Глава 7

Переговорив со своим рекламным агентом, я сослалась на кошмарное самочувствие и, пообещав ему завтра же приехать на киностудию, стала двигаться по собственной квартире как автомат. Как только я подошла к шкафу и достала пакет, доверху набитый долларами, я ощутила, как сильно у меня задрожали руки. Высыпав содержимое пакета на ковер, я села прямо на пол и принялась пересчитывать деньги. Десять тысяч долларов… Двадцать… Пятьдесят. Сто тысяч… Одновременно я боролась с непрекращающимся головокружением и мутной одурью, которая так некстати давила на мозг. Ровно семьсот шестьдесят тысяч долларов. Больше полумиллиона, но и не миллион. Если бы кто-нибудь раньше сказал мне о том, что я могу найти подобную сумму, я бы громко рассмеялась и демонстративно покрутила пальцем у виска. Но сейчас… Пересчитав деньги, я принялась складывать их обратно в пакет и быстро поднялась с пола. Когда я прижала пакет к себе, у меня что-то дрогнуло внутри, и я попыталась обдумать свои дальнейшие действия. Я не могла держать деньги дома. Во-первых, это не очень разумно. Несмотря на сигнализацию и довольно приличные замки, известных людей обворовывают очень даже часто: ищут несметные сокровища и горы зеленых купюр. Несметных сокровищ у меня не было, а вот насчет горы зеленых купюр разговор особый. Во-вторых, завтра ровно к десяти часам утра ко мне придет моя новая домработница, которая наводит порядок и уже две недели имеет беспрепятственный доступ к моей квартире. Значит, я должна вывезти деньга за пределы квартиры. Но куда? Положить в банк? Нет, слишком большая сумма, а слишком большие суммы вызывают у наших доблестных банковских работников всяческие вопросы. Пока я не пойму, что деньги будут принадлежать только мне, я не могу ими открыто манипулировать и засвечивать их перед кем бы то ни было.

Не выпуская пакета из рук, я сделала еще несколько кругов по комнате и почему-то подумала о небольшой, ветхой даче, принадлежащей моему рекламному агенту. Однажды после съемочного дня я ужасно вымоталась и встретилась со своим агентом для того, чтобы обсудить творческие планы. Мой агент, довольно приятный молодой человек по имени Костик, пригласил меня в кафе, находящееся на территории киностудии, и мы стали обсуждать план работ, который он набросал накануне намеченной встречи. Я пила кофе, кивала головой и смотрела на Костика покрасневшими от усталости глазами. Как только он замолчал, я пожаловалась ему на то, что я работаю в круглосуточном режиме и мечтаю хоть о каком-то отдыхе, что меня тошнит от самолетов и гостиничных номеров. Костик внимательно меня выслушал и протянул мне ключи от своей дачи, которая находится в самой настоящей деревне, где осталось всего несколько жилых домов. «Там пахнет сеном и коровьим молоком. А еще, тебя там никто не узнает, потому что там нет телевизоров и оставшиеся местные жители не читают даже газет. Ты можешь остановиться там, когда тебе захочется деревенской экзотики или просто побыть вне цивилизации. Я туда редко езжу, желания нет. Эти ключи тебе так, на всякий случай. Вдруг когда-нибудь Понадобятся… В комфортабельных загородных домах ты всегда отдохнешь, а на такой даче вряд ли»,– сказал Костик и сунул в мою руку ключи.

Я безразлично сунула ключи в сумочку и вскоре, поменяв старую сумку на новую, позабыла об их существовании. И все же один раз я полезла за старой сумочкой и обнаружила в ней эти самые ключи. Тогда у меня было скверное настроение и выпал свободный день. Недолго раздумывая, я поехала на предложенную мне дачу и с огромным наслаждением провела этот день в настоящей деревне. Конечно, эту дачу было трудно назвать дачей. Обыкновенная полуразвалившаяся изба и прилежащие к ней сени… И все же вся прелесть была не в этом. Неподалеку от так называемой дачи была чудесная река и такая же чудесная природа. В лучшие времена в этой деревне было ровно пятнадцать домов, а теперь осталось только четыре. В этих четырех домах проживали люди крайне почтенного возраста, которые не захотели на старости лет бросить родные избушки и переехать в город. На четыре дома ровно четыре человека. Один древний дед Герасим с густой белой бородой и три одинокие бабульки, которые целые сутки напролет проводили на своем огороде. Остальные дома были брошены, а следовательно, и разрушены. Только в два рядом стоявших дома изредка наведывались люди, именовавшие себя дачниками.

