Ева
Ева осторожно подошла к знакомому особняку. Все прошло как нельзя более удачно. Она пришла в себя давно, еще когда находилась в клинике этого бородатого мерзавца, который подобрал ее на трассе. Она ведь поверила ему, идиотка!
А он, пользуясь тем, что она не ожидала от него нападения, вколол ей в шею какую-то гадость, и она отключилась. А когда пришла в себя, то была прикована к стулу в комнате без окон.
Сначала она думала, что нарвалась на какого-то извращенца или маньяка. Но оказалось, что типа, представившегося ей Аркадием Ильичом, волновало другое.
Совсем другое.
Когда он заявился к ней с ножом, то она подумала, что он будет ее пытать или убьет. Но он всего лишь извлек у нее из-под колена чип. Вот, оказывается, как он нашел ее! Но означало ли это, что и другие могли установить ее местоположение?
Аркадий Ильич был человек пожилой, но массивной комплекции. Но ей требовалась информация, и он мог стать источником оной. Надо было выждать подходящий момент и…
И приложить все усилия, чтобы заполучить ее!
Поэтому она прикинулась, что все еще без сознания, в надежде, что бородатый тип потеряет бдительность, допустит ошибку, и тогда она нанесет удар. Но появился этот длинноволосый, разыскивавший Еву. И это сыграло ей только на руку. Он взял ее с собой, потом убежал говорить по телефону – а ключи оставил торчать в замке зажигания.
Остальное было проще простого. Ева неспешно покинула территорию консультации. Однако она и не подумала уезжать прочь, а припарковала автомобиль на одной из соседних тихих улочек. А потом осторожно вернулась туда, где только что была пленницей.
Она стала свидетельницей того, как патлатый тип, весь из себя полыхающий страстью, отобрал у Аркадия Ильича сначала пистолет, потом автомобиль, а затем в облаке пыли скрылся в неизвестном направлении.
Наверняка отправился на поиски своей Евы. Она сама не знала, ищет ли ее кто-то, но была уверена, что бородатый тип мог ей сообщить кое-что интересное. И ведь говоря о ней и думая, что она находится без сознания, они называли ее «Женей».
Это что, ее подлинное имя?
Аркадий Ильич постоял во дворе, нагнулся, чтобы поднять пистолет, и вдруг увидел, что в руках его держит его недавняя пленница.
– А ты прыткая! – сказал он то ли с удивлением, то ли с удовлетворением. – Только стрелять не будешь, потому что…
Она выстрелила, и пуля отбила кусок цемента от фасада здания. Аркадий Ильич сглотнул и сказал:
– Вот вы какие, племя молодое! Ладно, что тебе надо? Я же тебя не мучил, изнасиловать не пытался. Так что приперлась? Ты же обрела свободу, так иди на все четыре стороны!
– Вы ведь многое знаете, не так ли? – спросила она. Бородач не отвечал, но она и так была в курсе, что знал. – А вы сами сказали, что важнее денег – информация. Так что и поделитесь ею!
Аркадий Ильич вздохнул и заявил:
– У меня же самолет! Из-за вас я на него опоздаю! Говорю же вам, что хочу выйти из игры! Оставьте меня в покое! Дайте насладиться последними десятью годами моей жизни у теплых морей, в шезлонге около собственной беломраморной виллы!
– Насладитесь, – уверила Ева. – Только сначала облегчите совесть и расскажите все, что вам известно!
Аркадий Ильич усмехнулся и заявил:
– Ну что же, Ева № 13, ты ведь единственная в своем роде! По их мнению – брак. По моему – шедевр! Ладно, расскажу, ты только пушку убери…
И рассказал. Они отправились в здание и оказались в той же комнате, где совсем недавно Ева была прикована к стулу. Посматривая на пистолет, который лежал на столе около девушки, Аркадий Ильич сказал:
– Ты что-либо слышала о мнемонической манипуляции?
Ева замотала головой, а профессор сказал:
– Слышала! И знаешь, от кого? От меня! Да, мы с тобой уже встречались, милая моя Женя!
Значит, ее зовут Женя…
– Ты сидела и слушала, как я рассказываю тебе о важном научном эксперименте, однако важнее всего для тебя была сумма, которую я назвал за участие в оном в качестве добровольца. И всего-навсего требовалось принимать разноцветные таблеточки и время от времени проходить медицинские тесты…
– Но ведь все было не так? – спросила Ева. Она в самом деле ничего не помнила, однако уже предполагала, что этот бородатый тип ее обманул.
