ГЛАВА 21

С утра мы все-таки немного поменяли свои планы и, отведя Дениса к бабушке, первым делом заехали в косметический салон, где из меня сделали блондинку с короткой мальчишечьей стрижкой. Следующим шагом было приобретение васильковых линз, и вот я уже смотрю на Ирку красивыми голубыми глазами.

– Кристина, ты совсем поменялась. Как же тебе все это идет! Стала совсем молоденькой девчонкой. Прямо эдакая ветреная, легкомысленная блондинка.

Затем мы с Ириной приехали на вокзал, неспешно подошли к камере хранения и, оглядевшись, нашли нужную ячейку.

– Вот она, – прошептала я Ирине.

Убедившись, что за нами никто не наблюдает, я хотела было уже набрать код, но тут же вскрикнула и беспомощно посмотрела на Ирку.

– Ты что, код забыла? – По выражению лица Ирины было нетрудно догадаться, что она сильно взволнована.

– Кабинка открыта!

Распахнув дверцу ячейки, я изумленно произнесла:

– Кабинка открыта, денег нет!

– Не может быть!

– Посмотри сама.

Ира заглянула в кабинку и испуганно спросила:

– А где же деньги?

– Не знаю…

– Кто, кроме тебя, знал код замка?

– Никто.

– А Игнат?

– Игнат отвернулся, когда я закрывала ячейку.

– Но ведь он мог подглядеть код!

– Я даже не знаю. Единственное, что он мне сказал, так это то, чтобы я не придумывала сложных кодов, а то потом ничего не вспомню. Он попросил набрать число, которое я уж точно не забуду.

– И какой же код ты набрала?

– Я набрала год своего рождения.

– Кристина, ну как можно было так легко отнестись к большим деньгам?! Год рождения – это слишком заезженный код, его достаточно легко вычислить.

Я замерла. Мои глаза с васильковыми линзами заметно сузились.

– Ира, ты хочешь сказать, что деньги спер Игнат?

– Больше некому, – утвердительно кивнула Ира. – Подглядел код за твоей спиной или сам догадался. Код же четырехзначный, и все не ломают голову над комбинацией из четырех цифр, а набирают год своего рождения. Нужно было тебе ему сказать, чтобы он вообще из камеры хранения вышел в тот момент, когда ты эти деньги в ячейку клала. Поэтому-то Игнат так легко с тобой все деньги поровну поделил, потому что знал, что сумеет усыпить твою бдительность и половину денег заберет обратно.

Не говоря ни слова, я бросилась к кабинке Игната и, увидев, что она тоже пуста, прошептала:

– Денег и здесь нет.

– Я же тебе говорила!

– Послушай, а как же такое могло произойти? Как? Ведь Игнат все это время был со мной. Мы положили деньги и сразу уехали в Сочи. Не расставались ни на минуту. Не мог же Игнат быстро слетать из Сочи в Москву, забрать деньги, а затем вернуться обратно. Он бы по-любому не успел, даже если бы у него был собственный самолет. Мы в Сочи с ним расставались максимум на пару часов, не больше. Когда Игнат успел забрать деньги, если он все время был со мной?!

– А вчера?

– Что вчера? Прямо с поезда я повезла его в больницу.

– А ты уверена, что, как только ты уехала из больницы, Игнат оттуда не сбежал и не поехал за деньгами?

– Ира, ты бы так никогда не говорила, если бы видела, в каком состоянии я его туда привезла. Он просто весь горел.

– А он не мог притворяться?

– Нет, – покачала я головой. – Это исключено. Кашель был настоящий, и он просто Игната душил. Температура высокая тоже точно была.

– Тогда он забрал деньги сегодня утром, когда мы сидели с тобой в парикмахерской. В больнице Игната немного привели в порядок, он почувствовал себя значительно легче и сразу поехал за деньгами.

– Что-то я сомневаюсь, что человека, находящегося в таком состоянии, за ночь смогли поставить на ноги.

– Кристина, ты можешь сомневаться в чем угодно, но ведь денег-то нет. А кроме Игната, их взять некому. У тебя с собой листок с номером телефона, который тебе дали в больнице?

– Да. Он у меня в сумке.

– Позвони, и ты сама убедишься, что Игнат утром ушел. Его нет в отделении.

– И что, я больше его никогда не увижу? – не верила я в реальность происходящего.

– А зачем ты ему нужна? Его уже и след простыл. Сейчас он быстро сделает себе новый паспорт, уедет в какую-нибудь страну, найдет себе бабу, которая поможет ему на первых порах и выступит в качестве переводчика. Зачем в Тулу ехать со своим самоваром?

– Игнат хорошо знает английский. Ему переводчик не нужен, – убитым голосом ответила я.

– А может, он уедет в страну, где государственный язык не английский.

– А как же я? – Я провела по лицу ладонью, смахнула пот и, уже ни на что не надеясь, спросила: – Я как же? Неужели он смог оставить меня без денег совершенно одну? Ведь мне ни на работу, ни домой – никуда нельзя. Меня убьют! Неужели он так со мной поступил?!

– А ты еще веришь в тобой же созданный миф о его порядочности?

Достав свой мобильный с новой картой, оформленной на Ирину, я набрала номер телефона отделения, в котором должен был лежать Игнат:

– Здравствуйте, я хотела бы узнать о состоянии здоровья Синельникова Игната. Я его вчера к вам привезла с простудой. Он в больнице?

– А вы его супруга?

– Да, – немного смутившись, ответила я.

– Вы должны прямо сейчас к нам подъехать. Мы ждем.

– Что-то случилось? Игнат у вас?

