Глава 12
Следующим утром Шарп, идя из Саутворка, где он провёл ночь, остановился на Старом мосте прочитать афишу, которыми был заклеен Лондон. Напечатанная крупными буквами, с королевским гербом наверху, она гласила:
“ГРАНДИОЗНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ!
В присутствии
И под командованием
ЕГО ЦАРСТВЕННОГО ВЫСОЧЕСТВА ПРИНЦА УЭЛЬСКОГО
Утром субботы 21 августа в Гайд-парке Его Величества Кавалерия, Артиллерия и Пехота с Оркестрами и Знамёнами, пройдут парадом перед Его Царственным Высочеством Принцем Уэльским, Принцем-Регентом, а также перед Его Царственным Высочеством Герцогом Йоркским с Трофеями и Орудиями, захваченными в войне против Французов в Испании.
Также, по Их Милости и под Командованием Их Царственных Высочеств, войска с точностью и тщанием разыграют битву под Витторией, где была одержана Великая и Славная Победа над армией Корсиканского Тирана.
БОЖЕ, ХРАНИ КОРОЛЯ!”
Битва под Витторией в Англии обсасывалась на все лады, думал Шарп, вероятно, для того, чтобы отвлечь внимание обывателей от растущих цен на еду и взлетающих к небу налогов, что питали войну.
Шарп надел сегодня новый мундир, пошитый для похода в Карлтон-Хаус, сапоги были начищены до зеркального блеска, ножны сияли. Лишь ссадины на щеках напоминали о пребывании в Фаулнисе.
Харпера он оставил в Саутворке за обильным завтраком. Ирландец стращал Изабеллу и родичей рассказом о побеге через ужасные болота Эссекса. Окончив трапезу, сержант должен был подать в «Розу» весточку Прайсу и д’Алембору, буде до них не дотянулись цепкие ручки лорда Феннера.
Шарп завернул к Хопкинсонам на Сент-Олбанс-стрит и взял тридцать гиней из хранящихся у них средств. С оттягивающими карман деньгами, в соответствующем званию мундире, Шарп был собран и готов к драке с Гирдвудом, Симмерсоном и прочей сволочью, жирующей за счёт лагеря Фаулнис.
Когда баржа шла по Темзе, Шарп обсудил с Харпером, что делать дальше. Ирландец жаждал явиться в Фаулнис при всех регалиях и «навести шороху». Сердцем Шарп был «за», однако разум подсказывал иное. Шарп решил идти к власть предержащим. Пусть бюрократическая машина, слабости которой так ловко использовали аферисты, давит их сама. Шарп вернётся на Фаулнис, обязательно вернётся, хотя бы ради обещания, данного им златовласой красавице, но всему свой черёд.
Майор пересёк Уайт-холл, перешагнул кучку конских яблок, выметенных со двора главного Штаба, ответил на приветствие часовых и кивнул привратнику, распахнувшему перед ним дверь.
Служитель в ярком наряде встретил Шарпа вопросом:
— Ваше имя, сэр?
— Майор Ричард Шарп. Южно-Эссекский полк.
— Конечно, сэр. Вы заглядывали к нам на днях.
Служитель, столь же массивный, как Харпер, имел один глаз. Повадки выдавали в нём ветерана, уволенного в запас, очевидно, по инвалидности. Распознав в Шарпе боевого офицера, а не чинушу в погонах, служитель любезно улыбнулся стрелку:
— Чем могу помочь, сэр?
— Я пришёл встретиться с герцогом Йоркским.
— Вам назначено, сэр?
— Нет.
Служитель, качая помпоном на туфле, сожалеюще объяснил:
— Его Царственное Высочество герцог Йоркский принимает только тех, кому аудиенция назначена заранее, сэр. Хотите, изложите своё дело к Его Высочеству письменно.
Он указал на конторку у выходящего на Уайт-холл окна.
— Я лучше подожду. — решил Шарп.
Как ни отговаривал его ветеран, объясняя бессмысленность ожидания, майор стоял на своём: он должен лично встретиться с Главнокомандующим. Одноглазый, в конце концов, отступился, доложил об упрямце, а Шарп уселся в кожаное кресло возле пустого камина.
