ГЛАВА 10
Когда я оказалась среди покосившихся крестов, я вцепилась в Антона и прошептала:
— А это кладбище можно обойти?
— Это займет много времени.
— Но ведь сейчас только, без четверти двенадцать.
— Чем раньше мы принесем эти деньги, тем быстрее твой сын окажется на свободе.
— А ты уверен, что они его отпустят? Они могут забрать деньги и убить Сашу.
— Обычно те, кто делает деньги на похищении людей, держат свое слово.
Я смотрела на безликие могилки с поминальными стаканчиками и кусочками хлеба, оставленными кем-то по христианскому обычаю, и чувствовала, что каждый шаг дается мне с огромным трудом. Кладбище было большим. По всей вероятности оно предназначалось сразу для нескольких близлежащих деревень.
— Скоро мы выйдем к реке, — успокаивая меня, сказал Антон. — Сарай должен быть совсем рядом.
— И почему они нас послали в такую глушь!
— Деньги всегда должны быть рядом с хозяином. Скорее всего, твоего сына держат именно в этой деревне.
— Ты в этом уверен?
— Не уверен, но думаю, что так оно и есть.
— Господи, если бы мы только знали, в каком доме его держат…
Неожиданно рядом с нами появилась какая-то сутулая фигура. В том, что это был бомж, я не сомневалась. От него несло перегаром и разило другими неприятными запахами.
— Ребята, там какие-то изверги совсем молоденькую девочку убивают, — прохрипел бомж.
— А мы тут при чем? — не на шутку перепугалась я.
— Я, конечно, понимаю, что вы ни при чем, но девочку жалко. Ей ведь лет пятнадцать, не больше. Там какие-то пацанята балуют. Я понимаю, от этих подростков лучше держаться подальше. Только убьют ведь пацанку просто так, из озорства.
Где-то впереди раздался девичий вопль.
— Сколько их? — достал пистолет.
— Трое. Совсем молоденькие пацаны. Укололись, наверное, или накурились. По всей вероятности местные.
— Антон, на кой черт нам это надо?! — взорвалась я. — Зачем нам лишние проблемы?! У нас и своих хватает.
— Но ведь может погибнуть ни в чем не повинный ребенок…
— Так уж и не повинный… Нормальные дети дома сидят. Чего она ночью поперлась на кладбище?
— В жизни может случиться всякое. А если бы на ее месте оказался твой сын?
— Сравнил! Зачем ты достал пистолет? Ты собрался перестрелять этих обкуренных детей?!
— Нет. Я просто их пугану.
Посмотрев на Антона, я поняла, что с ним бесполезно спорить. Его благородство, которое мне так приглянулось, вывело меня из себя.
— Нам нужно как можно быстрее найти сарай и положить деньги, — раздраженно заговорила я. — На счету каждая минута.
— Мы уже почти на месте. Думаю, мы ничего не потеряем, если спасем человеческую жизнь.
Антон пошел за бомжем. Я семенила следом. Неожиданно бомж остановился и посмотрел себе под ноги.
— Что там? — нервно спросил Антон.
— По-моему, тут лужа крови. — Где?
В тот момент, когда Антон наклонился, откуда-то выскочили два верзилы и один из них ударил Антона по голове. Антон тихонько вскрикнул и упал.
— Максимыч, ударь его еще, чтобы до утра не очухался, — словно во сне донеслось до моих ушей.
Второй верзила похлопал бомжа по плечу и сунул ему в карман сторублевую бумажку.
— Молодец, на бутылку заработал. Так держать. Бомж расплылся в улыбке, раскланялся и скрылся между могилами.
— Смотри-ка, а у этого кренделя даже пушка имеется. Настоящая, боевая. — Бандит поднял пистолет Антона. — Может, его пристрелить?
— Пусть живет. Все равно до утра не очухается, а очухается — ничего не вспомнит.
Верзила повертел пистолет в руках и несколько раз ударил им лежащего Антона. Мне показалось, что Антона убили. Я громко закричала и бросилась прочь, но тут же и налетела на могильную ограду. Один из бандитов схватил меня сзади за воротник.
— Коза, ты куда хотела убежать? — усмехнулся он.
Я вздрогнула и почувствовала, как в мою шею уперлась холодная сталь ножа.
— Давай, шевели ногами.
