Глава 12
Я пыталась понять, где нахожусь. Голубые стены, белый потолок. Это же больница. Я с трудом подняла голову, хотела поднять руку, но не смогла. Меня привязали к кровати с двух сторон. На обеих руках поставлены капельницы. Сколько времени я здесь нахожусь? Где я?
— Ой, она пришла в себя, — завизжала молодая девчушка в белом халате.
Через минуту рядом со мной стояли несколько человек в белых колпаках и халатах и с интересом меня разглядывали.
— С возвращением, — сказал кто-то. — Как себя чувствуешь?
— Нормально. Где я?
— В палате интенсивной терапии.
— Выкарабкалась, — погладил меня по плечу мужчина с бородкой. — Надо супруга твоего обрадовать.
— Кого? — прошелестела я.
— Супруга. В коридоре сидит. Уже какой день не можем домой отправить. Говорит, пока в себя не придет, не уйду.
Я посмотрела на дверь и увидела переминающегося с ноги на ногу Валентина. Наконец нас оставили одних. Он сел на краешек кровати.
— Привет, — сказала я.
— Привет, — улыбнулся он.
— Что произошло?
— Да уж — произошло! Ты врезалась в столб на сумасшедшей скорости.
— Понятно.
— Ты извини, что я представился твоим супругом. Если бы сказал, что просто знакомый, выперли бы в первый же день. Ты не обиделась?
— Нет.
— Как себя чувствуешь?
— Хреново. Кстати, сколько я здесь?
— Ровно пять дней.
— Значит, Златку похоронили?
— Да.
— Я так и не увидела ее…
— Может, это и к лучшему. Ты будешь помнить ее только живой.
— Ты был на похоронах?
— Был. Положил венок с надписью: «Любимой подруге. Помню. Люблю. Скорблю. Валя».
— Спасибо. Народу много было?
— Очень. В основном молодежь, друзья, однокурсники. Весь ваш курс собрался. Приехали даже те, кого судьба забросила далеко от Москвы.
— А ты там в качестве кого был?
— Просто сам по себе. Ты же не смогла. Я как бы за тебя.
— Спасибо, — я всхлипнула и взяла Валентина за руку.
Он поднес мою руку к губам и прошептал:
— Ты же очень сильная. Ты должна это пережить.
— Боюсь, не получится.
— Ты ошибаешься.
— Знаешь, все началось с той кошмарной ночи. Если бы я только могла предвидеть, что все так получится.
— Какая ночь?
— Та самая ночь, когда мы рванули со Златкой в Питер. Мы подобрали гаишника. А затем нашли его в лесу убитым. Если бы я только могла представить тогда, что та ночь окажется роковой, то никогда в жизни не остановила бы машину на том посту ГИБДД. С той самой ночи нас стали преследовать кошмары, объяснения которым мы так и не нашли.
Я рассказала Валентину нашу историю. О знакомстве Златки с Грачом, о человеке за шторкой в «Академ-клубе», о трупе, подброшенном мне на дачу… Когда я закончила, Валентин продолжал молчать, не отводя от меня глаз.
— В чем дело? Тебе не интересно?
— Очень даже любопытно. Только ты мне не поведала о главном. Что с паханом?
— В смысле?
— Ты засветилась в доме?
— Да, видеокамера меня сняла. Я нашла тайник, а он, увы, теперь больше никому не нужен.
— Пахан тебя ищет.
— Если ищет, значит, найдет.
— Я в этом не сомневаюсь. У твоего подъезда дежурят его люди.
— Значит, домой я больше не попаду.
— Скорее всего, так. Парня, который открыл тебе ворота, убили на следующий день.
— Как?!
— Элементарно. Просто на следующий день с ним произошел несчастный случай.
— Сумасшествие какое-то…
— Пахан с ним не стал церемониться.
— Он был совсем еще ребенок, — вздохнула я.
— Следующая на очереди ты. Тебе опасно здесь долго оставаться.
