Глава 28

— Если Вика уже спит, то возвращайся! — крикнул мне вслед Ильхам.

— Ни за какие коврижки! — ответила я ему и, как только Вика открыла мне дверь, бросилась к ней на шею и зарыдала. — Вика, ты не спала?

— Нет. Я тебя ждала. Лежала в гостиной, книжку читала. А ты что, ревешь? Что случилось-то?

— Вика, он мне хотел денег дать, — заголосила я так, будто у меня кто-то умер.

— Ну и что в этом плохого? — не сразу поняла меня та.

— Я же думала, что у нас с ним серьезные отношения, а оказалось — все за деньги.

— Наташа, все может быть серьезным и за деньги. Одно другому не мешает. Когда все серьезно и без денег, то тоже ничего хорошего в этом нет. Так что случилось-то?

— Представляешь, он принял меня за проститутку!

— Как это? — моментально побагровела Вика. — Он же тебя не на улице снял, а ты к нему с моей виллы пришла, и не просто так, а для того, чтобы мяч забрать.

— А ему разницы нет.

— Что значит, ему разницы нет?

— Он считает, что если девушка с ним спит — значит, она оказывает ему сексуальные услуги, и за эти услуги нужно заплатить.

— Может, тебе с ним спать не нужно было?

— Может, и не нужно, только мне кажется, что это вряд ли имеет какое-то значение. Ну не сегодня бы он мне за секс заплатил, так завтра. Ему какая разница? Ты сама мне говорила о том, что не стоит мужика на голодном пайке долго держать, а то он может остыть.

— Но ты его совсем мало держала, — заметила Вика. — Всего один день.

— Понимаешь, это дерьмо сорок лет не было женато и еще столько же не будет! У нас же все так здорово было! Он мне такой сказочный день подарил, купил серьги с бриллиантами. В музее руку мою не отпускал, а в ресторане смотрел такими влюбленными глазами, ты бы видела! После Голубой мечети мне на ухо такие нежные слова шептал, что ты даже представить себе не можешь. Правда, секс с ним плохонький: мочалил черт знает сколько времени, а удовольствия никакого. Но я уже и на это глаза закрыла. Думаю, у богатых свои причуды. С ним в постели, как с отбойным молотком — ни чувств, ни эмоций, как-то все по-животному. Уж больно все грубо. Да еще мне все мочки покусал. А после секса он бац — и достает деньги. Говорит: «Спасибо, малыш, за полученное удовольствие. Возьми. Ты их честно заработала». Ты можешь себе представить?

— Нет, — холодно ответила Вика.

— Я тоже еще сегодня утром не могла себе это представить. Со мной никто не обращался подобным образом. Вика, скажи честно, я похожа на проститутку?

— Да ладно тебе. Ты сама заешь, что нет. Видимо, для него все русские девушки проститутки.

— А ты? Ведь ты же замуж за турка вышла. Ты тоже для него проститутка?

— Да пойди разбери, что у него на уме. Я же ему в душу не заглядывала. Я вообще этого соседа не знаю. Он постоянно то в Лондоне, то еще где-нибудь. На вид такой обходительный, приветливый, культурный и вежливый. Я с ним всегда разговариваю. Мне казалось, что он такой приятный в общении.

— В общении, может быть, и да, но не в постели. Вика, пошли бы все эти олигархи к едрене матери! Все, вместе со своими заморочками, комплексами, принципами и проблемами! Жила я как-то без олигарха и еще проживу! Он мне и даром не нужен.

— Наташа, извини, это я виновата, — глухо сказала Вика.

— А ты-то при чем?

— Я же занялась сводничеством. Я и в самом деле верила, что у тебя с моим соседом что-то получится. Я же не знала, что он такой придурок.

— Вика, богачи все такие?

— Мой — нормальный.

— Только ты своему нормальному богачу ни про одну свою проблему рассказать не хочешь. Значит, тоже не все так гладко. Наружность-то красивая, а вот что внутри — неизвестно. Сидишь тут, как птица в золотой клетке.

— Дело не в этом. Дело в том, я берегу своего супруга. У него столько своих проблем. Зачем я буду вешать на него новые?

— Темнишь ты, Виктория. Ты не из тех девушек, кто мужика бережет, а на себя плюет. Не за него ты боишься, а за себя. Знаешь, а я бы в такой золотой клетке устала жить.

— Может быть, и я бы устала, но ты не поняла самого главного. Я сижу в золотой клетке вместе со своим любимым человеком, а это очень важно. А чем я, по-твоему, жертвую? Я берегу домашний очаг, особо не перетруждаюсь. Подумаешь, что мне приходится надевать косынку, когда я выхожу на улицу? Да я могу ее и вовсе не надевать. Очень много женщин выходят замуж и даже не думают ее носить. Просто это — личная просьба моего мужа. Я же тебе говорила уже о том, что мне хочется ему угодить.

