Глава 17
После двухчасового сексуального марафона, в котором все же были небольшие перерывы, в дверь постучала домработница и, стараясь не смотреть на изрядно вспотевшего Костыля, внесла два увесистых пакета с одеждой.
– Евгений Александрович, это Павел передал.
– Спасибо, Наденька, поставь. – Костыль вытирал лившейся по нему пот и тяжело дышал.
– Как скажете. Там ребята приехали. Они вас ждут.
– Пусть ждут. Я пока занят.
– Хорошо. А что им передать?
– Передай, что я занят!!! – крикнул Костыль. – Я занят! Секс – это тоже занятие. Оно отбирает слишком много сил и времени.
– Хорошо… Хорошо…
Домработница тихо закрыла за собой дверь. Костыль вновь смахнул с себя пот и покачал головой.
– Ну, мать, ты даешь! Затрахала меня совсем. У тебя у самой ноги наверно разъезжаются. Твой хрен приедет, а ты никакая. Ты уж не объяснишь ему, что я там тебе все натер. – Он отдышался и уже спокойнее сказал: – Вот и вещи твои прибыли.
Я дождалась, когда Костыль закончит свою речь, и спросила ледяным тоном:
– Я вам больше не нужна? Могу быть свободна? У вас уже не стоит, и надеюсь, что в ближайшее время не встанет. – Не знаю, откуда у меня появилось столько наглости, но я этому была даже рада.
Костыль оторопел. Он не мог произнести ни слова. Я посмотрела на его лежачий сморщенный орган и добавила:
– Его хоть как поднимай. Он уже не встанет. Сами видите, упал замертво. Вы пока отдыхайте, а я приму душ.
– Чудная ты, – только и смог сказать Костыль. – У меня у самого дел по горло. С тобой можно всю жизнь протрахаться и стать банкротом, а для меня дела превыше всего. Хотя, знаешь, ты первая женщина, с которой мне совсем не хочется из постели вылезать. Обычно как? Дело сделали и разбежались. А с тобой все не так. Может, вместе ванну примем? Авось там еще что получится?
– Вы примете ванну после меня.
Благо, что туалет и ванная комната находились прямо у спальни, и мне не нужно было выходить в коридор. Я закрыла дверь на щеколду, включила душ, взяла гель и принялась изо всех сил тереть свое тело, словно хотела смыть с него всю грязь, которая налипла за последние сутки. Это была душевная грязь, ее смыть просто невозможно. Должны пройти годы. Долгие и долгие годы… Выключив душ, я завернулась в махровое полотенце и пошла в туалет. На унитазе сидел Костыль и читал какую-то газету. От неожиданности я вскрикнула и возмущенно заметила:
– Закрывать на щеколду надо!
– От кого? Я у себя дома, – не понял меня Костыль. – Дорогая, толчок занят, так что терпи. Еще у меня освежитель воздуха закончился, так что после меня сможешь зайти в туалет только в противогазе. Будь другом, позвони домработнице, скажи, чтобы она принесла освежитель, а то мне самому здесь сидеть тошно.
– Вот еще! – фыркнула я и пошла в спальню, чтобы наконец-то одеться.
Костыль с грохотом распахнул дверь в туалетную комнату и заорал:
– Тебе что, западло попросить освежитель воздуха?! Тогда принеси мне сюда телефон, я сам позвоню. У меня живот закрутило.
– Прикрой дверь, дышать нечем! – громко крикнула я, впервые обратившись к Костылю на «ты».
Я нажала на кнопку у кровати. Тут же появилась домработница, словно она все это время стояла за дверью и ждала, когда позовут.
– Евгений Александрович меня звал?
– Звал.
– А где он?
– В туалете.
– В туалете?!
– Он сказал, чтобы вы принесли ему освежитель воздуха.
– А с каким запахом?
– Не знаю. Можете заглянуть и спросить.
Женщина усмехнулась:
– У него всегда разные пристрастия. Иногда ему нравится запах сирени, а иногда что-нибудь из хвойных запахов. Так что же все-таки принести?
– Принесите хоть что-нибудь, а то здесь скоро дышать будет нечем.
Женщина растерянно пожала плечами и удалилась. Когда она вернулась с флаконом в руках, я уже была одета. Дорогая ультрамодная юбка, легкая блузка тигровой расцветки… Взяв флакон, я постучала в дверь туалета.
– Освежитель здесь, на полу. Я ушла.
– Подожди, не уходи. У меня сейчас самый ответственный момент. Я скоро…
Костыль вышел из туалета, надев махровый халат, и сразу же заглянул в пакеты с покупками.
– Ну что, подошло?
– Я еще не все мерила. Там слишком много…
– Ну хоть угодил?