Громко тикали напольные часы под лестницей. Военные и штатские, спешащие через вестибюль по своим делам, смотрели на застывшего в кресле офицера-стрелка кто с любопытством, кто с неудовольствием. От их взглядов Шарпу стало неуютно, и он отвернулся к камину, над которым висело полотно, изображающее битву под Бленхеймом. За сто лет ничего не изменилось, зевая, думал Шарп, и поле сражения под Бленхеймом мало отличается от поля брани под Талаверой или Витторией.
— Майор Шарп? — лощёный штабист благожелательно улыбался стрелку.
— Да.
— Честь имею, капитан Кристофер Мессинс. Не соблаговолите пройти со мной?
Одноглазый служитель поднял брови, дескать, а я что говорил?
Увешанный картинами коридор вывел обоих офицеров в маленькую приёмную, за окнами которой виднелся плац.
Мессинс жестом усадил Шарпа на стул:
— Кофе, майор? Чай? Шерри?
— Кофе.
Мессинс наполнил две изящные чашечки с цветочным узором и подал одну стрелку:
— Вы хотели встретиться с Его Царственным Высочеством, майор? Сидите, сидите. Может, печенья? Погода хороша, не правда ли?
Капитан поглядывал на ссадины, перечёркивающие щёки Шарпа. Штабиста разбирало любопытство, но прямо спросить не позволяло воспитание.
Мессинс посетовал на крайнюю занятость Его Высочества, сообщил, что в данный момент Его Высочества нет на месте и, когда Его Высочество вернётся, ведает лишь Всевышний. Впрочем, если майора устроит, его выслушает капитан.
Майора не устроило.
Мессинс обиженно поблымал длинными, как у девочки, ресничками и любезно улыбнулся:
— Кофе хорош, не находите? Из тез зёрен, что мы захватили под Витторией. Вы же были там, не так ли?
— Был.
Мессинс сокрушённо вздохнул:
— У Его Царственного Высочества совершенно нет времени на случайных визитёров. Надеюсь, вы понимаете?
— То есть, мне не на что рассчитывать?
Мессинс развёл руками:
— Увы.
Стрелок поставил чашку и встал:
— Жаль. Полагаю, у принца Уэльского сведения, которыми я располагаю, вызовут больший интерес.
Шарп выстрелил наугад и попал в яблочко. Лицо у Мессинса сделалось испуганным, он вскинул ладони:
— Погодите, мой дорогой майор Шарп. Не будем пороть горячку. Присаживайтесь, прошу вас!
Шарп исходил из неприязни, которую питали друг к другу принц Уэльский и герцог Йоркский. Полководческими талантами Главнокомандующий не блистал. По Лондону ходили язвительные куплетцы, в которых высмеивалось его бездарное маневрирование войсками в течение фландрской компании. Тем не менее, в качестве администратора он был выше всяких похвал: умелый, методичный и, самое главное, честный. Правда, бывали у него и промашки. Не так давно улеглись страсти, разгоревшиеся (не без помощи его брата, принца-регента), когда выяснилось, что любовница герцога торгует офицерскими патентами. Нового скандала не желал ни сам Главнокомандующий, ни его окружение.
Мессинс осторожно поинтересовался:
— Может, вы всё же поделитесь со мной вашими… Э-э… сведениями?
— Сожалею. Нет.
Шарп подозревал, что Фаулнис — не единственный лагерь, готовящий солдат на продажу. Кроме лорда Феннера, в афере, наверняка, были замешаны и другие официальные персоны. В их числе вполне мог оказаться кто-то из свиты герцога, а потому Шарп твёрдо намеревался говорить только с Главнокомандующим и, желательно, тет-а-тет.
Мессинс опять вздохнул, растерянно покосился на гравюру кавалериста между окнами, словно тот мог дать ему совет:
— Возможно, ждать придётся долго, сэр.
— Времени у меня вдосталь.
Мессинс сдался. Он предложил Шарпу располагаться поудобнее и даже снабдил свежим номером «Таймс».
