Глава 11
— Бог мой и почему я связалась с чокнутой, — повторяла Галина.
Чтобы скрыть беспокойство, я улыбалась, то и дело бросая настороженный взгляд на американского таксиста.
— Ну, что ты лыбишься? Бросила грудного ребенка одного и еще улыбаешься!
— Я его не бросила. Я сама переживаю не меньше твоего, но я же знаю, что без денег ни я, ни мой ребенок не выберемся.
Остановившись метров за двести от мотеля, Галя рассчиталась с таксистом и протянула мне руку, чтобы помочь выйти из машины.
— Видишь, кое-какие мужские привычки я еще помню, — произнесла она с вызовом.
У входа в мотель Галя посмотрела на часы и сказала:
— У нас с тобой ровно три часа.
— Почему ровно три?
— Потому что грудного ребенка кормят каждые три или четыре часа.
— Даже ночью?
— Да, если он проснется.
— Откуда ты все это знаешь?
— Я литературу читала.
— Какую еще литературу?
— По уходу за грудным ребенком.
— А тебе это зачем? — удивилась я.
— Затем. Думала, как стану женщиной, обязательно возьму из детского дома девочку и удочерю ее. Грудную, чтобы она думала, что я ее настоящая мама. Я же не могу родить ребенка, но не хотела отличаться от других женщин. Вот в больнице по вечерам штудировала нужную литературу. Теперь за любым советом можешь обращаться ко мне, на любой вопрос отвечу.
— Пойду поищу лопату!
— Хорошо, если бы их было две.
— Зачем?
— Чтобы копать вдвоем, неужели не ясно?
— Ты еще слабая после родов. Куда тебе землю копать! Будешь стоять на шухере.
— Я и до родов неплохо копала, а уж теперь-то…
— Не говори ерунды.
Я тяжело вздохнула. Мне было страшно, что я оставила маленькую Дину совсем одну. Если со мной что-то случится, что будет с ней? Господи, как страшно! Жив ли наш папка с улицы Академика Скрябина или скончался в больнице? Может быть, он до нее и вовсе не доехал. Все-таки пуля в груди… Я даже не знаю, куда его увезли, в какую клинику, и не «югу его навестить.
Ну почему у меня вся жизнь кувырком? Неужели я не такая, как все? Я постоянно за чем-то гонюсь и постоянно что-то упускаю в этой жизни. Ну почему я не могу иметь то, что хочу, и не могу быть рядом с тем, с кем хочу? Мне ведь всегда хотелось иметь одного-единственного мужчину, который бы был ТОЛЬКО МОЙ И НИЧЕЙ БОЛЬШЕ. Интересно, а вообще бывают счастливые люди? Как же сильно я хочу вернуться на родину и как же страстно и преданно я ее люблю. Еще совсем недавно я мечтала только об одном — уехать от этой нищеты и равнодушия окружающих, забыть мир, в котором выживают только те, кто умеет воровать, где все куплено. Только сейчас и здесь я поняла, как сильно люблю свою непутевую родину и как мечтаю вернуться обратно. Я болею за нее душой и хочу ей помочь, хотя понимаю, что не могу ничего сделать, ничего.
— О чем задумалась? — перебила мои мысли Галина.
— Да так.
— Ладно, думать некогда, пора действовать.
На пожарном щитке висела небольшая лопата, которая так и просилась в руки.
— Одна, — грустно покачала я головой.
— А нам одна и нужна.
— Вторая может быть у могилы. Когда я капала и меня увидел Лев, я же бросила ее там.
— Точно! Хреново, если Лев очухался и решил проверить то место, где ты копала. Вдруг он выкопал эту бабу и прошмонал ее карманы!
Небольшой порыв ветра слегка приоткрыл дверь мотеля. Мы испуганно переглянулись.
— Что это? Странно, что дверь не закрыта на щеколду.
Галина ничего не ответила и распахнула дверь пошире. Мы вошли в коридор. Дверь в комнату стукачки тоже была открыта. Галина тихонько вскрикнула и прислонилась к стене. С кровати, где обычно спала стукачка, свисали мужские ноги, одетые в черные, довольно модные ботинки. Я почувствовала, что задыхаюсь. Первой опомнилась Галина. Взяв меня за руку, она вошла в комнату. На кровати с черным отверстием во лбу лежал браток, которого я видела всего один раз, когда он сидел в столовой рядом с Диной, вытирающей окровавленный нос. Все говорило о том, что стреляли в упор. Я поймала себя на мысли о том, что его судьба не вызвала у меня жалости или сочувствия. Он был очень крупным, весил более ста килограммов. Жирное неподвижное лицо напоминало мерзкую дохлую крысу.
