Глава 17

– А это что за крендель? – недовольно посмотрел на меня Стас.

Я не успела ответить, как Игорь подошёл к нам.

– Я, наверное, не вовремя? – поинтересовался он.

– Всё хорошо. Знакомься, это Стас, мой партнёр по бизнесу. Он сейчас уезжает. А это Игорь, директор местной школы.

Мужчины пожали друг другу руки, я попрощалась со Стасом и пошла с Игорем на уху. Я обернулась и заметила, что Стас смотрит мне вслед.

– У детей сейчас каникулы, поэтому у меня много свободного времени, – сообщил Игорь.

За ухой я узнала от Игоря, что его жена и дочь разбились в автокатастрофе на одной из московских дорог. После трагедии он бросил бизнес, уехал в эти края и стал почти отшельником. Устроился учителем физкультуры и дорос до директора школы. Услышав, что я тоже вдова, он признался, что сразу почувствовал во мне родственную душу и понял, что мы чем-то похожи. Мы ели ароматную уху, гуляли, целовались, и я чувствовала себя самой счастливой на свете. Когда вернулась в дом, неожиданно застала там Стаса. Я не смогла скрыть удивления.

– Почему ты не уехал?

– Решил остаться на ночь. Дико устал.

Мы вновь устроились в беседке.

– Эля, я что-то тебя не пойму. Ты что, в сельского мужика влюбилась?

– Это тебя не касается, – отрезала я. – Думаешь, я не знаю, почему ты не уехал? Решил посмотреть, в котором часу вернусь. Стас, если мы с тобой спим, это не значит, что ты имеешь право лезть в мою личную жизнь.

– Ты не найдёшь преданнее человека, чем я. Никто не будет тебя так любить. Тебе по статусу не положено гулять с деревенскими мужиками.

– По какому статусу?! Он ЧЕЛОВЕК, а я убийца, которая убивает чужими руками и делает деньги на смерти…

– С каких пор ты стала заниматься морализаторством? Давай лучше поговорим о работе.

– Давай, – обрадовалась я, что разговор переключился на другую тему.

– У нас много проблем с «законниками», то бишь ворами в законе, хотя времена не те и вся их воровская среда сильно изменилась. Среди них настоящих воров, способных на реальные дерзкие действия, остались считанные единицы, а подавляющее большинство – «апельсины», коронованные либо с подачи тех же ментов, либо за деньги, либо по чистой случайности. В основном это блатной молодняк. Со старыми законниками, с теми, у кого «звёзды» на плечах, у нас никогда не было проблем. Да и делить особо было нечего. Они держатся своим закрытым миром. У них свои понятки и свои расклады. С такими, как мы, осторожничают. Но на этот раз, похоже, наши дорожки пересеклись. Один молодой пацанчик из мажоров получил приличное наследство после отца – недвижимость в Москве и за границей, а также солидный банковский счёт. На него наезжают блатные, утверждают, будто отец остался им должен три миллиона долларов за какую-то совместную делюгу. Плюс они включили счётчик. Парень просит помощи. Понятно, они его сожрут. Если он обратится к ментам, его за это накажут.

– Как?

– Возьмут и опустят, поставят «на хор». Ты же знаешь их законы. Опущенное существо психологически не может сопротивляться. В общем, тема непростая. Нам война не нужна. Если начнём войну, против нас поднимется вся воровская Москва. Конфликт такого масштаба не стоит наследства этого парня. Я встречался с представителем воровской общины вором Гурамом. На все мои попытки отбить парня, включая выплату отступных, он говорил одно и то же: «Ты кто есть?! По моим поняткам ты сявка, а я вор. Я всегда прав». Я предлагал ему показать документы, подтверждающие долг отца парня, но услышал, что он – настоящий вор и если говорит, значит, так и есть. К общему знаменателю в разговоре мы так и не пришли.

– Так, может, пусть забирают этого мажора? С ним волокиты больше и ненужных серьёзных проблем. На чёрта он нам сдался?!

– Всё верно, но… есть одно обстоятельство. Я хорошо знал его отца. Я не в курсе, какие деньги он задолжал ворам, но человек был очень приличный. Настоящий умница и работяга. Я в бытность свою телохранителем почти два года у него служил. Понятно, всё это в прошлом, но мы же люди, а не звери лютые. Это звучит сентиментально, но во имя прошлого я хочу помочь парню. Да и откупные он даст солидные.

