Сергей Вяземский

Шум большой стройки не затихал даже с заходом местного солнца — сменяющие друг друга бригады строителей вкалывали круглыми сутками, работая в темноте при свете прожекторов.

И так изрытая земля вокруг врат теперь была усеяна котлованами и глубокими канавами, в которые закладывали коммуникации. Из бетонных плит возводились массивные угловатые казармы, не слишком похожие на уже традиционные армейские жилые модули, которые в текущих условиях были признаны слишком уж непрочными и ненадежными.

Возводились боксы и капониры под технику, вкапывались в землю специальные резервуары на месте будущего склада ГСМ, строились склады для хранения боеприпасов и прочего снаряжения.

Сергей не знал с чем была связана столь возросшая активность. Вряд ли это было вызвано разгромом туземной армии на прошлой неделе — скорее уж «наверху» появился какой-то резон для начала полномасштабного закрепления на этой стороне. По сути, только ненадежность прохода и сдерживала любую потенциальную экспансию в другой мир. А раз уж начали строить, то, видать, что-то прознали об этих вратах…

Что конкретно прознали и кто именно прознал, Вяземский, разумеется, осведомлен не был. Вряд ли был в курсе таких подробностей и Кравченко, все еще командующий полевым лагерем. Что старший лейтенант, что майор — для такого уровня доступа это слишком уж мелко.

Впрочем, и одна даже определенность, что портал не захлопнется через минуту, час или день — уже хорошо. Меньше нервов — лучше работоспособность.

Самая же монументальная стройка разворачивалась вокруг самих врат. Там из толстенных ребристых балок возводился арматурный каркас железобетонного саркофага, который по нижнему поясу уже начали заливать тяжелым антирадиационным бетоном, вместо щебенки замешанным с рубленными стальными кубиками. По готовности, на саркофаг насыплются еще и десятки тонн грунта, пряча врата внутри искусственного холма. Уж от огнедышащих драконов подобного должно было хватить… Все лучше, чем выставлять столь ценный объект на всеобщее обозрение.

— А с той стороны обошлись просто легким ангаром, — хмуро заметил Кравченко, сидя на ящике из-под гаубичного снаряда и прихлебывая кофе из жестяной кружки.

— Ну так те же американцы бы насторожились, если посреди города начали бы такую штуку возводить… — произнес Сергей, листая старый справочник по военной топографии. — Кстати, как вообще за ленточкой?

— Движуха идет, — многозначительно произнес майор. — Так что балду пинать уже не выйдет — придется побегать.

Вяземский решил, что уж кто-кто, а разведчики все эти недели балду точно не пинали, а как раз-таки бегали. Правда, на БТРе… Но все равно на месте почти не сидели, облазив все окрестности и собрав информации не меньше, а то даже и больше, чем все беспилотники.

Однако старлей не стал выражать негодование, а предпочел промолчать, ибо настроение у командира было не очень.

Кравченко, да и еще многих, понять было можно — только-только вроде бы пошли слухи о том, что больше безвылазно сидеть в поле не требуется и скоро всех будут отпускать в город…

Однако слухи традиционно оказались всего лишь слухами.

Точнее, режим воинскому контингенту действительно смягчили, но смягчение это было отложено на неопределенный срок. Более того — в связи с началом строительных работ всех отселили прочь из старого лагеря аборигенов подальше от врат.

И самое ужасное — начались бесчеловечные опыты над всем личным составом.

Зверствовал прибывший с материка большой медицинский десант в сопровождении спецназа и особистов. Благо еще, что общались они с солдатами надев лишь защитные очки и респираторы, а не в костюмах высшей биологической защиты, как по началу.

Бесчеловечность же опытов потрясла всех — в целях медицинской необходимости на базе был введен жесточайший сухой закон. Нескольких отчаянных алконавтов поймали с поличным, вкатали пятнадцать суток ареста и немедленно отправили на «губу», сиречь гауптвахту.

А поскольку Кравченко изначально как-то не оценил попытку построить монументальную губу в ущерб более важным сооружениям, то ИМР просто отрыла котлован, и арестанты были посажены в импровизированную земляную тюрьму типа зиндан. Что не могло радовать даже в условиях местного теплого климата, так как майор был вредным и приказал копать узилище в относительно сырой низине. Сидели в зиндане провинившиеся долго — до собственного протрезвления.

Народ от такого зверства ужаснулся и взроптал, но потом все-таки успокоился — тотальный сухой закон был введен всего на две недели. Выдержавшим были обещаны деньги, возможность губить свои неокрепшие армейские организмы в свободное от службы время в особом регионе. Звучало это все достаточно неплохо, а что могло произойти в противном случае — все уже были осведомлены.

Так что заботливо прихваченное с собой спиртное было припрятано до лучших времен, а злость теперь вымещалась на непрерывных тренировках.

В отсутствие срочников переброшенная за врата группировка войск ужалась всего до нескольких сотен человек, однако теперь это было подразделение в традициях Белой гвардии. Вместо рядовых — сержанты, отделениями командуют лейтенанты, взводами — капитаны, ротами — майоры.