Они подвели меня к небольшому склепу и втолкнули вовнутрь. То, что я увидела, не поддается никакому описанию. На стенах были намалеваны странные надписи и непонятные знаки. Посреди маленькой комнаты лежала обнаженная девушка лет пятнадцати. Она была привязана за руки и за ноги к двум доскам, скрепленным между собой крестом. Вокруг девушки стояли четверо в безразмерных балахонах и больших капюшонах. Мерцали свечи, освещающие мрачный ритуал предстоящего убийства. Один из верзил связал мои руки толстой веревкой и посадил меня прямо на пол.
— Сиди как мышь, — предупредил он. — По ритуалу ты будешь следующей жертвой. Так что у тебя еще есть время насладиться остатком жизни.
Он вышел из склепа, и я решила, что он хочет застрелить Антона, чтобы избавиться от свидетеля. Силы оставили меня. Как в бреду наблюдала я происходившее. Тип, стоящий в изголовье девушки, бормотал какие-то молитвы. Как только он замолчал, второй показал всем присутствующим живого голубя. Через несколько секунд он достал большой нож с острым лезвием и отрубил голубю голову. Кровью птицы он окропил тело девушки, нарисовав пальцем на ее животе кровавую пентаграмму.
Девушка смотрела на все, что с ней происходит, безразличным взглядом. Мне показалось, что она находится под действием сильнодействующих наркотиков. Один из этих страшных людей с явно больной психикой достал чашу с ритуальным напитком и, предварительно из нее отхлебнув, пустил ее по кругу. Все впали в транс и, отвязав девушку, начали чудовищную оргию.
Первым девушку изнасиловал тот, который стоял у изголовья и считался самым главным. Как только он кончил и громко закричал, на нее набросились все остальные. Я затаила дыхание и боялась пошевелиться. Я прекрасно понимала, что меня ждет то же самое и мысленно молила о том, чтобы меня поскорее убили и не глумились надо мной так, как над этой несчастной. Сектанты зверели все больше. Они насиловали девушку вдвоем и втроем. Девушка перестала стонать и замолчала. Наверное, потеряла сознание. Возбужденные фаллосы проникали в ее бездыханное тело. Кто-то умудрился засунуть свой распирающий член подмышку, кто-то пристраивал его между грудей. Зверское насилие сопровождалось сумасшедшими воплями и дикими стонами. Один из сектантов укусил девушку за грудь и, взяв нож, отрезал ей сосок. Скоро девушка лишилась второго соска и нескольких пальцев на ногах.
Жуткая картина подействовала на меня отрезвляюще. Я уже могла чувствовать холодную мокрую стену у себя за спиной и начала соображать, как выпутаться из этой страшной истории. Оба верзилы были на улице. Возможно, они сторожили склеп, чтобы не вошел посторонний. Сектанты были заняты издевательством над своей жертвой и не обращали на меня внимания. Неподалеку валялся старенький перочинный ножик. Я подползла к ножику и с трудом ухватила его обеими руками. Перерезать тугую веревку оказалось довольно сложно, на это ушло около десяти минут. Я совсем обессилела. У меня кружилась голова, мучили приступы тошноты. Один из сектантов вонзил в грудь девушки здоровенный нож и начал мазать своих собратьев кровью. Собрав последние силы, я встала и бросилась к выходу. Выскочив из склепа, я налетела на стоящего у входа верзилу. От неожиданности он покачнулся и выронил сигарету.
— Эй, овца, ты куда собралась?! — крикнул он.
Я даже не знаю, как мне удалось развить такую бешеную скорость. Крепко прижимая к груди свою сумку, которую я не забыла прихватить в склепе, я бежала, стараясь не упасть и не оглядываться назад.
Я не знаю, сколько времени мне пришлось петлять между могил. Кажется, целую вечность. Остановившись, я посмотрела назад — поблизости никого не было. Возможно, верзила затаился и ждет подходящего момента, чтобы на меня напасть. Глотнув воздуха, я собралась с силами и побежала дальше. На краю кладбища я встала, отдышалась и огляделась по сторонам. Посреди пустыря стоял вагончик, в котором мерцал тусклый свет. Подойдя к вагончику, я принялась громко стучать и пинать закрытую дверь ногами. Наконец передо мной предстал заспанный сторож.
— Какого черта ты спишь, когда у тебя на кладбище творится черт знает что!!! Срочно звони в милицию!!! — закричала я. — Там, в склепе, орудуют сектанты! Они убили девушку!!! Их там человек восемь, не меньше! Между могил лежит парень! Ему разбили голову! Я даже не знаю, жив он или нет!!!
Сторож протер заспанные глаза и дыхнул на меня перегаром:
— Ты чо, пьяная? Какие еще сектанты? У нас их отродясь не было.