— Я понимаю, но никуда в таком состоянии не смогу двинуться. А теперь скажи, что у меня со здоровьем?
— Со здоровьем проблем хватает. Послушай меня внимательно. Давай я вывезу тебя из Москвы и положу в другую клинику, например, в Калуге, под другой фамилией. Не сегодня, так завтра пахан тебя здесь найдет. Ты согласна?
— Согласна. Послушай, Валентин, а тебе-то зачем это надо?
— Я и сам не знаю, просто хочу тебе помочь.
— Спасибо.
— Сегодня вечером, когда в отделении останется только дежурный врач, я заберу тебя. Поедем в Калугу. Конечно, этот переезд не очень полезен для тебя, но это все же лучше, чем встреча с паханом.
Когда Валентин ушел, мне вдруг подумалось, что не такой он уж и страшный, а очень даже симпатичный. Мужчина и должен быть чуть симпатичнее обезьяны. Никакой он не горилла, просто крупный человек. Жалко, что у него есть невеста. И почему я не захотела быть его женщиной?
Перед глазами опять предстала Златка. Чтобы подумать о возмездии, нужно в первую очередь встать на ноги. Когда наконец я смогу это сделать, тогда, Грач, берегись! Я придумаю тебе самую страшную смерть на свете, можешь не сомневаться!
Вечером Валентин приехал, как и обещал. Устроив меня на заднем сиденье машины, он взял курс на Калугу.
— А почему именно в Калугу? — поинтересовалась я.
— У меня там живет тетка. Я неплохо знаю этот город.
— Никогда не была в Калуге.
— Это не удивительно.
— Почему?
— Ты же у нас москвичка.
— С чего ты взял?! Я, между прочим, родом из такой дыры, что тебе и не снилось!
— Надо же… Не думал, что в провинции встречаются такие вот дамочки.
— Они только в провинции и рождаются, — засмеялась я. — Коренные москвичи — народ пассивный, а нас жизнь заставляет бороться за место под солнцем.
— Валя, я не хотел тебе говорить, но ты должна знать… Только обещай, что не будешь плакать, тебе нельзя.
Я вздохнула:
— Говори.
— Златкина мать выбросилась с восьмого этажа.
— Как?
— Сегодня в «Криминальных новостях» показывали. Приехала на работу в лабораторию… Вышла на балкон и бросилась вниз… Я как фамилию услышал, так сразу понял, что это она.
— А может быть, ей кто-нибудь в этом помог?
— Нет. Чистое самоубийство.
— С чего ты взял?
— По телевизору сказали.
— Никогда не верь тому, что печатают в газетах и говорят по телику.
— Почему?
— Потому что я говорю тебе это как профессиональный журналист. Знаешь, сколько я вранья в своих статьях опубликовала? Целую кучу!
— Ты что, и в самом деле считаешь, что ей помогли умереть?
— Я ничего не могу утверждать, но как версию принять можно.
— Да, но кому понадобилось ее сбрасывать? Да еще белым днем!
— Это только предположение. Она так сильно любила дочь, что, может, и в самом деле решилась с жизнью расстаться. Жалко. Понимаешь, она была очень компетентным ученым. Я верила в нее. Мне всегда казалось, что именно Златкина мать разрешит проблему СПИДа.
Я не заметила, как уснула. Наверное, была слишком слаба, чтобы долго беседовать, и слишком возбуждена. Проснулась я оттого, что кто-то тряс мою руку.
— Валя, проснись, приехали. Два часа ночи. Давай, вылезай. У тетки заночуем, а утром я устрою тебя в больницу.
— А сейчас мы где?
— У теткиного дома.
Через пятнадцать минут я уже лежала в кровати, аккуратно застеленной теткой Валентина.
— Ложись на живот и снимай штаны.
— Это еще зачем? — возмутилась я.
— Затем, что на ночь тебе надо выпить целую горсть таблеток и сделать два укола. Мне в больнице строго-настрого наказали, когда я тебя забирал.
— Тогда ты отвернись.
— Как же я тебя колоть буду, если отвернусь?