В порядке личной инициативы Кравченко списочный состав проводил немалое количество времени в постоянных тренировках, расстреливая завезенные с огромным запасом боеприпасы и совершенствуясь в подготовке.

Хотя, по мнению большинства офицеров, это было всего лишь очередной блажью начальства в лице майора, которому просто нравилось гонять подчиненных. Все равно бой с аборигенами оказался даже более легким занятием, чем учения…

Правда, экипаж подбитого драконом танка с этим мог и не согласиться — танк был отправлен на ремонт, а его экипаж с ожогами и лопнувшими барабанными перепонками — в госпиталь. Благо еще, что драконье пламя оказалось для Т-72 не страшнее попадания заряда из реактивного огнемета, а люки боевой машины были задраены.

Впрочем, больше-то раненых особо и не было, не говоря уже об убитых. Но вот об аборигенов такого сказать было нельзя — даже по примерным прикидкам, в тот день погибло не меньше десяти тысяч человек, и еще примерно столько было ранено. Остальные же сдались в плен, после чего несколько дней хоронили тела погибших товарищей, а теперь время от времени пригонялись на хозработы из лагерей во Владимирске.

Подход был предельно прагматичным. Всегда хватает несложной погрузочно-разгрузочно-копательной работы, на которой можно задействовать неквалифицированную рабсилу. Особенно, если занять эту самую рабсилу, в принципе, и нечем. Да и устранять причиненный ущерб силами самих пленных — абсолютно справедливо.

Сами нагадили — сами теперь и разгребайте.

— Лови сутенера! — послышались где-то невдалеке азартные выкрики и разбойничий свист. — Лови его!

Это, по всей видимости, опять ржали над одним лейтенантом-танкистом, который умудрился при захвате остатков разгромленной колонны противника взять в плен ни много ни мало, а целый полевой бордель.

Естественно, это запомнили.

В принципе, тренировки введенные Кравченко были сущим спасением для личного состава, потому что в отсутствие большого количества тяжелой работы, мужской коллектив стремительно скатывался до традиционного состояния двенадцатилетних пацанов.

— Детский сад — штаны на лямках, — вздохнул Кравченко. — Зря они нам уровень тревоги понизили. Три сотни трезвых идиотов страшнее всего блока НАТО…

— Так ведь вряд ли на нас снова нападут, командир. Или у них тут запас сорокатысячных армий, которые можно тратить до бесконечности?

— Да хрен с ними, с армиями. Меня больше драконы беспокоят.

Появление у противника пусть и такой диковинной, но авиации, вызвало довольно серьезные опасения. Да, как оказалось, танковую броню драконье пламя не пробивает, однако стойкость легкобронированных машин, не говоря уже о тентованных грузовиках, вызывала серьезные опасения.

Так что как ранее был усилен артиллерийский парк базы, теперь точно так же было завезено огромное количество зенитных средств. Кроме уже традиционных «тунгусок», со складов резерва одной из расформированных баз пригнали полдесятка старых, но боеспособных «шилок» и даже две уж вовсе ископаемых ЗСУ-57-2. Проводка в них, правда, практически сгнила, зато пушки могли стрелять, и это было главное. В придачу выгребли все запасы ЗУ-23, рассредоточив их по всей площади базы. Где не хватило — и вовсе расставили «Утесы» и полураритетные ДШКМы на универсальных станках, извлеченные со все тех же баз хранения. Вскоре обещали поставить и «новейшие разработки отечественного ВПК» — снятые с вооружения 57-милиметровые зенитки С-60, которые, по идее, были наиболее дешевым и эффективным средством против местной авиации. Тратить дорогущую — ценой в миллионы рублей, зенитную ракету на цель, что успешно поражалась очередью снарядов, стоимость в несколько тысяч? Вообще не дело. Экономика должна быть экономной, а военная — тем более.

— На речку бы сейчас… — мечтательно протянул старшина, разбирающий неподалеку крайние образцы выданного на роту добра. — Рыбки половить…

— Помнишь, что будет за рыбку? — осведомился Вяземский. — И знаешь, что может быть после рыбки?

— Да помню, знаю…

Исследование окрестностей примерно в радиусе пары десятком километров от врат, дало неплохую картину. Вокруг была лесостепь, но кое-где попадались и довольно немаленькие куски чисто леса — широколиственного и непривычно похожего на пейзаж средней полосы России. Непривычно — потому что традиционный лес Владимирского края был похож на дикую помесь тайги с джунглями, с полагающимися такому гибриду елками, лианами, бамбуком и малинниками.

Встречающиеся даже рядом с плацдармом кустарники конкретно и растительность в целом ввела некоторых нестойких духом и желудком в искушение, после чего они отведали местных дикоросов. Результат оказался неприятен, но хотя бы не смертелен, и авантюристы «обделались» легким испугом.

Разумеется, командованию на официальном уровне было доложено, что это от остатков просроченных сухпайков. Однако Кравченко родился не вчера и не вчера получил звезды на погоны, поэтому строго-настрого запретил жрать все местное. Во избежание. Потому что это, например, в нашем мире красная клубника была безопасна, а черный вороний глаз — нет. В другом мире все могло быть совершенно иначе.

