Глава 4
Открыв глаза, я слегка приподняла голову и посмотрела на стоящего у окна Клауса. Он был в ночном халате, на голове красовался чепец, точно такой же, как я видела на картинках детских сказок.
– Что со мной?
– Ты потеряла сознание. Лежи. Я вызвал врача. Он сказал, чтобы ты пока не вставала. Ты очень сильно упала с лестницы. Чудом не убилась. У тебя сотрясение мозга.
Я попыталась подняться, но у меня ничего не получалось, и я обессиленно рухнула на кровать. Тело очень болело и предательски отказывалось меня слушаться.
– Мне плохо.
– Я же говорю, ты чудом не убилась.
Вспомнив события вчерашнего вечера, я сморщилась и тихо произнесла:
– Боже, Клаус, сколько же у тебя тараканов в голове.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть его, – ничего, кроме раздражения и отвращения, он у меня не вызывал.
Клаус вышел из комнаты и заглянул в неё ближе к обеду.
– Ты как?
– Тело болит. Да и слабость сильная.
– Снежинка, ты сама виновата. Зачем стала от меня убегать?
– Клаус, уйди. Я не хочу тебя видеть.
– Ты лежишь в моём доме и не хочешь меня видеть. Вот дела, – принялся возмущаться Клаус. – Снежинка, я бы не советовал так себя вести. В конце концов, я вызвал врача, заплатил за это, купил тебе лекарства и ещё приготовил обед. – После этих слов Клаус принёс мне тарелку с бульоном и стакан воды с таблетками.
– Что за таблетки?
– Доктор прописал. Выпей бульон. Выздоравливай побыстрее. Мне очень хочется покататься с тобой на роликах.
От его слов я сморщилась и закрыла глаза. Клаус поставил тарелку на тумбочку и положил рядом таблетки. Когда он ушёл, я тут же выкинула таблетки за спинку кровати – посчитала, что пить лекарство, принесённое Клаусом, небезопасно. Доверять ему я уже не могла. Затем слегка приподнялась и выпила весь бульон.
Ближе к вечеру в доме вновь заиграла красивая музыка и зажглись разноцветные фонари. В спальню въехал на роликах совершенно голый немец всё с той же бабочкой и ушами Микки-Мауса. Он стал кататься по комнате, танцевать и выделывать различные па.
– О боже… – прошептала я и, почувствовав тошноту, закрыла глаза. Мне показалось, ещё минута – и бульон польется обратно.
Клаус подъехал ко мне поближе и, наклонившись, стал игриво бить меня своим стоячим карандашом по лицу.
– Снежинка, просыпайся. Подержи меня за пенис. Ты сможешь встать и со мной кататься?
– Ты что, не видишь? Я болею! Придурок! Пошёл вон! – в негодовании закричала я, замахнувшись на Клауса подушкой.
– Мегера, – обиженно пробубнил Клаус и, отъехав от кровати подальше, вновь принялся танцевать и кататься.
Этой ночью, когда в доме, наконец, стало тихо, я нашла в себе силы встать и, пошатываясь, дошла до туалета. Посмотрев на своё отражение в зеркале, я вздрогнула от вида осунувшегося лица и многочисленных синяков на теле. Затем умылась холодной водой и, осторожно пройдя мимо Клауса, который похрапывал в зале на диване, взяла свою сумку и быстро оделась. Затем всё так же крайне осторожно вышла из квартиры и едва передвигая ноги добрела до ближайшего отеля.
Несмотря на глубокую ночь, на улице было очень тихо. Вокруг ни души. Двери отеля были закрыты. Как только я нажала на звонок, их тут же открыли, и я прошла внутрь. Пожилая немка встретила меня радушной улыбкой. На английском я объяснила, что хочу снять номер.
– Пожалуйста, ваш паспорт. – Женщина протянула мне карточку гостя для заполнения.
Я тут же кивнула и, сунув руку в сумку, с ужасом обнаружила, что там нет ни документов, ни денег.
– Извините, – прошептала я и, сев на кожаный диван, принялась перерывать сумку.
– Клаус, скотина! – в отчаянии крикнула я и трясущимися руками закрыла сумку. – Сволочь, вытащил документы и деньги! Будь ты проклят! Подонок! Извращенец! Маньяк!
– У вас что-то случилось? – Немка посмотрела на меня испуганно.