— Ты его знаешь? — нарушила молчание Галина.
— Да.
— Кто это?
— Я не знаю его имени. Знаю только, что он довел Дину до смерти. Когда понял, что она умирает, пытался вызвать врача, но уже было поздно.
— Все понятно. Значит, собаке собачья смерть.
— Собаке собачья смерть, — повторила я Галинины слова.
На полу валялся пистолет, который, по всей вероятности, был брошен убийцей. Галина подняла его и проверила обойму.
— Смотри-ка, боевой. Даже патроны в патроннике есть. И какой дурак его выкинул?!
— Брось, он же засвеченный. Из него стреляли, сейчас на нем числится преступление.
— А нам-то что до этого преступления? — возразила Галина. — Мы же не дураки отказываться от оружия. Если эту пушку подберем не мы, то подберут другие. Пушка нынче в цене, да и мало ли, может, и пригодится.
— Ты предлагаешь взять ее с собой?
— Ну понятное дело, не оставлять же ее здесь. Хороший пистолет. 32 калибр.
— Делай как знаешь, — еле слышно пробормотала я.
— С пистолетом нам будет намного спокойнее. А теперь уходим. У нас своих дел по горло.
В это момент снизу, по всей вероятности, из подвала дома, послышались громкие, почти нечеловеческие крики, прерывавшиеся таким страшным стоном, от которого застывала кровь в жилах.
— Что это? — спросила я едва слышно.
— Понятия не имею. Ужас какой-то… Вопль повторился. Я съежилась и потянула Галину к выходу.
— Берем лопату и уходим отсюда к чертовой матери. Я не могу это слышать.
— А вдруг кому-то нужна наша помощь?
— Но мы не можем помочь. Дома нас ждет грудной ребенок. У нас нет времени, — настаивала я.
— А если бы эта помощь потребовалась тебе? — жестко спросила Галина.
— Мы должны думать о ребенке, — повторила я. — То, что происходит здесь, нас не касается.
— А если помощь нужна беременной девушке, которая сюда приехала за тем же, что и ты?!
Эти слова произвели на меня должное впечатление, и я сдалась.
— Ну хорошо. Только помни, у нас мало времени.
— Знаю. — Галина чмокнула меня в щеку и повертела пистолет в руках. — Нам теперь бояться нечего. Мы с оружием.
Обойдя мотель с противоположной стороны, мы подошли к двери в подвал и стали тихонечко спускаться по ступенькам…
— Мы только посмотрим, что там внизу, и все, — шепнула Галина. — Мы быстро.
Лестница заканчивалась еще одной дверью, она была открыта настежь. В просторной подвальной комнате толпились совершенно голые люди в каких-то уродливых масках.
Посреди комнаты лежала девушка, опаздывавшая в ночной клуб, кричала и плакала от боли и страха. Ее руки и ноги были связаны крепкой веревкой. Рядом с ней на коленях стоял человек в маске и держал какой-то сосуд. А у изголовья стояла женщина с кинжалом.
— Это черная месса какой-то секты, — шепнула я Галине на ухо и зажала рот, чтобы не закричать от страха. — Ее сейчас зарежут.
— Мы этого не позволим, — невозмутимо произнесла Галина и бросилась в комнату. — Эй, ты, идиотка, брось кинжал!!! — Она наставила пистолет на женщину в маске, держащую кинжал у самого горла перепуганной девушки.
Женщина в маске, державшая кинжал, будто не слышала голоса Гали. Она опустила кинжал и самым кончиком надавила на горло девушки. Показались капельки крови.
— Ты, дебильная, убери кинжал!!!
— Нэ понимаю, — послышался голос иностранки.
— Вот я тебя пристрелю, сразу все поймешь! — выкрикнула Галина и по-мужицки сплюнула на пол.
Русский свинья! — завизжала женщина в маске. Это стало последней каплей, Галина окончательно вышла из себя и нажала на курок. В маске женщины появился трети!! глаз, из которого потекла кровь, а в двух других померк свет быстро угасающей жизни Женщина выронила кинжал и упала на пол.
