Глава 14
Огонь, охвативший самолет, уже погас, только едкий дым напоминал о том, что именно на этом месте произошла авиакатастрофа. Еще немного, и будет светать.
– Почему ты не замужем?
– Не знаю. Наверно, потому, что счастливых семей не бывает.
– А одиночество бывает счастливым?
– Я не одинока. У меня есть близкие и друзья.
– Ты знаешь, когда я увидел тебя в первый раз, я поразился тому, какое одиночество было в твоих глазах. Я еще никогда в жизни не видел женщины более одинокой, чем ты. Ни твоя слава, ни твой шумный успех не спасают тебя от одиночества.
– Одиночество – это состояние души.
– Не думаю. Мне кажется, что одиночество – это диагноз, и болезнь подается лечению. Даже если она длительная и затяжная. Я представляю, как красиво за тобой ухаживают мужчины. Наверно, они устраивают тебе уикенды, заказывают рестораны, дарят букеты из сотен роз. Не понимаю, почему ты одна. Почему твой мужчина не надел на твой палец обручальное кольцо и закатил пышную свадьбу.
– Потому что есть слишком много препятствий.
– Ерунда. Для настоящих чувств не существует препятствий.
– Если я останусь жива, Я обязательно выйду замуж и создам семью.
– Несчастливую?
– Не знаю. Какую получится.
– Наверно, у тебя будет пышная свадьба. Наверно, твое платье будет расшито жемчугом. Ожерелье из дорогих камней будет украшать твою хрупкую шею. Будет много прессы, гостей и много цветов. А еще будет много свечей, фейерверк в ночном небе и умопомрачительный свадебный торт. Ты должна заморозить в холодильнике кусок свадебного торта.
– Зачем?
– Есть такая примета. Пусть этот замороженный кусок торта лежит в холодильнике до самой старости. Если в семье начнутся какие-то проблемы, нужно достать этот кусок и немного от него откусить.
– Зачем?
– Тогда все неприятности вас покинут и в семье воцарится мир и спокойствие.
– Где ты такого набрался?
– Так моя бабушка учила мою мать, когда та выходила замуж.
– Но ведь тебя и в помине не было.
– Ну и что. Мне об этом мать рассказала.
– Ты веришь в приметы?
– Верю.
Я вновь сделала попытку подняться, но громко вскрикнула. Мне показалось, что я не только потеряла способность двигаться, но и дышать. Дикая боль сдавила грудь.
– Я хочу воды, – тихо сказала я и облизала пересохшие губы.
– Потерпи. Не нужно двигаться. Сейчас у меня перестанет кружиться голова и я смогу подняться. Я возьму тебя на руки, и мы двинемся дальше.
– Как ты сможешь взять меня на руки, если они у тебя обгорели? Господи, представляю, как тебе больно.
Полежав еще пару минут, он сел и, сморщившись от боли, вытянул мне свои обугленные руки.
– Ты сможешь тихонько податься вперед и лечь мне прямо на локти?
– Не смогу. Я обязательно задену твои кисти, и у тебя снова будет шок. Ты можешь умереть. Я без тебя пропаду. Я не хочу умирать.
– Я же тебе сказал, что мы не умрем. Как мы можем умереть, если мы уже пережили самое страшное.
– Самое страшное впереди. – Я почувствовала, что начинаю впадать в депрессию. – Мы умрем от болевого шока или от голода.
– Ты что, хочешь есть?
– Нет. Меня, наоборот, тошнит.
– Тогда давай пока не будем думать о еде.
– Давай лучше будем думать о том, как нам выжить.
– Хорошо, мы не будем думать о еде.. Но как нам не думать о воде? Хоть бы маленький глоток…
– Об этом тоже не нужно думать. Давай, попробуй лечь мне на руки.
Я напряглась, крепко закусила нижнюю губу и приподнялась, чтобы опуститься на руки Макса. Я не могу сказать, что я испытала боль. Я испытала нечеловеческую боль, и даже странно, что не потеряла сознание.
– Хуже не может быть! – заорала я.
В тот момент когда мое тело коснулось его рук, он заорал от дикой боли. Он не перестал громко орать даже тогда, когда я смогла продвинуться дальше.
Вытянув руки вперед, он встал с колен и понес меня на вытянутых руках, крича во весь голос от боли.
– Макс, брось меня! – истерично рыдала я. – Максимушка, родненький, брось меня, пожалуйста. Тебе же больно!
Но Макс не бросал. Он по-прежнему шел, а когда понял, что силы его оставляют, ускорил шаг и почти побежал.
– Макс, брось меня! Брось!
