Книга: Моя молодость – СССР
Назад: Глава 2 Побег в кино
Дальше: Глава 4 Роман с Нонной Мордюковой

Глава 3
Проснуться знаменитым

Принято считать, что моя кинокарьера началась с фильма Яниса Стрейча «Театр» (по роману Сомерсета Моэма), где я сыграл красавчика Тома Феннела, молодого любовника Джулии Ламберт, роль которой блистательно исполнила актриса Вия Артмане. Отчасти это правда – именно после этого фильма я, что называется, «проснулся знаменитым». Но на самом деле это был далеко не первый мой «киношный» опыт, а девятая или десятая по счету картина.

 

На съемках фильма «Взбесившийся автобус» с режиссером Георгием Натансоном 1990 год

 

С актрисой Анной Самохиной

 

До этого мне предлагали роли в самых разных фильмах – как «Мосфильма», так и Рижской киностудии. Но эти роли были такими незначительными, что не оставили никакого следа в моей памяти. Знаете, как это бывает – прошло мимо и не зацепило. Но самый первый свой фильм, конечно же, помню. Это был учебный дипломный фильм замечательного латышского режиссера Ансиса Эпнерса. Даже не фильм, а этюд. Мы снимали его зимой, в усадьбе Рудольфа Блауманиса – латышского писателя XIX века, которые современники называли «латышским Чеховым». Место живописнейшее и очень романтичное. Все приусадебные постройки: сарай с сеновалом, хлев, конюшня, мельница, баня сохранены точь-в точь такими, какими были при жизни Рудольфа Блауманиса. Тропинки вокруг строений уводят к громом разбитому камню, стошаговой дорожке, яблоне Нолиня, скульптуре Эдгара – героя одного из произведений Блауманиса «В огне», по которому потом на Рижской киностудии была снята очень популярная картина «Эдгар и Кристина»…
По замыслу Ансиса Эпнерса, мой герой заблудился и попал в странный мир писателя. Собственно говоря, от меня не требовалось ничего особенного: я должен бы удивляться, восторгаться и время от времени делать «большие глаза». Но сам процесс мне запомнился, как запоминается первая любовь.
* * *
До съемок фильма «Театр» я уже был знаком с режиссером Янисом Стрейчем. «Вот смотри, что я буду скоро снимать», – поделился он как-то со мной и показал сценарий. Я прочел и пришел в восторг. Нет, я и раньше читал Сомерсета Моэма, но это была раскадровка к бенефисному фильму Артмане. От сценария просто веяло гениальной картиной. И я сразу понял: роль Тома – моя.
Правда, вместе со мной на роль Тома Фенннела пробовался еще один парень, но неудачно. Я оказался лучше. Стрейч видел актеров насквозь, как рентген. Посмотрите, какой блестящий актерский состав он подобрал для «Театра»! Все персонажи – в десятку: Гунар Цилинский (Майкл, муж Джулии Ламберт, самый красивый мужчина Лондона), Петерис Гаудиньш (Роджер, сын Джулии и Майкла), Эльза Радзиня (подруга Джулии)… Даже Илга Витола (служанка Иви, к которой героиня Вии Артмане обращалась не иначе как «Ах, ты моя старая корова!»), которая не была профессионалом, сыграла замечательно. Хотя ей пришлось за одну заплату быть на нашей картине и реквизитором, и шофером, и актрисой. Точь-в-точь как ее персонажу Иви, работавшей на Джулию Ламберт!
Украшением всей этой честной компании стала блистательная Вия Артмане. Королева экрана, лауреат, депутат, делегат… Этот фильм был для Вии бенефисным, так сказать, подарком от партии и правительства. То, что Вия делала на съемочной площадке, не передать словами: она царила, парила, порхала, удивляла… И была душой всей съемочной группы!