– Пожалуйста, срочно подъезжайте. Мы ждем.

Когда в трубке послышались частые гудки, я сунула телефон в сумочку и посмотрела на Иру с недоумением:

– Ира, мне велели срочно приехать в больницу.

– Игнат там?

– На мой вопрос не ответили. Просили как можно быстрее приехать, и все.

– Тогда поехали.

Ира осталась ждать меня в коридоре, а я тут же отправилась в отделение Игната и обратилась к проходящей мимо меня женщине-врачу.

– Простите, я звонила в отделение по поводу Синельникова Игната. Мне велели срочно приехать к вам.

– Вы его жена?

– Он представил меня как жену, но на самом деле – я его подруга.

– Меня не интересует ваша официальная регистрация. Сейчас половина супружеских пар живут в гражданском браке. Официальный брак постепенно изживает себя. Вы близкая подруга Игната, так?

– Достаточно близкая.

– Тогда пройдите в ординаторскую.

Я зашла в ординаторскую, села на первый попавшийся стул и ощутила, как у меня слегка затряслись колени.

– Что-то случилось?

Я посмотрела на врача пытливым взглядом.

– Ему хуже?

– Намного хуже.

– И что, ничего нельзя сделать?

– Боюсь, уже ничего нельзя сделать.

– Как такое может быть?

Врач нервно поправила очки, стараясь не смотреть мне в глаза.

– У Игната СПИД.

– Что?

– Игнат уже давно болен СПИДом. Он когда-нибудь сдавал анализы?

– С его слов – регулярно.

– Незаметно. Мне очень жаль, но он скорее всего умрет. Игнат не просто заражен ВИЧ – у него запущенная форма СПИДа.

– А что, есть какая-то разница между ВИЧ и СПИДом?

– Поражаюсь, какая же у нас безграмотная в этом плане страна! Разница колоссальная. Заразившись ВИЧ, можно прожить несколько лет, если получать лечение и беречься, а вот со СПИДом пожить уже не получится.

– Что, совсем ничего нельзя сделать?

– Увы, но лекарства от СПИДа еще не нашли. Поймите, человек, болеющий СПИДом, умирает не от самого вируса, а от других заболеваний. Происходит резкое снижение иммунитета, и организм не может справиться, к примеру, с воспалением легких.

– У Игната воспаление легких?

– Вот именно. Если бы у него был нормальный иммунитет, то он обязательно бы пошел на поправку. Игнат простыл, подхватил воспаление легких.

– Но ведь на дворе лето!

– Летом люди простывают от кондиционеров. Вы пользовались кондиционером?

– Мы включали его на ночь.

– Возможно, если бы Игнат не был болен СПИДом, он бы не смог простыть от кондиционера, но так как у него не работает иммунитет, простуда тут же перешла в воспаление легких. Болезнь истощила и без того слабые ресурсы организма. Такие больные всегда умирают. Жаль, что Игнат не проверялся на ВИЧ раньше, тогда бы можно было назначить ему лечение и это, безусловно, продлило бы ему жизнь.

– И что теперь?

– Решать вам. Сейчас ваш друг лежит у нас в отдельном боксе. Но мы держать его здесь не можем. У нас в больнице и так переполох в связи с тем, что в ней лежит больной СПИДом. Мы не занимаемся лечением СПИДа, у нас всего лишь обыкновенная больница. Поэтому нам нужно как можно быстрее избавиться от больного и продезинфицировать здание. Я вызвала вас затем, чтобы вы перевезли вашего гражданского супруга умирать в другое место. Он безнадежен.

– А куда я его перевезу? – слабым голосом спросила я и ощутила, как все поплыло перед моими глазами.

– Это ваши проблемы. Везите домой, нам тут заразы не нужно. Из-за вас и так врач, дежурившая в приемном покое, вылетела с работы.

– Почему?

– Потому что она приняла пациента с улицы, без страховки и медицинской карты. Мы принимаем только тех больных, которых нам привозит «Скорая помощь».

– И долго он будет умирать?

– Не знаю. Не могу давать прогнозов. Может быть, он умрет сегодня, может быть, в течение недели, а может быть, в течение месяца. У вас есть кому за ним ухаживать?

– Нет.

– Но это ваши проблемы. К сожалению, у нас в России всего один-единственный хоспис для больных СПИДом, но он находится в Санкт-Петербурге. Это единственное, уникальное учреждение, целью которого является облегчение боли и страдания безнадежно больных людей. В этом хосписе работает штат врачей-инфекционистов, которые обеспечивают больных СПИДом уходом и специфическим лечением. Там оказывают не только медицинскую, но и психологическую помощь. Но в этот хоспис довольно трудно попасть. Больных СПИДом много, а хоспис не резиновый. Даже если бы в нем и нашлось свободное место, то до Питера вы своего Игната не довезете, я вас сразу предупреждаю. В Москве тоже есть стационары для ВИЧ-инфицированных и больных СПИДом, есть также центр по профилактике и лечению СПИДа, но туда не так просто пристроить больного. Поэтому заберите его, пожалуйста, домой. Мы такими больными не занимаемся. А уже дома начинайте звонить в разные клиники и пытайтесь его куда-нибудь пристроить. Хотя я сомневаюсь, что его куда-то возьмут. Он безнадежен: он болеет СПИДом продолжительное время, его иммунная система полностью разрушена. Так что не тратьте попусту деньги на лечение Игната, а позаботьтесь лучше о себе.

– А я при чем?

– Как это при чем? При том, что если инфекция вас не обошла стороной, то дай бог, чтобы болезнь не была так сильно запущена и у вас еще были шансы продлить свою жизнь.