Я глотала слезы, перемешанные с кровью, которая все еще капала из носа, и смотрела на Макса глазами, полными восхищения. Когда он устал, он встал на колени и осторожно опустил руки к земле. Я закрыла глаза и перенесла свое тело на землю. И как я ни старалась, все же коснулась его обгорелых рук. Он вновь закричал, а затем лег рядом, тяжело дыша.
– Ну и чего мы добились? – не переставая плакать, спросила я.
– В смысле?
– В смысле того, что мы ничего не добились."
Кругом лес. И ни души. Ни воды, ни помощи. Сейчас ты потратишь последние силы, а затем они просто тебя покинут.
– Никогда не сдавайся. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
– Обстоятельства бывают разными. Сдаюсь не я. Сдается мой организм.
– Организм – это ерунда. Главное, чтобы не сдавалась воля. У тебя она есть. Я знаю. У тебя она есть, просто ты не хочешь к ней прислушаться.
А затем нас обоих потянуло в сон. Мы прислонились друг к другу головами и закрыли глаза. Мы просто выбились из сил и устали от боли.
– Макс, ты кого-нибудь любил? – тихо спросила я, облизывая пересохшие губы.
– Почему любил? Я и сейчас люблю.
– Кого?
– – Одну девушку.
– А где она сейчас?
– Она умерла.
– Как?
– Разбилась на машине.
– Ты ее любишь и сейчас?
– Да.
– Но ведь она умерла!
– Ты считаешь, что любят только живых? Я люблю ее ничуть не меньше, чем тогда, когда она была живой. Просто я от нее отвыкаю… Ведь в любви есть и привычка.
– А что, по-твоему, любовь?
– Любовь – это вечность.
– Почему?
– Потому что если чувства умирают, то эти чувства не являются любовью. Истинные чувства бессмертны.
– Странно.
– Что странно?
– Странны такие рассуждения для мужчины.
Мы замолчали и скоро заснули беспокойным сном. Мне снилась вода, которую я все пила и пила.
Откуда-то из глубины леса слышались странные звуки, которые даже во сне вызывали тревогу и довольно неприятные ощущения. Я все время расчесывала свое тело и скидывала насекомых, которые зудели над моим ухом и норовили побольнее меня укусить. Макс что-то бормотал во сне и громко постанывал.
Как только я открыла глаза, сразу же почувствовала боль во всем теле. Но длинная тяжелая ночь прошла, и мне было приятно, что я провела ее не в одиночестве. Я посмотрела на Макса, на его обожженные руки. Это было ужасно. Сразу же закружилась голова и помутнело сознание. Нет!
Мы не должны сдаваться. Я сжала зубы и, стараясь не обращать внимания на боль, поздоровалась с только что проснувшимся Максом.
– Привет, – моментально поднял голову тот.
– Ты живой?
– Конечно! А почему я должен быть мертвым?
– Просто мы уже столько времени без воды…
– Сейчас попробуем ее найти. Может, тут есть река или какое-нибудь водохранилище. Как ты себя чувствуешь? – прошептал Макс и нежно поцеловал меня в лоб.
– Паршиво.
– Кровь из носа уже не идет.
– Нос очень сильно болит.
– Очень жаль, что я не могу до тебя дотронуться, но мне кажется, что твой нос сломан. Но это ничего. Он обязательно срастется.
– Ты хочешь сказать, что теперь он будет кривой?
– Это зависит оттого, как он срастется. Когда я увлекался боксом, у меня был перелом переносицы. Все срослось. Не осталось даже следа. Его немного повело в сторону и все. А как нога?
– Я думаю, что тоже сломана.
– Только бы ты смогла встать и хотя бы потихоньку идти. Перелом нужно зафиксировать какими-нибудь дощечками. Главное при переломе, чтобы нога оставалась неподвижной. Ты потерпишь боль?
Я не знала, как мне ответить на заданный вопрос. Способна ли я терпеть боль… Возможно – да, а возможно – уже и нет.
– Знаешь, я проснулась от собственных слез.
Я плакала даже во сне.
– А я вырубился, как убитый. Мне даже ничего не снилось.
– Ты разговаривал во сне и громко стонал.
Почувствовав, что я больше не могу терпеть назойливых насекомых, ползающих по моему телу и лицу, я сильно дернула плечами и с ужасом посмотрела на красные пятна, образовавшиеся от укусов различных тварей Я понимала, что должна встать. Я обязана встать и пойти, потому что Макс слишком слаб и не сможет меня нести. Чем больше я буду лежать, тем меньше у меня будет шансов встать и отправиться на поиски воды.
Макс сел рядом со мной, тяжело вздохнул и погладил мои свалявшиеся волосы.