— Тетка пусть твоя уколет.
— Она не умеет. Ладно, Валя, давай не дури. Что, я тебя голой не видел, что ли?! Все-таки мы с тобой переспали, не забыла? Не чужие!
— Ладно, коли, — вздохнула я и стянула трусики.
После уколов я почувствовала сонливость. Валентин принес в комнату тарелку с горячим бульоном и заставил меня его съесть.
— Ты мне что вколол?
— Что дали, то и вколол.
Я повернулась на бок и моментально уснула.
Проснулась оттого, что кто-то рядом храпел. Со мной лежал Валентин.
— Спишь? — Я толкнула его в плечо.
— Сплю. А сколько времени? — вскочил он.
— На часах семь утра.
— Давай еще часик поспим, и я отвезу тебя в больницу. С теткой до пяти утра сидел, разговаривал. Ни черта не выспался.
— Спи. В больницу не хочется. Может, я лучше у твоей тетки дома лежать буду?
— Нет, Валя, тебе надо находиться под наблюдением врача. Дело нешуточное… Тебе ведь операцию шесть часов делали.
— Не помню.
— Конечно, не помнишь. Ты же без сознания была. У тебя куча всяких болячек. Здесь без врачей не обойтись. Только вот как ты избежала переломов, непонятно.
Валентин закрыл глаза, а я прижалась к нему и тихо спросила:
— Я буду калекой?
— Глупости. Ты будешь нормальной здоровой женщиной.
— Ты уедешь в Москву?
— Да, мне нужно, прости.
— Понятно.
— Я буду постоянно к тебе приезжать. У меня дел по гланды, пойми правильно. Нельзя, чтобы пахан что-либо заподозрил. Я должен быть в курсе всех его дел.
— Да ладно, поезжай, что ты оправдываешься? Я же тебя не держу. Мне сейчас главное — выкарабкаться.
— А что потом?
— Надо найти Грача.
— Зачем?
— Как зачем?! Он же убил мою подругу!
— Валя, Грач — фигура крайне опасная. Не связывайся. Златку все равно не вернешь.
— Нет, здесь ты мне не советчик. На этот счет у меня своя точка зрения. Никого нельзя оставлять ненаказанным за такие поступки. Если бы что-то случилось со мной, Златка отомстила бы за это даже ценой собственной жизни.
— Хорошо, только обещай, что все свои дальнейшие действия ты будешь согласовывать со мной.
— Ладно.
— Если бы ты тогда меня ночью послушала, то не было бы и этой нелепой аварии.
— Ладно, давай не будем. Что случилось, то случилось.
В восемь часов Валентин оделся, и мы поехали в больницу, где меня положили в отдельную палату и тут же поставили капельницу. Больничные стены всегда наводили на меня уныние, и я почувствовала себя несчастной и одинокой.
— Ну что, я поехал? — Валентин присел на краешек кровати.
— Ладно.
— А ты что загрустила?
— Чему мне радоваться? Всю жизнь терпеть не могла больничные палаты. Сколько времени меня здесь продержат?
— Пока не станет ясно, что твоему здоровью ничто не угрожает.
— А когда станет ясно? Через неделю, месяц, год?! — закричала я.
— Успокойся, тебе нельзя нервничать. Постарайся взять себя в руки. Я завтра приеду. Плюну на дела и останусь с тобой.
— Правда?
— Конечно, не могу же я оставить тебя одну в таком состоянии.
— А как же твоя невеста?
— А что ей будет?
— Как ты ей все это объяснишь?
— Валя, я не мальчик и не собираюсь ни перед кем отчитываться. Если бы я хотел быть с ней, то был бы с ней, но я хочу быть с тобой. Потерпи один денек. Я смотаюсь в Москву. Мне надо просчитать следующие шаги пахана. Они не должны пересекаться с нашими, тогда мы можем здесь сидеть спокойно.
— Хорошо, поезжай.
— А ты старайся больше спать.
— Если получится.
