Глава 7
Я стояла у могилы, рассматривала свою фотографию и корила себя за то, что не купила цветов. Говорят, к покойникам лучше всего приходить с цветами…
Мир Анны был разрушен крушением самолета, и в этом мире больше не было места тем чувствам, которые вызывал Матвей. И от этой мысли мне хотелось упасть на собственную могилу, свернуться по детски калачиком и бессильно заплакать.
Я пристально смотрела на свою фотографию и думала о том, что если бы после крушения самолета не привела бы Матвея в чувство, не била бы его по щекам и не трясла за плечи, он бы так и не пришел в себя. Его могила была бы рядом.
Закурив сигарету, я почувствовала, как затряслись мои руки, и вспомнила весь тот ужас, который мне довелось пережить. Как в кино, кадр за кадром…
…Хаос и жуткая давка. Оставшиеся в живых люди бросаются к аварийному выходу. Толкаются, глотают дым, пытаются выбраться из самолета. Из-за дыма ничего не видно. Матвей теряет сознание от страшного удара по голове, я пытаюсь освободиться от ремня, но замок, как назло, заело. Тогда я расстегиваю ремень Матвея, трясу его за плечи, хлещу по щекам. Когда Матвей открывает глаза, я плачу от страха и говорю, что мы родились в рубашках. Из носа течет кровь, и я понимаю, что он сломан. Да и рот представлял собой сплошную рану. Матвей встает, хватает меня за руку. Я признаюсь, что у меня заело ремень. В этот момент недалеко от нас возникает стена огня. Проход к аварийному выходу завален телами погибших и багажными сумками. Оставшиеся в живых пассажиры пробираются к выходу, перелезая через кресла. Из-за сильнейшего задымления люди как слепые – рвутся к аварийному выходу на ощупь. Вдалеке звучат команды стюардессы. Сквозь дым мне уже не видно Матвея, но я нащупываю его руку. Прошу мне помочь. Умоляю…
– Аня, я жить хочу! – Увидев огненную стену, Матвей вырывает руку и хрипит: – Извини.
Сказав это, он разворачивается ко мне спиной.
– Матвей! – кричу я, задыхаясь от дыма. – Матвей, не бросай меня! Не оставляй меня умирать!!!
– Анька, извини! – откуда-то издалека доносится хриплый голос моего любимого мужчины.
– Матвей, не бросай!!!
– Ань, я жить хочу!!! – услышала я в ответ.
…Это последний эпизод моей некогда счастливой семейной жизни. Так закончилась жизнь, в которой мне было ничего не нужно, кроме НЕГО. Даже не верится, что этот человек был смыслом всего, без него я не представляла дальнейшего существования. До Матвея с мужчинами меня могла связывать только постель. Цинично, но если кто-то хотел от меня большего, я всегда говорила о том, что секс – это еще не повод для знакомства. И только с Матвеем все было совсем по-другому. После каждого нашего свидания я приходила домой в страхе от того, что эта встреча окажется последней. Матвей сразу прочувствовал, что я его собственность, и я совершенно этому не противилась, потому что настолько его любила, что согласна была быть пылью на его ботинках. Только бы остаться с ним. Я подчинилась ему сразу и, как верная собака, терпеливо ждала с работы. Я была влюблена как кошка.
Сейчас, стоя у своей собственной могилы, я уже не могу однозначно ответить на вопрос, любил ли меня когда-нибудь Матвей. Скорее всего нет. Просто привык ко мне так, как обычно привыкают к людям. А женился по той причине, что знал: я буду идеальной женой, ведь добрее и нежнее меня не было в целом мире. Ему даже нравилось со мной ссориться, ведь я всегда первая просила прощения и давала понять, что я без него не могу. Мне всегда казалось, он обязательно оценит мою жертвенность и придет к выводу, что лучше меня нет. Конечно, я понимала, что уже давно потеряла себя, но для меня важнее было находиться рядом с любимым человеком. И все же, несмотря ни на что, время, проведенное с Матвеем, было лучшим в моей жизни. Я боготворила его, и теперь уже не важно, что он не любил меня. Он просто мною пользовался. Я любила и не просила ничего взамен. Не суждено нам было нарожать кучу детей и жить долго и счастливо.
И все же планета вертится. Каждый день в этом мире ссорятся и мирятся миллионы пар. Вот распалась и еще одна: я и Матвей.