Я прекрасно провела время и даже познакомилась с деревенскими аборигенами, которые и в самом деле не заметили во мне звезду, но отнеслись ко мне крайне гостеприимно и чрезвычайно радушно. Я представилась им хорошей Костиной знакомой, банковской служащей. Придумать сказку о том, что я работаю в банке, мне пришлось для того, чтобы оправдать наличие дорогой иномарки, на которой я пожаловала в деревню. В тот день немногочисленные местные жители побаловали меня картошкой в мундире и домашним сливовым вином. Я рассказала разные столичные новости и пообещала приехать еще.

Мне почему-то показалось, что дача, принадлежавшая Костику, это идеальное место для того, чтобы спрятать деньги. Их можно спрятать прямо в сенях хотя бы на первое время. Костик на даче вообще не показывается. Дом постоянно закрыт, а чужаки объезжают деревню стороной, считая ее убогой и вымершей. Как только пройдет немного времени и я пойму, что эти деньги принадлежат всецело мне, я переложу их в другое место и начну ими пользоваться по праву. А сейчас… Сейчас лучшего места просто не найти.

Переложив пакет в спортивную сумку, я застегнула на ней молнию и кинулась к зеркалу. Собрав волосы в пучок, я надела старые джинсы, линялую майку и нацепила на нос темные очки. Чем скромнее я буду одета, тем меньше буду вызывать интереса у окружающих. На кого я сейчас похожа? На дачницу… На совершенно безразличную к своему внешнему виду женщину, но только не на звезду, это уж точно… Повесив спортивную сумку на плечо, я закряхтела от тяжести, но затем подумала, что своя ноша не тянет, и выскочила из квартиры. Пробежав мимо «мерса», принадлежащего Михаилу, я села за руль своего автомобиля и покинула так называемую дачу.

Выехав на объездную дорогу, я сразу же свернула на проселочную и обратила внимание на то, что уже начало темнеть. Стрелка спидометра ползла к ста двадцати, а машина неслась как зверь. Наверное, кому-то покажется настоящим безумием то, что я везу семьсот шестьдесят тысяч долларов в заброшенную деревню, но для меня эта идея показалась настоящим выходом из сложившейся ситуации. Далеко, непредсказуемо и надежно…

Через пару часов показалась река, а это означало, что я уже почти подъехала к нужному месту. Увидев прохудившуюся крышу Костиного дома, я сбросила газ и припарковала машину недалеко от входа. Покосившись по сторонам, я поняла, что местные жители в количестве четырех душ уже спят. Как и полагается в деревнях, они рано ложатся и рано встают.

Взяв спортивную сумку, я выскочила из машины и решительно направилась в дом. Обследовав «дачу» на предмет того, был ли кто здесь в мое отсутствие, я пришла к выводу, что с того самого момента, когда я приехала сюда в последний раз, здесь ни разу не ступала нога человека. Закончив обследование, я зажгла свечу и направилась в амбар, находящийся за домом. Амбар пришелся мне по душе. Совершенно неприметное, не бросающееся в глаза место, которым уже не пользовались тысячу лет и уже вряд ли когда-нибудь воспользуются. Подойдя к скошенной деревянной стене, я отодвинула от нее различный хлам и с интересом посмотрела на прислонившуюся к стене лопату. Приняв окончательное и бесповоротное решение закопать сумку с деньгами в землю, я схватилась за лопату и принялась рыть яму. Когда дело было сделано и бесценная сумка опустилась на самое дно, я перевела дыхание и потерла друг о друга затекшие ладони. Перетащив на перекопанное место кучу прогнивших досок, я вышла из амбара и устало посмотрела на звездное небо.

Ну вот и все. Я никогда не видела никаких денег и не имею к ним ни малейшего отношения. Взяв ведро, я направилась к единственной колонке, стоявшей посреди деревни, для того, чтобы умыть изрядно вспотевшее лицо и перепачканные руки. Набрав четверть ведра, я вылила его себе прямо на голову и заметно взбодрилась. Затем вновь набрала воды и вымыла руки.

– Здорово, дочка! Какими судьбами?

От испуга я выронила ведро и чуть было не потеряла дар речи. Рядом со мной стоял дед Герасим и улыбался своей широкой улыбкой, сквозь которую просматривались полусгнившие и заметно поредевшие зубы.

– Ты, что, дочка, меня, что ли, напугалась?!

– Конечно, напугалась. Тебе что, дед, не спится? Ты что по ночам шатаешься? – постаралась прийти я в себя.

Да я уже почти спал. Да только слышу, что на нашу окраину кто-то едет. Мотор у тебя реактивный, а фары такие мощные, что полдеревни освещают. Ну я, стало быть, поднялся и решил посмотреть, что за гость к нам пожаловал. Сама знаешь, что нас тут гостями не балуют. Сюда, почитай, никто не наведывается. А ты чего в такой поздний час приехала? Случилось чего?