Хотя, пока что все вокруг до боли походило на Землю. Правда, лично Вяземский держал ухо востро, после того как его укусила симпатичная желтенькая бабочка, оказавшаяся кровососущей. И пойманный старшиной в абсолютно непонятных целях Барсик тоже намекал, что от местной природы стоит ждать чего-нибудь нетипичного…

Кстати, о Барсике.

— Саня, ты когда уже своего монстра выбросишь? — поинтересовался у старшины Сергей.

— Он тебя пугает? — хмыкнул Новиков.

— Он меня напрягает.

— Что, никогда в детстве кузнечиков не ловил, что ли?

— Представь себе. Кстати, на кузнечика ЭТО не слишком похоже.

Барсик в это время сидел в литровой стеклянной банке и деловито грыз кусочек селедки из консервов.

Походил он на странноватый гибрид паука и скорпиона, и имел красивый изумрудно-голубой панцирь.

— Опа… — оживился майор. — Саня, ты мымра, что ли? Я же тебе четко сказал: Барсика — на хер.

— Ну, товарищ командир…

— А в глаз?

Аргумент был серьезным. Однако на помощь старшине неожиданно пришел Вяземский.

— Нет, держать таких тварей рядом нельзя… Но что-нибудь выяснить про них нужно обязательно. Хотя бы ядовитые они или нет.

— Мы не ботаники, чтобы бабочек сачком ловить, — поморщился Кравченко. — Пускай им спецы про профилю занимаются.

— Бабочек ловят лепидоптерологи вообще-то… — уточнил Сергей. — Да и когда их еще сюда пришлют-то?

— Лепидо…

— Не смущай старшин академическими знаниями, — хмыкнул Кравченко. — У них от этого может притупиться основной инстинкт — бороться и искать, находить и перепрятывать.

Паукообразный обитатель другого мира оказался неожиданно в центре внимания. По нескольким причинам. Майор жаждал дня отдыха, но получив его и немного выспавшись, маялся непривычным бездельем. Вяземскому надоел справочник, написанный до того бодрым казенным языком, что вызывал сон уже на втором абзаце. Старшина же просто маялся ерундой.

Барсик был отобран у Новикова и выставлен на всеобщее обозрение.

— Подумаешь — диковинный жук, — произнес Кравченко. — Я на полигоне и покруче пауков видал.

— А ведь это не паук, — заметил Вяземский. — У него восемь лапок, но глаз всего одна пара и фасеточные. У него есть клешни и подвижный хвост, но на конце не жало, а захват как у уховерток…

— Я мало что понял, — признался старшина. — Можешь матом объяснить?

— Могу и матом. Но вот надо ли?

— Что ж ты, Серега, с такими мозгами да в военные пошел? — спросил майор. — А еще с золотой медалью школу заканчивал…

— Правда? — удивился Новиков, который в отличие от Кравченко не знал подробной биографии старлея. Да и никогда не интересовался особо, а Вяземский сам был не особо говорлив.

— Было такое. Но давно.

— Так почему в армейское училище пошел?

— Были причины, — уклончиво ответил Сергей.

— Кстати, ты, кажется, единственный, кто ко мне не приходил спрашивать когда на материк можно будет вернуться, — неожиданно произнес майор. — Не то чтобы особо важный вопрос — просто интересно. На это ведь тоже есть причины?

— Есть, — не стал отпираться старлей. — Интересно здесь просто. Не как у нас.

— И не держит ничего с той стороны, да? — понимающе кивнул майор. — Ну да, я и сам рад, что удалось почти что в теплые края на отдых смотаться. И про книжки старые сразу вспомнил — Верн, Майн Рид, Обручев… Другой мир, исследования, приключения… Жалко только, что из этого уже вырос. Майоры не следят на пыльных тропинках далеких планет: звезды на погонах большие — мало совести и любопытства в просветах оставляют.

— Наверное так, да…

Вяземский откинулся назад, упираясь руками в землю и смотря на щербатый лик красной луны, постоянно висящей в чужом небе.

— Иногда… Когда не получается не думать — начинаю размышлять, — произнес старлей. — Не в то время я родился, наверное. Опоздал. Века на два-три — когда уже не осталось неизвестных земель, которые можно разведывать.

— Времена не выбирают, Серега, — усмехнулся майор.

— Да, времена не выбирают, — Вяземский вытянул руку с растопыренными пальцами перед собой, словно бы заслоняя от себя красную луну. — В них живут и умирают… Две фаланги указательного пальца от верхнего края луны — будет зеленоватая звезда. Она всегда неподвижна — как Полярная у нас. Запоминайте, разведка — вдруг пригодится в краю далеком, здешнем…

— А в краю близком — за вратами, что совсем ничего не держит? Ты когда женишься-то, а?

— А сам когда, а?

— Вот не надо, не надо, — сурово произнес Новиков. — Я-то женюсь — можешь не сомневаться. И буду как белый человек — с женой хотя бы. А то, вон, кое у кого уже дети пошли, а у некоторых так даже и во множественном числе.