Галина обвела свирепым взглядом всю компанию.
— Я вас, козлов, всех перестреляю! Я ваши мессы на дух не переношу!!!
Первой опомнилась женщина в маске коровы. Она громко закричала и бросилась к выходу. Следом за ней остальные. Они громко кричали, махали руками, забыв подобрать с пола свою одежду.
Галина подошла к убитой и сорвала с нее маску. Я чуть было не потеряла сознание. Передо мной лежала новая стукачка, которая заменила старую по рекомендации Льва…
— Ты ее знаешь?
— Это новая стукачка.
— Помогите… — простонала девушка, опаздывавшая в ночной клуб.
Я бросилась к ней и принялась развязывать веревки. Галина пришла мне на помощь. Как только девушка была освобождена, я достала носовой платок и приложила его к ранке. Заметив, что Галина внимательно смотрит на девушку, я ревниво прикрикнула:
— Что ты уставилась, будто никогда не видела голую бабу?! И не стыдно тебе зенки бесстыжие пялить?! Лучше помоги найти ее одежду!!!
— Да я на нее вообще не смотрю! — попыталась оправдаться Галина.
— Еще как смотришь! Пялишься так, что аж тошно становится! Ни стыда ни совести!
Галина покраснела, запыхтела, как паровоз, и покрутила пальцем у виска:
— Дурная ты баба! Нашла, где скандал закатывать!
Девушка удивленно смотрела на нас и растирала затекшие руки и ноги.
— И что ты на нее кричишь? — недоумевала она. — Пусть смотрит. Она же не мужик. А я баб вообще никогда не стеснялась. Чего их cтесняться-то…
Галина протянула девушке одежду и отвернулась:
— Вот, под столом валялась. Только трусов не нашла.
— Хрен с этими трусами. Их разорвали. Я вообще не люблю трусы носить. Они только движения сковывают. Я люблю, когда между ног задувает приятный прохладный ветерок.
— Тоже верно, — согласилась Галина, по-прежнему смотревшая в сторону.
Пока девушка одевалась, я попыталась хоть как-нибудь прояснить ситуацию.
— Послушай, а как ты сюда попала? Ведь Галина оставила тебя в машине Льва.
— Я тут уже вторые сутки, — торопливо ответила девушка. — Если вы меня сейчас не покормите, я просто потеряю сознание.
— Ну а в этот подвал ты как попала?
— Когда вы уехали, я решила вернуться в тот лесок, где лежал Лев. Думала, он еще там Пришла, а там его нет.
— А лопата там была? — перебила я девушку.
— Какая лопата?
— Ну та, которой я копала.
— Не помню точно, но, по-моему, была.
— Это хорошо.
— Я же сказала, что точно не помню. Ну, в общем, я пошла обратно. Думаю, может, он в мотеле…
— И что?
— А дальше вообще труба. Я натолкнулась на эту сумасшедшую бабу, здешнюю домработницу, спросила у нее про Льва.
— А она?
— Она сразу смекнула, что к чему. Сказала, что Лев в подвале. Я удивилась, но все же спустилась с ней туда. Она меня там оставила и закрыла на здоровенный засов. Там пол холодный, а я босиком, босоножки-то я выкинула, когда каблук отлетел. Лев обещал купить, да я его после этого и не видела. Просидела здесь, как идиотка, черт знает сколько времени, промерзла, а потом начался этот кошмар Пришли идиоты в масках, сатанисты какие-то… Они хотели принести меня в жертву. Для этого нужно несколько раз вонзить в грудь кинжал. Или в грудь, или в живот.
— А что было в кувшине, который держал мужик? — спросила Галина и пнула лежащий на полу сосуд, от которого исходил едкий запах. — До сих пор воняет. Задохнуться можно.
— Кинжал — это просто цветочки по сравнению с тем, что находится в этом сосуде, — девушка тяжело вздохнула. — В сосуде какая-то кислота. Ее должны были вылить на мою грудь. Там был еще один сосуд. Он предназначался для сбора крови.
— Чьей?
— Моей, конечно, чьей же еще!
Девушка без сил опустилась на пол. Темные круги под глазами. Она совсем не напоминала ту самоуверенную девицу, которую я видела на ночном кладбище. Ее исхудавшее лицо и впалые глаза говорили о том, что она в любой момент может потерять сознание.