Годы борьбы за жизнь и за внешность сделали меня совершенно другим человеком. Теперь я уже не отношусь к числу тех людей, для которых предательство любимого сродни концу света. И пусть былая любовь запомнится на всю жизнь. Пусть! Боль со временем притупится, а однажды исчезнет совсем. От любви останутся только воспоминания. Я СТАЛА СИЛЬНОЙ. Не каждый умеет любить, и не каждому это дано. Потеряв рай и пройдя ад, я наконец-то обрела силу.
Прошлого уже не изменить. Я знаю, что никому не нужна слабой, несчастной и страдающей. Я нужна другим людям сильной. Я не буду больше искать смысл жизни. Я просто буду жить осмысленно.
Я смотрела на свою могилу и думала о Яне. Она лежала одна в холодной земле.
– Прости, но теперь я должна жить за тебя.
Не успела я сказать эти слова, как заморосил дождь. Я подняла голову к небу и подумала о том, что после смерти Яна скорее всего стала ангелом. Среди тучек я увидела ее лицо. Я узнала Яну по фотографии, которую показывал мне Аскольд. А значит, дождь пошел по той причине, что Яна заплакала. Она плакала от того, что жизнь продолжается, но ее в этой жизни больше нет. Дождь – это всегда плачущая душа. И на сей раз плачет душа Яны…
– Яна, я буду жить за тебя. Я сделаю Аскольда счаст–ливым! – крикнула я, глядя на небо, и поразилась тому, как быстро прекратился дождь и на небе показалось солнышко. – Спасибо, что ты меня услышала.
Остался еще один долг. Я решила подъехать к дому Матвея и побыть там несколько минут, чтобы поставить крест на всей этой истории и внушить себе: мне больше никогда в жизни не стоит сюда возвращаться. Нужно проститься со всем, что мне было когда-то так дорого.
Подъехав к бывшему дому, я припарковалась и с особой тоской посмотрела на некогда родные окна. На них новые занавески, а это значит, что в нашей квартире теперь совсем другая хозяйка. На подоконник кухни прыгнул кот, и я ощутила тоску по тем временам, когда на этих окнах развевались совсем другие занавески.
– Мурзик, привет, – вырвалось у меня.
Мурзик смотрел в окно и вылизывал лапы. Потрясающий кот! Он так любил тереться о мои ноги, громко мурлыкать и ночью ложиться ко мне на грудь.
Чем дольше я смотрела на свои окна, тем сильнее ощущала, как меня трясет. Мне стало казаться, что мое второе рождение уже не принесет мне ничего хорошего и что моя дальнейшая жизнь превратится в сплошное мучение. И вообще, это будет не жизнь, а жалкое существование.
Пригладив волосы, я бросила прощальный взгляд на бывшее гнездышко с такими несимпатичными новыми занавесками и что было силы надавила педаль газа. Выехав со двора, я увидела мирно следующую к родным пенатам машину Матвея. От неожиданности я не смогла справиться с управлением и врезалась в нее. Матвей тут же выскочил из машины и принялся громко возмущаться:
– Дура, ты что, не видела, что я поворачиваю?! У меня же преимущество!!! Ты что, совсем правил не знаешь?! Ты сколько дней за рулем, идиотка?! Думаешь, если у тебя тачка дорогая, то тебе все можно?! Думаешь, на такой тачке море по колено?!
Я сидела в оцепенении, положив руки на руль, и смотрела на бегающего кругами Матвея.
– Ну, что теперь делать?! У меня, как назло, страховка закончилась неделю назад! Я машину застраховать не успел! Хотел сделать это завтра!
Собрав силу воли в кулак, я вышла из салона и подошла к Матвею вплотную.
– Ты что орешь? – Я не хотела показывать, как тяжело мне дается каждое слово, но губы предатель–ски дрожали.
– Как это что? – опешил Матвей. – Ты же в меня врезалась. Полдвери разнесла!
Разнервничавшийся Матвей закурил сигарету и одарил меня взглядом, полным ненависти.
– Послушай, давай по-мирному разойдемся. Я, конечно, могу ГАИ вызвать, но, мне кажется, лучше бы ты мне просто денег отвалила. Я в сервис поеду, ремонт сделаю – и дело с концом. Зачем нам эта бодяга нужна? Сейчас только ГАИ будем ждать часа два, не меньше. На такой крутой тачке катаешься, для тебя деньги не должны быть проблемой.
Я смотрела на бывшего любимого во все глаза. И тут мне так захотелось курить… Господи, а я ведь не курила все эти годы.