В газете повествовалось о штурме последнего оплота французов на северном побережье Испании, крепости Сан-Себастьян. Тон публикации был бравурный, хотя из неё следовало, что атака была отбита и британской армии придётся под Сан-Себастьяном задержаться. Шарпа взволновала другая статья, несколько путано описывающая очередную победу. Французы якобы перевалили через Пиренеи и были разгромлены под селением Сорарен. Как ни обнадёживал Шарпа генерал-майор Нэн, а война продолжалась. В газете был напечатан список погибших, внимательно прочитанный стрелком. Офицеры Южно-Эссекского полка в реестре отсутствовали, что утешало. Вероятно, основательно прореженный и без Сорарена с Сан-Себастьяном полк всё ещё нёс службу в порту Пасахеса.
Шарп оторвался от газеты и посмотрел в окно, обуреваемый досадой и раздражением. В Испании сражались и умирали, а он торчал здесь!
Часы в вестибюле пробили одиннадцать.
Об Испании в «Таймс» больше не было ни слова. Местные новости, впрочем, тоже напоминали сводки с театра военных действий. В Лестершире ополчение открыло огонь, усмиряя волнения, возникшие из-за взвинченных цен на хлеб. В Дербишире мастеровые, убеждённые в том, что машины отнимают у них работу, подожгли ткацкую фабрику, предварительно разбив станки кувалдами. Ополченцы также были вынуждены стрелять. Мысли Шарпа вновь обратились к Испании. Сорарен. В Испании это или во Франции? Чёткой границы последние годы не существовало. С другой стороны, рассудил Шарп, о вторжении на французскую территорию «Таймс» сообщила бы аршинными буквами на первой полосе. Среди тех, кто войдёт во Францию, обязательно будет Шарп. Шарп и его полк.
Когда часы пробили двенадцать, позади Шарпа скрипнула дверь.
— Ричард! Господь Всемогущий, вы ли это?!
Шарп настороженно повернулся. В этом здании некому было приветствовать стрелка столь исступлённо-восторженно, и, тем не менее, круглолицый штатский, сияя, как новая гинея, тянул к Шарпу единственную руку:
— Мой драгоценный друг! Какой чудесный сюрприз! Представьте, заехал я свидеться с генерал-адъютантом, и вдруг служитель огорошивает меня вестью, что вы тоже здесь!
— Сэр! — расплылся в ответной улыбке Шарп, — Вот уж кого не ожидал увидеть, так это вас!
— А уж я-то не ожидал! Ричард Шарп в этих стенах, да ещё и Ричард Шарп, впервые на моей памяти одетый по уставу!
— Почти по уставу, сэр! Палаш всё ещё при мне! — Шарп, смеясь, жал протянутую ладонь, — Как вы, сэр?
— Здоров и полон сил! Добавил бы: «чего и вам желаю», но, судя по вашему облику, вам этого добра не занимать! — достопочтенный Уильям Лоуфорд тряс руку Шарпа так пылко, будто надеялся оторвать, — Что у вас с лицом? Неужели у французов дела так плохи, что они набирают в армию кошек?
Лоуфорд командовал Южно-Эссекским полком, пока при штурме Сьюдад-Родриго не лишился руки. С тех пор он слегка располнел, а уж если сравнивать с далёкими, почти допотопными годами пребывания в Индии, когда сержант Шарп служил под началом лейтенанта Лоуфорда, то «слегка» звучало и вовсе неуместно. Когда Шарп и Лоуфорд томились в застенках султана Типу, лейтенант был тонок, как шомпол. Как бы то ни было, Лоуфорду шла полнота, лишний раз подчёркивал благополучие и достаток его нынешнего гражданского бытия.
— Как вас занесло в Главный Штаб, Ричард?
— Хотел встретиться с герцогом Йоркским.
— Тщетные надежды, друг мой! Он укатил в Виндзор и вернётся не ранее, чем через неделю! Лучше я вас обедом угощу, а? Согласны?
Уверенность, с которой Лоуфорд говорил об отъезде герцога, поколебала решимость Шарпа. Стрелок подумал и принял приглашение бывшего командира.
