Глава 6
Женщина побледнела и растерянно переводила взгляд с пистолета на мое лицо и обратно. Потом она попятилась, взвизгнула от страха и закричала:
— Яков, что это?!
С трудом разогнув занемевшие ноги, я села на заднее сиденье и, не выпуская пистолета из рук, произнесла уверенным голосом:
— Я ни что… Я кто… Я не вещь… Я женщина-Яков, не паникуй. Все нормально. Придержи свою пьяную вешалку. Если она сейчас на меня бросится, я прострелю ей голову, и ты останешься без любящей, но пьющей жены.
— Яков, кто это? — снова спросила Зоя, пятясь от машины.
— Зоя, зачем ты спрашиваешь своего мужа? Ты же сама дала мне определение. Я его любовница.
— Любовница?!
Ну да. Любовница от слова любовь. Ты разве не знаешь? Яков привез меня к себе, чтобы заняться любовью, но не учел того, что ты еще не спишь. Он говорил, обычно ты засыпаешь сразу после первой рюмки. Видимо, он недооценил твои возможности. — Я старалась говорить спокойно, но в моем голосе все же чувствовалась дрожь. — Так что, Зоя, ты уж извини, что так получилось, пришлось нам с тобой познакомиться. Я на твоего мужа не претендую, не переживай. А вообще, он неплохой мужик. В наше время, сама знаешь, с нормальными мужиками напряженка. Держись за него руками и ногами и не рыпайся. Ты ноешь, что с деньгами и тяжело, и плохо, а без денег еще тяжелее, поверь мне. Ладно, ребята, мне пора. Яков, дай мне, пожалуйста, ключи от машины. У вас в гостях хорошо, но, кажется, я уже засиделась и мне пора домой. Не буду вам мешать. Желаю вам спокойной ночи и приятных сновидений. А мне пора ехать, не могу же я в гараже всю ночь сидеть. Яков, за машину не переживай. Я оставлю ее… — я замолчала, потому что совершенно не знала, что сказать. Я еще очень плохо знала Москву. — Я оставлю ее у Белорусского вокзала. Завтра заберёшь. Поставлю прямо на стоянку. Ключи отдам сторожам, так что ни за что не переживай. На счет секса тоже не бери в голову. Займемся им в следующий раз. И на будущее. Больше никогда не вози девушек на трахатушки, если жена дома. Она хоть пьяная, но все соображает.
— Яков, почему у твоей шалавы в руках пистолет? — взвизгнула Зоя и побледнела еще больше. — Ты привез ее сюда, чтобы меня убить?! Я вам мешаю!!! Я поняла, что я вам мешаю!!! Вы хотите меня убить?!
Опомнившийся Яков замотал головой и постарался успокоить взбесившуюся жену.
— Успокойся и иди в дом. Я сам разберусь с непонятно откуда взявшейся в моей машине девушкой. Я вижу ее в первый раз, можешь мне поверить.
Яков посмотрел на меня в упор, а я глупо и нервно улыбнулась:
— Яков, дай ключи от машины. Мне нужно в город.
— Ты кто и как попала в мою машину?!
— Я твоя любовница.
— Надо же. И давно ты моя любовница?
— Недавно.
— Ты что меня за нос водишь?!
Яков был уже совсем рядом с машиной.
— Еще одно движение, и я стреляю! — В моем голосе появилась далеко не поддельная уверенность. — Стреляю без предупреждения.
— А тебя-то она за что хочет застрелить? — ничего не поняла немного протрезвевшая Зоя. — Вы же сюда приехали, чтобы меня убить! А муж-то мой здесь при чем?! — обернулась она ко мне.
— Наконец-то ты стала понимать, что это никакая не любовница! — рассвирепел Яков. — Хоть на это у тебя мозгов хватило.
Вытянув руку с пистолетом вперед, я откинула упавшую на глаза челку и отчеканила:
— Ключи от машины и отойти к стене! Быстро, я сказала! Быстро!
Яков усмехнулся и достал ключи от машины. Положив их к себе на ладонь он слегка протянул руку и проговорил:
— На, возьми.
Я не решилась взять ключи свободной рукой. Мне показалось, что это закончится не самым лучшим образом.
— Нет, Яков, так не пойдет. Кинь ключи на сиденье.