— Не хочу жениться, — равнодушно ответил Вяземский. — Считайте, что просто не встретил еще ту, единственную…

— И какая же она должна быть эта единственная? — поинтересовался Кравченко.

— Не знаю. Наверное, какой-то особенной. Может — ведьмой, может — ангелом… А может — принцессой. Главное, чтобы хотелось ради нее целый мир спасти. Завоевать. Или уничтожить. Вот в такую можно и влюбиться.

— Ну и запросы у вас, молодой человек… — крякнул старшина. — Где же вы только такую найдете-то?

— Кто знает, — пожал плечами Сергей.

Карта была самопальной — на основе распечатанных снимков с беспилотников. Дополнительные пометки были внесены уже с учетом прямых наблюдений разведчиков.

Врата находились около средних размеров куска леса, посреди обширной лесостепи. Насколько именно обширной сказать пока что было нельзя — ни одной высоты больше пары десятков метров нигде видно не было. Скорее всего, холмы или горы были дальше — на расстоянии многих десятков, если не сотен километров от плацдарма, но выяснить это можно было не завтра и даже не послезавтра. Да, тяжелые разведывательные дроны обещали привезти уже к концу недели, но тут требовались еще относительно немногочисленные в российской армии стратегические беспилотники.

В центре — первоначально занятый плацдарм, а ныне — объект Китеж, постепенно превращающийся в самую настоящую крепость. Так как на текущий момент врата были жизненно важным объектом, охранять их предполагалось на высшем уровне — доты, бетонные укрепления, эскарпы, контрэскарпы, минные поля, стены, рвы и колючая проволока. Все это по плану должно было занять территорию в несколько квадратных километров и выдержать полномасштабную атаку даже самой современной земной армии образца XXIвека.

Полевой лагерь, в котором сейчас дислоцировались войска за вратами, был расположен в паре километров к востоку. Было примечено и еще одно место — в паре километров к югу, где крупный ручей впадал в небольшую речку. Вода — это хорошо. Но чуть позже — когда биологи и медики дадут добро на использование местных ресурсов. Так-то уже и пару скважин успели пробурить для добычи воды, но пускали ее пока что исключительно на технические цели, а в пищу использовали только привозную.

Местность в радиусе примерно двух десятков километров считалась уже условно безопасной и подконтрольной. Контроль выражался в том, что любой оказавшийся в этой зоне неприятель подвергся бы артиллерийскому обстрелу и вряд ли бы устоял. Пока что все столкновения с противником заканчивались для него полным разгромом, что было не слишком удивительно.

Расклад сил абсолютно бесперспективен, если врагу нужно дойти до тебя и ткнуть мечом или копьем, в то время как ты можешь уничтожать его за многие метры и километры.

Угрозу представляли лишь драконы, которые могли нанести существенный урон незащищенной пехоте и небронированной технике.

Ну и маги, конечно.

Существование в мире за вратами волшебства было принято сразу и на полном серьезе. Однако степень исходящей от колдунов угрозы пока что была неизвестна. Был ли ограничен их уровень ударной мощью, к примеру, танка, или же они могли сносить мановением руки крепости, вызывать землетрясения, повелевать легионами нежити или гипнотизировать целые армии?

Хотя по здравому рассуждению при такой мощи магов нужды в обычных армиях, особенно числом в десятки тысяч солдат, просто не было бы.

Слухи о попавших в плен колдунах конечно были, но это были все-таки пока что только слухи. В отличие от тех же слепленных буквально на коленке разговорников, никаких методичек по борьбе с магами противника не было. Пока что, по крайней мере. Кравченко просто строго-настрого заповедал всем смотреть в оба и не расслабляться, а Вяземскому и напоминать даже не надо было — в отличие от большинства старлею уже пришлось столкнуться с колдунами противника в бою.

— Под прикрытием учений нам сюда новой техники подкинут, — сообщил Кравченко, пока они с Сергеем размышляли в штабной палатке над картой местности. — По спискам глянул — сплошь новье, передают прямиком из частей западных округов.

— Что, и «армату» дадут? — хмыкнул Вяземский. — Или С-400?

— А на кой нам все это? Я в первую очередь снарягу, средства разведки и технику просил. На разведроту выбил из техники две «гиены» и «тайфун», так что готовься к приемке.

— А нормальная хоть техника? — первым делом поинтересовался Сергей. — Не только с завода, нет? А то ж ее тогда по-любому еще в порядок придется приводить… Или спихнули некондицию какую-нибудь…

— Все может быть. Но обещали нормальные машины, не дрянь. Как получите, как обкатаете — так сразу же пойдете в рейд.

— Что, все-таки?..

— Так точно, — подтвердил Кравченко. — Пришла директива, что никаких опасных болячек ни для нас, ни для местных не обнаружено. Пленные аборигены живы-здоровы, хотя кое-кого и проносит с наших водопроводов. Кто с местными из наших общался без защиты — тоже без потерь. Но какой-нибудь дизентерии и прочих сальмонелл все-таки приказано опасаться. Однако к контакту с местными готовиться в случае чего стоит. Где там у нас ближайшая деревня — тридцать километров к северо-западу? Значит, в нее не суемся и точка. Велено ждать спецгруппу, но мало ли что… Может быть, придется разведке поработать и подразделением первого контакта.

