Глава 5. 1864

– Я вернусь сегодня вечером, – сказал Константин Тамарин своей жене Аделаиде. – К ужину буду дома, так что ты даже не успеешь соскучиться.

Он говорил и улыбался своей открытой улыбкой, которая придавала его простому лицу особенно привлекательное выражение. Волосы и усы у него были русые, глаза серые и до сих пор, когда он смотрел на свою жену, влюбленные. Люди, которые сталкивались с Константином впервые, довольно скоро составляли о нем мнение как о добродушном малом, который звезд с неба не хватает, но это впечатление если и соответствовало истине, то только отчасти. Он мог быть упрямым, мог быть жестким и, если того требовали обстоятельства, даже жестоким; но Константин остерегался показывать эту свою сторону людям, которыми дорожил, а своей женой он очень дорожил, особенно теперь, когда в семье было двое детей. Старший, названный в честь отца, походил на него как две капли воды, зато младшая, Амалия, больше напоминала мать, и все уверяли, что, когда девочка вырастет, она станет такой же красавицей, как Аделаида Станиславовна. «И такой же вертихвосткой», – обыкновенно прибавлял генерал Тамарин, отец Константина, но только слепой не заметил бы, что генерал обожает и внучку, и внука. Старый военный, известный своим крутым нравом, вынужден был несколько лет назад уйти в отставку и теперь доживал свой век в усадьбе, где, помимо него, жили сын с семьей и два десятка слуг. Сейчас Константин собирался ехать в Полтаву – купить игрушек Косте-младшему и Амалии, которая уже изгрызла все свои погремушки. Он мог бы послать в город кого-нибудь из слуг, к примеру, старого преданного Якова, но предпочитал отправиться туда сам, справедливо полагая, что никто не выберет игрушки лучше, чем он сам; и вообще есть вещи, которые никто не сделает лучше, чем близкие люди.

– Я всегда скучаю, когда тебя нет рядом, – сказала Аделаида, улыбаясь. – Да, кстати: Казимир просил подвезти его к Кочубеям, если тебе несложно.

– Что-то Казимир слишком часто стал к ним наведываться, – заметил Константин с улыбкой. – Уж не из-за Оленьки ли?

Оленька Кочубей была сестрой Виктора Кочубея и жила в соседней усадьбе с братом и его женой. Она считалась завидной партией, так как принадлежала к младшей ветви семьи, которая владела значительной частью земель в округе и задавала тон в губернии; но сама семья была большая, разветвленная и недружная, раздираемая внутренними противоречиями и ссорами из-за имущества. Отец Оленьки был несколько раз женат, и от каждого из браков у него имелись дети. Его братья, родные и двоюродные, больше занимались карьерой, нежели личной жизнью, и смотрели на него свысока, что тоже не способствовало улучшению отношений. Несколько лет назад он вместе с женой выехал на лечение за границу, да так там и остался. Старый князь не приехал даже на свадьбу своего сына Виктора, которую, как утверждали злые языки, устроили тетки жениха и семья невесты.

Аделаида подозревала, что ее брат ездит к Кочубеям главным образом из-за того, что у них на стол подавалось бесподобное вино, а практичная Оленька, хоть и благосклонно внимает комплиментам Казимира, в глубине души считает, что он ей вовсе не пара; но разъяснение всех этих нюансов повлекло бы за собой долгий и, в общем, ненужный разговор, так что жена Константина ограничилась тем, что сказала:

– Главное, чтобы он ездил туда не из-за Нади́н!

Так на французский манер величали жену Виктора, Надежду. Всем было известно, что она изменяет мужу с красавцем соседом Мокроусовым, у которого и без нее хватает любовниц, и сплетни об этом занимали окрестных помещиков куда больше, чем даже разговоры о недавних реформах, предпринятых царем.

Услышав слова жены, Константин улыбнулся и покачал головой. Он жалел Виктора, которого знал с детства, и поведение его жены коробило молодого человека. Повторив, что вернется к ужину, он поцеловал Аделаиду на прощание и удалился.

