Глава 12

С самого утра накрапывал нудный дождик, пробиваясь сквозь летние тучки, но капли были крупные и уже по-осеннему холодные. Собираясь на работу, Лена прихватила зонтик, вышла из квартиры, но тут же вернулась обратно и надела светлый плащик с капюшоном. Капюшон был неудобный, большой, он все время сваливался на лицо, закрывая глаза, но сейчас и это казалось преимуществом – очень не хотелось, чтобы ее разглядывали встретившиеся соседи, да и самой требовалось хоть как-то отрешиться от того, что окружало, мучая своей обыденностью и равнодушием…

Она шла по коридору, не понимая, зачем вообще явилась на работу. И когда подошла к кабинету, решила вернуться, но куда идти, не знала: все мысли были о муже, но как помочь ему, она не представляла. Так она и стояла какое-то время. К ней подошел Рейнгольд. Вероятно, Дмитрий Натанович наблюдал за ней, видел, что она колеблется. В руках Рейнгольда был стакан в подстаканнике. Стакан был наполнен чаем, а сверху плавал кругляш лимона.

– Чайку не желаете? – поинтересовался он.

Лена потрясла головой, машинально отказываясь, и тут же вспомнила, что дома не только не завтракала, но и не выпила привычной для себя чашечки кофе.

– Хороший чай! – не принимая ее отказа, сказал Рейнгольд. – Настоящий английский. То есть из английского магазина. Мне сосед-путешественник презентовал вчера пачку.

– Путешественник? – переспросила Лена, которую не интересовали ни чай, ни чей-то сосед, ни пустые разговоры.

– Я его так называю, – улыбнулся Дмитрий Натанович. – У мужика три дочки, и он всю жизнь мучился. Их же одеть и обуть надо. Но все девочки удачно вышли замуж: одна в Лондоне живет с мужем-индийцем, вторая – в Марселе, у нее муж алжирец, а младшая – в Италии. Муж ее, как ни странно, итальянец. Вот сосед и мотается по Европе, привозя оттуда все, что дочки покупают на распродажах…

Ключ уже находился в замочной скважине. Лена подумала немного и повернулась к Рейнгольду.

– Можно и чайку попить, – сказала она.

Они сидели за стойкой в служебной столовой. Не спеша пили чай. А может, и не пили вовсе. Лена сделала лишь один глоток, из вежливости. Да и перед Дмитрием Натановичем чашка стояла почти полная. Чай остывал.

Рейнгольд не случайно пригласил ее сюда. Здесь беседовать было удобнее, чем в кабинете. Никто из сотрудников не заходил. Пару раз кто-то заглядывал, но, вероятно увидев их вместе, тут же закрывал дверь. Дмитрий Натанович знал, что произошло с мужем Зворыкиной, поверил он в его виновность или нет – неизвестно, однако участие проявил.

– Очень хотел бы вам помочь, но возможности мои ничтожны, – сказал он, – среди всех моих знакомых есть лишь один влиятельный человек, которого и вы прекрасно знаете.

– Максим Максимович? – уточнила Лена.

Рейнгольд кивнул и продолжил:

– У Кадилова связи. Причем связи везде: влиятельные чиновники, авторитетные бизнесмены, популярные артисты и вездесущие депутаты. В мэрии нашей его все почитают. Уважают и ценят люди, которые, может, и слышали про Фрейда, но не знают названия ни одной его работы. Слыхом не слыхивали эти влиятельные неучи про Альфреда Адлера, Карла Юнга или Джакомо Морено, но Кадилова знают все. Мне кажется, его уважают даже в американском Госдепе. Иначе откуда у него публикации в Штатах? Я тут зашел на сайт одного тамошнего издательства, так они анонсируют выход новой книги известного европейского специалиста Макса Кадилова. Тираж – двадцать пять тысяч экземпляров. Даже ориентировочная отпускная цена проставлена: триста баксов за экземпляр. Если учесть, что наш друг получает процентов десять от стоимости книги, представляете, сколько он огребет? Впрочем, не будем считать чужие деньги.

– А как книга называется? – тихо спросила Лена.

Рейнгольд пристально посмотрел на нее и вдруг подмигнул. Подмигнул так неожиданно, что Зворыкина подумала, что ей это показалось.