– И как ты ему сможешь помочь?

– Предложу вору обмен. Я знаю, что в воровской общине завёлся конкретный дятел, который стучит московским ментам и уже сдал многих членов общины – их взяли с поличным и доказательно. Через наших платных осведомителей в ГУОП я выяснил, что тему сливает некто по кличке Край. Насколько я понял, фармазон.

– Кто это?

– Мошенник на доверии и скупщик краденого. Барыга из центровых. Я предложу Гураму обмен: голову на голову. Я ему стукача, а он не лезет к парню. Паренёк даёт миллион долларов отступных, и про него забывают навсегда. Всё это распишем на бумаге. Я, конечно, его словам верю, вор он авторитетный, но сейчас другие времена. Как-то спокойнее на бумаге. Всю эту расписную маляву будем держать у нас, в нашем банке. Что дальше делать с пареньком, решим позже, время терпит. Главное, чтобы вор согласился на обмен. Хотя я знаю, что стукач в воровской общине – дело страшное и по их понятиям в принципе он покойник.

– Пробуй, – дала я добро, почему-то подумала об Игоре и ощутила, как мне всё надоело…

– Как прошла ликвидация главного акционера, про которого ты говорил мне совсем недавно?

– Сложно.

– Хочется конкретики.

– Очень сложно, но получилось. Единственное место, где мы смогли его реально нащупать, – ресторан на окраине Москвы. Он там собрал родственников и друзей на поминки своего старшего брата. Я тщательно продумал сценарий предстоящих действий. Учитывал, что среди сопровождающих будет большое количество вооружённых охранников, которые, не задумываясь, применят оружие. Охраняли его настоящие профессионалы, бывшие сотрудники ФСБ и ФСК. Учитывал и несомненное присутствие полиции в непосредственной близости от ресторана. К разработке плана привлёк двоих офицеров спецназа, которые входят в нашу группировку. Операцию продумывали тщательно, профессионально, чтобы случайные люди, которых будет в ресторане много, в перестрелке не пострадали. При расстановке стрелков просчитывали пути отхода тех, кому полагалось отойти. Бизнесмен и его охрана с ближними родственниками должны были находиться за центральным столом. Рядом я планировал посадить своего человека, который в нужный момент должен был выстрелить в жертву. Это послужило бы сигналом для перестрелки, во время которой планировалось атаковать охрану бизнесмена, если бы выстрел в жертву оказался не смертельным. Из-за соседнего столика по нему должны были открыть добавочный, прицельный огонь, чтобы он не ушёл живым. В выбитые окна ресторана предполагалась работа двух автоматчиков, которые очередями над головами должны были свалить на пол всех гостей. В одиннадцать утра прибыл бизнесмен. Он занял заранее приготовленное место за столом, а рядом с ним расселись его телохранители. Операция по ликвидации должна была начаться, когда прозвучит первый выстрел. После того как первый раз помянули покойника, мой первый стрелок встал и выстрелил в упор из пистолета ТТ в бизнесмена, целясь ему в голову. Пуля пробила череп насквозь, объект был убит наповал. После этого в окна стали стрелять автоматчики, и все посетители ресторана, как и планировалось, повалились на пол. Это создало необходимую нам панику. Все мои киллеры, рассаженные за столами для прикрытия стрелка и возможных повторных выстрелов, смогли быстро покинуть зал. После чего отошли автоматчики. Кстати, автоматы пришлось сбросить в водоотводный коллектор. Тащить их через весь город на базу было бы глупо. Всех участников акции я по заранее купленным билетам и туристическим путёвкам отправил на отдых на Кипр и в Турцию. Их лица могли запомнить, так что пусть пару месяцев, пока всё поутихнет, погреются на солнышке. Их деньги за выполнение акции переведены в несколько иностранных банков. Номера счетов они знают. Они улетели сразу в течение двух часов после операции, потому что к вечеру все аэропорты и железнодорожные вокзалы будут набиты оперативниками уголовного розыска. Вообще, Эля, я хочу тебе сказать: имея необходимые финансовые средства и оружие, можно завалить любого, а вот не попасться после акции надо суметь. Фактор отрыва должен быть более продуман, чем план самого нападения.

