Глава 24
Утром Сашка собирался с особой тщательностью. Я сидела на диване и следила за его действиями. Он выглядел так безупречно, что в мою голову закрались не самые лучшие мысли, и я почувствовала, что начинаю мучиться ревностью.
— Саш, ты куда собрался?
— Да так, есть у меня одно дельце.
— Хорошее, наверно, дельце, если ты так расфуфырился. Ничего я не расфуфырился, просто на работу собрался, — спокойно ответил он и поставил рядом со мной красочный пакет.
— Что это?
— Я тебе еще вчера купил. Просто за этой суетой забыл отдать. Тебе же кроме махрового халата даже надеть нечего. Тут кое-какие приличные шмотки. Заодно оценишь мой вкус.
— Спасибо. Я думаю, у тебя безупречный вкус.
Я вновь ревниво посмотрела на Сашку, его повадки говорили о том, что когда-то он вед жизнь состоятельного, благополучного мужчины. Он не заметил моего взгляда и продолжал тщательно причесывать волосы. Пользовался он очень дорогим гелем. Я не выдержала.
— Ты прямо как жених…
— А я и есть твой жених, — ласково усмехнулся Сашка. — Когда освобожусь, посидим с тобой в каком-нибудь ресторанчике. Хочешь?
— Хочу.
— Вот и хорошо. Тогда жди мужа с работы.
— Сань, а какая у тебя работа?
— Ольга, мы же договаривались, что ты не будешь задавать лишних вопросов.
— А этот вопрос не лишний, — вспылила я. — Могу я, в конце концов, узнать, где работает мой муж?
— Придет время, узнаешь.
— А когда оно придет?
— Малыш, да ты просто мастер торопить события!
Сашка улыбнулся такой доброй улыбкой, что моя злость мгновенно улетучилась. Он достал чемодан. Я почувствовала неладное и привстала. Моя интуиция меня не подвела. Санька достал из шкафа автомат, снял полотенце и аккуратно положил оружие в чемодан. Он улыбнулся, послал мне воздушный поцелуй и со словами:
— Не скучай, ключи от входной двери на тумбочке, — направился к выходу.
Я молнией метнулась к двери.
— Саня, а ты вернешься? — дрожащим голосом спросила я.
— Конечно, вернусь! Ты что, чокнутая?
— Это ты чокнутый. Зачем тебе автомат?!
— Мы же договаривались, — никаких лишних вопросов.
— Странно получается… Ты идешь на работу и берешь с собой автомат… Я так понимаю, это твой рабочий инструмент… Саня, ты киллер?!
— Не говори ерунды, Ольга, мне пора, — отмахнулся он.
— Иди, иди, а то тебя жертва ждет! Ты хоть фотографию взял?
— Какую фотографию?!
Чтобы жертву не перепутать и стрельнуть того, кого положено. А адрес запомнил?! Будь умничкой, стреляй на совесть! Только смотри не промахнись. А зарплату когда принесешь?! После выполнения заказа?! Точно, ты же обещал сводить меня в ресторан… И как я сразу не догадалась! А потом мы просто прочитаем заметку в какой-нибудь газете, что обычным осенним днем такого-то числа из автомата Калашникова был расстрелян коммерсант по фамилии такой-то в тот момент, когда он выходил из офиса, чтобы сесть в свою машину. К сожалению, убийцу не удалось найти. Народу вокруг было много, все произошло быстро. Убийца беспрепятственно скрылся. Мы продолжаем его поиски, а также поиски заказчика. — Я помолчала, а потом добавила: — Ну скажи, я все сказала или что-то упустила?!
Сашка ничего не ответил. Он просто легонько отодвинул меня и вышел из комнаты. Я долго сидела, уставившись в одну точку. Поднявшись наконец с дивана, я увидела пакет с Сашиными покупками и высыпала его содержимое. Шелковое платье с красными маками и большой красной розой было предназначено для какого-то банкета, торжественного вечера, но только не для обыкновенного, ничем не примечательного дня. Тонкие капроновые колготки телесного цвета. Дорогое ажурное белье. Шикарная кофта со страусовыми перьями… Да уж, что ни говори, он хорошо знает, как угодить женщине. Я оделась, покрутилась у зеркала и почувствовала себя настоящей королевой. Но радость быстро прошла. Снова в памяти всплыли события, которые произошли со мной в Штатах. Умирающая беременная Дина, ее покаянный рассказ о муже и маленькой дочери, которые влачат нищенское существование. Я вдруг вспомнила, что у меня есть тысяча долларов, которая теперь, после потери дочки, мне совершенно ни к чему, и решила действовать. Необходимо найти НИИ и мужчину по имени Павел, который заведует лабораторией.