– Отчего же, милая моя, именно что так! Просто тебе, как и прочим девицам, было невдомек, что вас отбирали по особым параметрам. И что тех, кто не проходил, отсеивали. И что мы искали таких, как ты, – молодых, здоровых, не очень умных…
Ева провела пальцем по рукоятке пистолета, а профессор залился лающим смехом.
– Мнемоническое погружение – это мое изобретение: если взять абсолютно ординарную личность, вывернуть ее душу наизнанку и создать нового человека! Стереть все, что было дорого человеку раньше, и превратить в…
Он посмотрела на Еву.
– Превратить подопытных в новых людей! Поэтому имя Ева – так звалась каждая участница эксперимента. Тебе выпал номер тринадцать…
– Что значит – стереть? – спросила Ева. – Я же помню…
Она запнулась, а профессор торжествующе заявил:
– Что ты помнишь? Вот именно – ничего! Да, навыки и знания остались, это было при эксперименте важно. Ибо зачем нам взрослые младенцы? Но дело было не только в вашем прошлом – его убрали, чтобы оно вас не беспокоило. Нет воспоминаний – нет и прошлого, но одновременно и будущего. Вы привязаны к нам!
Ева вдруг испытала желание схватить пистолет со стола и заехать матовой рукояткой по ухмыляющейся физиономии этого бородатого типа.
– Это было только начало. Потом началось самое интересное. Ведь мы отбирали особых кандидаток, у которых имелся определенный потенциал. Например, склонность к риску, к противозаконным деяниям, а с другой стороны – хорошая реакция или способность не теряться в стрессовой ситуации. Все эти задатки были у каждой из вас…
Он помолчал, предаваясь воспоминаниям. Тем самым, которые украл у нее!
– А затем начался процесс формирования. Из вас делали тех, кто требовался!
– И кто же требовался? – спросила, чувствуя, что покрывается гусиной кожей, Ева.
– Личности, которые готовы выполнять приказы! Причем любые, милая моя. Да, любые! Не задавая при этом вопросов, не принимая в расчет мораль или Уголовный кодекс. Так, одну можно сделать шлюхой, другую – воровкой, третью – своего рода зомби, четвертую – убийцей…
Хотя он и улыбался, Ева понимала, что он не шутит.
– На вас испытывали новую методику и новые препараты. Те, которые мой заказчик производил втайне от всех. Те, которые, как он рассчитывал, принесут ему рано или поздно гигантскую, сумасшедшую прибыль. Те, при помощи которых любого человека, причем без его ведома, можно будет превратить в послушную марионетку и склонить к выполнению любой гнусности и любого преступления. Ну, или любого приказа – каким бы страшным, криминальным или нелепым он ни был…
Он был крайне доволен собой, этот бородатый тип. Ева хотела снова взять пистолет и выстрелить ему в лицо.
– И кого же вы сделали из меня? – спросила она. – Шлюху? Убийцу? Шпионку?
Бородач хмыкнул и ответил:
– Важно не то, что хотели, а что получилось! Потому что до сей поры и методика, и медикаментозное воздействие «Гипностата» ломали любую волю. Любую – кроме твоей, Ева! Да, ты менялась, но не так, как мы программировали. Ты отказывалась подчиняться нашим приказам. Ты бунтовала!
– Я не помню, – сказала девушка. И профессор хмыкнул:
– Естественно, не помнишь, милая моя! Потому что мы с тобой экспериментировали предостаточно. Твои воспоминания, связанные с нами, тоже удалось заблокировать. Но не удалось заблокировать твою волю!
Он посмотрел на нее в восхищении.
– И мой заказчик не понимал, что важны не те Евы, с которыми проблем нет и которые делают все, что от них требуется, а лишь та, которая не делает! Ибо это открывало новые перспективы, указывало на возможные просчеты, в конце концов, наводило на мысль о том, что методика и препарат действуют не на всех… А заказчик был нетерпеливый! Ему требовался стопроцентный результат! Он желал, чтобы ты исполняла то, что от тебя требовалось…
Ева взглянула на ухмыляющегося профессора и спросила:
– Убивала людей? Эта женщина в полуразрушенном доме… Я убила ее?
Тот же заявил:
– А сама разве не помнишь? О, Ева, какая тебе разница! Неважно, что ты совершала, ибо важнее всего то, что ты отказалась делать! Ну ладно, не буду мучить тебя. Ты никого не убивала. Хотя тебя всячески старались принудить к этому. Например, бросили тебя около якобы умерщвленной тобой женщины, хотя на самом деле ее ликвидировала более сговорчивая Ева.