Лоуфорд приехал в собственном экипаже с обряженными в ливреи слугами. Четвёрка лошадей промчала открытую коляску по плацу, и Лоуфорд взмахом трости поприветствовал скачущего из парка всадника.
— Должен сознаться, — улыбнулся Лоуфорд Шарпу, — о вашем прибытии в Лондон я слышал. Видели нашего Принцишку?
— Видел.
— Что за олух! Чуть голову мне не оттяпал, когда в рыцари посвящал! — Лоуфорд засмеялся.
Шарп намёк на то, что старого товарища можно отныне величать «сэр Уильям» уловил, но, желая сделать ему приятное, уточнил:
— Вас посвятили в рыцари?
— Да. — смущённо подтвердил «сэр Уильям», — Пустяки, конечно, но Джессика в восторге.
Шарп обвёл рукой экипаж:
— Похоже, вы процветаете, сэр?
— Грех жаловаться. Немного земли, местечко в Палате Общин… А ещё я — мировой судья. Посылаю злодеев в Австралию! Одним словом, при деле. Вот мы, кстати, и приехали!
Коляска остановилась на бугре за Сент-Джеймсским дворцом, и форейторы, спрыгнув с запяток, проворно распахнули дверцы экипажа. Лоуфорд жестом предложил Шарпу идти вперёд и последовал за ним по ступенькам в просторную прихожую, где сэру Уильяму подобострастно кланялись лакеи. Это был клуб. Вверив свой палаш заботам слуги, Шарп попал в столовую.
Лоуфорд взял Шарпа за локоть:
— Холодная телятина со специями у них изумительна, Ричард. Весьма рекомендую. Рубленое мясо с луком и яйцами — лучшее в Лондоне. А начнём с черепахового супа, не возражаете? Наш столик, прошу!
Обед был великолепен, и размякшему Шарпу казалась неправдоподобной последняя встреча с бывшим командиром в занятом под госпиталь монастыре провонявшего порохом городка Сьюдад-Родриго. Лоуфорд, которому только что ампутировали левую руку, был подавлен, хотя и хорохорился. Сэру Уильяму обед с Шарпом, по-видимому, навеял те же мысли. Он криво усмехнулся и невесело пошутил:
— Повезло мне отвертеться от Бадахоса, да?
— Там нам туго пришлось.
— Но вы выжили, Ричард! — Лоуфорд допил кларет и распорядился принести вторую бутылку.
Подали сигары. Шарп восхищённо наблюдал, как ловко управляется сэр Уильям одной рукой. Отказавшись от помощи слуги, он самостоятельно и обрезал сигару, и раскурил. Выпустив облако дыма, Лоуфорд спросил:
— Зачем вам нужен Главнокомандующий?
От него Шарп таиться не стал. С кем посоветоваться, как не с членом парламента, мировым судьёй, да в придачу старым боевым товарищем, плечом к плечу с которым воевали на двух континентах?
Лоуфорд слушал внимательно, иногда перебивал вопросами. Если история с Фаулнисом и вызвала у него какие-то эмоции, он их не выказывал. Только раз брови сэра Уильяма взлетели вверх — когда Шарп рассказывал о покушении в трущобах.
Шарп умолк. Лоуфорд отложил сигару и налил себе бренди:
— Каков ваш личный интерес в этом деле, Ричард?
— То есть?
Лоуфорд отхлебнул из фужера, затянулся сигарой и неопределённо помахал ею, выписывая в воздухе сложные крендельки дыма:
— Вы лично что хотите получить?
Шарп замялся. Впутывать Джейн с грозящим ей нелепым браком не хотелось, и он ограничился полуправдой:
— Мне нужны люди, чтобы пополнить ряды Южно-Эссекского и повести его на Париж.
— И всё?
Секунду Лоуфорд недоверчиво смотрел на собеседника, затем рассмеялся:
— Впрочем, что это я? Узнаю Ричарда Шарпа! Кто-то ещё в курсе?
— Ни единая живая душа.
— Кроме вашего сержанта, разумеется. Как он, кстати, поживает?
— В порядке.
— Привет ему от меня. Славный парень, хоть ирландец. — Лоуфорд нахмурился, — Говорите, он убил ополченца?
