Доктор Чегодаев
Дмитрий Иннокентьевич завершил разговор с профессором Васильевым-Дельгадо, чувствуя, что сердце у него колотится, как бешеное.
Ева нашлась! И она в порядке! Пройдет немного времени, и он увидится с ней. И обменяет на этот злополучный чип…
Доктор Чегодаев ощутил сладкое томление в груди. Он так долго ждал этого момента, ради этого и организовал рейд в «Эдемский сад», но Евы там не нашел…
Тут он вспомнил, кого нашел в «Эдемском саду», а затем и то, что он был в квартире не один. Ну конечно же, Даша!
Он повернулся к девушке и заметил печальное выражение на ее лице. Кажется, уж слишком он ликовал по поводу того, что Ева нашлась. Ведь ее собственная сестра все еще была неизвестно где. И, если честно, доктор Чегодаев не верил в то, что Евгения жива.
Она, как и его Женя, была мертва.
Но говорить такое гостье, конечно, было нельзя. Поэтому он, используя все свое красноречие, попытался убедить Дашу, что не все еще потеряно. Что он поинтересуется у профессора судьбой Евгении Величко. Что, если надо, он окажет на этого пакостного человека давление…
Мысли Дмитрия Иннокентьевича были заняты иным. Сердце пело, а голова шла кругом. Ева нашлась!
Может, старик обманывал и заманивал его в ловушку? Нет, вряд ли. Зачем Аркадию Ильичу это? Да и он предпримет кое-какие меры предосторожности, чтобы профессор его не облапошил.
И все же он не сомневался – Васильев-Дельгадо не обманывал. И Ева была у него в руках. И он был готов обменять ее на чип. А потом…
Что предпримет потом профессор, ему было все равно. Главное, что нашлась Ева!
– Мне надо отлучиться, – произнес доктор Чегодаев, которого так и подмывало сорваться с места, сесть в автомобиль и направиться в консультацию профессора, расположенную на Цветном бульваре. Но нельзя было бросать гостью в одиночестве. – Я сейчас позвоню Марине и попрошу ее приехать, чтобы скрасить вам одиночество…
Девушка сверкнула глазами и произнесла:
– Благодарю премного, но няньки мне не требуются. Да и у Марины Аристарховны имеются семья и прочие дела, и смысл ее жизни не в том, чтобы помогать нам!
Доктор Чегодаев удивленно посмотрел на Дашу. Кажется, гостья была явно не в настроении. Что же, ее можно понять, но разве он виноват, что нашлась Ева, а не ее сестра? Тогда бы, наоборот, он был в подавленном состоянии.
Однако он отметил, что Даша права. Да, смысл жизни Марины и ее столь разноплановой кузины Ирины не заключался в том, чтобы заботиться о решении его проблем и проблемок. У женщин, кажется, были семьи. Доктор со стыдом отметил, что мало что знает о семье своей секретарши. Кажется, имеется дочь, вроде бы мужа нет… Теперь вот он в курсе, что наличествует боевитая кузина.
– Тогда мне придется оставить вас одну, – заметил он, поглядывая на часы. – Вам ничто не угрожает, потому что чип я заберу с собой.
Он подумал о том, что местоположение Даши может быть известно не только Аркадию Ильичу – этот продажный тип мог сообщить его Юнгштедту. Так, быть может, все-таки подключить Марину и Ирину?
Но все же жилой комплекс был элитный, абы кого сюда не пускали, наличествовала охрана. А квартирная дверь была особая, как, впрочем, и замок.
– Я поеду с вами! – заявила Даша, но доктор отрицательно качнул головой:
– Нет, нет, это неразумно. А если профессор врет? Да и вам надо блюсти постельный режим, подумайте о вашей ноге!
Девушка попыталась подняться, но доктор велел ей оставаться лежать на диване.
– Сегодня вечером мы сделаем рентген! У меня имеется однокашник, великолепный хирург, который вам в два счета все устроит. Вам лучше поспать. Давайте я плед принесу и подушки…
Даша, кажется, даже не поблагодарила его, когда он принес обещанное. И на прощание только прошептала:
– Вы не забудете спросить о моей сестре?