– Я думаю, это та самая книга, которую он вам заказал. Сам-то он языком хорошо болтать умеет, но, когда пытается записывать то, что говорит, ничего не выходит. А это свидетельствует о том, что он, когда говорит, не думает вовсе. Нет у него собственных мыслей – одни цитаты. Как-то в одной из своих статей, развивая выдвинутую когда-то Адлером идею о «комплексе неполноценности», он договорился до того, что пожелал России низкорослого и хромоногого правителя, чтобы он установил сильную власть.

– Я читала эту статью. С нее и началась его популярность на Западе.

– Не совсем. Тогда о нем только узнали. Но потом туда уехала его жена, которая стала почти культовой фигурой. Она в совершенстве владеет английским, привлекательна, и то, что проповедует, прямо противоречит основам психоанализа. Избавление от фобий путем удовлетворения всех потаенных желаний, даже самых низменных… А это ведет сами понимаете к чему.

– Вседозволенность, возникновение псевдорелигиозных сект и групп, объединенных склонностью к какому-либо пороку, массовый психоз…

– Типа того, – согласился Дмитрий Натанович. – Хуже всего, что основательница нового направления – моя бывшая аспирантка. Я даже чуть было не женился на ней. Но она вовремя сменила научного руководителя. И жизнь ее сложилась так, как сложилась.

В коридоре раздался цокот шпилек. Кто-то подошел к кабинету, остановился на мгновение, дверь распахнулась, и вошла Рита Ковальчук с мокрой головой.

– Не помешаю? – спросила она.

Лена поднялась навстречу.

– Все утро прическу делала, – усмехнулась Рита, – взяла зонтик, но такой ветрило был! Зонтик вывернуло, и спицы поломались. Китайский, наверное.

Лена молчала, а Ковальчук плюхнулась в кресло.

– Если у тебя на меня какие-то обиды, – сказала она, – то извини. Может, я и в самом деле была неправа. Сама понимаешь, когда столько сил и таланта вложила в свою работу, а тебе потом коленом под зад. То есть не тебе, а мне. Но ты все равно будь здесь поосторожнее. Кадилов и тебя выжмет, как тряпку, а потом…

– Меня это меньше всего сейчас волнует, – произнесла Зворыкина.

– Да-да, – изобразила печаль Ковальчук, – я в курсе. Но я не верю в то, что твой муж в чем-то может быть замешан. Достаточно посмотреть на него, чтобы понять – это не преступник. Но ты же знаешь, что это мы можем определять человека с первого взгляда, а ментам просто надо кого-то привлечь. Если бы я могла чем-то помочь, то не сомневайся, твой Коля был бы уже на свободе.

– Спасибо, но мне уже помогают.

– Кадилов? – быстро спросила Рита.

Лена покачала головой.

– Кадилову не верь, – шепнула Ковальчук, – уж я-то знаю. Он у меня был научным руководителем, я практику у него проходила, думала, что и работой он меня обеспечит. А он…

Ковальчук вздохнула, но тут же вспомнила, видимо, что пришла не за тем, чтобы говорить о грустном.

– Я же новую работу себе нашла, – встрепенулась она, – в государственной корпорации! Они решили создать отдел психологической разгрузки, искали начальника, и Рейнгольд меня им порекомендовал. Я уже прошла собеседование, оставила им список своих публикаций; вчера мне позвонили и сообщили, что моя кандидатура утверждена. Зарплата очень хорошая, коллектив прекрасный, все люди состоятельные. У них в офисе свой спа-центр, солярий, тренажеры, сауна… Даже бассейн небольшой… Не то что наша ванна здесь. Президент компании считал, что психологические перегрузки можно снимать физическими упражнениями. Но я объяснила, что никакой связи тут нет. Короче, убедила его…

– Ты говорила об этом с президентом корпорации? – удивилась Лена.

– Ну как бы, – помялась Ковальчук и призналась: – Не напрямую, разумеется, а через его помощника… Короче, у меня сейчас серьезная работа: сама буду себе начальником, а не на подхвате непонятно у кого…

– Кадилов – уважаемый специалист, – напомнила Лена.

– Угу, – кивнула Рита, – ты просто многого не знаешь…

Она взглянула в окно, за которым опять начался дождик.