– У тебя есть сигарета?
– Держи.
Матвей протянул мне сигарету и поднес зажигалку.
– Послушай, ты сумасшедшая, что ли? Ну что ты так на меня уставилась? Что решать будем?!
В этот момент я потеряла дар речи. Я смотрела на человека, которого столько времени боготворила, и не верила в то, что вижу его наяву. Грустная правда жизни состояла в том, что Матвей больше не мой муж. А может быть, это не такая уж и грустная правда жизни, а скорее наоборот… Этот человек был совершенно не способен оценить благородные порывы моего сердца. Моя любовь лишь открывала широкое поле для манипуляций.
– Послушай, ты в себе? Ты хоть понимаешь, что я тебе говорю?!
– У тебя воротник грязный, – неожиданно для себя сказала я.
– А при чем тут воротник?
– При том, что жена у тебя хреновая, если даже не видит, что мужик в грязной куртке ходит.
– А при чем тут моя жена?! – тут же вспылил Матвей. – Я со своей женой сам разберусь. Лучше давай решать, как мы с тобой по деньгам разойдемся.
– Да пошел ты со своими деньгами куда подальше! – вне себя от ярости крикнула я и села в машину.
Увидев, что я завела мотор, Матвей бросился к дверце и заорал:
– Я сейчас ГАИ вызову!
– Вызывай, – холодно ответила я. – Только не ори мне в ухо. Я оглохла уже.
– Ты не представляешь, что тебе за это будет! Ты же с места аварии сейчас смоешься!
– Ничего мне не будет, – безразлично ответила я.
– Как это не будет?
– У меня муж крутой, отмажет. – Я с вызовом посмотрела на Матвея. – Для него это пара пустяков.
Видимо, хамский ответ окончательно вывел Матвея из себя, и он закричал как ошпаренный:
– Ты думаешь, если вышла замуж за крутого и села на дорогую тачку, то тебе в этой жизни все можно, что ли?! Да?!
– Да, – совершенно спокойно ответила я. – А за кого замуж еще выходить?! За такого лоха, как ты? Чтобы потом на таких дровах ездить?! – И многозначительно посмотрела в сторону разбитой машины Матвея.
– Ах ты, сука, – только и мог высказать мне Матвей. – Продажная циничная тварь. Продалась за бабки!
– А ты как думал? Не забесплатно же таким, как ты, чтобы потом грязные от пота воротнички на курт–ках стирать.
Я включила заднюю скорость, сдала назад, отъ–ехала от колымаги, которую только что разнесла. Резко вывернула руль в сторону и, посмотрев на обезумевшего Матвея, который едва успел отпрыгнуть на клумбу, крикнула:
– Тебе от Ани привет!
– От какой Ани?!
– От Кочетковой Анны Георгиевны, твоей первой жены.
– Ах, ты еще и жену мою знала! Решила надо мной поиздеваться?! Я это так не оставлю! Никакие деньги тебе не помогут!
– Она просила передать, что ты кретин!!!
– Кто просил? – растерялся Матвей.
– Аня, кто ж еще! Ты кретин, понимаешь?! Кретин!!! Трусливый, жалкий и подлый кретин!
Сказав это, я надавила на газ и помчалась в сторону центральной трассы. Не прошло и пяти минут, как я набрала номер Аскольда и устало произнесла:
– Аскольд, у меня неприятности. Я задумалась и въехала в одну машину. Разнесла ей полдвери. У меня тоже повреждения. А еще я уехала с места аварии. У меня могут возникнуть проблемы с ГАИ.
– Это все или у тебя есть что еще? – на всякий случай поинтересовался Аскольд.
– Вроде бы все. Если будет что-то еще, я обязательно тебе сообщу.
– А с места аварии ты зачем уехала? Нужно было деньгами все решить.
– Да там из машины такой идиот выскочил… Истерику закатил. По его фэйсу сразу стало понятно, что по поводу денег с ним говорить бесполезно. Аскольд, ты ж меня отмажешь?
– Куда мне деваться. А свою машину сильно зацепила?
– Прилично.
– Ладно, не переживай. В конце концов, у тебя сегодня день рождения. Знаешь, я даже рад, что ты ударила чужую машину.
– Почему?
– Потому что ты моментально встряхнулась и позвонила мне. Узнаю прежнюю Яну.
Я нажала на «отбой», всхлипнула и громко, совсем по-бабски заревела…