– Не забуду! – поклялся доктор Чегодаев и тотчас забыл о данном обещании, потому что его охватило странное, небывалое чувство. Наконец-то он снова увидит Еву… Неужели он все-таки влюбился в нее? В Еву, которая была копией Жени?
Он боялся признаться себе в этом, и так хотелось оказаться в мгновение ока на Цветном бульваре. Как назло, он попал в пробку. Проклиная все на свете, доктор отчаянно сигналил.
Наконец он подрулил к импозантному зданию, в котором располагалась консультация профессора Васильева-Дельгадо. Он все задавался вопросом, как же состоится обмен – ведь наверняка поблизости имелся обслуживающий персонал, а также пациенты.
Но консультация, как сообщала вывеска, была сегодня закрыта. Доктор дернул ручку двери, убедился, что пройти вовнутрь невозможно. Он постоял на крыльце, думая над тем, что же предпринять, как вдруг его мобильный ожил.
– Приветствую вас, Димочка! Вы, однако, не торопились! – послышался голос профессора. – Проходите!
Раздался зуммер, и входная дверь разблокировалась. Дмитрий Иннокентьевич потянул ее на себя и прошел в пустое фойе. Он бывал здесь, причем неоднократно, но здесь всегда было много народу, ведь профессор был отличным специалистом. И, как показали недавние события, редкостной сволочью.
Послышались шаги, и из одного из коридоров вышел Аркадий Ильич. На его лице застыла улыбка, однако ему плохо удавалось скрыть то, что он боится. Доктор Чегодаев чувствовал это каждой порой.
– Привет, Димочка! – сказал он. – Кстати, что это у тебя торчит из кармана куртки? Случаем, не пистолет?
Дмитрий Иннокентьевич покраснел. Вообще-то он надеялся на эффект неожиданности, но не вышло. Пистолет он прихватил еще дома, где держал подарок от одного высокопоставленного джигита в сейфе.
– Нехорошо! – произнес профессор, и из-за его спины вынырнула рука, в которой был зажат пистолет. – Впрочем, я так и думал, что мой экс-аспирант Димочка отчебучит подобный номер. Положи пистолет на пол!
Дмитрий Иннокентьевич, костеря себя за оплошность, подчинился. Отчего-то он был уверен, что ни с Мариной, ни тем более с Ириной подобного бы не произошло.
– Чип привез? – спросил профессор. – Покажи!
Пришлось показать. Дмитрий Иннокентьевич вдруг подумал, что Аркадию Ильичу ничего не стоит отобрать у него чип, а его самого застрелить…
Все-таки, наверное, надо было проинформировать Ирину с Мариной…
– Отлично! – заявил он, рассматривая чип, который доктор Чегодаев привез в спичечном коробке. – Давай мне его!
– Сначала вы отдадите мне Еву! – заявил он.
Профессор залился лающим смехом и произнес:
– Ты, Димочка, заметил, что я вооружен? И что твой пугач лежит на полу? Так что делай то, что приказываю, и не умничай!
Дмитрий Иннокентьевич взял чип в руку и произнес:
– Тогда мне придется его проглотить! А что? Вы его не получите, во всяком случае не так скоро… Но ведь он вам нужен, не так ли?
Профессор побагровел и заявил:
– Смотрю, ты сильно изменился, Димочка!
– А вы, Аркадий Ильич, думаю, какой были, такой и остались! – заметил с издевкой Дмитрий Чегодаев. – Где Ева?
Аркадий Ильич указал пистолетом на коридор.
– Ну что же, хочешь ее получить – получай! Мне с ней одна только морока! Настоящий звереныш, эта твоя Ева! Она и тебе глаза расцарапает…
Они двинулись по коридору в глубь здания. Наконец оказались перед металлической дверью, и профессор протянул руку:
– Чип, Димочка! И забирай свою Еву!