Валентин уехал, а я закрыла глаза. Никогда бы не подумала, что меня будет так неудержимо тянуть к этому человеку. Может быть, это просто от одиночества, болезни и депрессии?
На следующий день Валентин приехал, как и обещал. В руках у него была охапка алых роз.
Я улыбнулась и прошептала:
— Спасибо. Мне никогда и никто не дарил такого большого букета.
— То ли еще будет, — засмеялся Валентин и погладил меня по волосам.
— Что нового?
— Это и в самом деле Златкина мать погибла. Завтра похороны.
— С ума сойти… — У меня на глазах выступили слезы. — Поставь розочки в банку.
— В банку они явно не поместятся, давай в ведро.
— В ведро так в ведро. Попроси у санитарки или медсестры.
Пока Валентин размещал цветы, мне вдруг подумалось о том, как все-таки несправедлива судьба к Златке и ее родным. Я застонала, а на глазах закипели горькие слезы.
— А ну-ка, прекрати немедленно! Прекрати! — закричал Валентин и взял меня за руку.
— Я попробую.
— Не психуй. Ты же сильная.
Пролетело полтора месяца. Валентин постоянно мотался в Москву, но не оставлял меня больше чем на два дня. Мое состояние значительно улучшилось, и я постепенно встала на ноги. Правда, первые шаги дались мне слишком тяжело, постоянно темнело в глазах и кружилась голова. Иногда накатывали жуткие приступы тошноты.
— Это все от слабости, — успокаивал меня Валентин, — просто ты совсем ничего не ешь. Светишься вся насквозь, прямо ходячий скелет. — Он ставил меня на ноги снова и снова.
Наступил день выписки. Я сидела в приемном покое и ждала Валентина. Он не заставил себя долго ждать.
— С выздоровлением, — произнес он и чмокнул меня в щеку. — Как ты смотришь на то, чтобы пару дней провести в Калуге? Ты еще немножечко окрепнешь, а потом рванем в Москву. У меня как раз тетка на пару дней по работе уехала, попросила за квартирой присмотреть.
— Положительно, — улыбнулась я.
Весь следующий день мы провели на речке. Я легла в теньке старого дуба, а Валентин отправился купаться. Мы сами не понимали, кем являлись друг для друга — любовниками или просто друзьями. Валентин оказался довольно легким и мягким человеком. А может, он такой мягкий и добрый только со мной? Наверное, где-то в глубине души я испытывала постоянную горечь оттого, что мы не можем быть вместе. Я прекрасно сознавала, что практически уже не жилец. Не сегодня, так завтра меня найдет пахан и уничтожит. Связаться со мной в данной ситуации мог только такой ненормальный, как Валентин. А ему, в свою очередь, предстоит жениться на племяннице пахана. Отчетливо помню, как пахан сказал, что если тот не женится, то он убьет его собственными руками. Интересно, как Валентину удается до сих пор оттягивать свадьбу? Почему он возится со мной? Что им руководит? Жалость? Похоже на то. Я и в самом деле сейчас очень жалобно выгляжу. Но без его поддержки я не смогла бы все это пережить. Наши отношения заведомо обречены на провал. У нас нет будущего. Мы слишком далеко зашли в своих решениях и поступках, чтобы быть вместе.
Я еще раз посмотрела на него. Резвится в воде, как ребенок. Господи, какой же он красивый! И почему я этого раньше не видела? «Горилла» — мне теперь даже стыдно за это сравнение. Дура я, дура! Ведь он красивый не только телом, но и душой. Вон как все бабы на него глазеют. Мужчина такой комплекции — мечта любой женщины. За таким, как за каменной стеной, никто не посмеет обидеть.
Вечер провели, если можно так выразиться, по-семейному. Валентин оказался неплохим поваром и приготовил очень вкусный гуляш с картошкой. Поужинав, сели смотреть телевизор. Идиллия, ничего не скажешь. Я долго мучилась и наконец завела разговор на тему, которая меня волновала больше всего:
— Скоро вернемся в Москву, и что потом? Как я попаду к себе домой? У моего подъезда еще ведь дежурят?