– Я убийца или нет? – спросила девушка, наводя на Аркадия Ильича пистолет. Бородач залился смехом, так похожим на собачий лай, и ответил:
– Выстрели – и узнаешь!
Она положила пистолет на стул и сказала:
– Кто ваш заказчик?
Профессор погладил белоснежную бороду.
– Какая разница – кто! Имя тебе все равно ничего не скажет…
Ева взяла пистолет и снова выстрелила. На этот раз пуля вошла в стену в паре сантиметров от правого уха профессора. Тот, дернувшись, стал вопить, что Ева сошла с ума.
– Быть может. И виноваты в этом вы! Кто заказчик?
– Герман Юнгштедт. Мы с ним вместе разработали проект «Адам». А как еще назвать проект по производству Ев? Конечно, «Адам»! Но Герману хотелось мгновенных результатов, а в науке такого не бывает. Да еще какие-то вечные проблемы с женой, сначала первой, затем и второй… Поэтому я предпочитаю умыть руки и унести ноги, пардон за каламбур…
Ева посмотрела на него и спросила:
– Почему вы использовали только женщин?
– Потому что любая Ева даст сто очков вперед любому Адаму! – ответил профессор. – Герман хотел в самом деле производить и Адамов, но я отговорил его от этого. Мужчины ненадежны, слишком играют гормоны, в особенности у молодых, да и избавляться от брака Ев проще, чем от брака Адамов… А убивают они не хуже, а даже лучше. И никто не будет подозревать женщину, ибо все ищут мужчину… К тому же именно женщины ведутся на объявления, которые мы давали в поисках биологического материала…
Перед глазами Евы встала картинка – молодая нагая женщина в доме около рынка, где она пришла в себя. Убила она ее – или нет? Или это сделала другая Ева?
Например, та самая, номер семнадцать, которая убила «сектантов».
– А кто эти люди в черном? – спросила она. И профессор заявил:
– Конкуренты, милочка! Ибо о том, что Герман затеял что-то сногсшибательное, узнал его старый друг и заклятый враг Михаил Смелянский. Он пытался узнать, чем же мы занимаемся, чинил препятствия, но до сути, кажется, так и не докопался. Впрочем, это безвредные придурки, как и их шеф, некогда бывший закадычным приятелем покойного Германа, а затем ставший его бизнес-копией, правда, весьма бледноватой…
Значит, зря она убежала от «сектантов»… Не исключено, что они могли ей помочь… Хотя кто знает – и для тех, и для других, и для Юнгштедта, и для Смелянского, она была только объектом, браком важного эксперимента, Евой № 13…
– А другая Ева… Та самая, которая их убила… – произнесла девушка. – Она ведь тоже погибла? Но убили ее не «сектанты», то есть я хотела сказать, люди этого самого Смелянского… А кто-то другой!
Она вспомнила типов, которые забирали тело ее сестры по несчастью. Или особы, которая, как и она сама, являлась жестокой убийцей, эдаким своеобразным биороботом?
Профессор вздохнул и заявил:
– Ну, это «уборщики». Из команды Германа. Потому что если имеется фабрика по производству Ев, то нужен кто-то, устраняющий мусор…
Мусор… Вот как он говорил о них, живых людях!
– Но они ее не ликвидировали. Ева № 17 самоликвидировалась.
Ева посмотрела на него и спросила:
– Что значит – сама? Она что, покончила жизнь самоубийством? Но ведь я видела ее тело. На нем не было никаких пулевых отверстий или признаков насильственной смерти. А, понимаю, яд!
Аркадий Ильич снова вздохнул и ответил:
– Нет, не яд. Просто все Евы, и ты в том числе, были запрограммированы на самоуничтожение. Представь себе идеального убийцу – совершает преступление, а потом просто умирает!
Ева в недоумении взглянула на бородача, а тот продолжил:
– Это мое изобретение, милочка, мое! Правда, кто-то на него тотчас позарился, поэтому мне и пришлось покинуть проект «Адам», пока было возможно уйти подобру-поздорову…
– Вы запрограммировали их… умереть? – спросила Ева, и профессор ответил:
– Ну, утомлять техническими деталями тебя я не собираюсь, все равно не поймешь. Однако ты права, это своего рода программа. Представляешь, какие это открывало перспективы! Ведь человеческий организм – это тоже своего рода механизм, правда высокоорганизованный. И весьма уязвимый. Точнее, не механизм, а компьютер. И если запустить в него программу, после выполнения которой от компьютера требуется самоликвидироваться…
Он победоносно взглянул на Еву, а та в очередной раз за короткое время испытала желание взять и пристрелить профессора на месте.