– В любом случае всё получилось. О делах всё?

– Нет. Пару месяцев назад наши ребята ликвидировали группу Бабая. Работали с двух автоматов по стоящей машине, где находились четверо вместе с Бабаем. Наша машина шла противоходом. Ребята расстреляли четыре «магазина». Авто превратилось в дуршлаг. Затем один из моих парней завершил дело контрольными выстрелами. Ты не поверишь, но сам Бабай остался жив. Все пули легли по касательной, не задев ни одного жизненно важного органа. Сейчас он в больнице, в тяжёлом состоянии, но говорить может. Через наши ментовские каналы я знаю, что менты предложили ему сделку. Они его выпускают подчистую с новыми документами, а он их наводит на нашу группу и сдаёт меня. Это нужно остановить. Мусора никогда не подбирались к нам так близко.

– Твои предложения?

– Бабаю нужно срочно закрыть рот. Есть только один способ. В больнице его не достать, там охрана – два взвода ОМОНа. Единственное решение – похитить его младшую сестру. Он её безумно любит. Она путанит в Польше. Я решил туда отправить группу ребят, вывезти девчонку в Россию и дать знать Бабаю, что она у нас. Отправим туда группу Рашпиля. Его ребята специализируются на выбивании долгов, брать заложников им не привыкать. Главное – пересечь польскую границу. Там цыгане мазу держат. Они деньги любят. Нужно будет платить, чтобы быстро и без досмотра. Я был в Варшаве, классный город. Главное – не бухать. Я дам Рашпилю наколку на нашего человека в Варшаве. Он бывший сотрудник КГБ, живёт там, как ушёл на пенсию. Он переоденет ребят Рашпиля под европейцев, снабдит оружием, поможет с квартирой и объяснит, как себя вести, чтобы они не борзели. Там цыгане город держат, проститутки – их бизнес, а ты сама знаешь: где цыгане, там и героин. Чуть что не так, могут запросто наших ребят вырезать за наезд на их бизнес с девочками. Пусть сначала Рашпиль попробует с ними по-хорошему договориться и выкупить девчонку тысяч за десять евриков. Кстати, ты знаешь, как они заставляют девчонок работать? По лицу не бьют, а избивают резиновой палкой по пяткам.

– Мне вообще непонятно, как родная и горячо любимая сестра такого богатого и крутого Бабая стала проституткой в Польше? Это не из-за денег, а по велению души и сердца? Даже если это призвание, то почему её брат не выкрутил ей ноги и не вернул домой?!

– Так он не знает, где она. Её выкрали цыгане ещё десять лет назад. Когда она объявится, для него будет шок и мы, шантажируя его жизнью сестры, сможем с ним договориться. Главное, забрать её у цыган. Если не согласятся продать, надо валить всех подряд. Постараться без стрельбы. Лучше ножами и бейсбольными битами. Оно и тише, и вернее. Забираем девчонку, валим из города. Затем прорываемся к границам. На границе тем же самым коридором, через Белоруссию, возвращаемся в Россию.

– Если коридор не сработает? Другим путём без документов из Польши не уйти?

– Без легальных документов – нет.

– Как быть?

– Как ни прискорбно, сестру Бабая оставлять на свободе нельзя. Мы с этого ничего не поимеем. Её придётся убирать и самим пытаться ликвидировать Бабая.

– Ну это всё понятно. А как же группа Рашпиля?

– Рашпиль – мужик серьёзный. Дважды ходил в зону по разным серьёзным статьям. Он в такой пиковой ситуации не дрогнет и штаны не обмочит. Я проинструктировал его. Пусть он со своими ребятами ограбит какой-нибудь затрапезный магазин или аптеку. Так как документов у них нет, они не сознаются, что русские, представятся украинцами или белорусами. Польша преступников не выдаёт, если ты не русский. Им от силы дадут года по три лагерей. Для Рашпиля и его пацанов польская зона – санаторий. Мы сумеем их там подогреть и создать человеческие условия. Согласись: то, что я придумал, жизнеспособно.

– Да, согласна, но всё-таки меня настораживает посадка Рашпиля и его ребят.

– Другого решения нет. Выйдут из зоны – за терпение получат деньгами.