— Сам ты пьяный!!! — оборвала я его. — У тебя телефон есть?! Быстро звони в милицию!
Сторож покрутил пальцем у виска, но все же вернулся в вагончик и взял телефонную трубку. Набрав номер телефона милиции, он протянул трубку мне и откровенно зевнул:
— Сама говори, что там с тобой произошло. Схватив трубку, я, запинаясь, принялась рассказывать обо всем, что увидела.
— Скоро они приедут? — спросила я сторожа, когда на том конце провода повесили трубку.
— Часа через полтора, не раньше.
— Как это — через полтора?!
— Молча. До райцентра далеко, раньше никто приехать не сможет.
— Ну у вас здесь и порядки! — вздохнула я и пошла к выходу.
— А ты куда собралась?
— Куда надо!
— Сиди вместе и жди, пока приедет милиция. Ты вызывала, ты и разбирайся.
— Сейчас, разбежалась! — огрызнулась я и громко хлопнула дверью.
Я прекрасно понимала, что, если патрульная машина прибудет только через полтора часа, в злосчастном склепе никого уже не будет. Сейчас нужно найти Антона. Это очень опасно, опаснее, чем можно предположить. Невдалеке виднелась река. Где-то там сарай, в котором стоит старое ведро. Нужно успеть положить туда деньги.
Добежав до реки, я остановилась. Мне показалось, что кто-то бежит следом за мной. Я затаила дыхание и внимательно вгляделась в кромешную темноту. Никого не было. И все же я не могла ошибиться. Я отчетливо слышала чьи-то шаги, которые доносились откуда-то сзади. Может быть, это эхо от моих собственных шагов? Конечно же, это эхо! И как я сразу не поняла… Я спустилась к самой воде и вновь прислушалась. Как только я встала, звук сразу замер. Я двинулась вправо и шаги зазвучали опять. Я остановилась — и услышала тишину. От сумасшедшего страха сердце готово было выскочить из груди. Каждый следующий шаг давался мне с огромным трудом, я четко осознавала, что беспокоящий меня звук никак не может быть эхом моих шагов. Не выдержав, я резко остановилась и громко крикнула:
— Есть там кто-нибудь?!
Естественно, мне никто не ответил. Шаги невидимого преследователя сразу возобновились, как только я двинулась вперед. Я побежала. Стало неимоверно тихо. Я остановилась и сделала несколько медленных шагов вперед. Не было слышно ни звука. Почувствовав минутное облегчение, я крепче прижала сумку к груди и, стараясь хоть немного отдышаться, пошла в сторону сарая.
Тропинка была настолько узкой, что я с трудом удерживала равновесие и несколько раз падала. Наконец передо мной появился полуразвалившийся сарай. Там должно стоять оцинкованное ведро. Если оно стоит, я у заветной цели. Нащупав дверь, я толкнула ее ногой и вошла. В сарае было совсем темно. Я прислушалась. Мне показалось, что в нескольких шагах от меня я слышу чье-то прерывистое дыхание. Неужели это тот, кто преследовал меня от кладбища до реки? Получается, он знал маршрут и успел меня опередить…
— Кто здесь?! — громко крикнула я. — Я принесла деньги. Ровно пятнадцать тысяч долларов. Я хочу выкупить своего сына.
Ответа не было. Сделав несколько шагов, я споткнулась о стоящее посреди сарая ведро и упала. От резкой боли я села прямо на землю. В тот момент, когда я открыла сумочку, чтобы достать деньги, на мою голову обрушилось что-то тяжелое. Я не помню, что было дальше, просто какие-то яркие вспышки света в глазах. Кто-то наносил мне удары ногой, но я не чувствовала боли. Только ощущала грубый мужской ботинок на толстой подошве… Потом я потеряла сознание…
Когда я очнулась, у меня раскалывалась голова и все плыло перед глазами. Господи, неужели я еще жива?! А может быть, я умерла? А может быть, смерть именно такая? Нет, я жива. Если я еще шевелюсь, значит, живая. У меня болит голова, меня бьет озноб. Мертвецы не должны этого чувствовать. Они вообще не могут ничего чувствовать.
С трудом открыв глаза, я попыталась подняться и вскрикнула. Рядом со мной был Антон.
— Очухалась? — испуганно спросил он и, достав носовой платок, вытер кровь с моего лица.
— Антон, ты???
— Я, конечно, кто ж еще…
— Господи, ты живой? — не верила я своим глазам.
— Живой. А ты-то как?
— Не знаю. Все болит.