 

 

 

Кадры из фильмов «Сильва» и «Зимняя вишня»

 

Меня потом часто спрашивали: расскажите, как это – играть любовные сцены с Вией Артмане? Легко! Вия была не просто невероятно талантливой актрисой и прекрасной партнершей по сцене (в рижском театре «Дайлес» мы с ней играли в чеховской «Чайке»: я – Треплева, Вия – Аркадину), но еще и очень умной женщиной. Вокруг нее всегда находилось множество завистников – красоту редко прощают. А Вия Артмане была из тех, кому не нужно было заходить в комнату дважды, чтобы ее заметили. Вошла – и ослепила. И это тоже талант…
Джулия Ламберт в исполнении Артмане предстает перед зрителем и мудрой женой, и чувственной любовницей, и мстительной стервой. Потому что она – Женщина и Актриса! А Женщине-Актрисе подвластно все. И прощается тоже абсолютно всё. Тем более, если она гениальная.
О своей героине Вия Артмане говорила так: «Джулия близка всем. Такую женщину каждый мужчина хотел бы иметь рядом. Хотя она и негодяйка, но негодяйка очаровательная. Но прежде всего Джулия – человек очень честный по отношению к себе, к своим недостаткам, и в этом ее прелесть. Она честно анализирует себя, свои проделки, романы, при этом она очень изысканная и, я думаю, ранимая. Она привлекательна, потому что честна. Дай бог каждой женщине быть такой честной».
…Вот уже несколько лет Вии Артмане нет с нами: она перенесла несколько инсультов, была очень больна и последние годы жизни держалась на этом свете просто каким-то чудом. Но Вия навсегда останется в моей памяти, как прекрасная партнерша, как дорогой мне человек.
На похоронах этой великой актрисы режиссер Янис Стрейч произнес замечательные слова:
– Мне посчастливилось работать с настоящей, истинной звездой, именем которой уже при ее жизни была названа одна из малых планет. А, как известно, когда звезды умирают, их свет еще долго идет к Земле. Так будет и с Вией Артмане – она ушла, но ее роли будут не одно десятилетие нести нам свет ее таланта, ее души. Ей пришлось пережить немало – у артистов такого масштаба всегда хватает завистников. Однако Вия была очень умна и к жизни подходила всегда философски. В самые горькие и сложные моменты не впадала в панику, вела себя сдержанно. Проявляя большое душевное благородство, никогда не мстила…
Она была брендом Латвии и тогда, когда такого самостоятельного государства не было… Она несла в мир прекрасный, благородный образ латышской актрисы. И вот настал момент, когда закончилась ее земная жизнь – и началась легенда…
* * *
После фильма «Театр» людская молва тут же, естественно, приписала нам с Вией Артмане бурный роман. «Первая картина – и сразу в паре с блистательной Артмане, ах, неспроста это, неспроста…» К великому счастью, в 1978 году еще не существовало желтой прессы, а потому нас никто не третировал вопросами о том, «было у нас или не было». Мы с Вией держались как партизаны на допросе – ничего не подтверждали и ничего не отрицали. А зачем?
Публика в то время часто ассоциировала актеров с их персонажами и искренне удивлялась тому, что Вячеслав Тихонов не служит в разведке, а Василий Ливанов не живет на Бейкер-стрит. Зрителю нравилось верить в то, что любовь убедительно сыграна на экране лишь потому, что она существует между партнерами на самом деле. Вообще-то это неплохо – верить в то, что любовь есть. Только не надо приписывать это чувство людям по своему усмотрению… Открою большой секрет: романы между актерами на съемочных площадках случаются не так часто, как кажется зрителю. Больше слухов и разговоров…
Впрочем, гуляла и еще одна сплетня. Мол, это Вия Артмане посоветовала меня Стрейчу на роль Тома Феннела. Журналисты до сих пор пишут, что в фильм «Театр» на эту роль я попал исключительно по ходатайству великой Артмане. Вероятно, кому-то очень хочется, чтобы я, как мой герой Том Феннел, сделал себе карьеру через постель великой актрисы. Я меньше всего хочу в чем-то оправдываться или что-то доказывать. Если народу хочется думать, что я и Том Феннел – сиамские близнецы, то ради бога. Если людям не лень, пусть включают фантазию и в меру своей испорченности домысливают и докручивают все, что угодно.
Однако нужно все-таки понимать, что в советское время на роль меня никак не могла утверждать партнерша, пусть даже очень знаменитая. Не тот уровень! В ту бытность всем заправляло Госкино, которое выполняло «государственный план в области киноискусства». Не было спонсоров, которые продвигали в кино своих, зато существовали худсоветы, которые рассматривали каждого претендента на роль под микроскопом, с пристрастием.
Просто так совпало: я подходил по типажу, этот типаж понравился Стрейчу и Артмане. Увидев мои пробы, Вия тоже дала одобрительную оценку. Ну и звезды где-то там наверху, вероятно, сложились так как надо, хотя я в астрологию не особо верю…