Дмитрий Иннокентьевич заколебался, но все же вложил в руку профессора спичечный коробок. Тот радостно хрюкнул, сунул в его карман и заявил:
– Теперь, по законам жанра, злодей должен попытаться убить положительного героя, а тот, исхитрившись, всадить ему в брюхо пулю. Ну, или нож, в зависимости от того, что придумал автор сценария. Только весь вопрос в том, Димочка, кто злодей, а кто положительный герой!
– Вы ни тот и ни другой! – ответил Дмитрий Иннокентьевич. – А всего лишь смешной жалкий старик, который рано или поздно станет жертвой своих же собственных интриг. Дверь закрыта, откройте!
Профессор, злобно зыркнув, ключом отомкнул дверь. Чувствуя ни с чем не сравнимое ликование, доктор Чегодаев распахнул дверь и произнес:
– Кстати, вы в курсе, как мы вас звали в институте? Сумасшедший Дед Мороз! И эта кличка, смею вас уверить, отражает вашу истинную сущность, профессор!
Он распахнул дверь и увидел женщину без сознания, которая была прикована к стулу, на котором она сидела.
Только это была не Ева. Точнее, не Евгения Юнгштедт…
Резко развернувшись, Дмитрий Иннокентьевич заявил:
– Хотите меня надуть, Аркадий Ильич? Не выйдет! Где Ева?
– Вот она! – заявил тот, тыкая в женщину. – Это и есть Ева!
– Это Ева? – переспросил Дмитрий Чегодаев. – Нет, это не Ева…
Профессор, кляня все на свете, подошел к женщине, задрал ее рукав и указал на татуировку.
– Что здесь написано? Правильно! Е.В.А.1.3. Это Ева, Димочка, Ева из проекта «Адам». Ах, ты не в курсе, что такое проект «Адам»? Какая жалость, но я тебе рассказать не смогу, потому что меня срочно ждут в другом полушарии. Эта та самая Ева, которую все ищут. Так что забирай ее и проваливай прочь. Она – твоя! И делай с ней что хочешь! Сделка состоялась!
И он помахал пистолетом.
Дмитрий Иннокентьевич приблизился к женщине, которая полусидя примостилась на стуле. Рыжеватые волосы, светлая кожа с веснушками, очаровательное ушко… Где же он уже видел нечто подобное?
Так и есть, эта особа была похожа на его гостью – Дашу Величко! Что значило…
Что значило, что Евой была не его Ева, не Евгения Юнгштедт, а старшая сестра Даши, та самая Женя, которую она разыскивала и которую считала мертвой…
Но Женя, она же Ева № 13, если верить ее татуировке, находилась перед ним, в одном из помещений консультации профессора Аркадия Ильича Васильева-Дельгадо. Живая и невредимая. Несколько бледная и явно уставшая. Прикованная к стулу.
Но тем не менее это была она.
Но тогда возникал резонный вопрос – где же была настоящая Ева, его Ева?
– Это не она! – сквозь зубы пробурчал доктор Чегодаев, а профессор изумился:
– Ну так пусть станет твоей! Бери, чего же ты ждешь, Димочка! Я ведь могу и передумать…
Дмитрий Иннокентьевич с тоской посмотрел на профессора, который наставил на него пистолет. Чип теперь не отберешь. Неужели гад Дельгадо его надул?
– Мне нужна моя Ева! – крикнул он, и девушка, прикованная к стулу, встрепенулась. Аркадий Ильич хмыкнул и заявил:
– Что заладил, как пономарь, одно и то же! Я не глухой, Димочка, и прекрасно тебя слышу. Но у меня другой Евы нет, только эта. И, поверь, это очень важная Ева! Не то что другие…
Значит, имеются другие…
– И где эти другие Евы? – спросил доктор. – Отдайте мне их!
Профессор залился лающим смехом и сказал:
– Ну, ты думаешь, что у меня тут фабрика по производству Ев, что ли? Если такая и имеется, то не в моей консультации. Ничем помочь тебе, Димочка, не могу! Так что забирай Еву и проваливай – или оставляй ее и тоже проваливай. Потому как у меня намечаются иные планы…
Лицо Дмитрия Иннокентьевича исказила гримаса душевной боли, он тихо произнес:
– Аркадий Ильич, я ведь знаю, что вы хоть и мерзавец, но не конченый. Скажите, где Ева? Точнее, где Евгения Александровна Юнгштедт?
