Глава 22

О следственном изоляторе Коля особо не распространялся. Отмахнулся только, мол, и там не все законченные отморозки. Скорее наоборот, большинство из тех, с кем он общался, – испуганные и затравленные люди. Правда, некоторые из них пытаются выглядеть бывалыми и тертыми жизнью, показывают своим поведением, что тюрьма для них – дом родной. А в двухместной камере с ним находился предприниматель, против которого возбудили дело об уклонении от уплаты налогов в особо крупных размерах. Колю он принял за подсадного и старался молчать, чтобы случайно не проговориться. В камере было достаточно комфортно, там имелся даже кондиционер. Правда, сломанный. Когда же Зворыкин отремонтировал его в присутствии инспектора по режиму и местного электрика, сокамерник решился наконец высказаться и уверял Колю, что на самом деле его посадили за преданность либеральным ценностям. Потом либеральный предприниматель и вовсе разоткровенничался, сообщил, что в девяностых он лично был знаком с главными бандитами города…

Вчетвером сидели за столом, не спеша попивая шампанское. Валерий Иванович предупредил Зворыкиных, что некоторое время они поживут здесь, пока все не утрясется. Подписка о невыезде – это временное ограничение свободы передвижения. Из города Коле выезжать нельзя, а сидеть в чужой квартире можно. Тем более в такой квартире. Тут же он показал все преимущества их нового жилья. Квартира принадлежала Асе, но когда Валерий Иванович узнал, что за стеной продается точно такая же, но по другой лестнице, он приобрел ее и сразу внес некоторые изменения в планировку.

После чего Валерий Иванович продемонстрировал главное преимущество получившегося жилища: открыл платяной шкаф, отодвинул заднюю стенку, потом еще одну, фанерную, и показал проход в соседнюю квартиру, сообщив, что, спустившись по лестнице, попадаешь не во двор, а прямо на улицу.

– Если кто-то и следит за вами, то уйти от наблюдения проще простого, – сказал он.

– А кто может следить? – удивилась Лена.

– Ну, это на всякий случай. Надеюсь, что никто.

Конечно, это походило на манию. Но, с другой стороны, адвокат заботится об их безопасности, и спорить или доказывать что-то Зворыкины не стали. Лена хотела как-нибудь незаметно сообщить Валерию Ивановичу, что ей удалось разговорить его подругу, но не рассказывать же об этом при Асе. И все же завязала разговор о том, что пыталась определить, кто мог так подставить ее мужа. Призналась, что ей это не удалось, поскольку у них нет врагов и завистников, так как зла никому не делали и завидовать им нет оснований. Близких друзей тоже нет – разве что школьные подруги и пара коллег Николая, которые иногда приходят в их дом.

– Теперь вот и вы с Асей, – закончила Зворыкина, – хочется надеяться, тоже считаете нас друзьями.

Ася кивнула первая, а потом и Валерий Иванович, который не видел реакции своей подруги.

– У нас, кроме вас, никого нет, – признался он.

Лене стало немного стыдно, что она совсем недавно подумала о его скрытности и подозрительности. А потому она вернулась к тому, с чего начала.

– Кто-то решил избавиться от моего мужа: Коля наверняка знает кто, но почему-то не хочет об этом рассказывать.

– Я следователю рассказал, – подхватил Николай, – как было на самом деле, но он не поверил. Даже в протокол не занес. Я ведь просил инвестиций у Пышкина, Володя отказал, но потом сообщил, что есть человек, который готов выделить средства, но за это войдет в долю вновь образованного предприятия. Пышкин дал номер телефона, по которому мне ничего толком не ответили, кроме того, что они инвестициями не занимаются. Потом перезвонил некий господин, у которого будто бы родственник работает в фонде содействия предпринимательству… С этим родственником я встретился: он оказался армянином, неряшливо одетым и плохо говорящим по-русски. Армянский родственник пообещал свести меня с кем-то под мои гарантии поделиться. Каждый раз после очередного звонка или встречи я связывался с Пышкиным, но он отвечал, что этих людей не знает, и даже советовал перестать этим заниматься, если у меня какие-то сомнения. Следователь звонил ему и просил о встрече, но Володя подтвердил лишь то, что я вам сейчас рассказал и, соответственно, что показал на допросе. Номера телефонов, по которым я звонил и о чем-то договаривался, были проверены, все они оказались оформленными на других людей – кто-то постоянно жил за границей, а парочка номеров принадлежала недавно умершим. Главным свидетелем являлся Белканов, который утверждал, что хотел участвовать в тендере на строительство скоростной автотрассы, подал заявку, а потом ему позвонил некто, представившийся сотрудником комитета по инвестициям, и сказал, что решение будет положительным, если Белканов передаст их представителю пять миллионов евро. Белканов, по его собственному утверждению, никогда не давал взяток, всегда действовал честно и в этом случае после некоторых раздумий решил вывести нечестных чиновников на чистую воду, а потому сам позвонил в прокуратуру. Мне же, опять-таки по телефону, предложили подойти в определенное время в определенном месте к автомобилю с указанным номером и получить запрашиваемую мною сумму. Деньги мне должны были передать наличными, так как они сэкономлены на других проектах и не учтены в бухгалтерских документах. Когда меня взяли, Белканов дал показания, от которых он не отказался, но сообщил, что со мной он ни о чем не договаривался и о деньгах я с ним никогда не говорил – ни по телефону, ни в машине… Вот и все.