– Она и самоликвидировалась! Выполнила задание, убила этих никчемных субъектов и потом умерла! Просто ее организм прекратил процессы жизнеобеспечения, и Ева превратилась в труп. Правда гениальное изобретение?
– И много вы таких экспериментов ставили? – произнесла медленно Ева, осторожно кладя руку на рукоятку пистолета.
– Много! – подтвердил профессор. – Причем разных! Да, жертвы были, и не только среди Ев, и так являвшихся биоматериалом. Но и среди людей ко всему непричастных. Надо же было испытывать новых Ев. Прорывы в науке всегда требуют жертв!
А что бы сказал профессор, если бы кто-то пристрелил его, обосновав это тем, что сие пойдет на пользу науке? Впрочем, вопрос был идиотский – пристрели профессора, он бы после оного деяния вряд ли бы был в состоянии что-то сказать…
Ева убрала руку с рукоятки пистолета. Они лишили ее прошлого. Они определяли ее настоящее. И были готовы отнять и будущее. Стерли воспоминания. Сделали убийцей… Или, во всяком случае, хотели сделать…
Разве это были люди? Себя они мнили творцами, делателями новых Адамов и Ев. А на самом деле…
На самом деле были подручными сатаны, мелкими чертями, ассистентами зла…
– Но ты, Ева, и в этом отличилась! Ибо разработанная программа самоуничтожения на тебя не действовала.
Девушка пристально посмотрела на него и спросила:
– Вы приказывали мне умереть?
– Да какая разница, я или кто-то другой! – махнул рукой профессор. – Ты – ходячее чудо! Раньше бы я запер тебя у себя в милом пансионате и поставил бы ряд экспериментов. Но теперь… Герман совсем слетел с катушек! Я прекрасно знаю, кто его науськивает против меня. Но какая теперь разница!
Ева снова взглянула на пистолет и произнесла:
– Эта фабрика… Фабрика Ев… Где она? У вас в милом пансионате?
– Нет, в другом месте. В пансионате мы держали твою сестру…
Профессор запнулся, поняв, что сказал то, чего не следовало говорить. Ева сузила глаза, и ее рука снова легла на рукоятку пистолета.
– Сестра? Ну да, вы же вели речь о ней с этим патлатым… У меня есть сестра? Она тоже одна из Ев?
Профессор усмехнулся и сказал:
– Нет, но могла бы ею стать. Даже должна! Потому что у нее, твоей родственницы, похожий набор генов. Так что интересно проверить, обладает ли она твоими уникальными способностями или нет…
У нее имелась сестра… И, вероятно, семья. А эти типы лишили ее всего этого!
– Ну что, милая моя, я удовлетворил твое любопытство? – сказал профессор и посмотрел на настенные часы. – Мне надо торопиться! Иначе на самолет опоздаю. Вещей, так и быть, много с собой не возьму, однако пора уже выезжать…
Ева взглянула на этого самодовольного типа. Похоже, он в самом деле не понимает, что является не ученым, а преступником. Это уже не просто аморальное поведение, а вывих сознания, прореха вместо души.
Поежившись под ее пристальным взглядом, Аркадий Ильич произнес внезапно дрогнувшим тоном:
– Ева, милая моя, ты же жива! И все благодаря мне! Это я тебя защищал. Это я настоял, чтобы тебя не уничтожили как брак. Я, можно сказать, твой отец! Так что давай разойдемся по-хорошему…
Отец… Наверняка у нее имелся отец. Но даже самый ужасный отец, пьяница, забулдыга и садист, был во сто крат лучше этого говорливого, интеллигентного бородача, который был подмастерьем дьявола. Вернее, его правой рукой!
А дьяволом был этот самый упомянутый им Герман Юнгштедт…
Рука Евы опять легла на рукоятку пистолета. Профессор проследил за ней взглядом, его лоб внезапно покрылся испариной, и он затараторил:
– Ева, милочка, ну зачем тебе вымещать на мне злобу? Ведь я и так вышел из игры! Я рассказал тебе все, что знаю! Это Герман Юнгштедт во всем виноват. И его сводный братец, Игорь Толобузин. Олигарх из сводного братца не вышел, поэтому служит у младшего на посылках, заправляет научно-исследовательской частью его концерна. Это все они! Не помогай я им, они бы нашли другого…
Ева взяла в руки пистолет и произнесла:
– Кажется, Аркадий Ильич, вы сказали мне еще не все! Я хочу знать, кто я такая на самом деле! И не говорите, что не знаете! Знаете! И еще мне нужно знать, где располагается фабрика Ев…