— Не думаю, что это разумно, — покачал головой Вяземский. — Тут нужны дипломаты какие-нибудь… Спецы в общем. То есть не мы. Наше дело местность разведывать, иногда боем. Но не более.

— Да кто ж спорит-то, Серега? Но сказали в случае чего быть наготове — ситуация-то сам видишь какая… Переменчивая. Сам понимаешь — новых людей сюда посылать все-таки опасаются, несмотря ни на что. А по стандарту действовать нельзя — пока начальство за вратами маковку почешет, крякнет, пернет и задницу поднимет, местные уже до врат дойдут и отключат проход.

— А в чем тогда проблема-то? Пускай спецуру нагоняют и…

— И что? Чем на самом деле спецура так уж лучше нас? Нас-то хотя бы не жалко в случае чего.

— Очень вдохновляюще, — невозмутимо прокомментировал Вяземский. — Предполагаемый уровень контакта?

— Враждебных действий не предпринимать, враждебные поползновения пресекать кардинально, — начал перечисление майор. — Местных баб не трахать, местную брагу не пить, местную еду не жрать. За бусы и зеркальце землю не покупать — нечего бусы и зеркала тратить на то, что и так заберем по контрибуции. И всегда помнить, что вы — бойцы российской армии, а не каратели. Руссо туристо, облико морале, как говорится. Ферштейн?

— Йа, натюрлих. А каковы цели контакта? И кем представляться?

— Твою… Вот ты какие вопросы задаешь, я тебе так же и отвечать буду. Цели — дипломатического характера, представляться — с достоинством, внушая уважение.

— Хорошо бы знать, что у них тут за политическая картина… — вслух начал размышлять старлей. — Есть ли другие сильные государства, кроме этого Неорима, воспримут ли нас всерьез или лишь как залетных варваров… Стоит ли косить под аристократов, а то вдруг им западло с простолюдинами общаться… Надо ли говорить, что мы из Российской Федерации? Федератами-то римляне называли как союзников так и союзных варваров, от которых откупались землей и службой…

— Вот ты умный, Серега, ты об этом и думай. Ну и не мальчик уже — разберешься что да как в случае чего. Улыбайся и махай там, но говори, что если что — приедем и загасим всех.

Вяземский подумал, что все это очень удобно. Не для него, правда.

А так, если что — все можно свалить на одного-единственного майора и его самоуправство. Или — на одного-единственного старшего лейтенанта. Издержки дипломатии, будь она неладна… Исторических примеров хватает.

Правда, верно и другое — победителей не судят.

Из госпиталя срочно выписали Эмиля. Ранен он был не слишком серьезно, да и сам просился поскорее отпустить его обратно в подразделение. Неожиданно к разведчикам прикомандировали и лейтенанта Темиргалиева из стрелковой роты. Как оказалось, подразделение было переподчинено срочно отозванным с курсов переподготовки другим офицерам, а Булата направили к разведчикам в качестве штатного снайпера.

Вместе с хоть и малочисленным, но нелишним пополнением действительно доставили новую технику и снаряжение.

Новая форма, ничуть не хуже виденной по телевизору, и так не была чем-то сверхъестественным даже в таком медвежьем углу, как Владимирск. Однако посылка из-за ленточки порадовала ультрасовременной снарягой «ратник» самой крайней модели.

Легкие кевларовые каски и новые бронежилеты, которые по идее должны были на голову превосходить старые броники со стальными пластинами — это уже вполне привычно. Разгрузочные жилеты, рейдовые ранцы, наколенники и налокотники — тоже.

А вот вместо привычных брюк и кителя был один лишь комбинезон, причем по спецификации он вроде как был жаропрочным и, по сути, являлся легкой броней, защищающей от мелких осколков.

Насколько это было правдиво — оставалось загадкой, потому что просто так новую форму жечь или испытывать взрывами гранат никто в здравом уме не стал бы. И дай бог, чтобы и в полевых условиях таких испытаний не случалось.

Новомодные тактические очки также были приняты вполне благожелательно. И дело тут было не только в том, что они придавали бойцам вид солдат будущего, но и в банальном удобстве. Все-таки гораздо лучше, когда по глазам не бьет проливной дождь, снег, ветер или дорожная пыль.

Ботинки вызвали натуральный восторг, мало понятный людям, которым не нужно преодолевать многие километры очень пересеченной местности. Уставные армейские берцы все еще были откровенно отвратительного качества, не препятствуя ни воде, ни холоду, да и по удобству мало отличавшимися от деревянных колодок. Поэтому офицеры и контрактники старались приобрести для себя хотя бы более-менее нормальную пару обуви в военторге, особенно если были в числе подразделений, вынужденных часто выезжать в поля.

Все остальное вызвало куда больше вопросов.