В коридоре я нос к носу столкнулась с бабой Глашей, но останавливаться не стала и, пожелав ей приятного дня, вышла на улицу. Быстро обменяв двести долларов, я остановила первое попавшееся такси.
— Мне нужно НИИ, — неуверенно сказала я, заглянув в окошко.
— Что? — не понял таксист.
— НИИ.
— Какой именно?
— Что-то связано с полезными ископаемыми…
Таксист усмехнулся и покачал головой.
— Ну, девушка, ты даешь. Задачку ты мне задала! У тебя денег-то много?
— Да есть, вроде…
— Так есть или вроде?
— Есть.
— Ну тогда садись, будем искать.
Ничего конкретного об этом НИИ я не знала и поэтому стала рассказывать таксисту о том, что лаборатория раньше изучала полезные ископаемые, а теперь вообще непонятно, чем она занимается. То ли у нас полезные ископаемые закончились, то ли их искать никто не хочет потому что они на фиг никому не нужны… И вообще науку у нас давно задвинули. Зарплату ученым платят редко, даже продуктов купить не на что. Им хотя бы на хлеб да масло было, потому что мясо они уже не ели с тех пор, как полезные ископаемые перестали изучать и добывать. А еще там есть мужчина по имени Паша, которого я ищу и не отстану от этого таксера до тех пор, пока не найду.
Таксист смеялся до слез:
— Ну, насмешила! Значит, говоришь, что искать Пашу из НИИ до победного?
К счастью, водитель оказался не только легким на подъем, но и довольно добродушным дядькой. Он обошел со мной почти все московские лаборатории, стучал во все возможные двери и требовал Пашу. Я уже не верила в положительный результат этой затеи, но нам повезло. В одной лаборатории, которая и в самом деле была связана с полезными ископаемыми, работал мужчина по имени Паша, только в данный момент он был на больничном, потому что у него заболела пятилетняя дочка. А что с мамой, никто не знал. Одни говорили, что она временно уехала к родственникам. Другие, что она лежит в больнице. Третьи утверждали, что она поехала заграницу к умирающей сестре, должна дождаться завещания и получить деньги…
— Это и есть тот человек, который нам нужен, — прошептала я, взяла листок с адресом Паши и протянула его водителю.
Таксист улыбнулся и облегченно вздохнул:
— Так это совсем недалеко отсюда! Вот и нашелся ваш Паша из НИИ…
— Он вовсе не мой, — грустно сказала я.
— А чей?
— Я была знакома с его супругой. Она умерла. Паша об этом не знает.
Водитель сочувственно вздохнул:
— Вы хотите ему об этом сказать?
— Нет. Я не смогу этого сделать.
Увидев большой торговый комплекс, я попросила подождать меня и, схватив тележку, быстро пошла вдоль богатых прилавков, от одного вида которых кружилась голова. Я вспомнила, что вообще сегодня ничего не ела. Так, стоп! Я пришла сюда не для того, чтобы думать о том, что бы я хотела съесть. Я должна купить что-нибудь полезное и вкусненькое для маленькой больной девочки. Яблоки, груши, бананы, виноград, парочка упаковок натурального сока, банка красной икры, упаковка импортного мороженого, большое шоколадное яйцо и, конечно же, конфеты. Много разных конфет — шоколадных, сосательных, жевательных. Поверх всего я водрузила огромного плюшевого слона. Таксист улыбнулся мальчишеской улыбкой. — Ну вы и набрали, — и помог мне переложить пакеты в машину.
Доставив меня к нужному дому, он взял с меня такой мизер, что я даже растерялась.
— Удачи вам! — крикнул он и надавил на газ.
Руки мои были заняты, нажать кнопку звонка я не могла, пришлось постучать ногой. Входная дверь открылась, и на пороге появился мужчина. Темные круги под глазами говорили о бессонных ночах. Белоснежная шапка седых волос с его совсем еще не старым лицом. Посмотрев на меня удивленным взглядом, он нерешительно спросил:
— Вам кого?
Я выронила слона и, запинаясь, произнесла:
— Як вам.
Мужчина нагнулся, поднял слона и замотал головой:
— Это какое-то недоразумение… Наверно, вы ошиблись.
— Нет. Вы Паша?
— Да.
— Машенька дома?
— Дома.
— Тогда я к вам.
— Ко мне?
— Простите, можно я войду? У меня пакеты неподъемные. Вот-вот порвутся, и все высыпется наружу.
— Проходите, конечно.