– Вещи дорогие, хорошие. Спасибо.
– На здоровье.
Взяв пакеты, я опустила глаза и сказала чуть слышно:
– Ну я пошла…
– Иди. Я щас быстро ванну приму и тоже к делам приступлю, а то меня там пацаны черт знает сколько ждут. В город поеду. Ты скучать-то хоть будешь?
– Не говорите ерунды. Я же вам все объяснила про вчерашнюю ситуацию.
– А сегодня?
– Что – сегодня?
– Сегодня ты как объяснишь ситуацию?
– Сегодня я сделала это только для того, чтобы вы ни о чем не говорили Сергею. – Я взглянула на Костыля и процедила сквозь зубы – Надеюсь, что мы поняли друг друга.
– Хватит выкать. Мы с тобой второй день трахаемся, а ты все выкаешь и выкаешь. Скажи, тебе хоть хорошо со мной было?
– Я не буду отвечать на этот вопрос.
– Возлюбленного своего ждать будешь? Похавать ему сготовишь?
– Не знаю. Я пошла.
– До дома-то дойдешь? Ноги не разъезжаются? Может, тебя за руку отвести?
Я молча закрыла за собой дверь. Слезы застилали глаза, и я молила Господа Бога только об одном – чтобы не разрыдаться, пока не зайду в дом. Я прошла мимо домработницы, которая ухмылялась и смотрела на меня так, как смотрят на уличных девок, мимо мужчин, играющих в бильярд и преданно ждущих своего Костыля. Завидев меня, они тут же, как по команде, уставились на меня.
– Это Сереги-финансиста баба, – послышалось за моей спиной. – Она вчера упитая была до чертиков.
– А что она у Костыля-то делала? – спросил другой мужчина.
– Драл он ее. Что бабы у него обычно делают…
– Так она ж вроде финансиста будущая жена…
– Видимо, перед Костылем устоять не смогла. Я всегда говорю, свяжешься вот с такой шалавой, и вся жизнь на перекосяк пойдет.
– Выходит, финансист попал…
– Выходит, попал.
– А может, она и мне даст?
Я резко обернулась и с вызовом спросила:
– Кому я должна дать?
– Да хотя бы и мне, – сказал самый мелкий.
– Подрасти сначала.
– А может, мне дашь? У меня рост два метра, – рассмеялся его приятель.
– И тебе не дам. Когда будешь, как Костыль, я подумаю над твоим предложением!
– Пацаны, а бабенка-то наглая! – заметил самый мелкий.
– Ну да… Уговорила своего финансиста, чтобы он ее здесь поселил, и легла под Костыля при первой возможности.
Выскочив на улицу, я бросилась к гостевому домику. Едва я переступила порог, как слезы хлынули у меня из глаз, я практически ничего не видела, но все же закрыла дверь на ключ и только потом упала на кровать, заревела навзрыд.
Не знаю, сколько времени я проревела. Выплакавшись и немного успокоившись, я попыталась заглянуть в свою душу – там была только грязь и скорбь. Я не представляла, как я смогу посмотреть в глаза любимому мужчине. Как можно делать вид, что ничего не случилось, совершенно ничего не произошло? Все мои надежды, мои фантазии, связанные с любимым мужчиной, растаяли, в мою душу заползал страшный холод безразличия и ненависти к самой себе. Я не хотела больше жить. Я смотрела на часы и ждала Сергея. Я боялась этой встречи. Господи, как же сильно я ее боялась…
В моих глазах больше не было огня, они потухли. Во мне не осталось жизни. Мое сердце замерло, будто остановилось, не стучит больше. Я даже положила руку на грудь, чтобы узнать, бьется ли оно.
В дверь постучали, я с трудом поднялась с кровати и испуганно спросила:
– Кто?
– Нина, это Сергей! Ты чего закрылась?
Сережка влетел в квартиру, как вихрь. В его руках был потрясающий букет, больше похожий на свадебный. Он всучил мне цветы, бросил на пол какую-то красочную коробку и принялся целовать мою шею.
– Нинка, ты не представляешь, как я соскучился… Еле дожил до этого момента. Еле дожил… Я с подарками, и у меня приятная новость. Завтра я поеду на работу только к обеду, можем смело валяться в кровати до середины дня! А потом тебе придется потерпеть до нашей встречи пару дней. Я должен два дня побыть в Москве, чтобы не вызвать подозрения милиции. Мне уже пришлось побеседовать с оперативниками. Тебя ищут, Нина. Вовсю ищут. Я сказал, что ничего про тебя не знаю и никакого отношения к тебе не имею. Нинка, родная, как здорово, что Евгений Александрович дал тебе кров. Как здорово! Я же говорил, он глубоко порядочный человек. Порядочнее я просто не видел. Ниночка, как же я по тебе соскучился… Как же соскучился… Как же я тебя люблю…
Сергей целовал мое лицо, мою шею, мои руки. Он говорил и говорил, но я не слышала его слов. Я прижимала огромный букет к груди и чувствовала, как по моим щекам текут слезы. Я вдыхала запах его дорогого одеколона, слушала чудные звуки его голоса, смотрела на его красивое мужественное лицо, ощущала тепло его рук.