— Не знаю, надо проверить.
— Значит, ты думаешь, что мне небезопасно появляться дома?
— Я этого не сказал. Мне кажется, что, где бы ты сейчас ни появилась, это очень опасно.
— Хорошо, а зачем ты тогда со мной носишься? Ведь тебе тоже опасно находиться рядом со мной. Кстати, а когда твоя свадьба?
— Не знаю. Мне сейчас не до свадьбы. Надо сначала с тобой что-то решить.
— И откуда же такая обеспокоенность моей персоной? Что тобой руководит? Жалость?
— Вовсе нет. Просто хотелось тебе помочь.
— Просто ничего не бывает, и тебе это хорошо известно.
— Валя, ну что ты завелась? Я думаю, как тебя вытащить из всей этой ерунды, в которую ты попала.
— Я хочу знать, зачем тебе это надо?
Валентин опустил глаза и ничего не ответил.
— Я спрашиваю, зачем тебе все это надо?
— Я люблю тебя.
— Что ты сказал?
— Я, по-моему, достаточно ясно выразился. Я тебя люблю. Я полюбил тебя еще в тот день, когда увидел в «Лисьей норе».
— Как же это ты меня полюбил, если мне тогда из окна прыгать пришлось?
— Просто ты меня сама довела. Не хотела по-хорошему.
— Как это — по-хорошему? По-хорошему ноги раздвинуть, что ли?!
Валентин встал и, не сказав ни слова, вышел на балкон. Я побежала следом.
— Послушай, — прижалась я к нему, — а ты меня правда любишь?
— Люблю.
— А как же нам тогда быть? Ведь я ходячий труп.
— Я думаю, что можно сделать в этой ситуации.
— Давай думай быстрее. Я же не знала, что ты меня любишь. Мне очень хочется быть твоей женщиной.
— Ты можешь хоть к чему-нибудь относиться серьезно?! — Валентин бросил сигарету и вернулся в комнату.
Я засеменила следом.
— Валентин, ты обиделся?
— Нет.
— Да ладно, я же знаю, что обиделся. Просто мне обидно, что наши отношения без будущего.
— Почему ты думаешь, что они без будущего?
— О каком будущем может идти речь, если я не могу переступить порог собственной квартиры.
— Поживем — увидим.
Я подошла к Валентину и уткнулась ему в грудь.
— Я люблю тебя, — прошептала я.
— Скажи погромче.
— Я люблю тебя.
— Еще громче.
— Я люблю тебя! — закричала я что было сил.
— Наконец-то, — вздохнул Валентин, взял меня на руки и понес в спальню. Бережно раздел и положил на кровать. — У тебя красивое тело, — шепнул он мне на ушко.
— Я знаю, — ответила я и обвила руками его шею.
Валентин страстно поцеловал меня в губы, затем в шею, в грудь… Мы слились в длинном и долгом поцелуе, ощущая тепло, нежность и горячий зов плоти. На моих глазах появились слезы.
— Что с тобой?
— Я ведь действительно в тебя влюбилась, как школьница.
Валентин закрыл мне рот ладонью и вновь стал покрывать мое тело поцелуями.
Мне вдруг стало ясно, что в моей жизни было одно большое упущение: я никогда прежде не испытывала дикую страсть к своему партнеру и вообще не сталкивалась с таким понятием, как секс, порожденный настоящей любовью.
Это было поистине райское наслаждение. Сумасшедший кайф! Мы кинулись в этот омут с животной, безумной, ни с чем не сравнимой страстью и утонули в нем на целую ночь.
Проснувшись рано утром на плече у Валентина, я увидела, что он не спит, а сосредоточенно о чем-то думает и смотрит в потолок.
— О чем задумался?
— Надо сделать так, чтобы ты умерла.
— Как это? — спросила я дрожащим голосом.
— Чтобы тебе остаться в живых, надо сделать так, чтобы тебя не стало.