 

В роли полковника Орлова в «Взбесившемся автобусе»

 

С актрисой Региной Разумой
* * *
Мало кто знает о том, что поначалу режиссировать фильм «Театр» по Сомерсету Моэму предложили не Янису Стрейчу, а Гунару Цилинскису. Он намеревался снимать эту картину в Лондоне: буква в букву, слово в слово, на фоне всех достопримечательностей и реалий доброй старой Англии.
Однако бюджет картины «Театр» оказался невелик – всего 350 тысяч советских рублей. По тем временам просто копейки. И когда Цилинскис узнал, что поездка в туманный Альбион не светит, то отказался от съемок. А Янис Стрейч согласился и вышел из ситуации очень остроумно: он решил не ехать за тридевять земель, а снимать фильм дома, в Риге. Это пошло только на пользу картине! И как же это замечательно, что в кадре нет никакого Биг Бена или Темзы… Они и не нужны! В этом и есть вся прелесть фильма «Театр» – в нем абсолютно нет Лондона. Зато по всему фильму рассыпано множество «маячков» – чисто английских знаков, которые воспринимаются гораздо лучше и острее, чем любая документальная история.
…Фильм «Быть Джулией» Иштвана Сабо я, конечно, тоже смотрел. Там немало находок, прекрасные актеры, замечательная ретроспектива Лондона 30-х годов. Если сравнить эти два фильма, то у нас картина получилась больше театральной, и, по-моему, она гораздо ближе к Моэму. Это не от бедности: просто в фильм вложили душу. Все для нас в этом фильме было в новинку. Несоветский образ жизни. Буржуазные атрибуты: смокинг, фрак, белые перчатки… Англия 30-х годов, страна, в которой никто и никогда не был. К тому же мы работали в условиях, приближенных к экстремальным, за копейки и не без оглядки на цензуру, которая не дремала.
Помню, снимали эпизод, когда мы с сыном Джулии Роджером (актером Петерисом Гаудиньшем) купаемся. По сценарию я, вынырнув из реки, ухожу в кусты с полотенцем, чтобы отжать трусики. В этот момент появляется Джулия Ламберт (Вия Артмане) со своей служанкой, которая несет за ней кресло. А мой Том, как и положено скромному юноше, смущается.
Сцена, как понимаете, по советским меркам суперэротическая и шоковая: с меня должно было упасть полотенце. На площадке зашел спор: как снимать. Режиссер Янис Стрейч предложил два варианта. Первый – «шведский», то есть более смелый: полотенце падает, и я на долю секунды остаюсь голым, что достаточно эффектно, но не соответствует моральному кодексу строителя коммунизма, а потому рискует быть вырезанным цензурой. А второй – «польский», без обнажёнки, что менее эротично, зато отвечает советской морали, а значит, имеет шанс остаться в картине: полотенце падает, но не до конца, я успеваю подхватить его на лету и – никакого стриптиза. Мы сняли оба варианта. Но в фильм прошел, конечно же, «польский», как более высокохудожественный.
Сейчас об этом даже смешно вспоминать, но тогда худсоветы отсматривали материалы очень тщательно. И зорко следили за тем, чтобы на экране не было никакой «аморалки» или антисоветчины.
Помнится, во времена борьбы за трезвость, в фильмах строго-настрого запретили выпивать. А мы снимали в это время фильм «Малиновое вино», название которого шло вразрез не только линии партии, но и всей антиалкогольной кампании. Однако переименовывать фильм не стали. Получилось очень забавно: дело происходит на дне рождения, но никто не пьет. Никаких бокалов и никаких бутылок. Ни одного тоста. Хозяин отправляется за малиновым вином и… не возвращается, погибает. И его смерть сразу приобретает символичный оттенок – вот, мол, так будет с каждым, кто выпивает. Смешно? А тогда было в порядке вещей: идеологические игры, в которые играли абсолютно все, никто не отменял, хотя в глубине души никто в них не верил и не принимал всерьез. Сейчас это называется двойными стандартами. Впрочем, я отвлекся…