– Я как женщина всё-таки хочу, чтобы сестра Бабая осталась жива.

– Искренне надеюсь на положительный исход этой непростой затеи. Если не срастётся, я тебе уже говорил – самого Бабая достать будет очень непросто. У меня была мысль обстрелять его палату в больнице с противоположной крыши из ручного гранатомёта, так менты пригласили классного консультанта и навесили на окна противогранатные решётки-ловушки. Можно попытаться договориться или запугать его лечащего врача или медсестру, которые имеют свободный доступ в его палату. Чтобы они вкололи ему какую-нибудь химическую гадость и он окочурился. Но это крайние расклады. Всё-таки будем надеяться, что Рашпиль вывезет девчонку из Польши.

– Эля, что с тобой происходит? Ты сидишь с таким видом, будто тебе неинтересны наши дела, – тревожно заметил Стас.

– Не говори ерунды. Мне всё интересно. Это же наша жизнь. – Я постаралась взять себя в руки и освободиться от мыслей об Игоре.

– Политическая нестабильность и, как следствие, экономический бардак порождают целую волну новых группировок и возглавляющих их талантливых молодых ребят. Нам нужно стараться как можно шире использовать эту возможность для набора людей в нашу группу. Мне рассказали про парня, Юрку Сыча, который последние два года сильно активничает в Москве. Паренёк интересный, воевал по контракту в Чечне. Имеет награды. После увольнения из армии несколько лет проработал в составе оперативной бригады МВД. Имеет хороший оперативный навык, умеет работать с документами. Как о менте серьёзные люди отзывались о нём с уважением. Я наводил справки. Однозначно он пытался сделать на государевой службе карьеру.

– И что помешало?

– Да бог его знает. Разные слухи ходят. При одном из обысков у хозяина пропала ценная золотая безделушка семнадцатого века, и якобы потом её видели у Сыча. Ходил ещё слух, что он стрелялся из табельного боевого оружия по пьяни с ментёнком из своей группы из-за молодой смазливой проститутки. В принципе при авантюрности такой натуры и такого боевого прошлого у него не было другого пути – только в бандиты. Просто судьба чуть-чуть направила. Он сколотил группу из четырёх человек, в основном это ребята, которых он знает с детства, и совершил несколько налётов на богатые квартиры. Представляешь, в Столешниковом переулке есть зубоврачебный кабинет одного дантиста-еврея. Они каким-то образом проведали, что у него скапливаются на руках хорошие суммы наличности. Ты же знаешь, сколько сейчас стоит один имплант? Так он со своими корешами, работая под клиентов, припёрся в этот кабинет, занял очередь и вошёл с ребятами к дантисту. Закрылись с ним в кабинете, связали медицинскую сестру, врача скотчем привязали к зубоврачебному креслу и его же инструментами начали расшатывать ему зубы. Дантист, конечно, кричал, а посетители думали, что он рвёт зуб пациенту. В результате деньги врач отдал сам. Взяли около двадцати тысяч евро. Ты же понимаешь, налёт глупый, очень рискованный, а куш копеечный. Но парень талантливый и не боится риска. Это было начало его уголовной карьеры. Сейчас они занимаются всем подряд: грабежи, налёты, разбои. Не брезгуют даже дешёвыми гоп-стопами из-за женских шуб. Я хочу предложить Сычу работу под нашей «крышей». Пусть продолжают бомбить терпил как хотят, а нам дают долю. Это нормальная практика ещё с девяностых годов. Группа у него, конечно, дерзкая, но малочисленная и, по моим сведениям, не имеет автоматического оружия. Они ходят на дело с травматическими пистолетами. Детский сад какой-то. В его группе есть паренёк, Сашка Хват, которого нужно выводить из группы, с его-то мозгами компьютерного гения. Кстати, он был разработчиком компьютерных программ. Жаль, если менты в такую голову вгонят маслину.

– Что такое маслина?