Стоя у окна, она проводила взглядом коляску, которая выехала за ворота. Аделаида не любила расставаться с близкими людьми: в таких случаях ее мучил необъяснимый подспудный страх, что тот, кто уезжает, может по какой-нибудь причине не вернуться обратно живым и она видит его сейчас в последний раз, – но она никому не любила признаваться в этой фобии, даже себе самой.

«В конце концов, что может случиться на дороге в это время года? Съездит и вернется…»

Июльское солнце залило окрестности расплавленным золотом, еще час или два – и будет тяжело дышать. Из окна Аделаида видела дорогу, которая петляла среди холмов и терялась в лесу. Вот коляска последний раз поднялась на холм – и, спустившись с него, окончательно скрылась из виду.

До обеда Аделаида еще нашла чем себя занять – заглянула в детскую, почитала вслух маленькому Косте, посидела с Амалией, – но уже во время обеда, когда за столом сидели только она и генерал Тамарин, она стала поглядывать на часы, мысленно желая, чтобы поскорее наступил вечер. Отец Константина был человеком, которого до отставки не могли сломить никакие жизненные горести – даже то, что он похоронил жену и четырех детей из пяти; но как только его выставили из армии, он стремительно поседел, весь как-то ссохся и перенес небольшой удар, из-за которого теперь приволакивал левую ногу и ходил с тростью. За окнами почернело, старые сирени зашумели, качаясь: приближалась гроза. Слуга Яков, немолодой, очень прямой и очень худой, бесшумно пробежал вдоль окон, затворяя ставни, чтобы от порывов ветра не разбились стекла.

– Пожалуйте дождичек, – иронически промолвил генерал, глядя, как ливень снаружи стал сплошной белой стеной, за которой пропали контуры сада, флигелей, дороги, стогов, леса вдали. – Что вздыхаешь, Лида?

Аделаида уже отчаялась объяснить упрямому генералу, что она вовсе не «Лида». Свекор, похоже, находил удовольствие в том, чтобы переиначить ее затейливое имя на свой манер. Она поджала губы и с достоинством ответила:

– Я думаю о Косте… Он ведь как раз может сейчас возвращаться домой.

– Пфф… ну он не из таковских, что испугаются дождичка, – хладнокровно ответил генерал. – Подожди, приедет сейчас, мокрый как мышь… И с горой подарков.

Он улыбался, и Аделаида, заметив эту улыбку, невольно насторожилась. Не сразу до нее дошло, что она думала – и говорила – только о муже, хотя Казимирчик тоже пропадал где-то вне дома и о нем, по совести говоря, тоже можно было бы побеспокоиться; но почему-то она и мысли не допускала, что с ее непутевым братцем может что-нибудь случиться, и все ее страхи касались только Константина.

– Лучше бы он никуда сегодня не выезжал! – вырвалось у нее.

– Ну так утром никто предположить не мог, что через несколько часов начнется вот такое, – проворчал генерал. – Не волнуйся, скоро он вернется, куда ему деваться…

Но часы пробили шесть часов и семь, и ливень давно стих, а знакомая коляска так и не появилась на дороге, петляющей между холмов. Аделаида металась от окна к окну, не находя себе места. Наконец вдали показался одинокий экипаж и, когда он приблизился, стало ясно, что это один из экипажей Кочубеев. Из него вышел необыкновенно мрачный Казимир, и, увидев его лицо, Аделаида вся похолодела, предчувствуя нечто ужасное.

– Что произошло? – набросилась она на брата. – Почему тебя так долго не было? Ты же обещал скоро вернуться… И ты не знаешь, где Константин?

– Он у Кочубеев, – ответил Казимир. – Его допрашивает следователь. Произошло убийство, Константин нашел труп.

По дороге сюда он прикидывал и так и этак варианты того, как бы осторожнее сообщить впечатлительной сестре неприятную новость; но хватило одного взгляда на ее искаженное ужасом лицо, чтобы забыть осторожность, забыть вообще все на свете и вывалить все так, одним махом.