Новые рации выглядели современно, наверняка были куда лучше старых радеек разведроты, но разбор их работы парализовал активность роты на пару часов. Никто из разведчиков так и не смог толком разобраться в загадочных инструкциях типа «выставить РК в положение ПС, начать СЭ». Точнее, в принципе, было ясно, что что-то надо было нажимать и крутить… Но вот что именно — непонятно.

В итоге рации были обложены матом и отложены в сторону, а Кравченко, которому Вяземский пожаловался на техническую безграмотность вверенного подразделения, пообещал прислать какого-нибудь сведущего в данном вопросе связиста.

Навигаторы системы ГЛОНАСС интереса не вызвали совершенно — в мире, где над головой не висят спутники рекомой системы ГЛОНАСС, толку от них не было никакого.

Тактические планшеты вызвали любопытство, но и только — как именно ими пользоваться никто не знал. Тот же Вяземский признавал существование планшетов всего двух видов — в виде электронного устройства для чтения и просмотра интернета, и в виде традиционного офицерского планшета, используемого в Российской армии со времен Русско-японской войны. Если что, таковым называлась кожаная сумка с картами, документами, компасом, запасом цветных карандашей и прочих канцелярских принадлежностей.

Попытка старшины поставить на электронное устройство игру «Angry Birds» успехом не увенчалось, после чего Новиков сделал вывод о полной бесполезности данного устройства. Вяземский не был столь быстр на выводы, но применение хитрой машине пока найти тоже не мог, поэтому отложил его в сторону. До лучших времен или на черный день — это уже как посмотреть…

В числе новинок оказался инструмент-мультитул, который был оценен крайне высоко — замена кучи инструментов на один-единственный не могла не радовать. На удивление оказался хорош и новый штык-нож, выгодно отличавшийся по своим характеристикам от старого для «калаша». Нож — вещь в хозяйстве полезная, однако штатный штык-нож из-за материала «сталь, типа дерьмо» применялся исключительно в показательных целях. Даже поединок против обыкновенной консервной банки он выигрывал не всегда, а вот новый клинок явно был куда более высокого качества.

Впрочем, разведчики и так имели при себе нормальные ножи, приобретенные за свои кровные. У Руслана, например, нож был самодельным, но почти что заводского качества. Старшина мог похвастаться неплохим охотничьим клинком с рукоятью из оленьего рога, а у Вяземского имелся прадедовский нож разведчика, заставший еще Великую Отечественную. Олег же любил баловаться метанием ножей, для чего носил при себе небольшой их комплект.

А вот новых саперных лопаток почему-то не было. Впрочем, для копательных целей разведчики и так уже имели складные лопатки, а для традиционного метания и рукопашного боя использовали старые. Казалось бы — ненужная архаика. Все равно что учиться бою на алебардах при наличии пулеметов, однако традиция — вещь серьезная.

После всего этого наконец-то перешли к осмотру оружия.

На роту прислали пять АК-12, четыре пистолета Ярыгина, два подствольника и пулемет «печенег», плюс к этому Темиргалиев приволок с собой джентльменский набор снайпера — СВД, ВСС и Корд из запасов своей роты.

Новые автоматы понравились всем — не было традиционной маеты с тугим предохранителем-переводчиком режима стрельбы, рукоять была куда более удобной, а магазины перестали заклинивать при неправильной вставке. Немаловажным оказалось и возможность подогнать приклады индивидуально под каждого. Руслан, например, был весьма невысок в отличие от долговязого Сергея, поэтому стандартный приклад что для одного, что для другого был не слишком удобен при ведении прицельной стрельбы.

Пистолеты пришлось традиционно доводить до ума напильником. Причем в прямом смысле. Как уже слышал из отзывов Вяземский, края у магазина были довольно острые и при его снаряжении возникала неиллюзорная возможность разрезать себе пальцы до кости. Хотя в целом к «ярыгиным» отнеслись несколько прохладно — применять в бою их было не слишком разумным ходом, а для показательного ношения более легкие и малогабаритные «макаровы» подходили больше.

Больше всего ажиотажа вызвали, как ни странно, прицелы. Тут были и ставшие уже почти притчей во языцех коллиматорные, и тепловизионные, и новые оптические для снайперского оружия. И нормальные ночные прицелы, а не старорежимные трубы, размером с гранатометы.

Совершенно неожиданной оказалась возможность трансляции картинки с прицелов на небольшой монитор, который устанавливался на каске напротив глаза. То есть вполне реальной становилась стрельба вслепую и из-за угла.

Дорвавшиеся до такой игрушки разведчики успокоились не сразу, но затем все-таки вспомнили о запасе батареек ко всему электронному богатству комплекса «Ратник»

Руслан высказал опасение, что тут явно не обойдется без пары-другой танковых аккумуляторов, которые надо будет возить с собой на тележке. Однако опасения все-таки не подтвердились — носимый аккумулятор оказался не таким уж и монстром, а по документам должен был держать заряд аж целых двенадцать часов.

Впрочем, даже если поделить это число вчетверо все равно выходило неплохо. Особенно, если не увлекаться всей этой электроникой.

Вместе с личной экипировкой доставили новую технику.