– Пуля. Я хочу его использовать по более серьёзным темам. При помощи компьютера можно проворачивать сумасшедшие дела, например взламывать информационные базы банков. Есть предварительная наводка похитить большое количество долларов из американского банка. А то Хват занимается всякой мелкой ерундой типа снятия наличности из банкомата при помощи «левых» банковских карт. Вот как они это делают: находят банкомат на улице, встают у разных углов здания возле него, присматривают на всякий случай за ситуацией. Наш паренёк подходит к банкомату и начинает запускать туда банковские карточки разного достоинства. У них на съёмной квартире стоит специальный станок, который режет эти карты. Как-то раз их с обыском накрыли менты, видно, стуканула какая-нибудь старушка-соседка, и изъяли почти двадцать тысяч заготовок этих карт. Ты представляешь эти объёмы работы… Сколько неоправданного риска, а приход копеечный. Мне кажется, он должен с готовностью согласиться на моё предложение.

– Будем надеяться.

– Эля, я много общаюсь со старыми ворами. Стариков надо греть и старость уважать. Так вот, они утверждают, что сейчас уголовного мира уже нет. Один сплошной беспредел. Во времена их молодости хулиганка была не в уважухе. Люди старались думать головой. Именно это ценилось в воровском сообществе. А сейчас, говорят они, зайди в любую камеру в Бутырке – из пятидесяти сидельцев сорок идут за хулиганку. Ведут себя развязанно, нагло, сплошные понты и слова, в которых тонешь. Никаких конкретных дел. Воры говорят: они в своё время, прежде чем что-то провернуть или предложить дело, неделями сидели, думали, взвешивали, ориентировались на местах предстоящих событий, что называется, обнюхивали каждую сберкассу, каждую квартиру, каждого терпилу, на которого была наводка. Сейчас так уже не работают. Пытаются нападать в лоб без всякой подготовки. Отсюда столько крови. Да и преступления ментовские собаки раскрывают очень легко, ведь у новых крутых нет никакого понятия ни о примитивной конспирации, ни о сужении круга задействованных людей. Одним словом, никаких криминальных корней и традиций. Для примера возьми знаменитый кодекс молчания сицилийской мафии. За лишний пьяный разговор о том, что, где и когда происходило, могут запросто грохнуть не только тебя, но и вырезать всю твою семью. Поэтому у тамошних подельщиков всегда рот на замке. Нынешние же, получив какой-то навар, по пьянке либо под сладким кокаином рассказывают о своих якобы подвигах всем подряд. Даже не задумываются о том, что все проститутки в так называемых элитных борделях – осведомители московской уголовки. Раньше ведь воровали только те, кому по судьбе положено, а сейчас только дай любую халявную возможность. Главный фактор – безнаказанность. Идти за свои действия под суд никто не желает. Отсюда беспредел и наглость содеянного. Везде есть преступный мир, так Всевышним положено, но он должен быть маленьким, как и любое закрытое сообщество. Не так, как в нынешней России – преступный мир поголовный. Этот бардак длится уже двадцать лет, а наши власти считают, что это нормальное состояние так называемого переходного периода. Враньё для дешёвого быдла. Просто схема безнаказанности обеспечивает поголовное всеобъемлющее воровство и растаскивание государства. Вот поэтому я и говорю, что государственность может обеспечить только настоящий закон и, главное, люди, которые будут проводить этот закон в жизнь. – Стас замолчал, подошёл ко мне ближе и прижал меня к себе. – Эля, я хочу тебя сегодня ночью.

– Нет, – отстранилась я.

– Что случилось? Почему?

– Потому что у меня очень сильно болит голова. Я плохо себя чувствую.

– Поехали в Москву. Нафиг тебе сдался этот сельский учитель?!

– Никуда не поеду. Я решила пожить пока здесь.

– Тогда поеду я, – бросил Стас и направился к машине.

– Поезжай осторожно, дорога тёмная… – Я обрадовалась, что он уезжает.

– Спасибо за заботу! – бросил Стас и надавил на газ.

Войдя в дом, я вновь застала пьющую Маринку.

– А где твоя тётка? Почему она тебе пить разрешает?

– Уехала к подруге в деревню на пару дней. Ну что, разобралась со своими мужиками? Мне лично больше Стас нравится. «Сельпо» твой, конечно, интересный, ну какие с ним перспективы? На сеновале потрахаться?

– Марина, ты со своей жизнью разберись. Какого чёрта лезешь в чужую?

– Так вот разбираюсь, только никто меня не выкупает.

– Подождём ещё, – буркнула я и пошла спать.