– Ничего не случилось,– я старалась казаться как можно более безразличной и сморщилась от жуткого перегара, который исходил от деда Герасима.– Послушай, а ты чего так набрался-то?

– Да разве здесь наберешься? Одно слово – самогонка. Анька, а ты мне в прошлый раз бутылку обещала… Неужели забыла? Я ведь, дочка, за этим-то и пришел…

– Ой, дед, прости. Столько дел в городе было, просто из головы вылетело. Ну, хочешь, я тебе денег дам? Ты сам себе купишь.

– Да, что мне толку-то от твоих денег,– заметно расстроился дед.– Это там у вас в городе деньги в цене. А тут какой от них прок? Вот если бы ты, так сказать, натуру подогнала. Коньячку или хорошей водочки. А с деньгами мне нужно идти до дороги, ловить попутку и ехать в райцентру. А в райцентре этой только хлеб, сахар, хозяйственное мыло да бормотуха.

– Дед, а ты что, дальше своего райцентра никогда носа не высовывал? Ты бы доехал до железнодорожной станции и в ближайший пригород отправился. Там бы и закупился.

– Нет, Анька, я всю жизнь от земли кормлюсь. Не люблю я по городам-то шастать. В городах все продукты – сплошная химия, а у меня все натуральное. Все со своего огорода, а продукты первой необходимости мне бабка соседская привозит. Это она у нас большая любительница туда ездить, где побольше людей. Я человек дикий И нецивилизованный.

Я взяла брошенное пустое ведро и направилась к своему дому. Дед Герасим поплелся за мной, стараясь не отставать даже на шаг.

– Аня, а ты к нам с ночевкой приехала? Может, выпьем самогоночки, ты мне расскажет?., что новенького в столице нашей. Как там, стоит Белокаменная?

– Стоит, куда ж ей деваться.

– Так, может, я за самогонкой сбегаю? А хочешь, пошли ко мне! У меня закуски полно.

– Нет, дед. Я пить не буду. Я в ночь, конечно же, никуда не поеду, но встану рано. Мне как можно раньше надо в Москву приехать. Работы много.

– В банке, что ли?

– В банке.

– Никуда, Анечка, твой банк не уйдет. Сама понимаешь, что к нам сюда редко кто приезжает. Ты для меня как отдушина, как связь с внешним миром. Ежели не пьешь самогонку, я тебе стаканчик своего домашнего винца налью. Винцо у меня отменное. Мне его бабка соседская помогала настаивать.

– Ой, дед. Если я сейчас вина твоего выпью, то как я завтра встану?

– Тебя мой петух разбудит. Он так орет на всю деревню, что у всех уши закладывает. Ты, что, забыла моего горластого петуха?

– Да помню я твоего петуха… Он, что, живой еще? – Живой, а что с ним станется?

– Я думала, что ты его на мясо зарезал. Он у тебя такой жирненький, упитанный.

– Анна, не говори ерунды. Еще не хватало, чтобы я петуха резал. Он мне, как сын. А разве я смог бы свое дитя убить?

– Кто для тебя петух?

– Сын! – не моргнув глазом, торжественно произнес дед.– Это мой сыночек Петр. Я к нему отношусь с уважением. Правда, иногда, когда он начинает хулиганить и курицей по двору гонять, я могу у него со злости несколько перьев выщипать. Так сказать, для профилактики.

Я рассмеялась и, поставив ведро у амбара, махнула рукой.

– Ладно, пойдем, дед, выпьем твоего винца. У меня в последнее время столько всего произошло, что просто голова идет кругом. Можно и немножко расслабиться.

Буквально через пятнадцать минут я уже сидела в доме деда Красима за его скромным столом и дегустировала напитки местного приготовления. Дед выложил на стол хлеб, несколько вареных яиц и порезал слегка подсохшей колбасы.

– Ой, дед, а колбасой-то ты где разжился?

– Да это Петровна недавно в городе была. Ты, Анька, на колбасу-то сильно не налегай, лучше попробуй мою клюквенную настойку. Она прямо во рту тает.

Я слегка повела носом и сделала довольно приличный глоток.

– Ну как?

– Настойка как настойка. Вкусная. Я смотрю, дед, у тебя целый погреб. Пей не хочу, а ты все у меня спиртное клянчишь.

– Да я хотел себе чего-нибудь современного, фирменного. Чего-нибудь такого, что за границей буржуи пьют.

– Да нет уже никаких буржуев. Их истребили давным-давно. Теперь одни господа остались.

– Ну, господа.

– Хорошо, дедуль. Я теперь часто сюда приезжать буду. Мне здешняя природа нравится. Тишина тут у вас, птички поют. Я тебе в следующий раз целый бар привезу. Будет тебе и коньяк, и виски, и джин, и ром, и текила. Ты теперь сможешь своих бабок дорогими напитками завлекать.