– Убийство! Слава богу! – вырвалось у Аделаиды. – То есть, – поправилась она, – я хочу сказать, когда снаружи бушевала эта жуткая гроза, мне в голову лезло всякое… Я уж боялась, что с Костей что-то случилось! А кого убили?

– Любовницу Мокроусова, – ответил Казимир. – Луизу Леман.

– О… о… о! – Аделаида вытаращила глаза. – Боже мой! Я же видела ее… Когда? Позавчера у Оленьки Кочубей?

– Можешь не напоминать, – поморщился Казимир. – Я ее тоже там видел.

Аделаида услышала стук трости по ступеням – и, обернувшись, встретилась взглядом со свекром, который только что спустился по лестнице.

– Лида, в чем дело? – недовольно спросил генерал.

– Луизу Леман убили! Костя нашел ее труп…

– Костя? Вздор какой-то. – Генерал нахмурился. – Где он мог его найти, если уехал в Полтаву? На дороге, что ли?

Тут Казимир почувствовал, что настало его время вмешаться.

– Идемте, я вам все расскажу. Только дайте мне чего-нибудь выпить, а то я от всего этого сам не свой.

Генерал, его невестка и Казимир перешли в столовую, куда Яков вскоре принес бутылку черносмородиновой наливки. Выпив стаканчик для освежения памяти и закусив холодным пирогом, Казимир начал свой рассказ.

Итак, они ехали через лес к усадьбе Кочубеев, на козлах сидел кучер Поликарп, и тут все трое заметили женскую расшитую шаль, которая висела на нижней ветке дерева. Шаль эта была Константину Тамарину и его спутнику хорошо знакома, потому что всего два дня назад они видели ее на Луизе Леман и знали, что это подарок Мокроусова, которым она очень дорожит.

Константин велел Поликарпу остановиться, вылез из коляски и снял шаль с дерева. При ближайшем рассмотрении на шали обнаружились какие-то темные пятна, похожие на кровь.

– Может быть, она опять поссорилась с Мокроусовым? – предположил Тамарин, озадаченно морща лоб. – Но зачем ей убегать в лес… И откуда здесь эти пятна? Уж не случилось ли с ней чего?

– Усадьба Мокроусова в другой стороне, – напомнил Казимир. – А тут поблизости только ваша усадьба и имение Кочубеев.

– Да, но эта часть леса принадлежит нам, – заметил Константин. – Земля Кочубеев начинается за большим оврагом. – Он набрал воздуху в грудь и громко крикнул: – Мадемуазель Леман! Мадемуазель, если вы нас слышите, отзовитесь!

Но никто не отозвался, только вдали в лесу глухо подавала голос кукушка, да на верхушке старой сосны дятел стучал клювом, не обращая на людей никакого внимания.

– Пойдемте поищем ее, – сказал Тамарин. – Честно говоря, не нравится мне все это.

Тут Казимир сделал в рассказе паузу, чтобы хлебнуть еще наливки.

– Ну-с, а что же было дальше? – не вытерпел генерал.

– Мы стали осматривать лес возле того места, где нашли шаль, – сказал Казимир. – Честно говоря, я уж начал опасаться, не провалилась ли мадемуазель Леман в болото. Вы ведь помните, что в глубине леса находится топь, про которую местные крестьяне рассказывают всякие ужасы… Но все оказалось совсем иначе. Мы дошли до оврага, я шагал следом за Константином, и он первый заметил на дне оврага цветное пятно. Помните, у нее было темно-синее платье, выписанное из Парижа? – Аделаида кивнула, не сводя с него испуганных глаз. – Вот в этом платье она и лежала, уткнувшись лицом в землю и раскинув руки. Так мы ее и нашли.

– Что было потом? – тихо спросила Аделаида.