— Ты не хочешь их брать из моих рук?!
— Нет. Я вообще ничего и никогда не беру из чужих рук.
Лицо Якова стало красным от гнева.
— Ты прямо, как дрессированная псина, — процедил сквозь зубы.
— Сам ты псина. Брось ключи на сиденье! Я тебе ясно сказала.
Неожиданно Зоя снова приблизилась к машине, потопталась на месте и, не сводя перепуганных глаз с пистолета, заговорила:
— Я что-то не понимаю, что здесь происходит?! Яков, а любовница-то у тебя сумасшедшая. Это она так реагирует на то, что я до сих пор не сплю?! И вообще, что за необходимость тащить ее в наш дом? Ну трахались бы в другом месте! Ты ведь хорошо знаешь, что там, где живут, чужих баб не трахают! Я чувствовала, что у тебя кто-то есть. Я ведь это чувствовала! Твои постоянные отлучки из дома, поздние приезды, выключенный мобильный телефон… Я знала, что в твоей жизни появилась другая женщина. Я все это знала. Просто я никогда не могла подумать, что ты можешь привести ее к нам домой. Думала, что для тебя в этой жизни еще есть что-то святое, черта, которую ты не можешь преступить. А теперь я понимаю, что у тебя вообще нет ничего святого и никогда не было.
— Зоя, отойди! Я сам разберусь! — Яков становился все краснее. — Это не любовница. Я сам не знаю, кто это и откуда она взялась. Иди спать. Я сам со всем разберусь.
— С чем ты разберешься?! Ты хочешь, чтобы я оставила вас одних?! Я не могу рисковать, я не знаю, что будет дальше. Или эта сумасшедшая убьет тебя, или вы вместе отправитесь убивать меня.
Поняв, что семейная перебранка может затянуться надолго, а у меня окончательно сдают нервы, я произнесла с той уверенностью в голосе, на которую только была способна:
— Послушайте, вы, двое! Если бы вы только знали, как вы меня достали и как сильно я от вас устала. Мне нужны ключи от машины, и я оставляю вас для дальнейшего выяснения отношений. Яков, если ты в течении минуты не кинешь ключи от машины на заднее сиденье, я стреляю.
Яков вновь протянул руку с ключами, которые лежали на его ладони.
— Зачем же кидать… На, возьми. Как хоть тебя зовут?
— Анжела.
— Я не скажу, что мне приятно, но, тем не менее, знакомство состоялось. Возьми ключи с моей ладони. Если я кину их на сиденье, они могут упасть вниз и тебе придется их искать, а это намного опаснее, чем взять с ладони.
Не знаю почему, но я поверила мужчине и решила взять ключи. Как только я положила руку на его ладонь, мужчина моментально ее сомкнул, быстро выхватил у меня пистолет и вывернул мою руку так, что я заорала от боли и чуть было не потеряла сознание.
— Пусти, больно! — что было сил крикнула я.
Он немного ослабил хватку. Тут же подскочила его жена и принялась бить меня.
— Ах ты, шалава! — приговаривала она. — Будешь знать, как с чужими мужиками шашни заводить! Да какое моральное право ты имела притащиться в мой дом! Найди себе свободного и не зарься на чужого! Это мой мужик, понимаешь, мой!!! Я своим добром делиться не умею. Да и с какой стати я должна с тобой делиться? Я у тебя в долг не брала! Дура малолетняя! В твоем возрасте еще и холостого можно найти, твой поезд еще только начинает набирать обороты. Ты еще молодая, чтобы таскаться с женатыми мужиками! Я бы тебя собственными руками задушила! Вот так взяла бы и задушила! Ненавижу, когда у меня из-под носа воруют! Ненавижу!
Когда Зоя ударила меня по голове, Яков слегка оттолкнул свою истеричную жену, но сам продолжал меня удерживать. Зоя снова попыталась меня ударить.
— Послушай, ты же сейчас ее убьешь! — прикрикнул Яков на жену.
Ну и что! Зато ты никогда не будешь с ней гулять! Будешь по ночам дома, будешь заниматься со мной сексом и все будет опять, как раньше. Ведь эта малолетняя дура возомнила о себе черт знает что! Подумала, что сможет разрушить нашу семью! Ты ей совершенно не нужен, Яков. Ее нужны твои деньги! Посмотри на нее, ведь у нее же на лице написано, что ей нужны твои деньги! Я не позволю, чтобы ты тратился на чужих баб!