— Это пройдет. Тебе хорошенько досталось. Антон помог мне сесть. Все завертелось, закружилось перед глазами. Я снова потеряла сознание. А когда пришла в себя, то окончательно поверила, что осталась жива и что Антон рядом.
— Значит, мы не в аду? — все-таки спросила я.
— Нет. С чего ты взяла, что мы попадем в ад, когда умрем? Мы попадем в рай, это я тебе гарантирую. Только нам еще умирать рано. У нас с тобой вся жизнь впереди. — Антон помог мне подняться. Сделав несколько шагов, я попыталась нащупать ведро, но его нигде не было видно.
— Ведро валяется в конце сарая, — сказал Антон. — А сумка?
— Сумки, естественно, нет. Ни сумки, ни денег.
— Как это?
— Я думаю, их забрал тот, кто тебя избил.
— О Боже. — Я сплюнула скопившуюся во рту кровь.
— Когда я зашел в сарай, ты лежала без сознания. Ни сумки, ни денег не было. Ты хоть помнишь, кто на тебя напал?
— Нет. Я его не видела. Я только знаю, что он шел за мной от самого кладбища. Я это чувствовала… Я слышала его шаги… Господи, что же теперь будет с моим сыном?
— Я думаю, что тот, кто забрал деньги, избил тебя и украл твоего сына, — одно и то же лицо.
— Почему ты так думаешь?
— Не знаю. Наверное, интуиция. Если это один и тот же человек, то твой сын будет завтра дома.
— Тогда зачем ему было меня избивать? Я бы все равно положила деньги под ведро?
— Пока это загадка.
Антон взял меня под руку, мы пошли к реке. Несмотря на все пережитое, я ощущала ни с чем не сравнимое блаженство. Мы снова оказались вместе и знаем цену нашей случайной встрече. Мне было глубоко наплевать на то, что наше настоящее, а возможно, и будущее сулит огромные трудности. Я молила Бога только об одном: чтобы он дал нам силы чувствовать твердую почву под ногами и стоя не потерять свою любовь и гордость. Я поражалась преданности Антона. Чувствовала, что меня ждут изменения к лучшему в моей нескладной жизни. Я была влюблена. Я просто сходила с ума от его прекрасной улыбки, мужественного лица и этих безумных глаз, которые раздевают одним-единствен-ным взглядом.
— Господи, как здорово, что ты остался жив, — вздохнула я. — Даже страшно подумать, что я могла тебя потерять…
— Я очнулся от воя милицейской сирены.
— Это я вызвала милицию. На моих глазах умирала девушка… Там были озверевшие сектанты. Мне чудом удалось бежать… Только я не рассчитывала, что милиция приедет так скоро. Ты не знаешь, им удалось хоть кого-нибудь взять?
— Не знаю. Я сразу пошел к сараю, чтобы найти тебя.
Я прижалась к Антону и закрыла глаза. Закончились страшные дни моего одиночества. Просто закончились и все. Словно их никогда не было. Я всегда боялась одиночества. До своей болезни я любила бродить по улицам и смотреть на проходивших мимо людей. Я шла по какому-нибудь шумному проспекту, рассматривала светящиеся магазинные витрины… Мне нравилось теряться в человеческом потоке и ощущать себя частью толпы. Вспомнив об этом, я чувствовала какую-то горечь. Муж… Даже не верится, что когда-то я была готова идти за ним на край света. Все изменилось за считанные часы. Какая же все таки странная штука — жизнь.
— О чем ты думаешь? — спросил Антон.
— О тебе, обо мне, о нас…
— Ты вся дрожишь. Пойдем.
— Ты хочешь, чтобы мы пошли через кладбище?
— Теперь можем его обойти, — улыбнулся Антон. На трассе, к нашему удивлению, моей машины не оказалось. Я осмотрелась.
— Если я не ошибаюсь, мы оставили машину именно здесь.
— Ты не ошибаешься, — сказал Антон.
— Тогда где же она? Думаешь, ее угнали?!
— Что-то вроде того.
— Кому она могла понадобиться? Была бы машина, а то ведь так… Она мне от отца досталась. Металлолом. Может, поэтому ее Челноков и не забрал. На чем же мы поедем домой?!
— Сейчас трасса пустая. Придется заночевать в деревне. Нам нужно дождаться утра.
Мы направились в деревню.
— Утро вечера мудренее, — подбадривал меня Антон, — утром поищем машину, может, она где-то совсем недалеко, просто местная шпана решила на ней покататься. Доехали до ближайшей деревни и бросили к чертовой матери.