– У меня нет денег и документов. – Я едва сдерживала слёзы.
– В таком случае я ничем не могу помочь. Не могу вас поселить.
– Но у меня всё украли! Не ночевать же на улице!
Я и представить не могла, что придётся вновь возвращаться к этому извращенцу.
– Меня обворовали. – Я смотрела на немку умоляющим взглядом и смахивала слёзы.
– Это ваши проблемы. Я же сказала: ничем не могу вам помочь. Для заселения в отель необходимы деньги и паспорт. Обратитесь в полицию и покиньте, пожалуйста, территорию отеля. У нас нет бесплатных ночлежек.
Взяв сумку, я вышла из отеля и всё по той же тёмной улице побрела к дому Клауса.
– Сейчас приду и скажу, чтобы немедленно отдал мне деньги и документы. Припугну его полицией. Что он о себе возомнил? Что он царь и бог?! Он ещё плохо меня знает. Этот извращенец даже не представляет, на кого нарвался. Я из тех, кто умеет давать сдачи! Меня лучше не обижать!
Я и не заметила, что разговариваю сама с собой. Вспомнив, что, когда выбегала из квартиры, не хлопала дверью, а только слегка её прикрыла, я надеялась, что дверь будет открытой. И не ошиблась. Слегка подтолкнула, и она беспрепятственно открылась.
– Эй, Клаус, сукин ты сын, просыпайся! – завопила я, войдя в тёмный коридор. – Куда ты спрятал мои деньги и документы?! Кто дал тебе право рыться в моей сумке?!
Но в квартире было тихо. Я вошла в большую комнату и поспешила выключить свет. Клаус по-прежнему лежал на диване. Его глаза были закрыты, рот слегка приоткрыт (это от храпа), а во лбу зияла кровавая рана.
Горло сдавило, я с трудом сглотнула:
– О господи…
Пока я пыталась заселиться в отель, кто-то проник в квартиру и встрелил спящему Клаусу прямо в лоб. Клаус даже не проснулся. Но кто? И успел ли убийца уйти из квартиры?! От лихорадочных мыслей потемнело в глазах.
Я понимала: нужно срочно бежать. Но куда? Если нет документов и денег… От шока застучало в висках. Я на всякий случай подошла к Клаусу и, взяв его за руку, попыталась нащупать пульс. В тот момент я плохо понимала: если человеку выстрелили в голову, у него нет шансов выжить. Рука Клауса была холодной… Только теперь до меня дошло, что это рука мёртвого человека. Откинув его руку, я вновь ощутила, как всё поплыло перед глазами, и, встав к стене, медленно съехала на пол, стараясь отдышаться и прийти в чувство.
Рядом с диваном лежали ролики. На стуле красовались ярко-красная бабочка, которую Клаус любил надевать на голую шею, и уши от Микки-Мауса. Словно рыба, выброшенная на берег, я жадно хватала ртом воздух и всё больше проваливалась в непонятную бездну. Почувствовав ужасную слабость, я рухнула на пол.
Когда я очнулась, квартира Клауса напоминала проходной двор. В ней было полно полиции. Я лежала на полу и с ужасом смотрела на людей в полицейской форме, которые разговаривали со мной на немецком языке.
– Я вас не понимаю, – судорожно мотала я головой. Взгляд мой остановился на полицейском, держащем в руках мой паспорт.
– Господи, где вы его нашли? Отдайте!
Но паспорт мне никто не отдал. От беспомощности я заплакала и облегчённо вздохнула, только когда в квартире появились перепуганные Шульц и Татьяна.
– Как же хорошо, что вы пришли! – Я хотела броситься к Татьяне на шею, но полицейский приказал сидеть на месте.
– Нам позвонили из полиции. – Татьяна на немецком переговорила с полицейскими и села рядом со мной. – Они просят меня побыть переводчиком, – взволнованно сказала она.
– Переведи, чтобы отдали мой паспорт и деньги. Я хочу отсюда уйти. Клаус где-то всё попрятал, а они нашли. Я хочу улететь в Москву.
– Тебя спрашивают, почему ты убила Клауса?
– Я?!
– Полицейские ждут ответов на вопросы. Они хотят знать мотив убийства. За что ты его?! – Татьяна закурила сигарету и пристально посмотрела на меня.