– Признаться, я совершенно растерялся. Константин, по-моему, тоже… Он спустился в овраг, перевернул тело, сказал, что надо вызвать врача. Я ответил, что это бесполезно. Ясно же, мадемуазель Леман мертва. Он возразил, что врач в любом случае должен будет констатировать смерть. Кроме того, раз уж мы нашли тело, нам придется отвечать на вопросы… И очевидно, что его поездка в Полтаву и моя в гости к Кочубеям отменяется. Произошло убийство, это точно не несчастный случай…

– Убийство на моей земле? – Генерал стиснул челюсти, желваки на его скулах ходили ходуном. – Кто же осмелился?..

– Нет-нет, – замахал руками Казимир. – Ее зарезали, нанесли несколько ударов кинжалом, но вокруг на земле и листьях крови не было. Когда приехал молодой доктор Гостинцев, он подтвердил: мадемуазель Леман убили где-то в другом месте, а тело потом перевезли сюда.

– Зачем? – не выдержала Аделаида.

– Чтобы скрыть следы преступления, конечно, – ответил Казимир. – Можно мне еще наливки?

Он прикончил еще один стакан так молодецки, что генерал только крякнул и поглядел на Казимира с невольным уважением, хотя обычно не слишком его жаловал.

– Константин сказал, что будет лучше, если один из нас останется на месте, а другой отправится за подмогой. На мадемуазель Леман было несколько золотых колец, мало ли кто мог на них позариться… Я очень не хотел там оставаться, но мне пришлось. Он уехал. Вороны орали у меня над головой… – Казимирчик содрогнулся. – Одна, особенно наглая, спустилась поближе к телу и нацелилась его клевать, пришлось мне ее отгонять. Ей-богу, я приятнее думал провести этот день, чем отгоняя ворон от убитой женщины… К счастью, Константин быстро вернулся и привез доктора со становым, а потом появились остальные… Староста, понятые, всякие любопытные… Приехал Виктор Кочубей, который чуть не упал в обморок при виде тела. Потом явился следователь по фамилии Курсин, начал ворчать, зачем мы трогали убитую. Мы хотели вернуться домой, но он пообещал, что осмотрит место преступления, поговорит с нами и отпустит, а до тех пор нам лучше не отлучаться. Вскоре хлынул ливень, и Виктор предложил перебраться к нему в дом. Там следователь учинил нам с Константином подробнейший допрос: куда мы ехали, да как нашли тело, да почему стали искать его в овраге, да насколько хорошо мы знали Луизу Леман, да что мы обо всем думаем и кто мог ее убить… Тут примчался Сергей Петрович, которому рассказали, что Луизу нашли мертвой. Бледный как смерть, весь трясется, кричит: «Где она?» да «Отдайте мне ее»…

Генерал покрутил головой и фыркнул.

– Вот эта фраза – очень на него похоже, – негромко заметил он. – Весь Сергей Петрович в ней как в зеркале.

– Луизу привезли из леса на подводе, даже рогожей не прикрыли, – мрачно сказал Казимир. – Подвода стояла во дворе, под дождем… Она лежала там, вся мокрая. Вы никогда не угадаете, что Сергей Петрович сделал… Он бросился к ней, обнял ее, мертвую, и разрыдался. Потом вернулся в дом, подошел к следователю и стал хрипло говорить, что тот обязан найти убийцу и покарать его… – Казимирчик поежился. – Но я, знаете ли, стоял около следователя, когда Сергей Петрович безумствовал там, во дворе, и обнимал убитую под струями дождя… И мне до сих пор не по себе, когда я вспоминаю выражение его лица.

– Чье? – переспросила Аделаида.

– Следователя, конечно. Такое, знаете ли, выражение… Даже не знаю, как описать… Ну вот, например, как если бы плохой актер играл на сцене и переигрывал, а напротив него опытный критик, который в своем деле собаку съел, и его на эти драматические завывания не купишь.

– Ты это к чему клонишь-то? – хмуро спросил генерал. – Что это Сергей Петрович ее убил, так, что ли? Да он в любой момент мог от нее избавиться, просто выставив за дверь. Нет, я, конечно, не спорю, он вовсе не ангел с крыльями, но убивать свою женщину – на такое он не способен!