Замирая от волнения, я на ватных ногах зашла в прихожую и поставила пакеты у стены.
— И все же это какая-то путаница… Я вас не знаю, — растерянно бормотал мужчина, закрывая дверь.
— Я от Дины.
— От Дины?!
В его глазах появился яркий огонек надежды.
— От нее.
— Как она? Почему не звонит?! По всем срокам она уже должна была родить… Господи, я же места себе не нахожу, не знаю, что и думать. Я ведь с самого начала против был, но она так настаивала! Ее разве переубедишь… Я уже в эту фирму звонил, через которую Дина оформлялась, но там никто не отвечает. Может, все в отпуск ушли? А с другой стороны, не могут же все одновременно уйти… Когда она вернется? Машенька заболела, по маме тоскует, плачет целыми днями.
Мужчина сильно нервничал. Я старалась не смотреть ему в глаза и чувствовала, как к моему горлу подкатывают слезы. Только бы не сорваться! Нужно держать себя в руках.
— Позже, давайте поговорим об этом позже. Я бы хотела увидеть Машеньку.
— Пожалуйста, проходите.
Квартира была маленькой, но довольно уютной. Во всем чувствовалась женская рука. На малогабаритном диванчике полулежала девочка лет пяти. Она была очень похожа на погибшую Динку. Девочка склонила голову на плечо и напоминала маленького серого воробушка. Такого слабенького и такого беззащитного… Я почувствовала, как у меня увлажнились глаза, и села на самый краешек дивана. Девочка была очень бледна, и, судя по всему, у нее была повышена температура. Дыхание тяжелое, и слышались хрипы. Увидев большого плюшевого слона, она оживилась, слегка приподнялась, потянулась к нему своими ручонками и поцеловала его.
— Привет. Меня зовут Оля, — сказала я.
— А меня Маша. А что это за слон?
— Это подарок. Слоник пришел к тебе для того, чтобы ты побыстрее выздоровела и больше никогда не болела.
— Хороший слоник, — улыбнулась Машенька и уложила его рядом с собой. — А кто мне его подарил?
— Мама.
— Моя мамочка?!
— Твоя мамочка. Она просила передать, что очень тебя любит и скоро вернется.
— Правда?
— Конечно. Ты же знаешь, что взрослые не умеют обманывать.
— Папа сказал, что она уехала в командировку по работе, чтобы заработать немножко денежек, свозить меня на море и накупить много игрушек. А ты когда-нибудь была на море?
— Была. Я была на Черном море.
— И какое оно?
— Красивое. Оно такое красивое… Особенно вечером, когда на небе появляется закат.
— А оно доброе или злое?
— Доброе.
— А говорят, что море бывает злое.
— Бывает, но только тогда, когда начинается шторм.
— А что такое шторм?
— Шторм, это когда дует сильный ветер, поднимаются большие волны и людям запрещают купаться.
Машенька задумалась и заморгала своими чудесными глазками.
— А ты купалась?
— Ну конечно. Купалась и загорала на горячем песочке.
— А правда, что вода соленая?
— Правда.
— Пряма как настоящая соль?
— Точно. Если ты попробуешь ее, почувствуешь, как будет щипать язык. Сильно, сильно.
— Оля, а ты русалок видела?
— Русалок видела. И русалок, и морского даря…
— А у меня есть мультик про русалочку. Мне его папа купил. Хочешь посмотрим?
— Посмотрим, только в следующий раз. Я к тебе теперь часто приходить буду.
— И мы будем с тобой друзьями?
— И друзьями, и подружками.
— Как раз приедет мама и купит нам новый видик, потому что этот уже очень старый и плохо показывает.
— Договорились.
Я обняла Машеньку и крепко поцеловала. Меня стали душить слезы, пришлось сделать невероятное усилие, чтобы скрыть это от девочки.
— Оля, а еще, когда я выздоровлю, я покажу тебе все свои картинки с морем. У меня их очень много. Хочешь, я попрошу маму, и она разрешит тебе поехать вместе с нами на море?
— Конечно, хочу.
— У нас мама добрая. Она обязательно разрешит.
Я сидела, словно парализованная, ненавидя мир, отнявший у этой девочки мать. Я обманывала это маленькое существо, обманывала ее отца и не знала, что я могу сделать для того, чтобы им стало хоть немного легче.
— Оля, а у тебя есть маленькая девочка?
— Что?
— Я говорю, у тебя есть маленькая девочка?
— Нет. Вернее, она была, но затем улетела на небо.
— А зачем?
— Затем, что Бог решил, что она должна быть рядышком с ним.
— Она плохо себя вела?
