Глава 24
Матвей отправился вместе со мной к вольеру и посмотрел на окровавленного Джека.
– Надо же! Хорошая, наверно, была собака.
– Хорошая.
– И ты что, не слышала, как ее застрелили?
– Нет. Я в цокольном помещении была, а когда поднялась наверх, то застала вот такую картинку, – взволнованно произнесла я.
– У тебя же на участке видеокамеры, и вдоль забора тоже. Обычно они все записывают. Где у тебя пульт?
– В доме, на веранде.
– Пошли посмотрим.
Перед тем как зайти в дом, Матвей обратил свое внимание на шикарный «мерседес» Аскольда и не мог не подметить:
– Шикарная тачка. Олигарха-лайт?
– Его, – буркнула я и на всякий случай добавила: – Он на работу на служебной уехал.
Как только мы прошли в комнату, где располагались экраны системы видеонаблюдения, Матвей посмотрел на один из экранов и сделал вывод:
– Со стороны леса две камеры не работают. Видишь, запись не ведется. Уже как два часа. Видимо, их специально отключили, перед тем как влезть на территорию дома. В это же время убили собаку.
– Это Джек, – глухо сказала я.
– Что?
– Мою собаку зовут Джек. Я не люблю, когда ее называют собакой.
– Я понимаю. Видеокамера не работает два часа. Значит, Джека убили сразу, как только перелезли через забор, – пытался сопоставить факты Матвей. – Ты хоть понимаешь, что на территории дома кто-то есть?
– Понимаю, – испуганно сказала я, отхлебнув виски.
– В таком доме живете, а охраны не имеете. Нашли на чем экономить! Теперь понятно, почему ты меня к себе на чай пригласила. – Матвей слегка побледнел и прикрикнул: – Ну, что ты стоишь со своей бутылкой как ненормальная?!
– А что я должна делать? – испугалась я еще больше.
– Входную дверь запри, а то нас сейчас с тобой, как твоего Джека, уложат! А у меня, между прочим, дома жена и ребенок маленький.
– Не ори на меня в моем доме! – Я посмотрела на Матвея какими-то пустыми глазами и бросилась запирать входную дверь. – Жена у него и ребенок, – проворчала я. – С каких пор ты у нас стал таким семейным? Кобель!
– Кто кобель?! Я?!
– Кто ж еще? Еще скажи, что ты свою жену любишь.
– Люблю, – как-то неубедительно произнес Матвей.
– Ага, так я тебе и поверила! Да тебе вообще не дано любить. Любить – значит обладать талантом, а тебя Боженька этим обделил. С талантами у тебя серь–езные проблемы. Тебе никогда не узнать, что это такое. Ты хоть знаешь, как чувствует себя любящий человек? Из-за таких, как ты, можно на всю жизнь стать инвалидом, потому что твоя дешевая любовь может все разрушить и сжечь. Любовь к тебе можно сравнить со злокачественной привязанностью. И что бабы на тебя так ведутся? Чем ты их подкупаешь? Ведь они любят тебя слишком самоотверженно. Мы все хотим иметь в жизни надежный причал, но увы – эта счастливая редкость есть далеко не у каждого. Даже если сегодня у кого-то из нас есть любимый человек, то нет никакой гарантии, что он будет и завтра. Ты не можешь дарить любовь. К тебе женщины могут испытывать только патологическую привязанность. Любовь не должна напоминать зависимость от алкоголя, никотина или наркотиков.
– Послушай, да что ты можешь обо мне знать?! У тебя у самой рыльце в пушку. Ты сама-то замуж за деньги вышла. Ты хоть знаешь, что такое настоящая любовь?! Ни хрена ты сама не знаешь!
– Знаю. Проходила! Та любовь, которую я знала, была фальшивая. Видимо, моя очередь на раздачу настоящей любви еще не подошла. В моей голове рождается слишком много противоречивых чувств. Порой я все же склоняюсь к мысли, что любовь – это эйфория, а эйфория всегда временна. Жаль, что наступает тот момент, когда эйфория проходит. Все становится рутинным и обыденным. Нет дрожи в коленках, сумасшедшей страсти и светящихся глаз. Ничего нет. Любовь нас родила, и она же нас и убивает. Кого-то – страстью, а кого-то – болью. У всех по-разному. Она то возносит нас до небес, то кидает в страшную пропасть. Для кого-то любовь – волшебное чувство, а кто-то ее очень боится. Она кого-то испепеляет, кого-то согревает, а кого-то убивает. Любовь гробит много жизней. В моей жизни была любовь. Я испытала ее с огромными потерями для себя. Было время, когда я жила ею, и тогда она была смыслом всей моей жизни. Это была болезненная любовь. Мне было слишком тяжело с собой справиться. Я поняла, что если не предаем мы, то предают нас.
