9

«Космос!» – должен был, по идее, ответить я. Но не ответил, потому что вопрос этот лишь на первый взгляд казался простым и безобидным. В действительности же честный ответ на него мог обернуться для нас серьезными проблемами.

Чем меньше знали Шао о нашей находке, тем было лучше для нас. Их бизнес во многом напоминал мой. Для их партнеров, клиентов и покровителей он тоже выглядел честным. Но кто скажет, какими подспудными теневыми заработками промышляло это семейство помимо всего прочего. А то, что оно ими промышляло, тут и к гадалке не ходи – кто же в Бывших Штатах отказывается срубить бабла на стороне? Особенно когда оно плывет к тебе в руки?

На одном автосервисе и ремонте электроники много не заработаешь. Даже с учетом того, что в Арканзасе у Шао практически нет конкурентов. Так что они могут наплевать на наши дружеские отношения, если проведают, что у нас есть товар, который поможет им сорвать рекордный куш. Ведь я – не единственный поставщик боеприпасов ниже Сороковой параллели. И, прикончив меня, хозяева Хопа понесут не слишком серьезные убытки, которые им с лихвой компенсирует отобранное у нас сокровище.

Поэтому мы разработали целую стратегию, как нам не попасть впросак, торгуя на рынке, законов которого мы не знали. Ну, кроме тех законов, которые были общими для всех теневых рынков мира: не подмажешь – не продашь; не обманешь – не выиграешь; не рискнешь – не заработаешь.

Перед тем как появиться в Хопе, мы хорошенько замаскировали в кузове наш трофей из Литл-Рока: заставили его со всех сторон ящиками с боеприпасами и накрыли брезентом. И не намеревались никому сообщать о том, что мы возим ГНК с собой. А Шао вдобавок не следовало знать, чем мы намерены торговать со скупщиками хай-тека. Каждый привлеченный нами к этой авантюре участник должен был получить лишь свою, строго ограниченную порцию информации. И если кого-то это не устраивало – что ж, никто не обязывает его с нами сотрудничать. Кроме Шао я знал еще человек пять-шесть, которые могли оказать мне аналогичную услугу. Разве что до ближайшего из них надо было добираться уже несколько дней, а не часов.

– …Кто знает, возможно, мы и впрямь откопали настоящий вечный двигатель, – отшутился я в ответ на последнее требование хозяина. – Но не в Коннектикуте, а в другом месте. Только показать тебе эту штуку я не могу. Она чересчур громоздкая, и мы не смогли погрузить ее в машину. Кто же ее собрал и для чего? Сложный вопрос. Лаборатория, в которой мы ее нашли, была явно засекречена и маскировалась под неприметные товарные склады. Никаких сведений о ней мы внутри не раскопали, но обставлена она по последнему слову техники. Возможно, там отыщется еще что-нибудь ценное, не знаю. Мы смогли проникнуть лишь на первый ее уровень, так как остальные были затоплены водой.

– Очень интересная история, – заметил Жэнь. – Но почему вы все-таки решили, что нашли по-настоящему ценную вещь, а не обычный металлолом?

– Потому что, во-первых, у меня есть кое-какой опыт, позволяющий отличить дорогую технику от дешевой, – пояснил я. – А во-вторых, у меня переписаны серийные номера ее компонентов. Так что если покупатели, с которыми ты меня сведешь, – серьезные люди, для них эти цифры и буквы много о чем скажут… Впрочем, кому я об этом рассказываю? Ты ведь и сам умеешь определять по техническим маркировкам и клеймам незнакомые электронные устройства и узнавать о них то, чего не написано в их инструкциях.

Жэнь не нашел что на это возразить и лишь покивал мне в знак согласия. Я выдал ему достаточно сведений, а попытки вытянуть их из меня еще больше лишь вызовут у нас ненужные подозрения. Однако Шао не был бы Шао, если бы не попробовал откусить от этого пирога больше, чем я ему предложил.

– Я хочу свою долю за посредничество. Два процента от суммы сделки, – заявил он, немного подумав. – Это будет честно. Связываясь с этими людьми, Шао привлекают к себе ненужное внимание. Поэтому мне нужна компенсация на случай, если они окажутся недовольны сделкой и начнут потом искать виноватого.

– Нет, Жэнь, так не пойдет, – заартачился я. – Ты же отлично понимаешь – если я не договорюсь с тобой, то обращусь к Санчесу из Лас-Крусеса или к О’Хара из Цинциннати. А если вдруг не договорюсь и с ними – что маловероятно, – у меня есть на примете еще полдесятка людей, которые выведут меня на богатеньких коллекционеров американского хай-тека. Но кое в чем я с тобой согласен: право на небольшую дополнительную компенсацию у тебя есть. Что скажешь насчет бесплатного ящика фиников?