– Ладно уж, расскажу…

Внимательно посмотрела на Лену.

– Дело в том, что, когда он не сразу согласился брать меня на работу, я решила действовать через его жену. Ты помнишь доцента Яхно?

– Нина Николаевна, – кивнула Лена, – помню, конечно, высокая такая.

– Ну да. Я к ней подошла уж не помню зачем и как бы между прочим намекнула, что работу ищу. У нее же частная практика – типа коррекции семейно-брачных отношений, она же сексологией занималась… Но Нина Николаевна мне ответила, что вряд ли сможет помочь. И смотрит так на меня нагло. Кто-то, видимо, ей настучал, что у меня с ее мужем отношения были. Мне сразу дико неприятно стало, что все вокруг такие болтливые и подлые. Короче, ушла я вся такая расстроенная. А через пару дней Максим Максимович позвонил и предложил встретиться не на факультете. Я не хотела с ним встречаться, думала, что он опять… А он, когда встретились, сказала, что Нина ему передала наш разговор и попросила мне помочь… Ты представляешь? Кадилов, в принципе, не против был с самого начала, но у него нет вакансий… И все равно он готов мне помочь, если и я пойду ему навстречу… Я согласилась. А что мне оставалось, когда судьба решается?

Рита замолчала, вздохнула, посмотрела в окно, усмехнулась своим мыслям. Обернулась на дверь.

– Не знаю, можно ли тебе говорить… Но ты вроде не болтливая. Короче, предложил тогда Кадилов вместе с ним съездить на одну встречу – очень важную для него. Попросил, чтобы я выглядела посексуальнее… Он окучивал тогда каких-то крутых бизнесменов на предмет инвестиций в его институт… На этот офис в том числе… Я согласилась, через день он заехал за мной на машине… Вместе с женой, кстати, заехал, и мы втроем отправились за город в какой-то дом. Там были двое этих бизнесменов… Ну, и мы как бы занимались этим все вместе…

– Чем занимались? – не поняла Лена.

– Чем, чем? Ты что, маленькая, что ли? Все тебе объяснять надо. А на следующий день подъехал еще один… Правда, Кадилову надо было по делам спешить. Но Нина Николаевна осталась. Она, кстати, такая отвязная в этом деле… И фигура у нее – модель позавидует. А ведь ей тогда под сорок было… Тридцать пять, кажется…

– Может, не надо рассказывать, – попросила Лена.

– Так уже и нечего больше рассказывать. Кадилов потом получил свои инвестиции… Но самое противное, что всех тех мужиков – бизнесменов и того из мэрии, который потом подкатил, – убили. Сначала, правда, обвинили в каких-то махинациях, но вроде оправдали, а потом – одного за другим. Одного так вообще в куче песка нашли… Не знаешь разве эту историю?

– Нет, – сказала Лена, хотя что-то определенно слышала.

– Вот в такое страшное время мы живем, – подытожила Ковальчук. – Нормальные бизнесмены. Очень солидные, уважаемые. А с ними таким образом обошлись. А Нина Николаевна сейчас в Штатах работает. Говорят, что поднялась там хорошо. И выглядит тоже неплохо. Максим Максимович поехал с ней разводиться. То есть разведут их здесь, а он возьмет от нее бумажку, что у них друг к другу никаких материальных и других претензий нет. У нее там какой-то воздыхатель нашелся, который ей предложил руку и сердце. А Максим Максимович теперь тоже как бы на выданье… – Рита посмотрела на Зворыкину и хихикнула: – Он на тебя глаз положил.

– Ты ошибаешься, – постаралась разубедить ее Лена.

– Не ошибаюсь, я это сразу заметила. Может, поэтому и злилась на тебя немного. Но теперь мне все равно. Только я хочу сказать, что с твоим мужем все произошло не случайно. Может, это именно Кадилов подстроил, чтобы к тебе подобраться… Твой муж получит большой срок, а он в это время…

– Не получит! – громко произнесла Лена. – Мой Коля ни в чем не виноват. Скоро все выяснится…

– Ну, дай бог, – вздохнула Рита и поднялась. – Надо бежать, пока ливня нет.

Она шагнула к двери и вспомнила:

– На всякий случай. У тебя зонтик ненужный не завалялся случайно?