Матвей почесал затылок и парировал:
– Знаешь, Яна, я так подумал… Я, наверно, поеду. Я в следующий раз к твоему мужу приду. Что-то ты меня на чай пригласила не в самый лучший момент.
– Ты хочешь меня бросить? Еще раз?! – Мои глаза наполнились слезами. – Да что ж у тебя за привычка бросать женщин в самую трудную минуту, спасая свою шкуру?! У меня же Джека убили. Как я здесь одна буду?
На лице Матвея появилось недоумение.
– Послушай, а ты мне кто? С какого перепуга я из-за тебя своей жизнью рисковать должен?!
– Можно подумать, ты бы рискнул жизнью за близкого человека. – В моем голосе прозвучала усмешка.
– За близкого бы рискнул.
– Не ври. В твоем понимании близкий человек – это ты сам. И тебе собственная шкура намного дороже. Других близких людей для тебя не существует!
– Послушай, может, хватит…
– Я тебе заплачу, – неожиданно ответила я. – Я тебе заплачу за ремонт машины в двойном размере, только не оставляй меня одну.
Видимо, деньги сыграли свою роль, и Матвей тут же решил остаться.
– Только попробуй не заплати!
– Заплачу.
– Оружие в доме есть?
– Оружие?!
– Как я могу охранять тебя без оружия?
– Сейчас принесу.
Поставив бутылку виски на стол, я оставила Матвея в гостиной и бросилась в тир. В тире было темно и душно. Горел приглушенный свет. Аскольд лежал на полу. В его голове зияла рана, кровь забрызгала его лицо и даже стены. Рот Аскольда был открыт, словно он хотел мне что-то крикнуть, но не успел… Он хотел, чтобы я убрала от его головы ствол и пошла стрелять по мишеням. Он хотел, чтобы я стреляла так, как стреляла настоящая Яна…
Мне не было страшно от того, что я убила Аскольда. Страшно всегда тогда, когда убиваешь в первый раз. Я убивала не впервые, но лишь застрелив Аскольда, я почувствовала настоящее облегчение.
Подойдя к стойке с оружием, я сунула себе за пазуху свой любимый «ТТ» и взяла в руки пистолет типа «кольт», который протянула Матвею, когда поднялась наверх.
– Ты хоть оружием можешь пользоваться или тебя научить?
– Да я сам тебя научу.
– Значит, в оружии ты разбираешься намного лучше, чем в любви, – заметила я.
– Откуда у тебя такой пистолет?
– От мужа.
– Его ствол?
– Его.
– Автоматический.
– «Кольт-коммандер» с семизарядным магазином. У него высокая огневая мощь при максимальной концентрации ударной силы. Удобная рукоятка. Предохранитель в позиции большого пальца. Но мне больше нравится «ТТ». Несмотря на то что это оружие еще времен Красной Армии, «ТТ» превосходит своих именитых иностранных братьев. Совершенно простой по конструкции пистолет и абсолютно неприхотлив в эксплуатации. С «ТТ» удобно вести прицельный огонь.
В глазах Матвея показалась заинтересованность и даже какое-то восхищение.
– Я смотрю, ты в оружии разбираешься?
– Жизнь заставила, – ответила я и вздрогнула от того, что кто-то позвонил по домофону.
– Я подругу жду, – спешно произнесла я и бросилась к трубке. – Лена, я сейчас открою.
Пока Матвей стоял рядом с домом и осматривал территорию, я подождала, пока Лена отпустила такси, и сказала ей как можно тише:
– Я не одна. Ты про Аскольда пока ничего не говори. Понимаешь, кто-то отключил видеокамеру и убил мою собаку. На территории дома чужой. Одной страшно. Я тут одного мужичка придержала. Он как увидел, что собаку застрелили, соскочить хотел, но я его деньгами заманила.
– Вот нынче мужики пошли. Без денег и не помогут, – возмутилась Елена.
– Да ты что! Без денег они даже разговаривать не будут. Мужик нынче хитрый пошел. Купюру в зубы сунешь, тогда толк будет. Нет купюр – нет мужика. Их без денег ветром уносит. Прямо «Унесенные ветром», ей-богу.
Лена тут же прошла на территорию и присвистнула:
– Так вот этот козел где обосновался! Он этот дом тоже снимает?