– Два ящика! – продолжал выцарапывать из меня доплату Шао.

– Ящик! И это мое последнее слово! – отрезал я. – А если всерьез опасаешься проблем, устрой мне встречу с теми людьми, которым доверяешь больше всего.

– Ну хорошо, хорошо! – сдался наконец китаец. – Пусть будет ящик фиников, твоя взяла… Давай мне серийные номера твоего оборудования, и я пойду сделаю звонок, который тебе нужен.

– Нет уж, лучше ты передай мне трубку, а я сам продиктую их тому, кому надо. Просто эти номера, они, знаешь ли, очень уж длинные. И если ты нечаянно ошибешься, я не хочу потом всю оставшуюся жизнь обижаться на тебя из-за пустяка. Если же ошибусь я, то мне обижаться на самого себя не впервой, и я это как-нибудь переживу.

Жэнь посмотрел на меня с укоризной и покачал головой. Разумеется, его огорчала моя недоверчивость. Но разве сам он на моем месте вел бы себя иначе? Поднявшись из кресла, он вынул из кармана мобильник, но не стал звонить в нашем присутствии, а вышел для этого в соседнее помещение.

Подозревая, что в доме электронщиков за нами почти наверняка ведется наблюдение, я не стал обсуждать с Рындой и Вэем текущие дела. Впрочем, судя по их невозмутимости, они не возражали насчет тех скидок и бонусов, который я сделал для Шао. Надо заметить, подобное единодушие в данном вопросе у нас бывало редко. Обычно я не скупился идти ради клиентов или партнеров на небольшие уступки, поскольку это благоприятно сказывалось на бизнесе и окупалось сторицей. Тогда как плохо разбирающиеся в торговой политике морпехи считали, что этим я демонстрирую свою мягкотелость и понапрасну разбазариваю товар. Но сегодня и тот, и другой решили закрыть глаза на мою щедрость, явно не желая везти ГНК за тридевять земель, если мы вдруг не договоримся с хозяевами Хопа.

Жэнь отсутствовал довольно долго – примерно четверть часа, – но не настолько долго, чтобы это начало казаться подозрительным. Вернувшись, он без разговоров протянул мне свой телефон и кивнул, давая понять, что интересующие меня люди выразили наконец-то желание со мной поболтать.

– Люгер слушает, – сказал я в трубку после того, как забрал ее у Шао. А Жэнь, усевшись обратно в кресло, сцепил пальцы на животе и напустил на себя такой вид, будто все происходящее здесь его не касается.

Ага, так я ему и поверил!

– Мистер Люгер! – Голос в телефоне также говорил по-английски, но с едва уловимым китайским акцентом. – Называйте меня Чаки. Мистер Шао ввел меня в курс дела, и все же я вынужден спросить вас: я могу быть уверен в том, что вы полностью отвечаете за свои слова и не транжирите попусту мое время?

– Конечно, я могу дать вам такую гарантию, мистер Чаки, а как же иначе? Иначе мне и в голову не пришло бы отвлекать вас по пустякам, – ответил я. – Однако не сочтите за грубость, но я тоже вынужден поинтересоваться: а чем вы подтвердите мне, что ваша компетентность в обсуждаемом нами вопросе столь же высока, какой описывал ее нам мистер Шао?

Если бы я был дерзкий до безрассудства и высказывал то, что думаю, без обиняков, я задал бы этот вопрос не Чаки, а Жэню. И звучал бы он примерно так: «А где, мать твою, гарантии, что сейчас я говорю с тем, с кем нужно, а не с одним из твоих братцев, что сидит где-то по соседству и пудрит мне мозги, выдавая себя за моего покупателя?» Но я, разумеется, не мог позволить себе в гостях у Шао такую беспардонность. И потому выразился настолько дипломатично, насколько это было в моих силах.

– Назовите мне номера, которые у вас есть, и, вероятно, я избавлю вас от этих сомнений, – предложил Чаки.

А что, идея казалась вполне здравой! Я сомневался, что Шао умеют расшифровывать коды и серийные номера, которые ставились на космическое оборудование NASA. Те, кто владеет подобными секретами, не делятся ими с мелкими сошками вроде автомехаников и сборщиков ноутбуков. Такие секреты хранят за семью брандмауэрами под неусыпной охраной экспертов такого уровня, до какого хозяевам Хопа еще расти и расти.