Допив свой стакан клюквенной до самого дна, я полезла в карман джинсов и извлекла оттуда стодолларовую купюру. Положив ее прямо перед дедом, я сунула в рот кусок колбасы и, не прожевав его до конца, быстро проговорила:

– Возьми, дед. Это тебе.

– Что это?

– Сто долларов.

– Ну, я вижу, что не сто рублей. Только что мне с ними делать-то?

– В обменник отнесешь,– я вздохнула и тут же поняла, что сморозила глупость.– Я не то хотела сказать. Я понимаю, что у вас тут обменников днем с огнем не сыщешь. Ты эту купюру кому-нибудь из своих бабок дашь, кто в город ездит. Сдадут, а тебе денежку привезут или не денежку, а, как ты говоришь, натуру. Фруктов, конфет, пряников.

Постучав себя по карманам, я извлекла еще пару пятьсотрублевых купюр и положила их сверху ста долларов.

– Вот, у меня больше рублевой наличности нет. Мне самой нужно в обменник заехать. Так что чем богаты, тем и рады.

– А за что мне все это? – недоумевал дед.

– Да так. Для хорошего человека ничего не жалко. Я бы хотела, чтобы ты в мое отсутствие за домом присматривал. Да и не только за домом, за амбаром, за участком…

– А что за ним посматривать? Он ведь сто лет никому не нужен,– вытаращил глаза дед.

– Это на всякий случай. Чтобы, не дай Бог, дом не загорелся… Вот ты, дед, постоянно с папиросой ходишь… А вдруг мимо дома будешь проходить и нечаянно папиросу кинешь куда не надо. Дом алым пламенем и загорится.

– Да ты зачем на меня наговариваешь, Аня? Я свои папиросы тушу собственным ботинком, а даже если не тушу, то всегда смотрю, куда я их кидаю.

– Тогда смотри, чтобы посторонние к дому не подходили и не хулиганили.

– Да какие посторонние?! Тут посторонних отродясь не было. Там дом-то почти заваленный, кому он нужен?!

– Мало ли, вдруг мародеры какие пожалуют… Начнут дом по досточкам разбирать…

Да нет тут никаких мародеров и не было отродясь. А деньги я, Анька, возьму. Деньги никогда лишними не бывают, даже здесь у нас. Я доллары отдам соседке, чтобы она их в городе поменяла, а сам в райцентр поеду папирос да сахару наберу. Ты все равно в банке работаешь, стало быть с деньгами дело имеешь. А я, кроме собственного огорода, ни с чем дело не имею.

Дед сунул деньги в карман ветхой рубашки и налил себе полную рюмку самогонки.

– А за домом я посмотрю, ты не переживай. Я за ним и так всегда смотрю, что с деньгами, что без денег. У нас тут, как в раю, тишь да благодать. Ни воров, ни наркоманов, ни бандитов. Это у вас там в городе всякого сброда полно, а в нашей деревне ни Боже мой.

Дедовы доводы меня вполне удовлетворили, и я налила себе второй стакан клюквенной настойки. В конце концов расслабляться тоже полезно, а уж тем более после таких переживаний Деньги заметно подняли настроение деда Герасима, и он буквально припал к своей излюбленной самогонке.

– Послушай, Анюта, а ты замужем?

– Нет, не замужем.

– А чего это ты так в девках засиделась? Не берет, что ли, никто?

– Ну, что за странное предубеждение, что если женщина живет одна, то это значит, что ее никто не берет?! Не меня не берут, а я не беру. Вот ты мне, дед Герасим, скажи, кого у нас больше: женщин или мужчин?

– Я могу сказать только на примере своей деревни,– озадачился старик.– В нашей деревне трое баб и один мужик. Значит, баб получается намного больше, чем мужиков.

– Правильно. И это не только в твоей деревне. Так во всей России. На всех женщин не хватит мужчин. Сколько их в Чечне гибнет, сколько гробится на всякой тяжелой работе, сколько спивается… Где ж на всех-то мужиков взять?

– Послушай, но на таких, как ты, должно хватать…

– А я чем лучше?

– Ты красивая, самостоятельная.

– Таким еще тяжелее,– печально вздохнула я и посмотрела на пустой стакан.– Другая сможет довольствоваться хоть бы каким, а таким, как я, хоть бы какие не нужны.

– Значит, ты прынца ждешь…

– Не «прынца», а нормального стопроцентного мужчину. Мне не нужен ни красавчик, ни половой гигант с одной извилиной в мозгу. Мне нужен мужчина, который будет мне интересен как человек, как личность.

– Ну ты загнула. А может, тебе кого-нибудь попроще найти?