— Объясни, если можешь, по-человечески.
— Хорошо. Необходимо инсценировать твою смерть… Как будто ты погибла в автомобильной катастрофе или бросилась с десятого этажа. Нет, лучше, конечно, в катастрофе, так тяжелее будет тебя опознать.
— А трупом кто будет?
— Труп купим в морге. Главное, чтобы это была женщина приблизительно твоего возраста. У тебя есть машина?
— Да, в «ракушке», рядом с домом. Я на ней почти не ездила, передвигалась в основном на Златкиной…
— Какая марка?
— Девятка.
— Она оформлена на тебя?
— Да.
— По доверенности?
— Нет, техпаспорт.
— Замечательно. Схема такая: купим в морге труп…
— Как это «купим»? — перебила его я. — Это же не магазин. С чего ты взял, что в морге продаются трупы?
— Ой, не смеши меня! Если сильно постараться, то где угодно можно купить что угодно.
— Ладно, допустим, мы купим труп, а что тогда родственники пропавшей скажут?
— Нет, я говорю про неопознанный труп. Погибшая не опознана, понимаешь? Дали объявление и в прессе, и по телевидению, а ее никто не опознал и с заявлением о пропаже родственники не обращались. У таких нет ни флага, ни родины.
— Это как?
— Ну, ни фамилии, ни имени, ни адреса. Вернее, все это у них есть, только об этом, кроме них самих, никто не знает.
— Хорошо, — тяжело вздохнула я. — Покупаем мы неопознанный труп… Кстати, а почем нынче трупы?
— Таксы определенной нет, но, наверное, на пять штук потянет.
— Пять штук чего?
— Баксов, конечно, чего же еще?
— Пять тысяч долларов за мертвого человека? Да это же обдираловка! Ладно бы за живого, а то за мертвого!
— А зачем тебе покупать живого человека? Ладно, хватит шутить. У меня есть кое-какие знакомства…
— Что значит «знакомства»? Ты что, трупы постоянно покупаешь?
— Глупышка ты. Есть у меня знакомый патологоанатом. Он за деньги может все устроить.
— Трупами торгует?
— Может и это.
— Вот дела! — почесала я затылок. — Живешь на белом свете и не знаешь, что такое бывает.
— Еще и не то бывает. Неопознанные трупы хоронят в общих захоронениях. Заворачивают в целлофановые мешки и закапывают в общую яму. К каждому мешку прикрепляют бирку с номером. Когда закопают, то просто вбивают колышек с табличкой, на которой перечислены номера бирок и количество человек. Можно сделать так — в мешок напихают тряпок с песком, зашьют — и порядок. Но придется сунуть еще и медбрату, и даже могильщику. А ты говоришь «дорого». Люди рискуют своим положением. Статья есть, уголовная. Рискуют все, начиная с регистрации и кончая могильщиком.
— Ну, ты, Валентин, здесь такого наговорил! Хорошо, допустим, мы купим труп женщины моего возраста. А дальше что?
— Дальше по порядку. Положим труп в машину, вернее, посадим за руль. Оденем в твою одежду, а в карман положим документы на твою тачку и твой паспорт. Машину сбросим с первого попавшегося обрыва.
— Вот тебе раз, а как же я буду жить без паспорта? Ведь в нашем городе на улицу даже за хлебом без документов не выйдешь.
— Тебе купим новый.
— А у тебя что, есть связи?
— Конечно.
— С ума сойти! — восхитилась я. — Да ты просто палочка-выручалочка!
— Да, но это все не так-то легко. Надо еще постараться найти труп твоей комплекции и возраста. Это непросто. Когда приедем в Москву, придется сразу этим заняться… Как появится что-то подходящее, так сразу возьмемся за дело.
— Пахан узнает, что я разбилась на машине, и прекратит поиски?
— Да, будет именно так.
— Что ж, неплохо. Только как же я буду потом жить в своей квартире по чужому паспорту?
— Ты не будешь жить в своей квартире, ее надо будет срочно продать.
