56
Бежать, мчаться опрометью по бесконечному, многокилометровому лабиринту, заглядывать во все закоулки, быть настороже, обезопасить тылы. Время от времени щелкал замок решетки, хлопала дверь, но определить, откуда идет звук, Илан не мог и только ускорял шаг. Звать на помощь он не хотел, чтобы не спугнуть Люку Шардона.
Благодаря ключам Хлоэ и Ябловски Илан попал в новые для себя артерии каменного организма (он воспринимал клинику как живое существо), где когда-то безраздельно властвовало безумие. Он разбивал все попадавшиеся по пути камеры и делал это с такой неистовой ненавистью, которой сам от себя не ожидал. Наступил вечер, и на мир навалилась темнота, значит придется отложить побег еще на один день. Илан пообещал себе, что завтра, как только рассветет, они вместе с Хлоэ и пленницей палаты четвертого этажа покинут клинику.
Переберутся через стену, вернутся в город и отыщут правду.
Но сначала необходимо найти Жигакса-Шардона. И его ключи. Он может быть на третьем этаже женского крыла. А вдруг он заметил лестницу у внешней стены? Вдруг узнал, что Илан видел труп рыжей кандидатки, гниющий в шкафу для швабр и щеток? Ни в чем нельзя быть уверенным…
Илан заметил в конце коридора Филозу и кинулся к нему, размахивая железным прутом.
– Брось палку! – Филоза встал в боксерскую стойку.
Илан замедлил шаг. Филоза его боится. Ничего удивительного – он весь в поту, несмотря на холод в коридоре, и напоминает буйнопомешанного, вырвавшегося из изолятора. От усталости у него появилась резь в глазах, он держался только на адреналине.
– Ты должен меня выслушать, это важно.
– Ладно, но близко не подходи.
Илан пустился в объяснения. Он говорил короткими фразами, четко формулируя мысли, Филоза слушал с обычным недоверчивым выражением на лице, потом спросил:
– Значит, Ябловски и Сандерс караулят в жилой зоне, чтобы сцапать Жигакса, как только он появится?
– Сходи проверь, если хочешь.
– А где Фе? Обычно я хоть раз в день да встречаю ее, а сегодня не видел.
– И никто не видел.
– Как и Жигакса.
Филоза помолчал, обдумывая услышанное.
– Ладно… Я все равно собирался сходить на кухню чего-нибудь попить. Умираю от жажды.
– Будь осторожен. Столкнешься с Жигаксом – не выдай себя. Мы должны прижать его, пока он снова не начал убивать.
Филоза ушел. Через несколько минут Илан понял, что у него нет сил продолжать поиски, и решил вернуться.
Альтернатива проста: Жигакс либо знает о ловушке и не попадется, либо не знает и в этом случае, как и каждый вечер, вернется в жилую зону.
Илан брел по широким коридорам мимо пустующих комнат. Ему было страшно: Жигакс мог в любой момент оказаться рядом и напасть. Илан помнил, как убийца играл с ним, светя в лицо фонарем. Он помнил о найденных в ящике фотографиях, о картине из дома родителей, которую, как оказалось, кто-то написал здесь, в этих стенах. Он думал о протоколе «Мемнод» и экспериментах с памятью.
Внезапно ему в голову пришла ужасная мысль: что, если немыслимое предположение Хлоэ не так уж и немыслимо? Что, если когда-то он действительно был пленником здешней психушки? Возможно, кто-то стер воспоминания о том периоде его жизни и к этому имели отношение его родители.
Он добрался до центрального вестибюля и собирался свернуть к комнатам, как вдруг заметил на полу, метрах в трех-четырех от того места, где стоял, блестящую точку. Подошел взглянуть и все понял.
Это была капля крови.
Илан мгновенно напрягся. Два или три часа назад он проходил здесь и совершенно точно ничего не видел.
Капли были рассеяны на расстоянии приблизительно одного метра.
Как и в случае с Реем Лепренсом, Жигакс обращался лично к Илану.
Он оставил ему послание.
По непонятной причине Илану вдруг показалось, что истина где-то рядом, совсем близко. Что устроенная резня, игра с человеческими жизнями имеет скрытый смысл. Не колеблясь ни секунды, забыв, что рядом никого нет и помощи в случае чего ждать будет неоткуда, он пошел по следу и очень скоро оказался в той части клиники, где пациентов лечили искусством. Он миновал выгоревшую арт-студию и продолжил двигаться по коридору. Изображенные на стенах мифологические существа гипнотизировали его. Дантов «Ад». Путь вниз, через девять кругов, встреча с Минотавром, с гарпиями…
Илан подумал, что вполне мог находиться рядом с Шардоном, когда тот создавал свои страшные рисунки, он мог быть одним из безумных пациентов клиники.
Капли привели его к закрытой двери театра.
Илан отодвинул пурпурные бархатные портьеры и осторожно вошел в зал, готовый в любой момент отразить удар.