— Мы убили.
«Мы» позабавило сэра Уильяма:
— Нечаянно, разумеется? Прискорбно, что вы не обошлись без крови. Смерть эта чертовски всё осложняет…
— Но они тоже не камнями в нас кидали! — возмутился Шарп, искренне не понимая, какое отношение имеет убитый ополченец к махинациям Симмерсона, — Ублюдка-то и контрабандисты могли пристрелить.
— Превосходно, Ричард! Его убили контрабандисты! На том и порешим! — оживился Лоуфорд, потушив окурок в серебряной плошке, — Доказательства проведения аукционов у вас есть? Бухгалтерские книги, записи, документы?
— Записи?
— Доказательства, Ричард, письменные доказательства.
— Аукцион я видел собственными глазами!
Сэр Уильям медленно покачал головой, поднял стакан:
— Мой дорогой Шарп, всё, что вы видели — солдат на лужайке Симмерсона. Прочее — домыслы!
Сослаться на Джейн Гиббонс Шарп не мог, ведь, щадя девушку, он умолчал о ней. Впрочем, её свидетельство не было ни бухгалтерской книгой, ни документом.
— Я же видел!
— Это слова, Ричард! — Лоуфорд мягко улыбнулся, — Нам нужны доказательства.
Шарп без сил откинулся на спинку стула. Его душил этот роскошный зал с упитанными господами, чьи подбородки округлыми уступами нависали над шёлковыми галстуками:
— Лорд Феннер божился, что второй батальон существует лишь на бумаге. Я доказал обратное!
Лоуфорд задумчиво произнёс:
— Алчность Феннера общеизвестна. Богат, как Крез, но гребёт и гребёт под себя. Не тот парень, с кем я хотел бы ссориться, понимаете? Во всяком случае, ссориться, не имея козырей.
— Козырь — Фаулнис! День езды от Лондона!
— Ричард! Я верю вам, я на вашей стороне. — Лоуфорд успокаивающе поднял правую ладонь. Пустой левый рукав был пришпилен к кафтану, — Он вам не поможет.
— Он?
— Герцог Йоркский. «Недотёпа Фредди». Он не забыл, как его имя трепали на всех углах два года назад, и не захочет новой шумихи.
Шарп плеснул себе бренди, а Лоуфорд отхватил кончик новой сигары.
— Позвольте, я займусь этим делом, Ричард. Дайте мне разведать подноготную, а тогда вместе подумаем, как быть дальше.
Шарп молчал, и Лоуфорд ухмыльнулся:
— Пока я буду разнюхивать, что к чему, у вас будет возможность полюбоваться в субботу, как Принцишка выигрывает битву под Витторией.
Шарпу было не до игрищ принца Уэльского. Стрелок напряжённо обдумывал предложение Лоуфорда. Шарп не совсем так представлял себе борьбу с Феннером и Симмерсоном. Впрочем, сэр Уильям гораздо лучше Шарпа понимал закулисную механику.
— Значит, герцог Йоркский мне не поможет?
— Эх, Ричард! — вздохнул Лоуфорд, — Вы же общались с Принцишкой. Полагаете, его младший братец лучше? Послушайте, Шарп, встань передо мной задача опрокинуть французскую колонну, я бы с радостью принял вашу помощь, почему же в данном деликатном деле вы боитесь довериться мне? Вы хотите спасти полк?
— Да.
— Так дайте мне возможность сделать то, что я умею! Где вы остановились?
— Постоялый двор «Роза». На Друри-Лейн.
— Я знаю, где это. — Лоуфорд пометил название в блокноте с серебряным обрезом. — Через два дня приходите сюда к завтраку, хорошо? Насчёт приказов возвращаться в Испанию не волнуйтесь, я всё улажу.
Шарп нахмурился:
— Могу я спросить, сэр, что вы собираетесь предпринять?
— Предпринять? — сэр Уильям захлопнул блокнот, — Хитрить. Умничать. Словечко здесь, словечко там, курочка по зёрнышку. Благо парламент на каникулах, можно действовать тишком. А вы, Ричард, — он грозно наставил на Шарпа сигару, — Вы сидите тихо, как мышка в норке, и не дразните жирных котов, ясно?