– Зонтика нет. Но, если хочешь, возьми мой плащик. От сильного ливня не спасет, но прическу сохранить можно.

Ковальчук надела плащ, накинула на голову капюшон и тут же сбросила его:

– Ничего не видно, придется как слепой по лужам. Ну ладно, зато не намокну.

Она продолжала стоять и смотреть на Лену, словно собиралась напоследок произнести что-то очень важное, для чего, собственно, и заходила. Вздохнула и наконец взялась за ручку двери.

– Главное, я тебя предупредила, чтобы ты осторожнее была. Повторяю еще раз, чтобы ты уяснила: Кадилов – пустое место. Пока ты ему нужна, он тебя обхаживать будет, а потом…

– Приму к сведению, – сказала Зворыкина, которой этот разговор был неприятен с самого начала.

– Но я ему отомщу, – произнесла Ковальчук. – Максим Максимович еще пожалеет, что так поступил со мной.

Рита смотрела на Лену, словно ожидая от нее поддержки, но та отвернулась к окну, за которым стояла мутная стена дождя. Дверь кабинета со щелчком закрылась. Рита ушла, не прощаясь.

Лена вернулась к своим мыслям о муже, сняла с телефонного аппарата трубку, не представляя, куда звонить, кого просить о помощи. Потом вернула трубку на место и достала из сумочки мобильник. Нашла номер Топтуновой и нажала кнопку. Ирина ответила не сразу, но тут же, не слушая подругу, начала докладывать:

– Пышкин до сих пор не вернулся. Но я с ним созванивалась, рассказала про Колю. Володя просто в ужасе от того, что случилось. Обещал свернуть все дела и прилететь. Сказал, что сделает все возможное, поднимет все свои связи. А связи у него – ты сама знаешь какие. Так что не расстраивайся, все образумится. Прости, но я на работе, а тут столько дел, что мне некогда. Давай вечерочком созвонимся.

– Хорошо, – сказала Лена.

И это было единственным словом, которое ей удалось произнести, хотя хорошего было мало.

Она не знала, что делать дальше. Держала в руке мобильник, слушала, как по окнам бьют частые капли, как потоки воды сбегают на жестяной подоконник, как журчат ручьи, стремящиеся к ливневым водостокам. Шли минуты, в мире не было ничего, кроме ливня. Потом хлопнула одна дверь, другая. В коридоре послышались чьи-то шаги. Зазвучали голоса, причем говорили одновременно несколько человек. Но о чем говорили, было не разобрать.

– Кто-то видел? – раздался рядом с дверью голос Дмитрия Натановича.

Тут же Рейнгольд заглянул в кабинет. Заходить не стал, просто просунул голову и объявил:

– Только что возле крыльца застрелили Риту.

– Как? – не поверила своим ушам Зворыкина.

– Из пистолета вроде. Охранник, что у нас на входе, доложил, что позвонили в дверь и какая-то бабка сообщила, что в пяти шагах от нашей двери лежит убитая женщина. Он вышел, но даже подходить не стал, потому что узнал ее по плащу, в котором она за несколько секунд до этого пробежала мимо. Вызвал полицию и «Скорую помощь», а теперь организует там что-то вроде оцепления, чтобы зеваки не скапливались. Но людей и без того немного – ливень зарядил.

Лена выскочила из-за стола:

– Так если он вызвал «Скорую помощь», может, Рита жива еще!

– Кто-то из наших сразу побежал. Теперь говорят, что две пули в грудь в области сердца и одна в голову. Крови немного, да и ту дождем, наверное, сразу смыло.

Лена вышла в коридор, увидела сотрудников, стоящих вокруг мокрого охранника, который что-то увлеченно рассказывал, размахивая руками. Подходить к ним она не хотела, да и не могла. Ноги подкосились. И Лена прислонилась спиной к стене.

– Я сейчас успокоительного принесу, – прилетел откуда-то голос Дмитрия Натановича.

Очень скоро приехали полицейские и следователи прокуратуры. Коллектив собрали в зале служебного буфета. Предложили всем, кто что-то знает или видел момент преступления, остаться, а остальным разойтись по кабинетам и ждать, когда пригласят. Все тут же поднялись и направились к выходу. Лена тоже встала, но один из следователей громко поинтересовался, есть ли здесь Зворыкина.