Короче говоря, Чаки нашел верный способ произвести на меня впечатление. Ну что ж, пусть попробует, раз сам вызвался.

Мне соблюдать конспирацию и выходить в соседнюю комнату не было смысла, ведь там за мной все равно будет следить Гуань или другие Шао. Да и телефон Жэня наверняка имел парочку шпионских примочек, записывая этот разговор или транслируя его кому-то еще. Поэтому я просто зачитал Чаки пять буквенно-числовых кодов, которые я списал с колес, шасси и корпуса ГНК. Все коды объединяло только количество символов – двадцать два, – но порядок расположения в них букв и цифр был разным.

– Благодарю вас, мистер Люгер, – подытожил мои старания телефонный собеседник после того, как я закончил диктовку. – Подождите несколько минут, я вам перезвоню. Такая проверка – дело не моментальное…

– Что тебе вообще известно об этих людях? – поинтересовался я у Жэня, когда Чаки прервал разговор. – То, что они – тоже китайцы, я понял. Меня интересует, как ты на них вышел и почему доверяешь им больше, чем другим.

– Этот рынок давно поделен, и сегодня на нем не так уж много игроков, – не слишком охотно ответил Шао. Но, видимо, я не затронул своим вопросом табуированную тему, и он не стал уходить от ответа. – Эти – самые молодые. Они усердно зарабатывают себе репутацию, и потому с их стороны обман наименее вероятен. Иногда они поручают нам перепрошить небольшие партии мобильников и всегда расплачиваются щедро и в срок.

– Они связаны с Триадами?

– Не понимаю, о чем ты.

Ну да, как же я мог забыть общеизвестное правило: хочешь увидеть наверняка, как китаец врет или косит под дурачка, – спроси, что ему известно о Триадах!

С другой стороны, я и так отлично знал, что китайские игроки теневого рынка «мокрого» хай-тека работают либо на коррупционеров из своего миротворческого генштаба, либо на Триады. Третьего варианта здесь не могло быть в принципе. А поскольку миротворцы начали скупать этот товар первыми, новых игроков они в игру давно не берут. Все новички в ней – если, конечно, Жэнь не соврал мне про Чаки, – это Триады или их протеже. Самые крупные и влиятельные гангстеры Поднебесной рвутся сегодня в Бывшие Штаты, дабы помародерствовать вволю наравне с криминальным отребьем со всего остального мира. И это – не считая местных Триад с западного побережья. Которые вовсе не горят желанием пускать сюда собратьев со своей исторической родины, да только кто бы спрашивал сегодня их мнение.

Я махнул вожаку рукой: дескать, забудь, не бери в голову. Он тоже сделал вид, что не придал моему вопросу значения. На дворе стояла уже глубокая ночь, поэтому мы решили, что хватит чаевничать, и отправились выгружать боеприпасы. Телефон Жэнь прихватил с собой – заставлять Чаки нам перезванивать было бы верхом неприличия, пусть даже такие понятия, как «приличие» и «Триады», плохо сочетались между собой.

Телефон зазвонил, когда мы снимали с «Ошкоша» последние ящики, а Жэнь отсчитывал мне причитающуюся за них сумму.

– Мистер Люгер! – Голос Чаки звучал гораздо приветливее, чем в прошлый раз. – Признаться, не в моих правилах работать по ночам. Но вы меня не разочаровали – результат определенно того стоил. Так вот, вы задали мне вопрос, и я вам на него отвечаю. Вы дали мне абсолютно правильные коды. Ими маркировала свои изделия одна очень крутая контора, более известная в мире под аббревиатурой из четырех букв – двух гласных, и двух согласных, верно?

– Пока все верно, мистер Чаки, – подтвердил я. – Вы узнали что-то еще?

– Да, безусловно. Коды эти были введены Конторой в обиход недавно – примерно за четыре года до Потопа, – в рамках одной секретной программы. Весьма дорогостоящей, надо заметить. Программа эта, как вы понимаете, не была доведена до конца. И потому оборудование, которое вы обнаружили, не использовалось на практике, так и оставшись в статусе экспериментального. Если хотите, могу дать вам название программы: «Horn of Abundance». Я почти уверен, что под логотипом Конторы на вашем товаре отыщется наклейка с такой надписью.