Он спустился по лесенке и оказался в одном из двух проходов, ведущих к сцене. За высокими зарешеченными окнами стоял непроглядный ночной мрак, хотя часы показывали только пять вечера. Да нет, не только, а уже пять. Время этим утром ускорило свой бег.
В некоторых местах штукатурка сводчатого потолка обвалилась, обнажив металлический каркас здания. Прямо перед Иланом находилась большая сцена с декорациями – деревьями, фасадами домов, облаками и солнечным диском в обрамлении зигзагообразных лучей. Наверху висели тросы и юпитеры, бо́льшая часть которых почему-то горела, освещая пустые кресла.
Илан на мгновение замер.
– Я знаю, кто ты на самом деле, – крикнул он. – Ты – Люка Шардон, ты присвоил себе имя Венсана Жигакса. Мы знакомы, Люка? Я был пациентом этой клиники, как и ты? Мы дружили с К. Ж. Лоррен?
Его голос заполнил собой весь зал. Он похлопал железным прутом по ладони, чтобы успокоиться, и продолжил:
– Я уверен, что ты разгадал карту моего отца и понимаешь, почему стены палаты на четвертом этаже исписаны именем Жакоб. Может, ты сам их и написал. Помоги мне разобраться.
Как Илан и ожидал, ответа не последовало. Пришлось идти по кровавому следу между рядами. На сцену вела короткая, в четыре ступеньки, лестница. Илан поднялся, оттолкнул декорации на колесиках и пробрался в глубину мимо статуй, безруких манекенов, костюмов на вешалках. Зловещие красные капли вели в самую темную часть помещения. Он отвел в сторону красный занавес, отпихнул от себя подвешенные на тросах «облака». Где прячется Жигакс? Неужели он как-то выбрался? Или наблюдает за ним?
Внезапно его внимание привлек лежавший в центре сцены окровавленный носовой платок, сложенный в несколько раз по диагонали.
Илан опустился на колени, положил прут и, затаив дыхание, развернул квадратный кусочек ткани. В слабом свете потолочных ламп блеснули украшения.
Окровавленные кольца и серьги.
Он сразу узнал пирсинговые украшения Наоми Фе. Заметил кусочки кожи, застрявшие в застежках. Их силой вырвали из тела несчастной.
Илан зажал рот ладонью, вскочил, стал пятиться и чуть не упал, наткнувшись на жардиньерку с пластиковыми цветами в горшках. Его голова резко откинулась назад, и он увидел…
Венсана Жигакса.
Люку Шардона.
Метрах в семи-восьми над сценой, на переходных мостках, к которым крепились юпитеры, противовесы, облака и солнце, раздетый догола Жигакс сидел по-турецки и опасно раскачивался вперед-назад – у него явно начался припадок. Смотрел он вниз, на Илана. Сжатые в ниточку губы напоминали лезвие бритвы (сравнение банальное, но другое Илану в голову не пришло). Больше всего Жигакс сейчас походил на птицу – вестницу несчастья, готовую сорваться с ветки.
Илан приставил ладонь козырьком ко лбу, чтобы защитить глаза от света, и крикнул:
– Шардон, где Наоми Фе? Что ты с ней сделал?
Жигакс замотал головой, как будто отмахивался от мошкары, и висевшее у него на шее «ожерелье» из десятка ключей зазвенело-затренькало.
– Меня уже запирали здесь. Делали больно. Так больно…
Жигакс крепче сжал ладонями плечи и продолжил раскачиваться.
– Я все вспомнил. Ледяные ванны, электрошок. Безумие, как черный прилив, лижет мой мозг.
Голос изменился, зазвучал по-детски. Илан не знал, кто с ним сейчас говорит: Венсан Жигакс, Люка Шардон или кто-то другой. Сколько личностей борются за власть в голове этого человека? Неужели Жигакс действительно не знает, что он убийца и прикончил восемь человек?
– Можешь спуститься, я тебе ничего не сделаю. Не дури!
– Стой где стоишь! Не приближайся!
– Прошу тебя, Венсан, спускайся, давай поговорим.
– Нет, я боюсь.
– Чего? Чего или кого ты боишься?
Жигакс медленно поднялся. Ноги у него дрожали, скрюченные пальцы касались металлической страховочной сетки. Он судорожным, обезьяньим жестом почесал голову, обвел взглядом сводчатый потолок.
– Не хочу, чтобы все снова началось. Только не это. Слишком много страданий. Вам они тоже знакомы. Вам – другим кандидатам. Мы все похожи, мы – собратья по несчастью.
– О чем ты? Нас тоже держали в этой клинике?
Жигакс повернулся вполоборота. Помолчал и произнес с безысходной печалью:
– Вся ваша жизнь – театр…
Илан сделал маленький осторожный шажок вперед и заметил одежду Жигакса, сложенную в кучу за стволом пластмассового дерева. Он отвел взгляд от несуразной декорации, и в этот самый момент голый человек с воплем рухнул вниз.