Он выдохнул дым и уже мирно поинтересовался:
— Скажите, Ричард, удастся ли мне залучить вас домой на ужин как-нибудь вечерком? Не отказывайте, молю! Вашего отказа леди Лоуфорд никогда мне не простит!
— Очень любезно с вашей стороны, сэр.
— Пустяки! — он выудил из клубничного десерта, завершающего обед, ягоду и отправил в рот, — Положитесь на меня, Ричард. Просто положитесь на меня.
— Да, сэр.
Лорд Феннер принял гостя в библиотеке. Принял холодно.
Он имел обыкновение приглашать к себе в начале вечера леди Камойнс, посвящая остальное время увеселениям иного рода. Нынче же, вместо того, чтобы наблюдать, как раздевается ожидающая его в спальне наверху Анна, он был вынужден разыгрывать учтивого хозяина перед непрошеным визитёром.
Феннер плотно притворил за собой дверь библиотеки:
— В этот час я привык баловать себя стаканчиком бренди. Составите мне компанию?
Сэр Уильям Лоуфорд не отказался. Он с интересом рассматривал висящие между полок морские акварели и весьма недурной портрет работы Рейнольдса:
— Ваша матушка?
— Да.
Феннер велел подать бренди и без церемоний взял быка за рога:
— Вы сказали, что вас привело ко мне дело, не терпящее отлагательства, так, сэр Уильям?
— В противном случае я бы не осмелился потревожить Вашу Милость.
Грубость лорда ничуть не смутила его гостя. Лоуфорд потрогал римский бюст, изображающий матрону с мелко завитыми волосами, и восхищённо прищёлкнул языком. Всё в комнате говорило о богатстве и изысканном вкусе хозяина, начиная с книг и заканчивая расписанными вручную китайскими обоями. Сняв с предложенного слугой подноса бокал, Лоуфорд уселся в кресло:
— Здоровье Вашей Милости!
Феннер кивнул и уселся напротив. На нём был чёрный фрак, белый шёлковый жилет и галстук. Глядя, как гость пьёт, он пытался угадать, с чем тот нагрянул. Лорд мало что знал об этом человеке: бывший вояка, ныне протирающий штаны на зелёных скамьях Палаты Общин. Закинув ногу на ногу, Феннер потеребил кисточку на сапоге:
— При всём уважении, сэр Уильям, не изволите ли вы перейти сразу к сути. У меня не так много времени.
— О, конечно, конечно. — Лоуфорд посмаковал бренди, — Как мне представляется, и вы, и я равно заинтересованы избежать скандала, способного поколебать нынешнее правительство? Превосходный бренди, кстати! Мне контрабандисты привозят гораздо худший.
— Скандал? Какой скандал?
Тонкое бледное лицо с крючковатым, как у стервятника носом, было бесстрастно, и Лоуфорд нанёс удар:
— Гирдвуд, Фаулнис, аукционы. Не возражаете, я закурю?
Феннер был слишком растерян, чтобы возражать. Лоуфорд достал сигару, отчекрыжил кончик и окутался дымом. Приложив усилие, дабы не выдать волнения, военный министр спокойно укорил гостя:
— Вы меня смутили, сэр Уильям.
— Смутил? Чем же?
— Вы говорите загадками.
Лоуфорд пожал плечами. Феннер неплохо держал удар.
— Возможно, имя сэра Генри Симмерсона поможет прояснить ситуацию?
Феннер почувствовал облегчение. Упоминание Фаулниса повергло его в панику, но Лоуфорд открывал свои карты одну за другой. Следовательно, не всё потеряно.
— Предположим, сэр Уильям.
Лоуфорд, который по пути сюда допускал, что после первых же слов Феннер прикажет прогнать его взашей, а то и на дуэль вызовет, с удивлением убедился: Шарп-то оказался прав. Рыльце лорда Феннера действительно было в пушку.
— Мне представляется, Ваша Милость, что, если злоупотребления сэра Генри получат широкую огласку, то последствия нетрудно предсказать.