Лена осталась сидеть. И следователь остался лишь один. Он подошел к ее столу, придвинул к себе свободный стул и спросил:

– Вы позволите?

Она не успела ничего ответить, следователь почти сразу опустился напротив.

– Вы последняя, кто видел Ковальчук живой.

– Последним видел ее охранник, – уточнила Лена, – но Рита действительно вышла из моего кабинета, где у нас была беседа.

– О чем говорили?

– О работе. Рита рассказала, что нашла себе новое место. В крупной корпорации, с хорошим заработком, я думаю.

– Какие у нее были отношения с коллективом?

– Ровные. Ссор ни с кем у нее не было. И на нее ни у кого никаких обид.

– А у вас с ней какие отношения были?

– Приятельские. Мы учились на одной кафедре, и здесь она помогала мне советами.

– А с личной жизнью у нее как?

Лена пожала плечами:

– Рита была не замужем. А о том, был ли у нее постоянный поклонник, сказать ничего не могу. У нас не принято обсуждать личную жизнь – специфика работы такая.

Следователь кивнул.

– Про то, что у нее с кем-то был конфликт, кто-то ей угрожал, вы ничего сообщить не можете? – спросил он.

– Если бы знала о чем-то подобном, рассказала бы сразу.

Следователь молчал. Потом посмотрел Лене в глаза:

– Вы точно не знаете, за что могли застрелить вашу подругу?

– Уверяю вас…

Он поднялся из-за стола. Лена, поняв, что опрос закончен, тоже.

– На днях был задержан некий Николай Зворыкин, – произнес следователь. – Это не ваш родственник, случайно?

– Это мой муж. Но только он ни в чем не виноват. К нам уже приходили с обыском, и следователи могли заметить, что мы живем очень скромно. Муж весь свой заработок тратит на свои изыскания. А я в школе работала – тоже понимаете, сколько зарабатывала. И когда мне предложили перейти сюда…

– Я просто так спросил, просто вспомнил фамилию.

– Можно вас попросить?.. – тихо произнесла Лена.

Но следователь не дал ей договорить.

– Нет, – сказал он и повернулся, чтобы посмотреть на освещенную разноцветными лампочками барную стойку.

Дождь за окном продолжался, но его интенсивность значительно снизилась. По стеклам сползали два прилипших тополиных листа, сползали неторопливо, то останавливаясь, то торопясь так, словно каждый из них нацеливался достичь жестяного подоконника первым. Лена вернулась к своему столу. Вспыхнул монитор.

Лена прочитала текст, набранный ею два дня назад, и не могла понять смысл, как будто это написал незнакомый человек, живущий в далеком от нее мире, где можно давать советы, не изменяющие ни мир, ни судьбу.

В сумочке затренькал мобильный. Зворыкина ждала, когда телефончик перестанет надрываться, потому что разговаривать ни с кем не хотелось. Но пиликанье продолжалось, и она решила ответить.

Звонил Валерий Иванович.

– Прошу меня извинить, – сказал он, – я только вчера узнал о неприятности, случившейся с вашим мужем. Разумеется, в эту чушь с вымогательством не поверил и кое-что попытался узнать. Вам удобно говорить сейчас?

– Что-то про Колю узнали? – спросила Лена.

– Немного. Если хотите, можем встретиться и поговорить. На самом деле я в машине сижу на соседней улице. Хотел подъехать, но возле вашего офиса стоит полицейская машина и еще одна, следственного комитета. Что-то случилось?

– Перед входом час назад застрелили нашу сотрудницу.

– Интересный поворот.

Лена посмотрела на часы и удивилась. После убийства Ковальчук прошло почти два часа. Время словно провалилось куда-то, не оставив в памяти никаких событий, кроме короткого разговора со следователем.

– Подъезжайте ко входу, – сказала она, – я через пять минут спущусь.

Она выглянула в окно, за которым продолжал понемногу капать уставший дождик. Потом посмотрела на вешалку, где еще совсем недавно висел ее плащик, выключила компьютер. Хотела подняться – и поняла, что не может. Сердце сдавило: то ли от жалости к Рите, то ли из-за боли за мужа, то ли от страха перед будущим, которое приближается, неотвратимо прыгая через провалы времени и пустоты бытия.