Васильев-Дельгадо усмехнулся и заявил:
– Какой ты, однако, комплимент мне только что сделал, Димочка! Откуда я знаю, где твоя Евгения Александровна?! И с каких пор она Ева? Вот эта – Ева, это даже у нее на руке вытатуировано. И другие – тоже…
– Где они? – выдохнул доктор, а профессор протянул:
– Там, где им и надлежит быть. В любом случае не здесь. Но я выхожу из игры, я уже давно намереваюсь это сделать. Хватит с меня всех этих убийств, экспериментов, волнений и тревог.
– Где?! – проговорил Дмитрий, наступая на профессора. Тот качнул пистолетом, зажатым в руке, и произнес:
– Ну что, Димочка, думаешь, у меня рука дрогнет убить своего аспиранта? Не дрогнет, поверь мне! Хочешь информацию – плати! Ах, извини, ты ведь уже отдал мне чип… так что еще можешь предложить?
– Вам нужны деньги? Не проблема, Аркадий Ильич! Вы их получите! Сколько вам нужно…
Профессор злобно расхохотался и сказал:
– Димочка, есть кое-что поважнее денег. Это информация… Но ты мне ее не в состоянии предоставить. Деньги, признаюсь, тоже важны, но у меня их и так немало… Лишние, конечно, никогда не помешают, но ведь мне пора уносить ноги. А у тебя, как я подозреваю, чемоданчика с наличностью нет. Или хотя бы замшевого мешочка с бриллиантами или, на худой конец, изумрудами с рубинами. А пока ты свою, надо сказать неплохую, квартиру реализуешь, пока эти деньги окажутся у меня… Я ждать не могу!
Он выразительно посмотрел на часы. Доктор Чегодаев размышлял над тем, что делать. Профессор подошел к стулу, к которому была прикована девица, и заявил:
– Ну что, берешь товар, Димочка? Или мне ее застрелить?
Девушка, казалось, снова легко дернулась. Доктор Чегодаев сказал:
– Хорошо, я возьму ее с собой… И все же вы должны сказать, где я могу найти…
Профессор ловко отстегнул наручники и толкнул девушку по направлению к Дмитрию Иннокентьевичу.
– Димочка, я никому ничего не должен, а кому был должен, давно расплатился. Бери девчонку и уматывай. Мне же лучше – за ней такая охота идет! А так пришлось бы еще раздумывать, что с ней делать и куда ее труп прятать…
Он снова залаял, а доктор подхватил девушку и приподнял ее. Она была все еще без сознания. Профессор всем своим видом показывал, что пора и честь знать. Он выпроводил их и, перед тем как захлопнуть дверь консультации, заявил:
– Советую тебе от нее избавиться! Потому что эта Ева с удивительной скоростью притягивает несчастья. Недаром номер у нее сатанинский!
Доктор Чегодаев донес девицу до своего автомобиля, положил ее на заднее сиденье и, усевшись за руль и вставив в замок зажигания ключ, тяжело вздохнул. Все прошло далеко не так, как он себе представлял. Он искал одну Еву, а нашел другую. Даша будет, конечно, рада, но какая ему от этого польза? Разве что эта Ева тоже в курсе происходящего и сможет дать информацию…
И где только находилась его Ева?
Послышался сигнал его мобильного, и доктор вынул телефон из куртки. Номер, который высветился, был ему неизвестен. Наверняка еще одна избалованная пациентка, которой требуется срочная внеплановая консультация…
Прокручивая в голове фразу, при помощи которой он намеревался отшить очередную назойливую богачку, Дмитрий Иннокентьевич взял трубку.
– Дмитрий Иннокентьевич… Дмитрий… Дима… – услышал он знакомый голос и оцепенел. – Извините, что беспокою вас, но вы сами дали мне свою карточку с номером мобильного… Вы ведь говорили, что я могу обратиться к вам в любое время дня и ночи…
Наконец Дмитрий Чегодаев обрел дар речи.