Увидев, что Зоя вновь принялась наносить мне удары по голове, Яков отпихнул ее, и она отлетела прямо к стене.
— Ты же можешь ее убить! Дура! Я должен узнать, кто эта девушка, каким образом попала в мою машину.
— Дорогой, ты позабыл, что это не только твой дом, но и мой! Я прожила с тобой годы и, поверь, они были не самыми лучшими в моей жизни. Поэтому давай не будем делить то, что принадлежит нам обоим, на твое и мое. Ты привез в наш дом любовницу и не даешь мне с ней разобраться. Ты ее защищаешь! Ах ты гад! Если бы ты только знал, какой ты гад!!!
Я плохо помню, что произошло дальше. Окончательно потерявшая контроль женщина бросилась вперед. Раздался оглушительный выстрел и… она повалилась на землю.
— Зоя! Зоя! — закричал Яков и опустился на колени. Я потерла освободившуюся от его клещей руку и сморщилась от еще не отпустившей меня боли.
— Зоя! Зоя! — звал он.
Из Зоиной груди тоненькой струйкой стекала алая кровь… Несколько секунд она еще боролась за жизнь, но это было только несколько секунд. Яков сидел рядом с ней и смотрел на нее испуганным взглядом. Я стояла от нее в нескольких метрах, холодея от ужаса и прекрасно понимая, что ничем помочь нельзя. Едва теплившаяся жизнь угасала прямо на глазах, не оставляя надежд хоть на какое-нибудь чудо.
Зоя лежала на полу в луже крови. Яков схватил мобильный, чтобы вызвать скорую помощь, но тут же отбросил его, поняв, что уже поздно, все потеряно. Лицо Зои мертвецки побледнело, на нем отразилась нечеловеческая мука, которую она испытывала в последний момент. Я где-то слышала, что умирать не больно, оказывается, очень больно. Теперь я знала это точно, потому что прочитала по зонному лицу. Смерть мгновенно превратила ее во что-то высохшее, неприятное, мрачное. Хотя, возможно, эту пьющую женщину довела до такого состояния не только смерть, но и жизнь… Та жизнь, которая заставила ее пить и мучиться. Ей не с кем было поговорить, нечем заняться. Наверное ее собственная жизнь была лишь слабой тенью на фоне жизни сильного и жесткого мужа. Я смотрела на лежащую Зою, напоминающую восковую фигуру и думала о том, что у нее была за жизнь… Хотела ли я когда-нибудь такой жизни? Такой, как у Зои?! Для чего она жила? Вернее, для кого она жила?! Для Якова?! Это неправильно. Это нехорошо. Нехорошо жить для мужчины, потому что мужчина никогда не поймет и не оценит твою жертву, называемою жизнью. Жизнью женщины…
Я вдруг вспомнила, что там, где я жила раньше, по соседству рядом с нами жила семья — муж и молодая жена. Женщина вышла замуж за человека намного старше ее и посвятила ему свою жизнь… До брака у нее было много поклонников, потому что она была очень общительная, живая, эмоциональная. Надев ей обручальное кольцо, муж разогнал всех поклонников. Он знал, что девушка слишком молода, а значит, слишком податлива. Он хотел слепить из нее тот идеал жены, о котором мечтал долгие годы. Муж запретил ей идти работать, а на все уговоры позволить ездить в город и учиться, отвечал решительным отказом. Он говорил, что в институте у нее будут друзья-студенты, что она узнает другую жизнь и обязательно пойдет по рукам.. Мол, другой жизни не должно быть. Такой красавицей может обладать только ее законный хозяин — бог и властелин, который слепил ту женщину, которую хотел. Молодая жена безоглядно верила своему мужу и никогда не противоречила. Она родила двух близнецов и полностью посвятила себя дому. Жила жизнью детей, жизнью мужа и никогда не претендовала на личную жизнь. Никогда. Хоть муж и был достаточно обеспечен, он не покупал ей красивых вещей, не говорил комплименты. Она слишком рано постарела и слишком рано превратилась в ничем непримечательную, обыкновенную женщину. Все мечтала пойти работать, но муж говорил, что работа будет отнимать много времени, мешать воспитанию детей, убавится внимание к мужу. Он высмеивал это ее желание, стараясь в ней выработать устойчивый комплекс