Я закрыла глаза, затем всхлипнула и, поняв, что я больше не в силах себя сдерживать, положила свою голову на Викино плечо и дала волю своим чувствам. После этого мы с ней пили чай на веранде и разговаривали всю ночь напролет. Я рассказала ей о том, как потеряла голову от Мустафы, как забыла про собственный разум и моталась к нему с завидной периодичностью. А затем я поведала ей о том, как ради него взяла на себя чужое убийство и что теперь у меня в Москве такие неприятности, которые даже не приснятся во сне. Когда я замолчала, Вика нервно закурила свою сигару и о чем-то задумалась.

— Ты о чем думаешь? Только, пожалуйста, не читай мне нравоучений о том, какая же я дура и сколько глупостей я натворила. В конце концов, уже ничего не вернешь назад.

— А я и не собираюсь говорить тебе о том, что плохо, а что хорошо. Думаю, ты уже давно все поняла и сделала соответствующие выводы. Работа над ошибками не может пройти даром.

— Хоть на этом тебе спасибо.

— Я думаю о том, что могу для тебя сделать, — сказала Вика. — Я могла бы дать тебе кров на сваей вилле, но боюсь, что это не понравится мужу.

Да еще и сосед оказался конченым придурком. А ведь было бы так хорошо поселиться в его роскошном доме и укрыться от многочисленных московских проблем.

— Ага, на его вилле поселишься! На него где залезешь, там и слезешь. Такой только заплатить может за оказанные сексуальные услуги. На большее он не способен.

— Наташа, а давай я буду оплачивать тебе номер в гостинице, — предложила мне Вика. — Тебе же нельзя возвращаться домой, в России тебя посадят. Живи пока в Стамбуле. Я буду оплачивать твое проживание в гостинице и все твои расходы.

— И долго я буду сидеть на твоей шее? Вернее, на шее твоего мужа?

— Пока все не успокоится.

— А когда все успокоится? — Я понимала, что задаю вопрос, на который Вика не сможет мне дать ответ, но мне почему-то хотелось, чтобы она хоть как-то меня подбодрила.

— Не знаю. Будем ждать, — ответила Вика.

— Можно прождать всю жизнь. Вика, пойми, все, что я делала, — я делала во имя большой любви, а теперь ее нет. Она умерла, и я ее похоронила, сейчас в моей душе пусто. В ней ничего нет, даже той острой боли, которая была совсем недавно: она как-то притупилась. Вика, я должна вернуться. Пойми, там мои родители, с ними может что-нибудь случиться. Эти люди ни перед чем не остановятся. Я завтра же вылетаю первым самолетом в Анталью, а через несколько дней возвращаюсь домой. Рано иди поздно, мне все равно придется выбираться из сложившейся ситуации. В Москве меня встретит мой бывший любовник. Я не могу ему не доверять. Он обещает меня спрятать, а там уже я буду думать, что мне делать. В первую очередь я должна обезопасить своих близких.

— Что я могу для тебе сделать? — По Викиному выражению лица было видно, что она искренне хочет мне помочь.

— Звони иногда. Мне будет приятно слышать твой голос и знать, что у тебя все хорошо. А будешь в Москве — предлагаю обязательно встретиться. Если, конечно, к тому времени меня не посадят.

— Наташа, ну о чем ты говоришь? Нужно сделать так, чтобы не посадили. Нужно что-то придумать.

— Ты же понимаешь, что я не буду сидеть сложа руки, но честно говоря, я даже не представляю, как смогу выпутаться из сложившейся ситуации. Зато в который раз я убедилась в том, что в этой жизни ничего не бывает зря. Я приехала в Турцию и встретила нового друга — тебя.

— Какая дурацкая история. — Вика потушила свою сигару и, не выдержав, повысила голос:

— Наташа, мне очень хочется что-то для тебя сделать! Ведь если бы не ты, я бы в жизни от трупа не избавилась. Я, знаешь, как мертвецов боюсь. А с тобой мне не было страшно. Благодаря тебе у меня не возникнет лишних проблем с мужем. Все обойдется. Мне очень хочется что-то для тебя сделать, но я не могу представить, чем именно я могу тебе помочь.

— Вика, да хватит себя винить! Дай мне завтра денег на самолет до Антальи и позванивай хоть иногда. Больше мне ничего не нужно.

— Понимаешь, ведь я даже эти пятьдесят тысяч, которые у тебя Мустафа украл, тебе дать не могу. И это несмотря на то что я замужем за миллионером. Понимаешь, если я захочу взять такие деньги у мужа, то я должна долго объяснять ему, для каких целей они мне нужны, и предоставить ему полный отчет. Я могу потратить на свои нужды три, четыре, пять тысяч долларов, но не пятьдесят. На что я якобы потрачу такую крупную сумму? Я же не могу заявить своему мужу, что не могу ему рассказать, куда эти деньги будут истрачены. Сумма-то немаленькая. По понятным причинам муж сразу встанет на дыбы, и у меня начнутся проблемы.