– Попроще пусть ищут те, кто сами попроще. Я, слава Богу, в этой жизни кое-чего достигла и не хочу терпеть рядом с собой вечно ноющего неудачника, который будет подавлять меня своей беспомощностью и выжимать из меня последние соки. Мне нужен мужчина, прочно стоящий на ногах, который имеет пусть не очень высокий, но стабильный заработок, хотя я прекрасно понимаю, что в той замечательной стране, в которой нам посчастливилось родиться, ничего стабильного нет и быть не может. Мой мужчина должен в первую очередь уважать сам себя и не бояться смотреть в лицо своему будущему. Конечно, сейчас очень трудно встретить мужчину, который сможет снять с женских плеч большинство тяжелых проблем, но пусть он хотя бы не будет взваливать на эти плечи еще и свои проблемы. Мужчина должен стать защитой и опорой, а нынешние мужчины сами ищут, на кого бы им опереться. В женщине должен быть шарм, а в мужчине стержень, который делает мужчину мужчиной, Я не хочу и не буду довольствоваться ролью шеи, которая крутит головой И показывает нужное направление. Мне нужен равноправный партнер, с которым бы мне не пришлось делить пальму первенства…

Я тяжело вздохнула и развела руками.

– Вот так-то, дед Герасим. Я не утопающая, готовая хвататься за что угодно, только бы всплыть и остаться живой.

Никто не лишал меня права выбирать и устраивать свою жизнь так, как я считаю нужным. Делить с мужчиной быт тяжело, и для этого нужно иметь особое желание. Я вот полюбила, а мужчина оказался женат.

Дед Герасим присвистнул и налил себе целый стакан самогонки.

– Ты, что, дочка, с женатым встречаешься?

– Да не встречаюсь я с ним. Я с ним жить собралась.

– Это что ж, ты его из семьи увести задумала?

– Он не бык, чтобы я его уводила. Он нормальный, здравомыслящий человек, который сам принимает решения и совершает поступки. Он сам из семьи уходит.

– Как уходит?!.

– Так уходит… Ногами!!! – Я почувствовала, что мои нервы сдают, и посмотрела на деда Герасима раздраженным взглядом.– Чемоданчик свой с портками собирает и ко мне шлепает.

– Да разве нормальный мужик-то из семьи может уйти, а нормальная женщина будет встречаться с женатым?! В наше время таких презирали!

– Слава Богу, прошли эти времена и настали другие. В жизни всякое бывает. Кто-то сходится, а кто-то расходится. Как тебе судьбой предписано, так и будет. Любовь – штука страшная. Она ни о чем не спрашивает. А по-твоему, лучше во вранье и лицемерии жить?!

– По-моему, лучше себе холостого найти,– как-то нерешительно произнес дед и посмотрел в мою сторону разочарованным взглядом.

– Рада бы, да не попадается. Я же не виновата, что нормальных мужиков всех разобрали, а среди тех, кто остался, выбора вообще никакого. Я когда с ним знакомилась, понятия не имела, что он женат, а когда правду узнала, то поняла, что ничего исправить уже не могу. Сердцу не прикажешь.

Тебе нужно было сразу его ко всем чертям послать, как только ты узнала, что он женат,– принялся учить меня дед.– Пусть домой к жене катится, он ведь чужой муж, понимаешь, чужой!

– Понимаю, да только поделать ничего не могу. Ладно, дед, давай прекратим этот разговор, и так тошно. Не могу я его разлюбить, хоть убей, не могу! Я его к разводу не принуждаю. Он сам принял решение. Придет, я его приму. Место в шкафу освобожу, чемодан распакую, рубашечки все аккуратно на вешалки повешу, трусы, носки перестираю в трех водах с пенкой, одна душистее другой, а чемодан подальше в кладовку спрячу, чтобы он, не дай Бог, его опять не собрал,– я почувствовала, как задрожал мой голос, а на глазах показались отчаянные слезы.– Я вообще от него все крупногабаритные вещи попрячу… На тот случай, если он вдруг вернуться решит… да портки класть будет некуда. Ну как, дед, здорово я придумала? Ну скажи, здорово? А я хитрая, дед, я всегда была хитрая. Почему мужики обратно к женам возвращаются? Потому, что у них там стены родные и даже атмосфера, годами созданная. Мужики они же как кобели. Захотел – живет у жены, захотел – у любовницы. Не понравилось – обратно ушел к жене. Да только от таких, как я, не уйдешь. Я, дед Герасим, капканы ставить умею. Прочные, хорошие капканы. Я ему ноги переломаю, чтобы он от бега по замкнутому кругу устал… Я его на ключ закрывать буду, чтобы он, гад, на свободу не выбрался… Я такие замки в дверь поставлю, что ему и не снилось.