— Нет, Антон, я уверена, машину угнал тот человек, который ударил меня по голове, — возразила я.
В одном из домов горел свет.
— Ты как? — тихо спросил Антон.
— Нормально…
— Так уж и нормально. У тебя все лицо раздуто и ухо совершенно синее.
— А у тебя на затылке запекшаяся кровь. — Дверь открыла заспанная бабулька и испуганно посмотрела на нас. Антон не стал дожидаться вопросов, улыбнулся заранее и спокойно заговорил:
— Мы проезжали по вашей трассе. У нас спустило колесо. Пока я ставил запаску, на нас напали бандиты и отобрали машину.
— Свят, свят. Да что же это делается?! — запричитала бабулька и пустила нас в дом. — На нашей трассе постоянно что-нибудь происходит. Тут целые банды орудуют. Разве можно по ночам ездить?
— Нам бы помыться и поспать, а утром мы до дома доберемся.
Бабулька поставила греться воду, достала бутылку самогонки.
— Возьми, это лучшее лекарство от всех неприятностей, — сказала она Антону. — На кухне найдете соленых огурчиков и вареную картошку. Я пошла спать. Мне вставать рано. Утром коровку нужно подоить, курочек покормить, да еще свинья захворала.
— Спасибо, бабулька, — Антон чмокнул ее в щеку. Бабулька засмущалась.
— Целуешь как молодую, осторожнее надо, а то дед может проснуться, тогда нам обоим не поздоровится, — весело пробурчала она.
Когда вода согрелась, Антон взял полотенце, смочил его теплой водой и принялся вытирать запекшуюся кровь на моем лице. Я морщилась и тихо постанывала.
— Терпи. До свадьбы заживет, — ласково приговаривал Антон и старался делать все как можно более осторожно.
— А когда свадьба-то?
— Как скажешь, так и будет.
— Ты хочешь на мне жениться? — От изумления я вытаращила глаза.
— А почему бы и нет…
— Но ведь ты свяжешь себя с такой женщиной…
— С какой?
— Я взбалмошная.
— Это же замечательно.
— Я противная и нудная.
— Я всегда мечтал о такой.
— Я вредная и несносная…
— Это мои любимые качества.
Я замолчала и, уткнувшись в ладони, заплакала.
— О какой свадьбе можно говорить, если вокруг творится такое… Ничего не известно ни о сыне, ни о подруге. У тебя есть сотовый?
— Есть.
— Я хочу позвонить родителям.
— Не надо говорить им о том, что произошло. Твоя мать и так выглядит не самым лучшим образом. Так и до инфаркта недалеко. Ты должна ее хоть немножко пожалеть и дать ей поспать. Ты позвонишь им утром.
Я согласно кивнула и посмотрела на тазик. Вода была алого цвета. От увиденного у меня резко закружилась голова и вновь возникли приступы тошноты.
— Тебе плохо?
— Нет, все в порядке.
Я не хотела расстраивать Антона.
— Послушай, а ты не хочешь снять парик? На нем кровь.
Я схватилась руками за голову. Мне показалось, что вместе с париком окончательно исчезнет моя красота.
— Ты чего-то боишься?
— Нет. Просто не вижу необходимости снимать парик.
— Ты можешь это сделать ради меня?
— Ради тебя?
— Ну да.
Я сняла парик и удрученно положила его к себе на колени. Антон погладил мои слегка отросшие волосы и прошептал:
— Между прочим, тебе без парика намного лучше. Ты еще красивее. У тебя волосы уже отрастают.
— Не говори ерунды, — недовольно пробурчала я. Как только Антон отмыл мое лицо, я принялась смывать кровь с головы Антона.
— Больно? — Антон не ответил.
— Ты говори — больно или нет. Не молчи.
— Терпимо.
— Так уж и терпимо. Я же вижу, как ты морщишься.
Потом мы уже сидели на кухне и пили самогонку, оставленную заботливой бабулькой. Сказать правду, раньше я никогда не пила самогонку. От первого же глотка голова у меня так закружилась, что я чуть было не свалилась под стол.
— Ты огурчиком закусывай, — смеялся Антон. Он пил это страшное пойло с совершенно невозмутимым видом и даже не морщился.
— Господи, пьешь, как обычную воду! — опешила я.
— На то я и мужик. Мужик должен уметь зарабатывать деньги, пить самогонку, как воду, и при этом не пьянеть.
— Господи, и почему мы могли так долго жить друг без друга? — Я расплылась в пьяной улыбке.