— Вика, да прекрати ты оправдываться, — резко перебила я подругу, которая изводила себя тем, что не может мне хоть чем-то помочь. — Прекрати, пожалуйста. Даже если бы ты и нашла для меня эти пятьдесят тысяч долларов, то вряд ли они бы мне помогли. Мой бывший любовник сказал, что дом разгромлен. Значит, уже найден тайник и похищены еще сто тысяч долларов. Даже если эти деньги у Ольги, она никогда мне в этом не признается и, по-любому, будет требовать с меня сто пятьдесят. Да я не думаю, что ей нужны деньги. Ее интерес совсем не в этом, а в том, чтобы как можно быстрее засадить меня в тюрьму. Должен же кто-то отбывать срок за то преступление, которое она совершила.

Когда на улице стало светать, мы все еще сидели на веранде и разговаривали. А когда уже окончательно рассвело, я переоделась в свою одежду и, услышав, что за высокой каменной стеной заиграла музыка, крикнула собирающейся в аэропорт Виктории:

— Вика, ты не знаешь, что это он с утра музыку включил?

— Может, ему не спится? — сразу принялась фантазировать та. — Может, он переживает, что так некрасиво с тобой обошелся?

— Да уж, такой может переживать только из-за денег, но никак не из-за человеческих отношений. Он немного поспал, включил музыку, достал калькулятор и начал подсчитывать свои доходы и расходы.

— Ты права. Я сначала подумала, что, может, он специально музыку включил: хочет, чтобы ты к нему зашла, а он бы непременно перед тобой извинился. Но это не так. Если мужик хочет что-то исправить, то он просто берет и все исправляет сам, и причем делает шаг навстречу первым. Наташа, ты, самое главное, свои проблемы урегулируй, а олигарха мы тебе со временем найдем. Не переживай!

— Да я и не переживаю. Вика, только знакомить меня больше ни с кем не надо. Знаешь, после того, что произошло, мне олигарха больше не хочется. Больные они все на голову, твои олигархи.

— Ну, допустим, не все, — заступилась за богачей Вика, имея в виду своего мужа. — Просто тебе такой встретился.

— Вот мне его и достаточно. Другой встречи я уже не хочу.

— Натаха, какие они бы ни были придурки, но ведь все же, они на ком-то женятся! Мой же на мне женился. После нашей первой ночи он мне никаких денег не предлагал. Мне даже кажется, что у него таких мыслей не было. Это я тебе к тому говорю, что олигархи бывают разные.

— Синие, зеленые, красные, — посмеялась я над Викой.

— Бывают идиоты, а бывают и нормальные, все же закончила свою мысль Вика.

— Значит, нормальные олигархи все разобраны. Остались одни идиоты, которые и даром никому не нужны.

— Получается, что мне повезло.

— Получается, повезло. Твой муж не такой придурок, как твой сосед.

Вика отвезла меня на своем кабриолете в аэропорт, и мы обменялись номерами мобильных телефонов.

— Ты мне звони, не пропадай, — с особой грустью в голосе сказала она. — Главное, не отчаивайся. Знай, ты ни в чем не виновата. Для того чтобы засадить человека в тюрьму, нужно доказать, что он виновен, а против тебя нет улик. Будь уверена в своей правоте, и у тебя все получится. И обязательно приезжай в гости. Я тебе хорошего жениха найду, обещаю.

— Вика, эта тема закрыта. Не нужно мне жениха ни хорошего, ни плохого. Ты давай сама побыстрее в Россию приезжай. А то ведь вилла — это хорошо, кабриолет — это тоже хорошо, но ведь так хочется услышать русскую речь, отведать маминых блинов и наваристых щей из свежей капусты. Хочется надеть платье с декольте и чувствовать себя равноправным партнером мужчины. А еще хочется, чтобы тебя уважали как личность. Я ничего не имею против того, чтобы мужик был головой, но иногда так хочется быть шеей, чтобы вертеть им как хотеть. Он там что-то решает, а ты вертишь, вертишь и вертишь.

Я увидела в глазах Вики слезы, но она была не из тех людей, кто может показать свою слабость. Она считала, что сильной женщине не к лицу переживания слабой. Вика как можно быстрее спрятала свои слезы и сделала вид, будто ей в глаз попала соринка.

— Что-то в глаз попало.

— Покажи.

— Сейчас пройдет. Наташа, у меня все очень хорошо. Ты понимаешь? — В Викиных глазах вновь появились слезы. — Так, как устроилась я, мечтают устроиться сотни российских девушек. Они могут об этом только мечтать, а я имею возможность так жить. Они добиваются чего-то всю жизнь, а я получила все, что хотела сразу. Ты понимаешь, что у меня все хорошо?

— Конечно, Вика. У тебя все очень хорошо.

Я шла по трапу самолета на ватных ногах. Перед тем как зайти в салон, я резко остановилась и посмотрела на здание аэропорта. К окнам аэропорта прильнули люди, и мне вдруг показалось что среди них я вижу Вику. Она стоит в яркой косынке и машет мне носовым платком. Возможно, это было видение и все это мне лишь показалось. И все же я верила в то, что это Вика машет мне на прощание. Только теперь я поняла, как сильно мне будет ее не хватать.