Не выдержав, я обхватила голову руками и громко заревела. Дед Герасим принялся гладить меня по голове и успокаивать:

– Не плачь, дочка. Не реви. Было бы лучше, если бы он пришел, а ты послала его ко всем чертям. Зачем тебе чужие портки нужны? Ты красивая, ты умница. Вот увидишь, попадется тебе не чужой муж, а твой собственный. От него никакие сумки и чемоданы не нужно будет прятать, потому что ему идти будет некуда. Ты только представь, как это здорово – жить с человеком, от которого ничего не нужно прятать. Ничего… Да и замки не нужно менять… Ни к чему это…

В этот момент дверь в дом распахнулась, и на пороге появился совершенно незнакомый мужчина крупного телосложения, одетый в брезентовую плащ-палатку. От удивления я широко открыла рот и недоуменно посмотрела в глаза деду Герасиму. Дед громко присвистнул и перекрестился.

– Здрасте, добрый человек, а ты кто?!

«Добрый человек» скорчил такую злобную гримасу, что я почувствовала, как на моей спине выступил холодный пот.

– Я не здешний, на огонек заглянул,– послышался в ответ заметно простуженный, грубый мужской голос.

– Да у нас тут особого огонька-то и нет. Самогонка да клюковка.

Здоровенный детина вызывающе ухмыльнулся и, подойдя к столу, совершенно бесцеремонно уселся на табуретку.

– Вот самогоночка мне щас как раз не помешает. А ну-ка плескани, дед, я оценю твое пойло.

Дед налил незнакомцу самогонки и потянулся за папиросой. Незнакомец взял налитую порцию и выпил ее одним залпом, даже не думая о закуске.

– Хорошенькая самогонка. Ядреная. Сам настаивал?

– Сам.

– Молодец, дед. Сразу видно, способный малый.

Дед прищурил свои хитрые глаза и как-то осторожно спросил:

– А ты, мил человек, куда путь держишь?

– Уже никуда.

– Как это?

– А так это. Я прибыл строго по назначению. Теплый дом, самогонка, красивая женщина, радушный хозяин. Я, дед, именно к тебе шлепал. Я как раз о привале мечтал.

– Мил человек, тебе что, заночевать негде?

– Как это негде?! Теперь есть где. Щас самогонки хорошенько накачу. Затем девку под мышку схвачу и спать завалюсь. Девка румяная, наверно, горячая.

Я покраснела до кончиков ушей и отодвинула свою табуретку подальше от окна.

– Простите, а вам не кажется, что ваши шутки неуместны?! С чего вы взяли, что вы можете говорить со мной в подобном тоне?!

– Девка, да ты чо в натуре?! Никто с тобой не шутит, я тебе серьезно говорю. Щас куда-нибудь в сени упадем и оторвемся по полной программе.

Сгорая от распирающею меня возмущения, я встала со своего места и демонстративно покрутила пальцем у виска.

– Мужчина, ты бы шел, куда шел. Тебя, наверно, вежливости вообще не учили. Зашел в чужой дом и говоришь такие гадкие вещи. В какой глухомани тебя, дурака, воспитали?! Ладно, дед, я спать пошла, а ты этого хама на улицу выстави. Таких, как он, нечего на ночлег пускать. Пусть своей плащ-палаткой прикрывается и у реки ночует.

Не говоря ни слова, незнакомец достал пистолет и направил его в мою сторону. Почувствовав опасность, я открыла было рог, чтобы вновь возмутиться, но все же предпочла не лезть на рожон и не произнесла ни звука.

– Мил человек, ты чего надумал? – возмутился за меня дед.– Мы люди мирные. Ежели ты хочешь заночевать, так ночуй, но только мою внучку не обижай. Я ее в обиду не дам. Она у меня одна-единственная.

Я посмотрела на деда каким-то грустным взглядом, перемешанным с благодарностью, и ощутила приятное тепло оттого, что он назвал меня своей внучкой. Я никогда не видела своего настоящего деда: он умер задолго до того, как я родилась. А мне всегда хотелось его иметь… Ну просто хотелось и все…

– Ей завтра на работу рано в город ехать. Она у меня в банке работает. Работа тяжелая. Ей хорошенько выспаться нужно.

– Верно говоришь, дед. Мне на работу рано вставать,– я потерла сонные глаза и наигранно зевнула.

Но здоровенный детина отреагировал на это по-своему. Он снял пистолет с предохранителя и процедил сквозь зубы:

– Вы чо, сволочи, совсем нюх потеряли?! Щас обоих уложу, не фиг делать!

Наверное, и я, и дед Герасим одновременно поняли, что в наш дом нежданно-негаданно ворвался опасный псих, у которого явно не все в порядке с головой. Хоть и голова у него чересчур здоровая… Бывает же такое. Голова большая, а мозгов мало. Матушка-природа не поскупилась на его габариты, а вот на мозги поскупилась.