– Снимал, – поправила я Лену. – О нем теперь нужно говорить в прошедшем времени.
– С ума сойти, не верится даже! Так он этот дом тоже снимал?
– Купил.
– Встал на ноги. Раньше снимал.
Я подвела Лену к Матвею:
– Лена, это Матвей, мой охранник. Матвей, это Лена, моя подруга.
– С каких это пор ты меня своим охранником сделала? – возмутился Матвей.
– По-моему, несколько минут назад мы с тобой обо всем договорились. Ты меня охраняешь до тех пор, пока не приедет мой муж, а я оплачиваю ремонт твоей машины по двойному тарифу. Тебя что-то не устраивает?
– Все в порядке, – тут же попытался заверить меня Матвей. – Просто ты меня так представила, будто я здесь на постоянной основе. Я лишь временно исполняю обязанности.
– Никогда не говори «никогда». Может, тебе понравится, так тебя потом отсюда за уши не оттащишь. Будешь мой дом, как верный пес, по жизни охранять. Вольер теперь свободный.
При словосочетании «верный пес» Матвей дернулся, изменился в лице и процедил сквозь зубы:
– Вообще-то я в фирме работаю и занимаю очень даже неплохую должность.
– Тогда почему ты на таких дровах ездишь?
– Послушай, Яна, я не знаю, за что ты меня так ненавидишь…
– А ты догадайся с трех раз.
– А мне и гадать нечего. Я тебя знать не знаю. Деньги получу и видеть больше не хочу. Я таких женщин, как ты, на дух не переношу.
– А какие тебе нравятся? Ну скажи? Дуры?! Тебе нравятся домашние, тихие, покладистые дуры???
– Ребята, прекратите ругаться, – постаралась сгладить ситуацию Лена. – Ну что вы в самом деле как дети малые…
– Я вот участок осматриваю. Все тихо, нет никого, – тут же переключился на другую тему Матвей.
Мы втроем обошли участок по периметру и не заметили ничего необычного.
– Что ж это получается, – принялась рассуждать я, – кто-то специально отключил камеру, забрался на участок, убил Джека и убежал? Ерунда какая. Джек не сделал никому ничего плохого. Участок большой. Может, за кустами кто-то сидит…
Обойдя участок еще несколько раз, мы оставили Матвея на веранде, а сами пошли в дом. В тот момент, когда мы вошли в тир, Лена тихо спросила:
– Что это?
– Тир. Он здесь любил стрелять.
– Боже! Он с Ритой как раз в тире познакомился.
Увидев мертвого Аскольда, Лена вскрикнула и что было силы ударила по трупу каблуком.
– Неужели сдох, гад?! Неужели сдох?!
– Такие сами не умирают, – заметила я. – Это я ему помогла. Он посадил меня на психотропные таблетки, как и твою сестру. – Я смахнула выступившие слезы и поправила упавшие на глаза пряди волос. – Знаешь, я очень хорошо понимаю твою сестру. У меня тоже было дикое желание выпустить пулю себе в голову. И это желание так тяжело побороть… Но вместо своей головы я выпустила эту пулю в голову Аскольда.
Мой взгляд скользил по тиру: по развешанным мишеням, разбросанным гильзам. Мне казалось, что в этом тире я провела большую часть своей никчемной жизни.
– Спасибо! Яна, ты не представляешь, что ты для меня сделала… – Лена бросилась ко мне на шею и зарыдала. – Знаешь, Рита не может разговаривать, но я знаю, что она все слышит, видит и понимает. Она тоже говорит тебе СПАСИБО. Я уверена, что пока Аскольд был жив, ей было там очень плохо.
– Где ТАМ? – пугливо спросила я.
– НАВЕРХУ. Ты что, не знаешь, что те, кто нам дороги, всегда НАВЕРХУ? Они радуются нашим удачам и победам и закрывают глаза на наши поражения и промахи. Я всегда чувствую поддержку Риты.
– Я теперь буду знать, – задумчиво произнесла я и подумала о том, что ТАМ, НАВЕРХУ, находится настоящая Яна и она тоже благодарит меня за этот поступок.
– Рита очень мучилась. Я знаю, что сейчас ей легче. Ей реально легче. Она улыбается. Таких выродков не может носить земля. Это слишком тяжелый груз. Рита так хотела стать счастливой…
Лена всхлипнула и постаралась улыбнуться.
– Что мы с тобой хнычем-то? Радоваться нужно. Давай выпьем, что ли? Помянем…
