Глава 43
«Подлинные страхи слабей, чем ужасы воображенья».
По какой-то причине Шарлотта Йейтс не могла распрощаться с «Макбетом». Порой, когда она позволяла себе минуту слабости, сенаторша жалела, что у нее нет человека, с которым можно было бы переброситься цитатами из Эйвонского Барда. Или хотя бы похвастаться уникальными способностями к запоминанию, приобретенными в результате изучения древнегреческой мнемонической системы в годы одинокой юности. Однако она опасалась демонстрировать истинные возможности своей памяти. Нужно, чтобы за тобой всегда оставалось право ответить на заданный вопрос: «Я не помню» – а в это едва ли кто-либо поверит, если люди будут знать, что ты способна процитировать наизусть половину Первого фолио.
«Не озаряй, высокий пламень звездный,
Моих желаний сумрачные бездны!»
Сенатор оглядела свой кабинет. Шарлотта не стала вносить в оформление никаких изменений после того, как вселилась сюда. Не то чтобы у нее не было своих представлений о дизайне интерьеров – но вряд ли стоило тратить время и деньги на съемное помещение. Кроме того, кабинет ничем другим и не являлся. Обычное пристанище на несколько лет. Когда она окажется в Овальном кабинете, у нее будет возможность по-настоящему выразить свой вкус.
Жуткий бюст Черчилля в любом случае отправится обратно в Смитсоновский институт или в другое учреждение. Интересно, сделал ли кто-нибудь более-менее приличное изображение Маргарет Тэтчер?
Мысль о Смитсоновском институте навела Шарлотту на мысли о Майлзе Вульфмане. Она дала понять, что может обеспечить ему место директора музейного комплекса в обмен на его сдержанность в отношении определенных вопросов. Чем скорее он займет новую должность, тем лучше. Услуга обещанная, но еще не принятая, может легко быть принята за взятку – а ведь у нее, разумеется, и в мыслях не было подкупать Майлза. Шарлотта Йейтс не предлагала и не брала взяток. Она – сторонница свободного рынка и американка, в конце-то концов!
Хорошо хоть, Майлз слишком поздно решил отрастить себе мужское достоинство, и она успела завладеть своими письмами.
Теперь они были при ней!
Однако количество допущенных промахов удручало. Вот так получается всегда, когда доверяешь важные дела любителям. Сперва они мутят воду и впадают в панику. А потом тебе расхлебывать кашу, чтобы возместить моральный и прочий ущерб. И вдруг оказывается, что кого-то нужно убрать. Или приходится развязывать войну, поскольку это гораздо проще, чем распутывать мелочи, вносить необходимые поправки, приносить неизбежные извинения, заботиться о том, чтобы никто не чувствовал себя неловко, и так далее, и тому подобное.
«Мы ранили змею, но не убили».
А все должно было пройти как по маслу. Им даже не потребовалось выставлять князя психически неуравновешенным типом: как выяснилось, Макс прекрасно справлялся с этой задачей и сам. То, что в игре появились русские, заславшие своего шпиона под личиной Энди Блэкмана, сделало игру еще более захватывающей. Казалось бы, можно только восхититься маркизой, которая ловко свалила смерть Энди на своего кузена и неутомимую шлюшку Уэстон – но, увы, часто планы Элизы давали сбой. Вдобавок маркиза завербовала в подручные (опять же не посоветовавшись с Шарлоттой!) совершенно убогого Бернарда! Элиза шантажировала его, подкупала табакерками, а затем устроила глупый паноптикум. Похоже, у Элизы нездоровая страсть к дешевым эффектам, заимствованным из мыльной оперы!
Ну а настоящим ударом стало то, что слепая девочка, копавшаяся в сети в поисках грязного белья Шарлотты, оказалась ученицей Сары Уэстон! И еще кто-то в интернет-кафе возле Пражского Града проводил аналогичный поиск…
Сара Уэстон начинала ее раздражать.
Возможно, наконец-то пришло время для активных действий. Очень скоро Шарлотта самолично ступит на арену. Открытие музея! Сперва Шарлотта полагала, что поездка в Прагу будет лишь приятной прогулкой по местам ее беззаботной молодости. Ее дорогой Юрий… Секреты… Воспоминания… Ностальгия…
А теперь ей придется все подчищать и перепроверять, хотя недочеты возникли абсолютно не по ее вине!
Наверняка есть простое решение проблемы. Осталось ли в музее хоть что-то, ради чего его следует сохранить для потомков? Может, и в самом деле пора покончить с прошлым и начать все с чистого листа? Вот над чем стоило подумать.
«В аду темно».
