Глава II
«Вжик! Вжик!» — донеслось откуда-то не то слева, не то справа. «Это, наверное, дворник выкашивает траву», — подумал Вася.
Во дворе между тем сделалось светлей, и Вася увидел, что дома окрест странно как-то колыхнулись и начили деформироваться, то вытягиваясь в длину, то столь же неимоверно в высоту. Иногда верхний и нижний этажи оставались на месте, а промежуточные сдвигались влево или вправо. Это было похоже на телевизионное изображение, искажаемое бегущей по экрану помехой. Очертания домов становились все более размытыми и неустойчивыми, и наконец дома вообще исчезли. Они растворились в воздухе, как кусочки сахара в стакане чая.
Не успел Вася осмыслить происшедшее, как расчистившийся окоем стал покрываться лиственнмми и хвойными деревьями. Они вырастали, как в зимний день морозные узоры на оконном стекле, проступали, как изображение на фотобумаге, погруженной в ванночку с проявителем. Вскоре Вася оказался в глухом дремучем бору. Дорожка прекратила свои фокусы и, нырнув в заросли папоротника, пропала.
Проще всего было объяснить это действием какой-то волшебной силы. Но Вася в чудеса не верил. Он считал, что любое явление, если только оно имело место в действительности, можно объяснить научным путем, каким бы невероятным оно ни казалось на первый взгляд.
Однако, несмотря на то, что Вася и занимал призовые места на всевозможных физико-математических олимпиадах, научного багажа для понимания данного конкретного случая ему явно не хватало. А там, где пасует наука, в душу закрадываются беспокойство и неуверенность.
Вася не на шутку встревожился.
«Вжик! Вжик!» — донеслось опять.
Вася, недолго раздумывая, двинулся на звук косы.
Теперь лишь один этот звук сулил какую-то определенность. Так идет на свет дальнего огонька человек, заблудившийся ночью в лесу, хотя огонек этот может оказаться всего-навсего светящимся пнем-гнилушкой.
Когда лес поредел, Вася увидел на лугу громадного, с огненно-красным гребнем на голове Петуха.
Петух косил траву, размахивая литовкой, древко которой на манер хоккейной клюшки было исписано крупными черными буквами. «Сенокос-73» и «Коси, коса, пока роса», — удалось прочитать Васе. На самой же литовке, выкрашенной у основания голубой нитроэмалью, четко выделялся товарный знак завода-изготовителя — на красном фоне белый молот ударяет по наковальне, высекая надпись: «Сталь У7А».
Высокие сочные злаки клонились и рушились, образуя вихрастый валок. Шелковая бородка в такт движениям Петуха побалтывалась из стороны в сторону, а хромовые, начищенные до зеркального блеска сапоги со шпорами приятно поскрипывали, когда он переставлял ноги.
Вася Морковкин разинул рот от удивления. Он прожил на белом свете ровно двенадцать лет и девять месяцев, но ни разу ни с чем подобным не сталкивался.
Петухов он, конечно, видел, видел он и как косят траву, но вот чтобы траву косил Петух, — этого ему еще не приходилось видеть.
Перешагивая через валки свеженакошенной травы, Вася стал пробираться к Петуху.
Петух косил широко, валки были высоченными, и Вася порядком устал, пока одолел последний из них.
— Добрый вечер, — сказал Вася, подождав, пока Петух завершит прокос.
Тот недоуменно посмотрел на мальчика.
Прежде Васе никогда не доводилось разговаривать ни с одним из представителей животного мира. Более того, еще минуту назад он четко знал, что звери и птицы лишены дара речи, но, видимо, за эту минуту что-то произошло в нем, что либо совсем стерло это знание, либо временно заслонило его. И Васе теперь ничуть не было удивительно подойти к Петуху и заговорить с ним.
События текли, и это течение, как течение воды в реке, увлекло Васю, включая его в новый ход вещей, который буквально на глазах обретал ту степень естественности, когда начинаешь удивляться не больше, чем в обычной жизни. Ведь не спрашиваем же мы, например, во сне, почему происходит то или иное. Рыба летит по небу, верблюд пролезает в игольное ушко, вы держите в руках сборничек ваших стихов, изданный при царе Алексее Михайловиче, — это воспринимается как должное и не вызывает вопросов.
Впрочем, недавно во сне я поймал себя вот на чем.
Мне снилось, что я подошел к краю обрыва, шагнул и… через мгновение стоял уже внизу как ни в чем не бывало. «Как это я умудрился спуститься целым и невредимым?!» — подумал я, с трудом приходя в себя, и обернулся — с обрыва спускалась широкая деревянная лестница. Но я же точно помнил, что лестницы не было!