– Ева! То есть Женя… То есть Евгения Александровна… Это вы? Господи, это вы!
Да, это была она – он узнал ее волнующий низкий голос. Ева нашла его – сама! И это в то время, когда он уже отчаялся и решил, что увидеться им так и не придется…
Доктор выбежал из автомобиля, чувствуя, что у него кружится голова. Он, кажется, закружил вокруг особняка, в котором располагалась консультация профессора, чувствуя, что сердце у него готово выпрыгнуть из груди.
Ева нашлась! Его Ева! И только его!
– Извините, что тогда ушла по-английски, но я боялась… Думала, что вы, быть может, доложите обо всем моему мужу… Хотя еще больше я боялась, что из-за моего визита у вас будут неприятности… Они ведь у вас были?
Улыбаясь во весь рот, доктор закричал:
– Ева… То есть Женя… То есть Евгения Александровна…
– Зовите меня Женя… Хотя имя Ева мне всегда нравилось, поэтому я и назвалась им, когда пришла к вам на прием. Извините, что обманула вас, я не хотела… Я ничего этого не хотела… – Она вздохнула и вдруг заплакала.
Доктор Чегодаев буквально завопил:
– Ева… То есть Женя… Ева – потому что вы одна-единственная женщина на планете! Да что там, во всей Вселенной! Ева… то есть Женя… вам требуется помощь? Где вы?
– Кажется, я знаю, – произнесла она. – В какой-то квартире… Подождите, я сейчас выгляну из окна… так и есть, я бывала здесь… нет, не в квартире, а около нее… Потому что я знала, что у моего мужа есть любовное гнездышко. Да и он сам, кажется, не особо скрывал. И я как-то из любопытства проехалась по улице. Это где-то в Щукино… Но самое ужасное… Поэтому я и позвонила вам… Я здесь не одна!
Доктор попытался ее успокоить, заявив, что тотчас приедет и заберет ее оттуда.
– Кто с вами? – добавил он. – Вам угрожает опасность?
Женщина вздохнула и произнесла:
– Помните, я рассказывала вам о своем кошмаре… О сне, который стал реальностью… О том, что убиваю своего мужа… Втыкаю в него нож… Так вот, это произошло на самом деле! Я пришла в себя и вижу – он лежит рядом! Он, мой муж, Герман… Он и еще какая-то особа… И они оба мертвы. Убиты!
Оцепенев на мгновение, доктор произнес:
– Ева… То есть я хотел сказать – Женя… Вы в квартире? Запритесь в ванной! Я приеду, как можно быстрее приеду! Дождитесь меня! Вы знаете улицу?
Ева дрожащим голосом назвала. Только, конечно, не Ева, а Женя. Да, у него была одна Женя, которую он потерял. Но теперь он обрел другую – и ее терять не намеревался.
– Понимаете, это все, как в моем сне… Или в том, что я считала сном, а это на самом деле было реальностью… Я пришла в себя, а рядом мертвый Герман… И моя рука, которая покоится на ноже, торчащем у него из груди! Господи, я убила его, убила!
Дмитрий Иннокентьевич, сжимая телефон так, что костяшки пальцев побелели, отчеканил:
– Ева… То есть Женя, запомните – вы никого не убивали! Это он все подстроил!
Но ведь до этого момента он считал, что за галлюцинациями Евы стоит ее муж Герман? А если Юнгштедт убит…
То кто же тогда затеял всю эту ужасную операцию?
– Но если не я, то кто? – спросила в ужасе женщина. – Да, я убила… кажется, я даже помню, как убивала его… Хотя нет, не помню, но мне кажется, что помню… Я совсем запуталась, у меня болит голова…
– Ева! – завопил доктор Чегодаев, но Ева больше не реагировала на его слова. Он ни на секунду не допускал возможности, что Ева причастна к убийству, кажется даже двойному.