– Таня, они с ума сошли?! Я не убивала! Таня, скажи им, что я не убивала! Я не убийца! Я ничего не знаю…
Мои слова потонули в рыданиях. Татьяна протянула мне носовой платок и вновь о чём-то заговорила с полицейскими.
– Они спрашивают, кто убил Клауса? – вновь обратилась она ко мне.
– Я откуда знаю? Они полицейские. Пусть ищут. Танечка, клянусь, я не убивала!
После непродолжительного разговора с одним из полицейских Татьяна вновь заговорила со мной.
– Они выдвинули свою версию случившегося. Ты прилетела к жениху. Вы поссорились. Он тебя избил, а ты его застрелила. Полиция хочет знать, куда ты спрятала оружие.
– Да они что, совсем головой съехали?! Таня, помоги! Они меня засадят! Я никого не убивала, и меня никто не избивал. Я просто упала с лестницы. Клаус даже вызывал врача, только не знаю какого, потому что была без сознания. Я не хочу в тюрьму!
Я рассказала Татьяне о том, что произошло вечером, и, показав на ролики и уши Микки-Мауса, в сердцах произнесла:
– Он извращенец. Маньяк и извращенец. Я хотела от него сбежать. Сама подумай, как я, здравомыслящая девушка, могла оставаться с этим сумасшедшим?!
– Именно поэтому ты его убила?
– Да не убивала я его! Чуть-чуть почувствовала себя лучше, взяла сумку и ушла в отель. Хотела там переночевать. Но у меня в сумке не оказалось ни паспорта, ни денег. Пришлось вернуться. Я решила наехать на Клауса, чтобы он мне всё отдал. Пришла, а он лежит застреленный. Когда уходила, он был живой. Спал и даже храпел. Я потеряла сознание. Клаус говорил, у меня сотрясение мозга. Когда очнулась, увидела полицию. Сама подумай, как бы я могла его убить? Откуда у меня оружие? Каким образом я бы его провезла из Москвы?! Это же абсурд. Танечка, ты мне веришь?
– От того, что я тебе верю, ничего не меняется. Полиция настаивает, что его убила ты.
– Да я в жизни даже комара не прихлопнула! За что мне убивать Клауса?
– Но ты же сама говоришь, он извращенец.
– Но не убивать же из-за этого. Просто я думала, что лечу к здоровому нормальному мужику, а он оказался больным на всю голову. В наших письмах и разговорах я этого не заметила.
Он мне показался вполне адекватным. Постоянно говорил, что любит кататься на роликах. Но я и подумать не могла, что он любит это делать в таком виде.
– Знаешь, если честно, я не верю. Клаус был отличный мужик. У него не складывались длительные отношения с девушками, и он всё никак не мог найти себе жену, но я не думаю, что причина в том, о чем ты мне сейчас рассказала.
– Таня, вот ролики! Вот бабочка! Вот эти проклятые уши! Он голым надевал эти чёртовы ролики, включал музыку, катался и танцевал. И хотел, чтобы мы делали это вдвоём. Чтобы я надела ролики, взяла его за «карандаш» и катала!
– Какой ещё карандаш?
– Ну, за член. Он у него как карандаш. Острый и тонкий! Я даже таких членов-то раньше не видела. Как у комара жало, честное слово.
Таня посмотрела на меня подозрительно. Я даже не сомневалась, что она не поверит. Да и кто поверит в такой бред.
– Ну что смотришь? Ты же моя бывшая соотечественница. Какой смысл мне врать?! Мы должны друг друга поддерживать!
– Почему я должна тебя поддерживать?! – нервно затушила сигарету Татьяна.
– Но ведь не чужие всё-таки…
– Кто ты такая? Я тебя знать не знаю. Убит лучший друг моего мужа. Да и я с ним дружна уже несколько лет. Мало того, что убит, так ты на него ещё гадости наговариваешь. Ушат помоев вылила на хорошего человека. Оставь хоть память покойного светлой. Не смей говорить плохо о нашем друге. Да, Клаус действительно любил кататься на роликах, но совсем не так, как ты рассказываешь. Зачем ты вообще сюда приехала?! Если бы не ты, Клаус был бы сейчас жив.
– Да его смерть от меня никак не зависела. Я не имею к случившемуся никакого отношения.
– Полицейские спрашивают, ты признаёшь свою вину или нет?
– Конечно нет!