И снова этот сукин сын угодил в яблочко! Когда мы разглядывали ГНК, то обнаружили на нем множество ни о чем не говорящих нам символов и обозначений. Имелась среди них и наклейка с надписью «Рог Изобилия». Под нею был изображен этот самый рог, только торчало из него не то, что обычно к нему пририсовывают – какая-нибудь пища или иные материальные ценности, – а… эмблема физики! Ну да, та самая, из шести перекрещенных эллиптических орбит и ядром в центре.

Что все это могло символизировать, мы даже не задумывались – в тот момент нам было совершенно не до этого. Да и сейчас смысл странной эмблемы мне тоже не открылся. Зато еще на чуть-чуть приоткрылась загадка личности самого Чаки. Что ни говори, он превосходно знал свое дело. И все теперь указывало на то, что мы обратились по верному адресу.

– Вы на редкость проницательны, мистер Чаки! – вновь подивился я. – Мы и вправду видели там эту наклейку. Теперь не удивлюсь, если вы скажете, какое именно оборудование мы хотим вам продать.

– К сожалению, вы меня переоцениваете. Мои таланты ясновидца далеко не беспредельны, – усмехнулся собеседник. – Скажу лишь, что, судя по количеству предъявленных номеров, это что-то крупное и сложное по конструкции. Чем больше клейм, тем больше в оборудовании составных частей. Скорее всего, оно даже умеет передвигаться.

– Возможно, и умеет. – Я не стал ни подтверждать, ни отрицать эту гипотезу. – Но у нас не получилось сдвинуть его с места, поэтому мы не можем продать вам его с доставкой на дом. Могу предложить вам только самовывоз, мистер Чаки. Хотя, при ваших возможностях, это вряд ли доставит вам серьезные неудобства.

– Как знать. Все зависит от того, откуда нам придется эту штуку «самовывозить».

– Из окрестностей Хьюстона. Пока это все, что я могу вам сообщить.

– Хьюстон?! – Такая перспектива не привела Чаки в восторг. – Но ведь это фронтовая зона! Вы хотите, чтобы мы сунулись ради вас в самое пекло?

– Не фронтовая, а прифронтовая, – уточнил я. – И пекла там нет, если сравнивать с ситуацией на востоке. Ну да, атланты там тоже довольно активны, но их успешно сдерживают, и нам с вами они точно не помешают.

– А миротворцы? С ними проблем не будет?

– С ними и подавно. У меня есть возможность устроить в нужном месте в нужное время карантинную зону, куда без моего разрешения не сунется ни один миротворец. Правда, я смогу удерживать там карантин всего лишь сутки и ни часом больше. Но не стоит беспокоиться, мистер Чаки. Этих суток вам с лихвой хватит на то, чтобы забрать груз и убраться из Хьюстона так далеко, что вас уже никто нипочем не выследит.

– Мистер Люгер! – Чаки вновь перешел на сдержанно-неприветливый тон, который в нашей с ним беседе следовало называть официальным. – Не хочется напоминать вам о некоторых элементарных вещах, но я все же вам о них напомню. Так вот, мистер Люгер: даже ни на одну минуту… или нет – ни на секунду не забывайте о том, с какими партнерами по бизнесу вы сегодня имеете дело. Мы прекрасно осведомлены о том, кто ваши покровители. Уверяю: они ничем вам не помогут, если у нас с вами возникнут непреодолимые разногласия. Особенно здесь, ниже Сороковой параллели. Это мое вам последнее предупреждение. Можете считать его дружеским, но не смейте считать его пустыми словами! Вам все ясно?

– Предельно четко, мистер Чаки! Да у меня и в мыслях не было отнестись легкомысленно ни к одному вашему слову, – заверил я его.

– Э-хе-хе, – сокрушенно вздохнул Чаки. – Да если бы у всех, кто говорил мне нечто подобное, слова и впрямь ни разу не разошлись с делом, я каждому бы своему деловому партнеру отливал памятник из золота. Увы, но многим из них мне приходилось ставить совсем другие памятники – надгробные. А некоторым – вообще ничего, ибо о каком памятнике можно вести речь, когда твой труп скармливают по частям бродячим собакам… Ладно, мистер Люгер. Пусть так. Но это были формальности, а теперь перейдем к делу. Продиктуйте мне ваш телефон – я буду звонить вам раз в сутки и узнавать, добрались вы до места или нет. И настоятельно советую вам поспешить. Если я не получу товар через неделю, я объявлю нашу сделку аннулированной, а вам выпишу неустойку. Такую, которую вы мне по гроб жизни будете выплачивать. А затем и ваши дети, если, конечно, при таком раскладе вы сглупите ими обзавестись…