Его Ева, во всяком случае…
Ведь имеется еще и другая Ева. Или даже другие Евы… И одна из них находилась на заднем сиденье его автомобиля. И ведь, может статься, она тоже была причастна к произошедшему – или могла вывести его на истинного организатора и заправилу…
Судорожно набирая в поисковике смартфона названную Евой улицу, Дмитрий Иннокентьевич сообразил, что находится с противоположной стороны здания – туда он убежал, выпрыгнув из автомобиля и беседуя с Евой…
Нет, не с Евой, а с Женей! С его Женей. С его – и ничьей больше.
Он вывернул из-за угла, желая во что бы то ни стало поехать за Евой. Конечно, сначала надо разобраться с другой, той, что носила номер тринадцать, однако это подождет…
Но никакой Евы около входа в консультацию не было. Ева испарилась – а вместе с ней и его автомобиль. Доктор на мгновение остолбенел – он что, припарковал автомобиль где-то в другом месте? Да нет же, прямо у входа, благо сегодня у профессора, собиравшегося удариться в бега, был неприемный день…
Но тогда куда исчез его автомобиль?
И вдруг он все понял и похолодел. Ну конечно, эта мерзавка, которую он не по своей воле забрал у профессора, эта Ева № 13, притворялась. Он ведь заподозрил, что она уже там, прикованная к стулу, была в сознании, но делала вид, что все еще в беспамятстве. Она элементарно дождалась, когда же он выскочит, словно ошпаренный, из автомобиля, отвлечется, конечно же забыв прихватить с собой ключи…
И она укатила прочь на его автомобиле!
Доктор чертыхнулся, не зная, что делать. Звонить в полицию? Нет, только не в полицию… Потому что если то, что сказала ему Ева, правда…
Ему требовался автомобиль. Он подошел к входной двери консультации, нажал звонок и крикнул:
– Профессор, одолжите своего железного коня. И больше вы меня не увидите!
Аркадий Ильич, конечно же, не откликнулся, тогда доктор Чегодаев подошел к припаркованному сбоку, на почетном месте, о чем свидетельствовала особая золоченая табличка с именем его бывшего патрона, темно-синему «Мерседесу» и пригляделся к нему. Затем, взяв с клумбы увесистый камень, являвшийся частью бордюра, со всей силы ударил по боковому стеклу.
Тотчас раздался истошный вопль автомобильной сигнализации, а стекло пошло трещинами. Не прошло и тридцати секунд, как из здания выскочил трясущий бородой и изрыгающий проклятия профессор.
– Димочка, тварь ты такая, ты что сделал! – заорал он, потрясая пистолетом, зажатым в руке. А потом разразился площадным трехэтажным матом, столь не соответствовавшим его, профессорскому, имиджу.
Доктор Чегодаев подошел к Аркадию Ильичу, вырвал у него пистолет и, наставив его на профессора, сказал:
– Ключи – и ничего более! Мне нужна ваша тачка, и потом мы расстанемся!
Аркадий Ильич немедленно присмирел, вытащил из кармана ключи и проскрипел:
– Попомни мои слова, Димочка, недолго тебе осталось небо коптить…
– Думаю, вы склеите ласты раньше, профессор! – сказал Дмитрий Иннокентьевич и, усевшись за руль чужого «Мерседеса», дал газу. На мгновение притормозив перед Аркадием Ильичом, он прокричал:
– И не вздумайте обращаться в полицию! Потому что у вас у самого рыльце в пушку. Лучше собирайте манатки и покидайте страну!
Он рванул с места, швырнув профессору под ноги пистолет, думая об одном: успеть вовремя.
Дмитрию Иннокентьевичу повезло – он попал в «зеленую волну», не застрял ни в одной пробке и наконец-то добрался до дома по адресу, который сообщила ему Ева.
Нет, не Ева, а Женя!
Он знал, что удача сопутствует ему. Точнее, не ему, а им. Еве и ему… Нет, Жене и ему! Это была компенсация за всю прежнюю боль, за все давние страдания… За его ошибки и глупость.
Он взлетел по лестнице, помня, что Женя говорила что-то о последнем этаже… Только бы успеть, только бы успеть…
Металлическая дверь цвета свернувшейся крови была приоткрыта. Дмитрий Иннокентьевич прошел в узкую прихожую.