– Это не все, – возразил Валерий Иванович. – Следствию и без того ясно, что Белканов не сумасшедший и никогда не будет просто так, по какому-то звонку, передавать незнакомому человеку чемодан денег. Вы хоть и наивный человек, но не до такой же степени, чтобы брать из чьих-то рук этот чемодан. В характеристике, данной вам институтом, сказано, что вы выдающийся ученый, изобретатель, автор научных работ и статей, но имеете один недостаток – стараетесь не участвовать в общественной жизни.

– В какой жизни? – не понял Зворыкин.

– В общественной. Выяснилось, что вы отказались стать доверенным лицом директора, когда он выставлял свою кандидатуру на выборах в городское законодательное собрание. Сослались при этом на отсутствие свободного времени.

– Так у меня и нет этого времени, а в нашем институте полно людей, которые счастливы были потусоваться с руководством на митингах и встречах!

– Директор института был знаком с Белкановым? – поинтересовалась Лена.

– Нет, – ответил Николай, – я бы знал. На все важные встречи меня обычно приглашают.

– Я думаю, они встречались в других местах, – произнес Валерий Иванович, – иначе как объяснить, что ваш институт, имея доли в некоторых ваших патентах, переуступил их Белканову?

– Я этого не знал, – сказал Николай.

– А честный бизнесмен даже не видел вас и вряд ли помнил фамилию, но когда я встретился с ним и объяснил – он понял, что лучше тихо замять это дело, а если не получится, поискать другие возможности…

– Поэтому мы здесь, – догадалась Лена. – Но, судя по тому, что я услышала, сам Белканов может оказаться ни при чем. Кто-то за что-то вымогал у него деньги. Про тендер он приплел, потому что эта выдумка самому ему показалась очень правдоподобной – может, есть люди, которых он боится настолько, что не уточняет, за что и кому должен передавать пять миллионов евро…

И вдруг она вспомнила:

– А с неким Гребенюком он был знаком?

– Вероятно. Скорее всего, у них были общие дела, но Гребенюк – не первое лицо во всех этих комбинациях.

– Первое лицо – Кондаков, – уверенно заявила Лена, – и есть что-то, что его связывает с Гребенюком. Вернее, кто-то…

Она посмотрела на своего собеседника и продолжила:

– Если вам неприятно, то можем об этом не говорить.

– Вы же и так все знаете, что уж скрывать. Гребенюк был владельцем фирмы, где трудилась моя бывшая жена. Она тогда сказала, что он дал денег для операции Вики без всяких условий, но я-то знал этого человека, видел, как он смотрит на нее… Потом уж она рассказала, как было на самом деле. Рассказала после того, как кто-то, скорее всего сам Гребенюк, сообщил ей, что у меня роман с девушкой – помощницей начальника управления. Это была ложь, но Инна поверила, устроила скандал, с какой-то злобной радостью призналась, что всегда знала, какой я подлец… Ну, и так далее. Я ушел тогда из дома, чтобы не оправдываться. Через какое-то время вернулся. Но ненадолго, потому что вскоре произошло похищение моей дочери и ее подруги. Гребенюк не мог это организовать. Он был трус, и потом, зачем ему так мучить девочек? Кондаков наверняка тоже не организовывал это преступление. Некий олигарх, не вылезавший из Европы, тоже не вникал в подробности. Был кто-то, контролирующий все это, – тот, кто стоял рядом и остался незамеченным. Исполнителей убрали, и ничего выяснить не удалось. Но теперь мне кажется, что этот человек снова появился. Появился не случайно, и он знает вас.

– Меня? – удивилась Лена.

– Вашу семью.