— Продать?
– Ну конечно, и чем быстрее, тем лучше.
— А где же я буду жить?
— Тебе вообще больше не надо жить в Москве, даже под чужой фамилией. Во избежание всяких недоразумений.
— И что ты предлагаешь?
— Купим тебе квартиру в Ленинградской области, ты начнешь новую жизнь. Что поделаешь? Ты попала в игру с одним очень серьезным человеком, причем в очень нехорошую игру.
— Это ты про пахана, что ли?
— А про кого же еще?
— И что я буду делать одна в этой области?
— Ну почему «одна»? Если хочешь, я поеду с тобой.
— Ты хочешь сказать, что бросишь племянницу пахана?
— Да. Я уже тебе объяснял. Повторить?
— Если можно.
— Я тебя люблю и хочу быть с тобой.
— Но ведь пахан обещал задушить тебя собственными руками, если ты на ней не женишься.
— Поэтому мне тоже нельзя оставаться в Москве. Придется ехать с тобой. Купим дом где-нибудь под Питером, например, в Павловске. Это тихий, спокойный городишко, и, главное, нас там никто не знает.
— А почему нельзя жить в Питере?
— Я сам питерский, там вырос, у меня куча друзей, сама понимаешь… Мне совершенно не хочется тратить время на кого-то, кроме тебя, понимаешь?
— Понимаю. Уж не делаешь ли ты мне предложение?
— Я не знаю, как это делается. Никогда не пробовал.
— Ну, так учись, я жду.
Валентин положил мне руки на плечи и с волнением произнес:
— Солнышко мое, выходи за меня замуж.
— Феноменально! — прошептала я.
— Тебе понравилось, как я это сделал?
— Ты это выполнил просто сногсшибательно! А говорил, не умеешь!
— Так что ты ответишь?
— Я хочу за тебя замуж! Конечно хочу! Больше всего на свете я хочу быть с тобой! И почему я не поняла это сразу, еще в «Лисьей норе»? Какого черта выпрыгнула от тебя из окна, надо было отдаться не задумываясь!
Валентин засмеялся и притянул меня к себе.
— Знаешь, ты такая проныра и авантюристка, каких свет не видывал!
— Это комплимент?
— Да.
— Слушай, у меня осталось очень важное дело. Без этого я не могу выполнить все то, что мы задумали.
— Тебе нужен Грач?
— Очень. Ты меня знаешь, если я что-то задумаю, то сделаю это обязательно. Чего бы мне это ни стоило!
— Хорошо, я узнаю, где находится Грач, что ты намерена дальше делать?
— Я придумала ему страшную казнь, настолько страшную, что от одной мысли мурашки бегут.
— Ладно, дорогая, давай не будем мудрить. Я не могу подвергать тебя опасности. Лучше сделаем так. Я уложу Грача из пистолета. Ты убедишься, что он мертв, и на этом ставим точку.
— Нет, не пойдет.
— Но почему?
— Потому что я должна прикончить его сама. Пойми, я не успокоюсь, пока не придушу эту сволочь собственными руками.
— Но это очень рискованно!
— У меня нет другого выхода. Я хочу жить со спокойной совестью. Умоляю тебя, найди Грача и организуй мне с ним встречу.
— И не проси, это очень опасно.
— Я умоляю тебя!
— Ну хорошо, только я буду тебя страховать. Ты согласна?
— Ладно.
— Как ты собралась его прикончить?
— Скоро узнаешь. Это будет долгая и мучительная смерть.
— Но тебе понадобится пистолет?
— Не помешает.
— Иди ко мне, моя мстительница, — сказал Валентин, и мы слились в долгом поцелуе. — Лучше скажи, ты действительно меня любишь?
— Очень сильно.
— А зачем ты меня тогда называла гориллой?
— Дура была, каюсь. Ты обиделся?
— Да хоть чертом лысым называй, только будь со мной.
Я поцеловала Валентина так страстно, как только была способна, и с удовольствием занялась с ним любовью.