– Ева, – позвал он и тотчас поправился: – Женя!
Раздался тихий стук, дверь кладовки отворилась – и доктор Чегодаев увидел ее.
Да, это была Женя, его Женя. Его – и только его!
Он подошел к ней, такой хрупкой, испуганной, дрожащей, обнял. И поцеловал. Потом дернулся, понимая, что это отнюдь не то, что требовалось Жене в такой ситуации. Но она прошептала:
– Ты пришел, я так тебя ждала! Ты пришел!
И сама поцеловала его.
Дмитрий прижал ее к стене, но Женя произнесла:
– Нет, прошу тебя… Потому что они здесь… Мертвые…
Дмитрий Иннокентьевич вспомнил, что сказала ему Женя. Осторожно прошел в комнату и увидел на большой разложенной кровати полураздетого человека, из груди которого торчал нож.
Это был Герман Юнгштедт.
Хотя было с первого взгляда понятно, что он мертв, но доктор все же попытался нащупать пульс. Безрезультатно. Ева, вцепившись в руку доктора, замерла у него за спиной.
– Неужели… неужели я его… Убила! Как и хотела все это время! – выпалила она и заплакала. Чегодаев повернулся к ней, прижал к себе и, поцеловав, сказал:
– Запомни: ты его не убивала!
– Но ведь он мертв! Точно так же, как и в моих кошмарах! Хотя я не знаю уже, что сон, а что реальность…
– Ты его не убивала! – повторил Дмитрий и легонько тряхнул ее за плечи. – Это зловещий план, Женя. Они хотят избавиться от тебя, свалить на тебя убийство твоего мужа. И Ева № 13 – одна из тех, кто может вывести нас на организаторов!
– Ева № 13? – пробормотала растерянная женщина. – А что, имеются двенадцать других? Или даже четырнадцатая и пятнадцатая?
Отличный вопрос! Доктор подошел к пыльным занавескам, которые закрывали окно. Распахнул их, попросил Женю подойти к свету. Он долго смотрел ей в глаза, потом измерил пульс и сказал:
– Да, потребуется скрининг крови. Зрачки расширены. Так, так…
Женя, дрожа, произнесла:
– Я больна? Это психическое расстройство? Раздвоение личности? Шизофрения?
Доктор прижал ее к себе, поцеловал в лоб и произнес:
– Симптомы указывают на то, что ты находишься под воздействием сильного психотропного вещества.
– Я не наркоманка! – заявила Женя. И Дмитрий успокоил ее:
– Конечно нет! Во всяком случае, не по своей воле. Кто-то тайно пичкал тебя этой гадостью, которая вызывала галлюцинации и кошмары, смешивая сны и реальность. Даже свидетельница, бывшая горничная, имеется. Кто-то готовил тебя на роль убийцы твоего мужа! И я, идиот, когда ты пришла ко мне на прием, симптомы не заметил. Хотя, не исключено, они пичкали тебя не все время, а делали перерывы. Да и ты ведь была моя пациентка, а я – твой лечащий врач…
А теперь все изменилось. Она была… Да, она была его Женя – и все тут!
Женя всхлипнула, а доктор произнес:
– Ты ведь наверняка не помнишь, как очутилась здесь? Тебя ведь вывезли тогда из вашего поместья. Причем по указанию мужа… Хотя, конечно, им мог кто-то манипулировать…
Женя судорожно кивнула:
– Да, я помню… Как на меня кто-то напал… Я еще была у зеркала в ванной, видела черную тень – а потом все… Потом урывками приходила в сознание, но снова теряла его… И не знаю, сон ли это или явь… А потом пришла в себя и увидела, что лежу здесь… И что моя рука покоится на кинжале, торчащем из груди… из груди…
Она запнулась и всхлипнула.
– Из груди Германа! Я ведь его любила… Может, все еще люблю… на свой лад… Он был жестокий человек… Но умел быть таким ласковым и страстным…
Доктор дернулся – зачем думать о том, каким Герман был! Все, что осталось от него, лежало сейчас на кровати.
Он подошел к трупу, вытащил из кармана платок и тщательно вытер им рукоятку кинжала.