Проснувшись, я сообразил, что в моем сознании действовал какой-то аппарат, который генерировал сновидение. Он обнаружил свою оплошность и мгновенно внес поправку, задним числом услужливо подставив лестницу. Он наивно полагал, что я ничего не замечу и буду считать, что спустился с обрыва по этой лестнице.
Я торжествовал, что мнe так запросто удалось разоблачить принцип, по которому строится сновидение. Тогда этот самый аппарат взял и пробудил меня. И я не досмотрел, что же со мной случилось дальше.
— Добрый вечер, — повторил Вася громче.
— Какой вечер? — Петух воткнул затесанную на конце рукоять косы в землю и повернулся к мальчику. — Сейчас раннее утро. Разве ты не видишь: солнышко только поднялось и на траве роса?
«Неужели пролетела ночь? — подумал Вася. — Хотя… В июне ночи такие короткие, вечерняя заря переходит в утреннюю».
— Извините, пожалуйста, — сказал он и заглянул в немигающие хитроватые глаза Петуха. — Я заблудился. Вон там, за тремя соснами, мой дом, но не могу найти дорогу к нему.
— Во-первых, — сказал Петух, — там лубяная избушка, в которой мы живем с Зайцем…
Вася и сам видел, что на полянке за тремя соснами стояло сооружение, нисколько не похожее на многоэтажный дом. Голубые створки ставенок были распахнуты, и в окне мелькала Заячья голова. Наверное, он занимался домашней работой.
— Странно, — пожал плечами Вася. — Ничего не понимаю.
— Мне приходилось испытывать нечто подобное, — сказал Петух. — Не далее как сегодня. Просыпаюсь, начинаю кукарекать и вдруг вижу: леса и рощи куда-то исчезли, не стало ни земляничных полян, ни грибных опушек. Повсюду стоят громадные дома. В одном я насчитал двенадцать этажей!..
— Так это же мой дом! — воскликнул Вася. — Два лифта: один грузовой, другой пассажирский…
— Вскоре все приняло первоначальный вид. Скорее всего это померещилось мне.
— Ничего не понимаю, — повторил Вася.
— Я тоже. Но почему ты не спрашиваешь, что же во-вторых? Если есть во-первых, должно быть и во-вторых.
— Так что же во-вторых? — спросил Вася.
— У тебя в кармане дырка.
— Как вы узнали? — удивился Вася, у которого действительно один карман был дырявый.
— Очень просто, — ответил Петух. — Раз ты ищешь дорогу, значит, ты ее потерял, а раз ты потерял, значит, она лежала в твоем кармане. А раз ее там нет, значит, она выпала в дырку. Элементарная логика. Я, во всяком случае, не находил здесь никакую дорогу. А если бы нашел, сдал бы в бюро находок. Представляешь, как бы написали обо мне в газетах: «Благородный поступок…» Ах, какая слава! Ну почему ты потерял свою дорогу не здесь, а в другом месте!
У Васи закружилась голова. Он присел на ворох травы. Только что скошенная, пахла она удивительно.
Каждый запах: клевера, душицы или подмаренника (разумеется, Вася не знал в тот миг названия трав и цветов — это он установил позже, когда в руки ему попала серия карточек «Травянистые растения»), — чувствовался по отдельности.
— А в-третьих… — вывел Васю из раздумья Петух.
— Как, еще и в-третьих есть? — поднял на него голубые удивленные глаза мальчик.
— Безусловно.
— Что же в-третьих?
— Опять это авто-мото-вело-фото балуется, — между прочим заметил Петух. — Его почерк…
— Кто балуется? — переспросил Вася, привстав.
Звук работающего двигателя напомнил об улицах, залитых асфальтом, о стеклянных витринах, телефонных будках. Потянуло к газированной воде и цивилизации.
Петух то ли не расслышал вопроса, то ли не захотел отвечать. Он вытащил из-за голенища сапога вправленный в березовый зажим брусок и, поплевав на него, погнал по лезвию литовки.
— Работы еще много, — пробормотал он. — А я уже из сил выбился…
Васе сделалось жаль Петуха.
— Давайте я поработаю, — предложил он. — А вы отдохнете часок.
— Это бы хорошо, — сказал Петух, — но косил ли ты когда-нибудь?
— Нет. А это сложно?
— Попробуй.
Вася встал на ноги, покрепче ухватился руками за древко, размахнулся с плеча и… глубоко всадил конец литовки в землю.
— Вот, — сказал Петух, — не так-то это и просто. — И стал объяснять: — Пятку косы держи повыше, косу протягивай подальше, чтобы трава под валком не оставалась на корню.
Дело пошло на лад. «Вжик! Вжик!» — весело запела литовка.
— Теперь можно и отдохнуть. — Петух лег на траву и смежил глаза.
Вася стал косить дальше.