– Добрый человек, не такой оказывается ты и добрый,– еще более осторожно заговорил дед.– Скажи, пожалуйста, что тебе нужно?

– Я же ясно сказал, что для начала я хочу как следует самогонки напиться, а затем с девкой немного поразвлечься.

– А потом?

– Потом суп с котом. Я заранее ничего планировать не люблю. Потом видно будет. Я же к вам по-человечески зашел и по-людски с вами говорить начал, да только вы в натуре по-хорошему не понимаете.

Здоровенный детина громко заржал и затряс своей такой же здоровенной башкой.

Я стояла ни жива ни мертва и ясно осознавала тот факт, что я в очередной раз влипла в крайне неприятную историю. Ну прямо везет мне на такие истории и все тут.

– Да ты, мил человек, пистолет бы убрал,– вновь попробовал спасти ситуацию дед.– Ты же сам недавно сказал, что пришел к нам с добром. Так я гостей тоже по-доброму люблю принимать, а под дулом пистолета мне тяжело. Я хотел тебе еще самогоночки налить да колбаски порезать.

– Нужно не хотеть, а делать,– злобным голосом произнес детина и сунул пистолет в карман.– Давай режь свою колбасу. Я не жрал черт-те сколько. Жрать хочу – сил нет. А если мне кто что поперек скажет, то замочу сразу, без предупреждения.

– Хорошо, добрый человек, хорошо,– голос деда Герасима заметно задрожал, а руки затряслись с такой силой, что он даже несколько раз выронил нож.– Давай ешь, а как наешься, ложись спать. Утро вечера мудренее. Поешь, окрепнешь, сил наберешься и завтра в путь тронешься.

– Дед, ты давай завязывай меня злить, а то я ведь и разозлиться могу! – Детина вновь выпил полный стакан самогонки и положил в рот солидный ломоть черного хлеба.– А чего у тебя стол такой бедненький?

– Какой есть. У нас тут не город, поэтому деликатесов не бывает.

– А это твоя внучка?

– Внучка.

– Городская?

– Городская.

– А что ж она деду-то не помогает?

– Помогает, просто приезжает она очень редко. У нее работы в городе много.

– А где работает?

– В банке служащей.

Детина присвистнул и осмотрел меня любопытным взглядом.

– Как тебя зовут, внучка?

– Анна,– немного нерешительно ответила я.

– Ты в своем банке хорошо получаешь?

– Нет. Я обыкновенным клерком работаю. Мы все на зарплате сидим.

– На зарплате, говоришь?

– На зарплате.

– И какова у тебя зарплата?

– Я же сказала, что небольшая.

– Небольшая в баксах или рублях? – по-хамски заржал детина.

– В рублях, откуда им взяться-то, баксам.

– А откуда у тебя тогда, внучка, такая крутая машина?

– Что?!

– Я говорю, откуда у тебя тачка крутая?! На зарплату купила?

Я заерзала на своей табуретке и стала соображать, каким образом этот малоприятный тин догадался о том, что я приехала на машине. Может, он за мной следил? А может, эта встреча не такая уж и случайная? А может, он следил не только за моей машиной, но и за амбаром? Немудрено, что он увидел, как я закапывала пакет с деньгами… При этой мысли мне стало так плохо, что я чуть было не упала со стула без сознания.

– Вы видели мою машину?

– Да хорош тебе выкать, я, что такой старый?

– Ты видел мою машину?

– Видел. Я уже как раз к деревне подходил, смотрю, сюда крутая иномарка заезжает. Пока я вокруг деревни круги нарезал и изучал, сколько тут различных нужных объектов находится, смотрю ты со своим дедом в другой дом пошла. А когда я к окну подошел, то нарадоваться не мог. Вы тут так по-домашнему сидите, самогонку попиваете, вам явно третьего не хватает. Вот я и решил к вам присоединиться. Думаю, что вам со мной теперь намного веселее стало.

– А нам и так весело было.

– Не скажи, в компании должно быть трое. Так ты на мой вопрос не ответила. На какие банковские шиши ты себе машину купила?

– А ты что, в налоговой полиции работаешь, что задаешь такие вопросы?

Не прошло и нескольких секунд, как я поняла, что сморозила страшную глупость, задавая этот вопрос. Этот крупногабаритный псих ударил кулаком по столу и оскалился так, что у меня пробежали мурашки по коже. В тот момент, когда он полез в карман за пистолетом, я судорожно замахала руками и быстро затараторила:

– Послушай, извини ради Бога. Сама не знаю, что на меня нашло. Эта машина мне от моих родственников досталась. Сама бы я в жизни не купила. Ну сам посуди, разве на мою мизерную зарплату такое купишь? Нет. Такие машины только богачи покупают и уж явно не на зарплату. А родственники у меня получают вроде бы прилично. Вот они все скинулись и на день рожденья мне ее подарили. Я такого подарка даже не ожидала. Красивая у меня машина?