– Что ты делаешь? – спросила в ужасе Женя. – Ведь ты уничтожаешь улики!
– Улики, которые свидетельствуют против тебя! – ответил Дмитрий. – Ведь кто-то позаботился, чтобы это было так! Представляешь, что бы было, если бы тебя нашли здесь, около тела мужа, с ножом, на рукоятке которого твои же отпечатки! Кстати, ты чьим телефоном воспользовалась?
– Ее… – проронила Женя. – Герман же не один был убит… Я нашла ее там… В ванной…
Теперь он понял, отчего Женя не хотела запираться в ванной, а предпочла кладовку. Дмитрий прошел в ванную и обнаружил там белобрысую особу с перерезанным горлом. Она плавала в ванной, заполненной холодной, бурого цвета водой. Доктор сообразил, что видел эту особу… Ну, конечно, она вертелась около Германа Юнгштедта на вручении премий…
С той поры прошло совсем немного времени, а такое впечатление, как будто миновало полжизни…
Точнее, не полжизни, а две смерти.
Выйдя из ванной, он произнес:
– Ты ведь наверняка оставила здесь массу отпечатков. Да к тому же еще и следы ДНК…
И вдруг понял, что снова назвал Женю на «ты». Извинился, поправился, но та крикнула:
– Конечно же, давай на «ты»! Потому что мне больше не к кому обратиться. Воспитывалась я в детдоме, родственников нет. Семья Германа меня ненавидела, его бывшая, Регина, желала мне смерти и воспитывала детей в ненависти ко мне, разлучнице. Хотя они с Германом уже давно жили по отдельности к тому моменту, когда он меня встретил. Старший брат мужа, Игорь, вроде бы принял меня, но я-то видела, какие взгляды он бросал время от времени на меня…
Доктор Чегодаев провозгласил:
– Ну вот видишь, сколько подозреваемых!
– Подозреваемых? – спросила Женя. – Но в чем?
Дмитрий обвел рукой коридор, в котором они стояли:
– Во всем этом! В убийстве твоего мужа и его пассии. В попытке взвалить ответственность за убийство на тебя. В том, что тебя все это время готовили в жертвы, пичкая галлюциногенными и психотропными препаратами!
Женя прижалась к нему и произнесла:
– А вдруг это все же я сделала? Убила их, хотя не помню ничегошеньки? Эти препараты могли сделать из меня сумасшедшую… Мне страшно, Дима, мне страшно!
Она назвала его Димой!
– Ничего ты этого не делала! – заявил Чегодаев. – И мы это докажем! Более того, мы найдем настоящего виновника. Потому что это ведь не первое и не второе убийство. Их на самом деле больше.
– Мы обратимся в полицию? – произнесла Женя. А доктор качнул головой:
– Нет! Никакой полиции! Хотя без нее, конечно, не обойдешься. Хорошо бы, конечно, спрятать оба тела… Но исчезновение такого важного человека, как твой муж, долго не останется незамеченным. Хорошо было бы поджечь квартиру, чтобы уничтожить улики, свидетельствующие против тебя. Точнее, которые намеренно подложили, чтобы обвинить во всем тебя… Но нельзя, все же многоквартирный дом, не хватало еще, чтобы другие пострадали…
Женя в ужасе уставилась на доктора и крикнула:
– Нет, я запрещаю тебе прикрывать преступление, в котором я пусть и не виновата, новым преступлением! Мы обратимся к хорошему адвокату…
Дмитрий Иннокентьевич взял ее за руку и сказал:
– Да, конечно, нужен отличный адвокат. И у меня на примете имеется кое-кто. Но еще важнее для тебя хороший психиатр!
– Что? – изумилась Женя. – Ты все же думаешь, что я больна, что я совершила убийства в состоянии аффекта или?..
– Ты невиновна, и точка.
Он прижал к себе Женю и добавил:
– Но вначале мы заедем ко мне, где ты отдохнешь, придешь в себя и где я организую для тебя скрининг крови. Потому что мы докажем, что тебя подставили. Да, мы это докажем!