Хорошо было ступать лугом и махать косой, громоздя в валки сочные злаки, землянику, и клевер, и тянущийся за косовищем мелколистый горошек. Хорошо было, завершив рядок у колка, где высились таволга, дягиль и калмыцкое мыло, с косой через плечо возвращаться к началу следующего прокоса.
Вася и не подозревал, что этот труд может быть таким радостным. Открытое лицо и шею жгли комары, на ладонях вздулись кровяные мозоли, но Вася не переставал работать. Ах, если бы папа видел его в эту минуту!
У папы детство было деревенским, у Васи — городским. Папа любил цветы и травы, а Вася — автомобили и мотоциклы. Но сейчас в Васиной душе проклевывалось и давало побег то, что микроскопическим семечком было в наборе хромосом, доставшемся ему от отца. И, представив на своем месте отца, вообразив, как бы ловко тот орудовал косой, Вася не хотел осрамиться.
Петух проснулся, когда Вася уже докашивал лужайку.
— А ты молодец! — похвалил Петух. — Вот что значит желание, помноженное на старание.
— Разве можно желание умножать на старание? — удивился Вася. — В таблице умножения нет этого.
— В таблице нет, зато в жизни встречается, — ответил Петух и достал из кармана часы. Взглянув на циферблат, он что есть силы начал трясти их. — Опять стоят!
— Зачем же вы их носите?
— Часы для красы, время — по солнышку. — Петух посмотрел на небо. Вид у него стал озабоченный.
В природе чувствовалось какое-то беспокойство.
Птицы высовывались из гнезд, звери — из нор, и все они недоуменно смотрели то на небо, то друг на друга.
— Странно, — сказал Петух, — солнышко не движется.
— В самом деле! — Теперь и Вася заметил, что за все это время солнце не переместилось ни на один угловой градус. Как повисло над горизонтом, так и продолжало висеть.
— И чего ждет? Пора утру наступить, а оно топчется на одном месте, — размышлял Петух.
— Петух не пропоет — утро не настанет! — подсказала пролетающая Ворона.
— Но я же пел сегодня, точно помню.
— Ты пропел только два раза, а надо три. Поэтому утро и не может наступить полностью. — Ворона улетела.
— Это я от волнения, когда леса и рощи исчезли, — сокрушенно сказал Петух. — Если ошибка не будет исправлена, не настанет Луговая суббота. Нужно срочно взлететь на шест и прокукарекать. — Он вскочил на ноги и помчался к шесту, что стоял через дорогу.
— Я с вами! — крикнул Вася, которому, с одной стороны, хотелось быть в гуще событий и дел, а с другой стороны, не очень-то улыбалось вновь оказаться одному.
— Да, да… — отозвался на бегу Петух.
Вдруг снова послышалось урчание мотора. Вася увидел странный механизм, который был похож на автомобиль, мотоцикл, велосипед и фотоаппарат одновременно. Было в нем что-то от трактора, электрического утюга, пылесоса и траншеекопателя. Странный механизм на дикой скорости промчался между ним и Петухом.
Пыль поднялась до неба, и на этом пылевом занавесе вдруг вспыхнули слова рекламы:
Стереофонический электрофон 1-го класса «Вега-101» порадует вас сильным и чистым звуком, украсит вашу квартиру своей оригинальной конструкцией и элегантной отделкой и, наконец, принесет приятное чувство обладания красивой, высококачественной и модной вещью.
СКИФ — кочевая Кибитка XX века Автотуристы знают, как иной раз трудно в пути решать проблему ночлега. Часто бывает и так: хочется остановиться возле какого-нибудь красивого места, разбить бивак, провести здесь несколько дней.
В этих случаях дорожный комфорт вам обеспечит СКИФ — прицеп-дача к легковому автомобилю любой марки.
Складную палатку СКИФ два человека установят всего за 15–20 минут. В СКИФе два отделения — спальное и веранда общей площадью 13 квадратных метров.
Спальня рассчитана на пять человек. Изящная складная мебель, входящая в комплект домика на колесах, сделает его еще более домашним. Конструкция автоприцепа СКИФ позволяет использовать его и для перевозки груза, в два-три раза большего, чем в багажнике автомобиля.
Автолюбители не будут иметь забот по хранению СКИФа — тягово-сцепное устройство автоприцепа выполнено складывающимся, что дает возможность ставить прицеп в гараже вертикально на задний буфер.
Автоприцеп СКИФ поможет автолюбителям гораздо интересней проводить летние отпуска и загородные прогулки в выходные дни.
Цена автоприцепа СКИФ — 1250 рублей.
(Тексты световой рекламы Вася Морковкин воспроизвел автору по памяти. Записную книжку, как было сказано выше, он использовал исключительно для стихов и размышлений.)