 

На сцене театра «Дайлес». В роли Миндаугаса

 

Таким меня увидел режиссер Янис Стрейч
ИРИНА ВИТОРГАН:
«Ивар принадлежит к той немногочисленной категории артистов, в котором идеально совпали большой актерский талант и лучшие человеческие качества. Интеллигентный, учтивый, выдержанный, он умеет слушать и слышать.
Ивар – блестящий профессионал, искренне переживающий за каждую роль, каждый кадр.
Я видела его в кино и в театре, в общении со зрителем на творческих вечерах – Ивар Калныньш постоянно растет, постоянно в поиске. А как он поет Вертинского!
Впрочем, вне сцены Ивар очаровывает не меньше: это неравнодушный, отзывчивый и очень надежный человек. А по тому, какими влюбленными глазами он смотрит на свою жену Лауру, сразу становится понятно, что Ивар – мужчина, который умеет сделать любимую женщину по-настоящему счастливой».
Картина «Театр» имела бешеный успех. Янис Стрейч признался, что таких оваций, как в день премьеры фильма в Доме кино, он никогда в своей жизни не слышал. А для меня этот фильм стал поворотным. После него меня стали узнавать на улицах.
Популярность актера – это своего рода оценка актерского труда. Причем оценка приятная. Я не верю артистам, которые говорят: «Ах, какой кошмар эта слава, меня она так утомляет…». В большинстве случаев – это вранье чистой воды или лукавство. А может быть, мне просто повезло с поклонниками? По крайней мере, по городу я ходил достаточно свободно: никто не дергал за руки, не показывал на меня пальцем, не фамильярничал.
* * *
После фильма «Театр» меня просто завалили ролями красавцев-любовников, офицеров, ловеласов и серцеедов всех мастей. А таблоиды объявили меня секс-символом. Вы только вслушайтесь в это абсурдное сочетание слов: «секс-символ»: ничего глупее, по-моему, выдумать невозможно! Я считаю, что в сексе не нужно быть символом, а нужно быть участником. По крайней мере, меня такой вариант устраивает гораздо больше. Все эти титулы, как и конкурсы красоты, просто такие американские штучки. Ну как можно всерьез заявлять на весь мир, что это самый красивый мужчина планеты, а та самая красивая женщина мира? Это же бред!

 

С семьей Виторганов – Эммануилом и Ириной нас связывает давняя дружба

 

Фото для желтой прессы

 