Положа руку на сердце, Вяземский не сказал бы, что так уж нуждается в таковой — в случае чего разведку можно было вести и на привычном БТРе. Однако, возможность получить что-то на халяву его, как человека военного и человека русского, подкупила сразу же и полностью.

Сергей не отказался бы и от пары простых грузовиков или УАЗиков, но на этот раз начальство оказалось необычайно щедро и действительно предоставило названные майором машины.

«Гиены» были новейшими бронемашинами, только-только поступающими в войска. Трехосные броневики, внешне похожие на старые БТР-40 или БТР-152, способные перевозить в десантном отсеке солидное количество груза и вооруженные спаркой крупнокалиберного пулемета и автоматического гранатомета.

Хотя новизна их была все-таки относительной, потому как ходили упорные слухи, что в рамках перевооружения всем частям новой техники не хватало, и часть новья на самом деле была глубокой модернизацией устаревших машин. С другой стороны, даже если «гиены» были не модернизацией четырехколесных «волков», а действительно представляли собой тюнингованные БТР-152, то ничего страшного в этом не было. Армейских частей в России много, но отнюдь не во всех из них действительно нужно что-то суперсовременное. Зато экономия была налицо — перебрать ходовую часть, заменить двигатель и проводку, поставить бронированную крышу, пуленепробиваемые стекла, привести салон в божеский вид и так далее… Объем работ вроде бы большой, но это все-таки — уровень какого-нибудь автосервиса. А значит специализированные заводы можно занять чем-то другим…

Кроме двух «гиен» поставили и один «тайфун» — бронированный трехосный «камаз», чья грузоподъемность бросалась в глаза сразу же.

Обкатка и осваивание новой техники заняли три дня, после чего Вяземский определился с тактикой действий на ней. «Гиенам» он отвел роль непосредственной разведки, сформировав два экипажа — сам Сергей и Эриксон в одной машине и Эмиль с Олегом в другой. «Тайфун» же старлей предполагал использовать в качестве своеобразной матки и передвижного склада, посадив в машину оставшихся бойцов в качестве экипажа.

Такой расклад, в принципе, был явно избыточным для ведения разведки, но Вяземский резонно предположил, что с учетом реалий им придется скорее не воевать, а изображать из себя военизированную экспедицию. Поэтому брать меньше двух машин в рейд было опрометчиво — одна вполне могла поломаться или прийти в негодность, после чего разведчики будут вынуждены перейти на пешее передвижение. Две машины — уже хорошо, а три — еще лучше. Так можно взять с собой больше топлива, снаряжения и оружия. На всякий случай. И так как на «подножном корму» существовать категорически не рекомендовалось, то с собой надо было везти и воду с едой.

И при всем при этом нельзя было чрезмерно перегружать машины опять-таки во избежание возможных поломок.

В общем, подготовка к первому дальнему разведывательному рейду в новом мире велась серьезно и основательно. Большую ее часть Сергей, естественно, свалил на механиков-водителей и старшину, а сам лишь периодически контролировал процесс и вдумчиво изучал новый разговорник-допросник и краткую справочную брошюру по чужому миру, составленную со слов подвергнутых допросу пленных аборигенов.

Как выяснилось, местный язык не просто был похож на земную латынь, а действительно основывался на ней, точнее на простонародной версии — «вульгата». Хотя и изрядно отличался — не как современный русский от древнеславянского, но все равно значительно.

Более того, аборигены считали себя римлянами и подданными некоего Нового Рима, что наводило на подозрения, что два мира явно уже когда-то соприкасались в прошлом…

Итак, Новый Рим. Точнее — Новоримская империя или же Империя Людей. Столица — Александрополис, Город-на-Холме.

Исходя из показаний пленных, Новый Рим — мощнейшее государство этого мира, окруженное дикими варварами и злобными нелюдями. Насколько это соответствовало истине, разумеется, еще предстояло выяснить, потому что чаще всего о свободе и демократии кричат как раз-таки тираны и самодуры.

Государство управлялось Его Величеством императором Клавдием при помощи Сената. Однако окраины Империи, именуемые Пределами, обладали значительной автономностью в силу неустойчивости границ. По сути, границы Нового Рима были чем-то вроде американского фронтира и русского пограничья, населенного казаками. Колонизация, экспансия и защита рубежей государства возлагались на местных аристократов, а имперские власти вступали в дело лишь в особых случаях.

Врата были как раз именно таким случаем, произошедшим в Восточном пределе.

Кстати, восток, да. Хоть какая-то определенность со сторонами света…

Больше ничего определенного, к сожалению, сказать было нельзя. Насколько именно был велик Новый Рим (большой? очень большой? охрененно большой?) и что с этим величием можно сделать — оставалось непонятным. Ну, и не только это. Все-таки собранные сведения не отличались полнотой и информативностью — пленных было много, но их допрос все-таки было вести несколько проблематично в силу языкового барьера.

Для справки приводились и другие сведения — о религии, например. Господствовала в этом мире вера в некоего Единого, которая чем-то походила на христианство. Впрочем, Вяземский уже самостоятельно предположил, что если аборигены — в некотором роде потомки настоящих римлян, то Единый — это развитие популярного когда-то в Древнем Риме митраизма. Из которого христианство в свое время, собственно, и позаимствовало много чего.