Заметив мои слезы, он встревожился.
– Нина, ты плачешь? Ты вся дрожишь! Почему ты дрожишь?
– Тебя слишком долго не было! – прокричала я и зарыдала. – Слишком долго!
Сердце мое разрывалось от боли и страха. Мне хотелось, чтобы он меня ударил, чтобы он на меня накричал, а еще… Еще мне хотелось, чтобы он ничего не узнал. Ничего.
– Нина, ты посмотри, что я тебе купил, – попытался отвлечь меня Сергей.
Он открыл коробку и торжественно достал воздушное зеленое платье и восхитительную заколку, усыпанную изумрудами.
– Ты только посмотри, какая красота! Ты только посмотри…
– Это мне?
– Тебе! Тебе, конечно, родная.
Неожиданно Сергей замолчал и посмотрел на мои обновки.
– Нин, а откуда у тебя новые вещи?
– Это мне Евгений Александрович купил, – немного смутившись ответила я. – У меня же сменных вещей нет. Мне вообще носить нечего.
– А зачем он тебе вещи покупает? Это мог бы сделать я.
– Я его сама об этом попросила. Я хотела встретить тебя красивою. Сказала ему, и он послал кого-то из своих ребят в магазин. Сереж, тебе что-то не нравится?
– Да нет. В этом ничего такого нет, просто я бы хотел покупать своей любимой женщине вещи сам. Нужно спросить, сколько он потратил, и обязательно ему отдать. Твои личные нужды я хочу оплачивать сам.
– Как скажешь…
– Ты примерь это платье, а я пока хоть руки помою.
– Конечно, конечно.
Я быстро переоделась и посмотрела на себя в зеркало. Зеленое платье сидело на мне просто восхитительно и очень даже шло к моим зеленым глазам. Они сверкали огнем, в них была сама жизнь. Мне всегда нравился зеленый цвет, он был самым любимым. А зеленая заколка, усыпанная изумрудами… Наверно она стоит целое состояние. Повертев ее в руках, я заколола волосы и прошептала:
– Господи, ведь мы могли бы быть так счастливы… Так счастливы… А теперь…
– Ниночка, какая же ты у меня красивая, как тебе идет зеленый цвет! Он так гармонирует с твоими зелеными глазами!
Сергей подошел ко мне совсем близко и уткнулся в мои волосы.
– Твои волосы так вкусно пахнут.
– Чем?
– Каким-то зерном.
– Зерном?!
– Ну да. Свежей пшеницей.
– А ты знаешь, как пахнет свежая пшеница?
– У бабки в деревне, недалеко от ее дома, росла пшеница, мне всегда нравился этот запах. Твои волосы пахнут, как та пшеница. – Сережа провел ладонью по моей щеке и немного смутился.
– Что-то не так? – почувствовала я неладное.
– Тебя кто-то ударил?
– Нет, – быстро сказала. – Нет… Нет… Нет…
– А чего ты так испугалась?
– Меня никто не бил.
– У тебя на скуле будет большой синяк, вернее, уже есть, даже припухло.
– Где?
– Справа.
Я изобразила удивление, пожала плечами и стала трогать больную скулу.
– Может, я обо что-то ударилась?
– Да разве можно так удариться?
Сергей взял меня за плечи. Он заметно нервничал. Я опустила голову и прижала руки к груди. Он по-прежнему держал меня за плечи и, видимо, с трудом подавлял ярость, которая просилась наружу:
– Нина, неужели у тебя появились от меня секреты? Я же чувствую, что-то произошло… Ты должна мне все рассказать, во всем признаться. Я хочу знать, и я имею право все знать.
– Сережа, да мне и сказать-то нечего.
– Ты не хочешь мне ничего говорить, потому что ты кого-то боишься?
– С чего ты взял?
– Да у тебя же глаза испуганные… Подняв голову, я посмотрела Сергею прямо в глаза и обреченно сказала:
– Сереженька, ты, главное, знай, что я тебя очень сильно люблю. Очень сильно… До встречи с тобой я никого по-настоящему не любила. Я не жила… Я просто существовала…
– Нина, да что произошло? Что произошло?