Что же касается предложений в кино после фильма «Театр», то они и вправду оказывались довольно однотипными. И в этом, на мой взгляд, не было ничего плохого. Например, сразу после «Театра» пригласили в «Сильву» на роль Эдвина, где я сыграл вместе с очаровательной рижанкой, солисткой Рижского театра оперетты Жанной Громовой. Кстати, спустя много лет я встретил ее в Израиле, и мы тепло обнялись.
Критики писали, что, поручая мне однотипные роли, «режиссеры безжалостно эксплуатировали мою внешность». Критикам, конечно, виднее. Но я был совершенно не против такой «эксплуатации»! Как ни крути, а у каждого актера свой типаж, выше которого не прыгнешь. Каждый артист приходит в фильм со своей физикой, лицом, нутром, духовным багажом. Снимите в одной и той же роли, к примеру, Олега Янковского и Николая Бурляева, и это получатся совершенно два разных фильма! И если режиссер угадал, как использовать природные данные артиста, то, значит, он настоящий профи – честь ему и хвала. Более того, я считаю: режиссер обязан угадать, попасть в яблочко, безошибочно выбрав из сотни актеров того единственного, который запомнится зрителю на экране – только тогда фильм будет успешным.
Да, возможно, благодаря своей внешности, я не сыграл председателя колхоза или первого секретаря обкома, мимо меня прошли роли трактористов, механизаторов, передовых дояров, слесарей и косарей, но я нисколько не переживаю по этому поводу. Потому что моя внешность – такая, какая есть, – подарила мне множество других интересных возможностей, которые я старался успешно использовать.
Впрочем, были и неожиданные предложения. Родион Нахапетов пригласил меня в фильм «Идущий следом» на роль деревенского учителя, где я сыграл вместе с его тогдашней женой Верой Глаголевой. По сценарию, мой герой работал в детдоме. Думаю, что для Нахапетова это была автобиографическая история.
Для этой роли мою внешность решено было притушить, или, как сказал Нахапетов, «снять журнальность». И меня покрасили в пепельный цвет. Я безропотно согласился: в конце концов, искусство требует жертв. Правда, не учел одного нюанса под названием «отечественная косметика». Это теперь повсюду современные салоны красоты, качественные красящие средства, щадящие шампуни. А тогда приличных красок не было, и мои волосы неожиданно вместо благородно-седых стали ярко-синими. Как у Мальвины. Пришлось перекрашиваться. А параллельно я снимался еще в фильме «Малиновое вино» на Рижской киностудии, где герой щеголял с черными волосами, и когда прилетел в Ригу, то меня пришлось в экстренном порядке смывать и красить заново… Короче, я узнал, что такое перекись, понял страдания женщин, перекрашивающихся из брюнеток в блондинок, и не позавидовал их доле.
Вторую неожиданную роль – не красавца и не соблазнителя – я снова сыграл у Нахапетова в картине «Не стреляйте в белых лебедей». Родион увидел меня в образе лесничего и пригласил на съемки. «Ну ты и выбрал артиста-красавчика! Какой же из него лесничий?» – подтрунивали над Нахапетовым коллеги. «А кто вам сказал, что лесничий обязательно должен быть курносым?!» – парировал Родион.
Огромной удачей для меня было сыграть в фильме «Маленькие трагедии» Михаила Швейцера, признанного мастера экранизации русской классики – «Воскресения» и «Крейцеровой сонаты», «Золотого теленка» и «Мертвых душ». Актеров собралось целое созвездие: Георгий Тараторкин, Сергей Юрский, Валерий Золотухин, Иннокентий Смоктуновский, Наталья Белохвостикова, Леонид Куравлев, Николай Бурляев, Лидия Федосеева-Шукшина и др…

 

 

 

На этой картине я встретился с Высоцким – всего лишь за год до его смерти. Увы, Владимир Семенович уже был болен… Кстати, именно Высоцкий должен был играть сцену в прологе «Маленьких трагедий». Помните начало фильма: «Мне скучно, бес…»? Это он, Высоцкий, должен был идти со мной по берегу Каспийского моря… Но вместо него сыграл актер Николай Кочегаров.
С Высоцким, к сожалению, мне удалось пообщаться только на съемках – несколько дней в Баку, где снимались эпизоды пролога картины. И еще в Москве, где я играл Дона Карлоса, а Высоцкий – Дона Гуана. Вне съемочной площадки поговорить по душам не получилось. Высоцкий был очень занят, да и я тоже, поскольку параллельно снимался в других картинах. Но мы, как мне кажется, друг другу понравились.
Думаю, что Владимир Семенович так и не увидел этой последней работы. «Маленькие трагедии» вышли на экран уже после его смерти
Назад: Глава 2 Побег в кино
Дальше: Глава 4 Роман с Нонной Мордюковой