Вдобавок, упоминались более узкораспространенные — в основном в Пределах — культы иных богов. Некоего Крольма-громовержца, бога солнца Хелия, бога ночи Лонара, богини жизни Ашерах, богини смерти Эмрис и некоторых других.

Казалось бы — зачем военным знания о местных религиях? Однако опыт конфликтов крайних десятилетий наглядно демонстрировал — лучше действовать с толком, чтобы не нарваться на всенародный джихад. Поэтому строго-настрого предписывалось с иномировыми верованиями контактировать аккуратно и стараться не лажать, сжигая храмы или расстреливая жрецов.

Также приводилась информация о наличии в Империи различных нелюдей. Хотя пока что четко подтвердилось существование неких титанов, около десятка которых удалось захватить в плен.

Судя по мутноватым фотографиям и схемам, это были гуманоиды, внешне напоминающие неандертальцев, но ростом под два с половиной метра. По предварительным данным они были не слишком сообразительны, но чудовищно сильны и, предположительно, благодаря своим габаритам — весьма живучи.

Титаны считались федератами, то есть союзными нелюдями. Хотя Вяземский и припомнил, что римляне как раз четко разделяли настоящих союзников и федератов, которые числятся в союзниках постольку-поскольку.

В целом же, расовая картина в Новом Риме вырисовывалась следующая.

Существовала титульная нация — люди, что было отражено даже во втором названии государства. Также существовали союзные расы — свободные или же либерты. К ним относились некие гномы (Вяземский с некоторым удивлением узнал, что гномус — это вообще-то латинское слово) и высшие фейри, которые до смешного напоминали по описанию традиционных фэнтэзийных гномов и эльфов. Одни — низкорослые крепыши, славящиеся кузнечным делом, неспособные к традиционной магии, но владеющие слабенькой механической (что конкретно под этим подразумевалось — большой вопрос). Другие — красивые человекоподобные создания, наоборот поголовно владеющие волшебством и живущие очень и очень долго. Еще к либертам относились так называемые пикты, которых от обычных людей отличали только лишь поголовно низкий рост и худощавое телосложение.

Следующая категория нелюдей — федераты или условно союзные. По всей видимости, не обладающие полными гражданскими правами, но считающиеся полезными. В их число входили те самые титаны, сатиры, кояны и лесные фейри.

На самом низу этой иерархии находились однозначно враждебные расы — орки (оркус — опять-таки латинское слово), циклопы, наги и темные фейри.

По федератам и враждебным нелюдям информации было маловато. В числе отличительных признаков сатиров, например, назывались рога, крепкое телосложение и повышенная мохнатость. Коянам приписывались звериные уши, глаза и клыки, нагам — змеиный хвост, циклопам — злобный нрав, единственный глаз и телосложение даже еще более мощное, чем у титанов.

А вот с эльфами-фейри были явные непонятки. Исходя из описаний, между собой они различались слабо — никаких чернокожих дроу здесь не было. Разве что лесные фейри имели слегка зеленоватые волосы, а темные — серебристые волосы и смуглую кожу. Все они жили очень долго, имели красивую по меркам людей внешность и поголовно владели магическим даром, однако отчего-то одни считались друзьями, другие — союзниками или нейтралами, а третьи — врагами…

О магии, кстати, написано было до безобразного мало. Существовал некий орден колдунов — так называемый Круг магов, занимающийся обучением и подготовкой магов. Существовали, собственно, и маги — могучие и не особо, пола женского и мужского, занимающиеся сельским хозяйством и военным делом. О реальном же могуществе волшебников ничего определенно вновь сказать было нельзя — показания пленных были слишком уж путанными. По сути единственном точным, что удалось выяснить — сила местных магов была все-таки ограниченной. Обрушать и поднимать горы, вызывать цунами и землетрясения, убивать врагов сотнями и тысячами они явно не могли. По крайне мере, подавляющее большинство из них.

Судя по предварительным данным, маги могли кидаться молниями и огненными шарами, вызывать дождь, быть невидимыми и так далее, и тому подобное. Вяземский не считал себя большим знатоком фэнтэзи — все его знакомство с данным жанром сводилось к нескольким фильмам, книгам и играм. Впрочем, этого было вполне достаточно, чтобы хотя бы чисто примерно представить возможности противника.

По сути, аппеляция к традиционной солдатской смекалке прослеживалась везде и во всем, что отлично понимал Сергей. Контингенту за вратами практически прямо указывалось действовать на свое усмотрение во всех областях, что было не слишком ожидаемо, но в целом логично. На серьезную и вдумчивую обработку другого мира времени явно не было, да и слишком уж все завертелось. А так — и все шишки, и все достижения в случае чего будут на счету первопроходцев. Но при нужде грехи можно будет оставить, а заслуги приписать кому-нибудь другому, кто сможет начать все с начала.

Впрочем, Вяземский отнюдь не горел желанием вляпаться в какую-нибудь дрянную ситуацию и стать козлом отпущения, поэтому собирался действовать в лучших традициях армейской разведки.