– Давай я тебя понесу.
– Я должна встать сама.
– Ты сможешь?
– Попробую.
На минуту мне, показалось, что я не способна двигаться, но я знала, что это не так, что я должна встать, не обращая внимания ни на усталость, ни на адскую боль. Собрав все силы, я напряглась, как струна, и пробовала сесть. Как только мне это удалось и я смогла посидеть несколько секунд, не теряя равновесия, я оперлась на могучее плечо Макса и встала, перевалив тяжесть тела на здоровую ногу.
– Умничка. Господи, какая же ты умничка! – подбодрил меня обрадовавшийся Мате. – Я знал, что ты очень сильная. Я вообще никогда не видел женщины сильнее, чем ты.
– Ты же сказал, что я размазня, – напомнила я и буквально повисла на его плече.
– Я был не прав. Я просто хотел тебя разозлить, чтобы ты пришла в себя и стала активной.
Опирайся на мое плечо и попробуй идти. Только не вздумай наступать на вторую ногу, тащи ее волоком.
Я послушалась Макса и сделала несколько довольно трудных шагов.
– Ну вот видишь, у тебя все получается. Ты молодец.
– Нога болит. Ее словно разрывает на части.
– Сейчас мы найдем подходящие доски и зафиксируем перелом.
– Нужно найти не только доски. Нужно найти воду.
– Найдем. Главное, не сидеть на месте. Главное, двигаться.
Мне казалось, что мы идем уже очень долго.
Вернее, Макс шел и тащил следом за собой меня.
Справа виднелась лесополоса, а слева по-прежнему простирался довольно большой луг.
– Если мы найдем реку, – говорил Макс, – мы обязательно придем к людям. Только бы понять, в каком районе мы находимся…
– С чего ты взял, что на реке могут быть люди?
– С того! На реке могут стоять палатки с отдыхающими или какие-нибудь домики. На то она и река.
Неожиданно полил дождь, он усиливался прямо на глазах. Мы подняли головы и жадно разинули рты. Если бы кто-то раньше сказал мне, что я так сильно обрадуюсь дождевой воде, я бы никогда не поверила. А я обрадовалась. Господи, как же сильно я ей обрадовалась! Капли дождя падали мне прямо в рот, смачивали мои пересохшие губы. Дождь лил как из ведра. Он смыл с нас ночную грязь и закончился только через пару часов. Я почувствовала себя значительно лучше.
Взглянув на Макса, я поняла, что он весь горит.
– Макс, что с тобой?
– По-моему, у меня поднялась температура.
Ничего страшного.
– То, что у тебя поднялась температура, страшно уже само по себе. Я никогда не считала температуру безобидным явлением. Жалко, что у нас нет хотя бы аспирина.
– У нас много чего нет. Я предлагаю двигаться дальше.
– Двигаться… Но куда? Туда, где нас никто не ждет?! – Я вновь почувствовала близкий приступ истерики. – Откуда у тебя такая уверенность, что где-то здесь есть вода и люди?! У меня, например, такой уверенности кет. У меня вообще нет уверенности, что мы останемся живы. Просто нет и все.
Скажи правду, мы погибнем?
– С какой кстати?
– Я попросила тебя ответить на вопрос.
– Хорошо, отвечаю. – Макс заметно нервничал. – Мы не погибнем. Мы обязательно выберемся. Обязательно. Мы вылезем из этого дерьма, будем есть черную икру и пить самое дорогое шампанское.
Я вновь оперлась на плечо Макса и подумала о том, насколько ужасно сейчас выгляжу. Спутанные волосы, похожие на самый настоящий валенок. Лицо, покрытое кровоточащими ссадинами и синяками, переломанные нос и нога… Разорванная одежда, вернее все, что от нее осталось. Я смущенно взглянула на Макса.
Он уловил мой взгляд и пристально посмотрел мне в глаза.
– Ты что так на меня смотришь?
– Знаешь, я подумала – одновременно мы погибнем или по одному…
– Бред. Не хочу даже слушать. Если позволять себе такие мысли, мы не выдержим даже суток.
– Я просто подумала о том, что если нам суждено умереть, то я хотела бы тебе отдаться хотя бы раз… Неужели мы умрем, довольствуясь одними прикосновениями?
– Ты хочешь мне отдаться?
– Ну да.
– Ты сумасшедшая. А как же твой любимый человек, за которого ты собралась замуж?
– А при чем тут он… Мы же скоро умрем…
– Так вот, отдашься своему любимому человеку по возвращении домой.
Я почувствовала уже давно забытый стыд и опустила голову.