неполноценности. Мол, ни на работу, ни на учебу у тебя просто не хватит мозгов. Ты обычная домашняя курица, которая не способна ни на что, кроме ведения домашнего хозяйства. Красота женщины пожухла, глаза стали усталыми, несчастными и грустными. Муж никогда не давал ей ни возможности, ни стимула следить за собой, и со временем ее фигура расползлась. Разговаривать с ней было не о чем, в постели — скучно. Хоть из молодой девушки она превратилась в зрелую женщину, она по-прежнему была неумелой в постели и совершенно холодной. Муж стал гулять, а женщина стала выпивать. Так печально сложилась судьба той, что положила свою собственную жизнь к ногам мужчины, и так печально сложилась жизнь мужчины, который сделал жену «под себя», не дал раскрыться тому, что было в этой редкой по красоте и обаянию девушке. Возможно, эта история была чем-то схожа и с Зоиной. Возможно… Женщина попала в золотую клетку, о которой она мечтала. Клетку закрыли на ключ и тут же ключи потеряли.
…Наверное это очень страшно, закончить свой путь на земле, не оставив никакой памяти о себе. Жила женщина по имени Зоя, которая вышла замуж за богатого человека и просто растворилась в его богатстве, так и не приобретя душевное тепло, о котором мечтала долгое время-Яков посмотрел в мою сторону. Я слегка покраснела и затрясла головой, словно в лихорадке.
— Яков, я здесь не при чем. Честное слово, я здесь не при чем. Я не хотела, чтобы так получилось. Я даже не могла подумать. Господи, я даже не могла подумать…
— Моя жена умерла. Если бы ты не появилась в нашем доме, она бы не умерла. Она бы осталась жива.
— Но я ее не убивала. Ты же прекрасно знаешь, что я ее не убивала. В тот момент, когда раздался выстрел, в моих руках не было пистолета.
— Ты хочешь сказать, что ее убил я?!
— Что-то вроде того… Я понимаю, что ты тоже не специально это сделал, что все это произошло случайно. Я здесь не при чем. Понимаешь, я здесь не при чем…
Наши с Яковом взгляды встретились, и я не знаю, сколько времени мы друг на друга смотрели. Пристально, пронзительно, проникновенно, даже не думая отвести глаза.
— Яков, извини, что так получилось, — наконец заговорила я. — Конечно, я понимаю, что тут просто глупо приносить какие-то извинения. Но мне больше нечего сказать. Я не хотела. Понимаешь, я не хотела… — щебетала я, пятясь к выходу.
Яков поднял пистолет и наставил его на меня. Я как-то глупо улыбнулась, меня затошнило, закружилась голова. Казалось, еще немного, и я, потеряв сознание, упаду на бетонный пол рядом с Зоей. Посмотрев на Якова жалостливым взглядом, я тихонько всхлипнула и еле слышно произнесла:
— Я должна уйти. Я здесь не при чем… Я сожалею… Очень сожалею, но дай мне уйти… Пожалуйста…
— Если ты сядешь за руль моей машины, я убью тебя прямо за рулем, — сказал Яков каким-то глухим голосом.
— Хорошо. Если ты не даешь мне машину, я пойду пешком. В конце концов, в том лесу, где ты живешь, должен же хоть изредка проезжать какой-то транспорт. Тут же соседи наверно живут. Они же не пешком ходят… Еще раз извини, что так получилось. Извини…
Я шла в сторону выхода на ватных ногах и каждый последующий шаг давался мне с огромным трудом. Я старалась не оборачиваться, потому что оставила позади себя страшную картину, очень даже страшную. Я оставила позади себя горе и смерть… Я шла бесшумно, с трудом переставляя свои длинные, красивые ноги, обтянутые модными джинсами. Я шла и думала, что я ни в чем не виновата… Я просто приехала в Москву из глухой провинции… Я просто хотела в ней жить… Хотела стать известной моделью и покорить весь мир… Я просто хотела…
Я шла к выходу и чувствовала, как меня охватывает страх, он сковывает меня изнутри, плотно держит в свих тисках. Я шла и знала, что позади меня стоит человек с пистолетом, который может выстрелить мне в спину в любую минуту. Просто нажать на курок и просто выстрелить…
— Стой! — послышался сзади голос Якова. — Стой, я сказал! Стой!