— Нет. Она была еще слишком маленькая.
— А меня Боженька не заберет на небо?
— Нет. Ты же уже большая девочка.
— Я всегда слушаюсь маму.
Я почувствовала, что больше не могу сдерживаться, и посмотрела на Пашу глазами, полными слез.
— Паша, там в коридоре продукты… Фрукты, конфеты, мороженое. Нужно бы положить в холодильник. Сейчас Машеньке нельзя мороженое, у нее бронхит. Съест, когда поправится.
— Ой, мороженое! — обрадовалась Машенька. — А его мне тоже мама передала?!
— Конечно, все подарки тебе передала мама. Она очень тебя любит и обещает скоро вернуться.
Я встала, Паша встал тоже. Трясущимися руками я расстегнула свою сумочку и достала восемьсот долларов и все, что осталось рублями. Положив деньги на журнальный столик, я тихонько всхлипнула.
— Это Дина передала вам на жизнь. Пока. Потом передаст еще.
Паша не шевелился. Его нижняя губа вздрагивала, на лбу выступила испарина. Я подошла к Машеньке, обнявшей слона, поцеловала ее и потрепала за ушко.
— Я скоро приду к тебе опять.
— Приходи. Ты плачешь по своей девочке, которую Боженька забрал на небо?
— Да.
— А как ее звали?
— Как твою маму.
— Мою маму зовут Дина.
— Мою девочку тоже звали Дина.
Машенька протянула ко мне свои ручонки и обняла меня:
— Приходи. Я буду скучать. А если увидишь мою мамочку, то обязательно ей скажи, чтобы она возвращалась побыстрее. Нам с папой очень без нее плохо. Скажи, что мы без нее болеем. Папа все время кладет под язык какие-то таблетки, а еще я видела, как он плакал. Правда, он сказал, что он так зевнул, но я-то знаю, что так не зевают.
— Обязательно скажу, — прошептала я и бросилась к выходу.
— Постойте, пожалуйста, — остановил меня Паша, когда я была уже на лестнице.
Я виновато посмотрела на него.
— Вы тоже ездили в Америку?
— Да.
— Ваша дочь умерла при родах?
— Да.
— Я так и понял, когда вы разговаривали с Машенькой. Скажите, что с Диной?
— Она скоро вернется.
— Вы меня обманываете. Я чувствую, что с ней что-то случилось.
— С ней ничего не случилось. Она жива, здорова и скоро вернется. Вы только ее ждите. Обязательно ждите…
— А мы ждем. Вы ей скажите, что нам не нужны эти деньги. Пусть она сама возвращается, а если можно, то с сыном…
— Конечно, скажу.
Паша придвинулся ко мне совсем близко и развел трясущимися руками:
— Оля, скажите, — Дины уже нет в живых?
— С чего вы взяли? — Я опустила глаза.
— Я знаю это. Я все понял. За этот короткий срок, где я только не был. Оставлял Машеньку с бабушкой, ходил в посольство США, звонил во все инстанции. Я знаю, что у нее очень больное сердце. Она и Машеньку-то с трудом родила, чудом выкарабкалась. Она все анализы подделала… Дались ей эти деньги! Жили же мы как-то без них… Если ее уже нет в живых, вы мне скажите. Вы мне только скажите. Я переживу. Я сильный. Я же мужчина. Хотя какой я мужчина, если моя жена от безденежья поехала продавать собственное дитя!
Его била дрожь, на глазах появились слезы:
— Знаете, я ведь научный работник, получал раньше очень хорошо. А потом непонятное началось, хаос какой-то… Не понимаю, зачем ученую степень получал и диссертацию защищал. Даже на питание не стало хватать. Зарплату дадут, стыдно жене нести — один раз на рынок сходить. Я знаю, что Дины нет. Если бы она была, то обязательно позвонила… Она ведь всегда звонила. Отовсюду, где бы ни находилась. Я не нашел никаких концов. В посольству сказали, что никакая беременная женщина такого-то числа не вылетала. Значит, она скрыла свою беременность, получается, что она по поддельным документам вылетела — Понимаете, я больше не могу ждать. Не могу.
— Как это не можете?
Я начал сходить с ума. Я жду телефонного звонка, прислушиваюсь к шагам на лестничной клетке, всматриваюсь в лица прохожих. Я не смогу без нее жить. Я ее люблю. А вы когда-нибудь любили?
— Да, я и сейчас люблю.
— Я тоже сейчас люблю… А ваш любимый человек рядом?
— Пока да.
— А моего нет.
— Простите, мне пора, — быстро проговорила я и побежала вниз по лестнице.