– Красивая. Ты ее когда последний раз ремонтировала?

– Да она совершенно новая. У нее пока еще ничего не ломалось.

– Это хорошо. А документы у тебя все в порядке?

– В порядке,– совсем сникла я и поняла, к чему клонит этот крайне неприятный тип.– Тебе моя машина приглянулась?

– Приглянулась. Мне еще далеко идти, а ноги устают быстро. Сама посуди, мне колеса нужны?

– Нужны.

– Именно поэтому ты мне свою машину и дашь.

От бессилия я опустила голову и со злостью прикусила нижнюю губу. Расставаться с любимой машиной мне, конечно же, не хотелось, но собственная жизнь была намного дороже.

– А ты что, от кого-то скрываешься?

– А что, похоже?

– Есть что-то. Плащ-палатку зачем-то надел.

В этот момент на улице разразилась самая настоящая гроза, от которой в буквальном смысле затрясся весь дом. Иногда я люблю такую погоду. Растопить камин, закутаться в теплый плед и предаться чтению какого-нибудь журнала, где напечатан рассказ про большую и чистую любовь. Но я люблю быть в такую погоду дома…

– А ты говоришь, зачем я плащ-палатку надел. Видишь, погода какая.

– Так она только сейчас началась.

– А я могу погоду заранее определять.

Когда незнакомец допил всю дедову самогонку, он встал со своего места и вновь достал пистолет. Мы с дедом переглянулись и одновременно побледнели.

– Послушай, я не знаю, как тебя зовут, но хочу тебе сказать, что если тебе нужна машина, то ты ее бери и уезжай, Для хорошего человека ничего не жалко. Только ты пистолет спрячь, уж больно он на психику давит.

– Давит, говоришь… А меня, между прочим, Иваном зовут.

– А меня Анной. Не скажу, что мне очень приятно познакомиться, ну уж если так получилось, то будем знакомы.

Незваный гость по-прежнему не выпускал пистолета из рук. По всей вероятности, самогонка ударила ему в голову так сильно, что он стал еще более агрессивно настроен, чем раньше. Слегка пошатываясь, он подошел к деду и, взяв его за подбородок, спросил:

– Дед, а у тебя еще самогонка есть?

– Есть,– от испуга дед Герасим залился алой краской и тяжело задышал.

– Где?

– В погребе.

– А погреб где?

– Прямо подо мной.

– Так лезь и доставай еще пару бутылей. Мы сегодня гуляем. Лезь, я сказал!!!

Дед слегка отодвинул стол, встал на колени, достал из кармана ключ и стал открывать погреб, заметно нервничая. Как только он спустился вниз, детина быстро закрыт крышку и навесил на нее лежавший рядом замок.

– Дед, посиди там немного, а мы с твоей внучкой малость развлечемся. Выпивки и закуски в виде банок с различными соленьями у тебя там полно. Так что тебе скучно не будет.

Я наблюдала за происходящем в каком-то ступоре и даже несколько раз протерла глаза.

– Ты зачем это сделал?

– Затем, чтобы старый нам не мешал. Ему какая разница, где пить, здесь или там. А нам, молодым, наедине побыть хочется.

Я стала медленно отходить к стене и со страхом осознавать весь ужас своего положения. Я смотрела на этого странного человека в упор и хотела понять, кто он, что ему нужно и во что это страшное знакомство может вылиться. Сначала мне показалось, что он сбежал из тюрьмы. Чуть позже – что из психиатрической лечебницы, а еще позже – что он уголовник в бегах.

– Тебе машина нужна? Так бери,– я уперлась в стену и поняла, что дальше двигаться некуда.

– Я и так ее возьму. Я и деньги у тебя возьму, все, что имеются.

– Деньги?!

Я полезла по карманам и высыпала все содержимое наружу. Несколько сторублевых купюр, три червонца и целая охапка мелочи.

– Вот все, что есть.

– Так мало?

– Больше нет. Но если еще нужно, я могу съездить домой и привезти. Ты пока здесь посиди, самогонки попей. А я мигом. Одна нога здесь, другая там. Я тебе даже машину заправлю, чтобы тебе возни меньше было.

– Ты чо, меня за лоха держишь?! Я им не был и никогда не буду.

– А что тебе тоща еще нужно?

– Щас узнаешь. Где тут спальня?

– Не знаю.

– Давай вместе узнаем. Шлепай в спальню.

Я хотела было закричать и позвать на помощь, но заранее знала, что это не приведет к должному результату. Незнакомец направил на меня пистолет и во второй раз снял его с предохранителя.