Но я не остановилась. Я шла. Медленно, неуверенно, но я шла. Я хотела только одного. Как можно быстрее покинуть пределы этого дома и как можно быстрее перестать быть причастной к тому, что в нем произошло. Я не знала, откуда у меня появлялись силы, чтобы идти, но я шла.
А затем… Затем раздался странный щелчок, мои ноги подкосились. Какая-то странная боль, пронизывающая мою правую ногу. Я упала и уже ничего не слышала. Абсолютная тишина.
Возможно, я потеряла сознание… А может быть, я уже умерла? Но почему-то я увидела тот мрачный дом, который остался в моем поселке, колхозное поле, вдоль которого я любила гулять. Тогда мне казалось, что у меня вырастают крылья, мне хотелось воспарить и далеко улететь. Это было ужасно — знать, что у тебя растут крылья, а ты гуляешь рядом с колхозным полем. Я понимала, что больше так не может продолжаться, потому что я не родилась такой бескрылой, как мои односельчане, у меня есть крылья. В такие моменты меня охватывала невыносимая тоска по будущему, которое еще не наступило. Я хотела прожить счастливую жизнь, полную достатка и ярких впечатлений. Чтобы эта жизнь прошла вдалеке от этого колхозного поля и никогда, ни на минуту не напоминала бы мне о нем. Я вспомнила свою мать, которая всегда ругала меня за то, что я чрезмерно люблю себя и собственную жизнь. Тогда я научилась делать вид, что слушаю все ее упреки, но пропускала их мимо ушей. Когда я часами простаивала у зеркала, мать раздраженно хлопала дверью и уходила на ферму. А я смотрела на свое отражение и размышляла о том, что с такой внешностью, как у меня, могу сводить мужчин с ума, что я могла бы быть кинозвездой или, на худой конец, отличной манекенщицей. Мать, вернувшись с фермы, говорила, что во мне нет ничего особенного, но я знала — она не права и говорит так только потому, что у нее нет крыльев. Я всегда была особенной.
Потом вспомнился отец, грубый, неотесанный, жестокий мужик, любивший выпить и выругаться матом. Временами он искоса поглядывал в мою сторону и злился, что во мне нет ничего деревенского. Выпив стопку, другую, он обзывал меня шлюхой. Злилась ли я на него когда-нибудь? Не знаю. Наверное тяжело злиться на человека, который принадлежит к другому миру, к тому самому миру, в котором ты никогда не хотела бы остаться, в котором для такой, как ты, просто не было места…
Затем я вспомнила себя, такую молодую и уже такую одинокую… Я вспомнила, как я лежала на железной кровати у себя дома, свернувшись калачиком, и мечтала. Я не гасила ночник, потому что очень боялась темноты. Темноты и мужчин… Соседские дети и одноклассники всегда считали меня довольно замкнутой и конечно же были правы. Чем старше я становилась, тем больше замыкалась в себе. Когда пьяный отец в очередной раз набрасывался на меня со своими пьяными претензиями, я тупо смотрела в окно, а потом срывала с вешалки верхнюю одежду и убегала на улицу. Я шла к реке, садилась на берегу, кусала губы, всхлипывала и отчаянно вытирала слезы платком.
А затем… опять пустота. Гнетущая пустота. Наверно действительно умерла, меня больше нет. Какая глупая, нелепая смерть! Приехала в Москву, чтобы стать известной, и… умерла. Я увидела себя со стороны. Бог мой, а ведь никогда раньше я не видела себя со стороны! Увидела, как я лежу на холодном бетонном полу, совсем недалеко от того места, где лежит Зоя, и не двигаюсь. А надо мною летает смерть. Я даже чувствую ее шуршание. Я боюсь на нее посмотреть, и жмурю глаза. Хотя… хотя мне невыносимо хочется на нее посмотреть, чтобы узнать, есть ли у нее крылья, умеет ли она летать…
