запорожье? Хочешь увидеть маму?

Девушка моментально отвлеклась от еды и судорожно закивала. По ее щекам потекли слезы.

— Скоро увидишь, я тебе обещаю. Только не плачь. Слышишь, не плачь. Скоро твои мучения закончатся. Потерпи немного.

Сев на корточки, я посмотрела на крышку погреба и на лежащий рядом замок. Девушка была настолько истощена и слаба, что вряд ли бы смогла самостоятельно открыть тяжеленную крышку погреба и уж тем более взломать такой тяжелый замок. Скорее всего, этой ночью Борис услышал, как я зову его из распахнутого окна спальни, напрягся, заметно разнервничался и, выскочив из погреба, быстро направился в дом, позабыв при этом закрыть крышку подвала.