– Тогда получается, что это Пышкин, – проговорил Николай, – в чем я глубоко сомневаюсь. Я очень хорошо его знаю, и ему от меня ничего не надо. Он может меня не любить, общаться со мной по старой памяти, он может быть обидчивым, но вряд ли мстительным и жестоким. К тому же вас он не знал.

– Я действительно познакомился с ним на вашей даче. Но я не о нем говорю. Ведь смерть Риты Ковальчук непонятно кем организована. Даже если ее убили по ошибке, приняв за другую.

– Приняв за меня? – уточнила Лена. – Я думала об этом, но после того на меня никто не покушался… Разве что тот грабитель, которого застрелили.

– Действительно странно, – согласился Валерий Иванович, – но все-таки вы подумайте, кто в последнее время сблизился с вами или искал этого сближения.

Зворыкина пожала плечами:

– Из новых знакомых – только Кадилов. Но мы были знакомы прежде – он преподавал в университете, и я была его студенткой. Теперь он мой начальник. Но профессор – не бандит, не убийца и крупным бизнесом не занимается…

– Максим Максимович – своеобразный человек, – признал Валерий Иванович, – вряд ли он мог пойти на преступление. Но исключать то, что он как-то связан с преступниками, пусть косвенно, нельзя.

– Давайте сменим тему, – попросил Николай. – А если не о чем больше говорить, давайте пить шампанское молча. Вы не против, Ася?

Девушка кивнула и усмехнулась.

Наполнили бокалы. Валерий Иванович поднялся и произнес:

– И все равно без тостов нельзя.

Внезапно зазвучал мобильник Лены.

– Да отключите вы его! – возмутился адвокат.

Но Зворыкина уже ответила на вызов. Прикрыв рукой трубку, она шепнула:

– Это Кадилов.

– Долго жить будет, – усмехнулся Николай, – только что о нем говорили.

Лена вышла в коридор, чтобы не мешать окружающим, почти не сомневаясь, что Максим Максимович будет говорить о работе. Оставшиеся в комнате поставили бокалы на стол. Николай откинулся на спинку кресла и произнес:

– Как много радостей в жизни, которых я прежде не замечал! Окно большое и не под потолком, и без решеток, обои на стенах…

Адвокат ничего не ответил, судя по всему, он пытался услышать, о чем говорит в коридоре Лена. Она вскоре вернулась и объяснила:

– Кадилов интересовался, есть ли у меня заграничный паспорт. Уверяет, что ему предложили прочитать курс лекций в Колумбийском университете. Но он не может оставить работу в клинике, а потому предложил мою кандидатуру, сообщив, что курс будет называться «Либидо и тирания». Университет анонсировал тему, и, ко всеобщему удивлению, уже набралось почти пять сотен желающих посещать эти лекции. Предполагалось, что у меня пара часов в неделю, но, в связи с востребованностью, будет три лекции в неделю. В университете нет факультета психологии, записались в основном студенты факультетов права, социальной работы, общей медицины, а еще студенты колледжа Барнарда и практикующие психоаналитики.

– А какая там зарплата? – поинтересовался Валерий Иванович.

– Я не буду в штате, работать предложено по контракту, как приват-доценту. Все желающие слушать лекции оплачивают весь курс, и большая часть этих средств станет моим гонораром. Кроме того, Кадилов уверял, что курс лекций можно издать книгой и защитить докторскую.

– Ну что ж, приятные новости, – обрадовался адвокат, – на горизонте мировая слава!

Но Лена покачала головой:

– Приятная новость только одна: мой муж на свободе. А в Штаты я не поеду, потому что эта поездка минимум на полгода, а как же я оставлю здесь Колю и сына?

Разговор после этого длился недолго. Валерий Иванович с Асей отправились в смежную квартиру, но не через шкаф, а спустились по лестнице, как полагается. Лена начала убирать со стола, Николай остановил ее:

– Потом…

Через час, когда небо за полупрозрачными шторами начало гаснуть, раздался еще один звонок. Отвечать не хотелось, тем более вылезать из постели. Но мобильник не унимался. Зворыкина поднялась и посмотрела на экранчик – это опять был Кадилов. Пришлось отвечать.

– Что-то случилось, Максим Максимович?

Но совершенно незнакомый голос произнес:

– Простите, но мы тут телефон нашли, а вы были последней, с кем абонент связывался. Просто хотели узнать, кому аппарат принадлежит. Это оперуполномоченный Гаврилов.

– Это телефон профессора Кадилова, – ответила Лена и вдруг все поняла. – С ним ничего не случилось?