Нетрудно. Газеты и парламент поднимут хай: «Коррупция! Казнокрадство!», и правительство уйдёт в отставку.
— Огласку? Каким же образом?
— Некий майор Шарп намерен обнародовать попавшие к нему сведения относительно лагеря Фаулнис и всех причастных официальных лиц. Сегодня он пробивался к герцогу Йоркскому. На ваше счастье, адъютант, зная, что майор служил под моим началом, послал за мной, и я смог Шарпа перехватить.
Феннер оцепенел. Шарп жив?! Наёмники не вернулись забрать вторую половину платы, но Шарп исчез, и Феннер уверился, что беспокойный стрелок сдох где-то в канаве.
Дверь скрипнула и слегка приоткрылась. Вероятно, Анна Камойнс спустилась и теперь подслушивала в гостиной. Глупая любопытная курица! Феннер не смел встать и закрыть дверь, потому что не был уверен, что сможет скрыть бьющую его дрожь от Лоуфорда. Вместо этого он тоже раскурил сигару:
— Вы перехватили Шарпа?
— Да, ваша Милость. Мы с ним долго беседовали. Примечательная личность, скажу я вам! Когда мы познакомились, он был сержантом. В бою он — дока, но в политике, увы, ничего не смыслит. — Лоуфорд снисходительно усмехнулся, — Он чрезвычайно целеустремлён, до безрассудства, и переубедить его нелегко. Он очень переживает, и майора можно понять. Его полк, столько сделавший для вторжения в логово корсиканца, накануне похода во Францию собираются расформировать! А тут ещё майор докапывается до не совсем законной подоплёки грядущего расформирования. Естественно, майор Шарп жаждет пошуметь. Вы понимаете меня, Ваша Милость?
Феннер кивнул. Как, во имя Господа, чёртов стрелок разнюхал про Фаулнис? Вопрос жёг язык, однако, спросить значило дать понять Лоуфорду, что Феннер замазан в афере гораздо сильнее, чем собеседник мог себе представить.
— Доказательств у бедняги нет. — продолжал Лоуфорд, — Я уговорил его ничего не предпринимать до послезавтра, пообещав, что сам всё улажу. Улажу, как вы считаете, ваша Милость?
Феннер наклонил голову. Ему предлагали сделку. Сделку не с безумным воякой, чьё неистовство и непредсказуемость пугали министра до слабости в ногах, а с таким же, как сам Феннер, здравомыслящим политиком, для которого компромисс — не пустой звук, а единственно возможный способ разрешения противоречий.
— Есть предложения, сэр Уильям?
— Так, мысли. — Лоуфорд затянулся сигарой.
Феннер понимающе улыбнулся. Сэр Уильям хотел поторговаться.
— Видите ли, Ваша Милость, я очень многим обязан майору Шарпу, даже жизнью своей. Так что вы не осудите мою готовность помочь ему выпутаться из этой щекотливой ситуации. Мне бы не хотелось, чтобы его наказали, или его карьера пресеклась. Наоборот, он достоин дальнейшего продвижения, ведь все его поступки продиктованы исключительно служебным рвением.
— Он в Лондоне? — уточнил Феннер.
— Я этого не говорил, но где бы он ни был, два дня он будет кроток, как агнец.
— Чего хочет ваш агнец?
— Свой батальон.
Феннер приторно улыбнулся, глядя в глаза Лоуфорду:
— Право, если батальона не окажется на Фаулнисе, то что же ваш майор рассчитывает получить?
Намёк был прозрачен. Возможности военного министра позволяли стереть лагерь на Фаулнисе с лица земли: растыкать солдат по законным лагерям других полков, здания уничтожить, превратив остров в пустырь, каковым он и являлся в течение столетий. С другой стороны, и Феннер, и Лоуфорд сознавали, что подобная мера чревата изрядными хлопотами и, самое главное, повлечёт приостановку на неопределённый срок всей отлаженной системы выдаивания барышей, а человек с аппетитами лорда Феннера охотнее лишится глаза, чем дохода. Сэр Уильям осторожно сказал:
— Майор Шарп — отличный командир, деятельный, талантливый. Он достоин того, чтобы командовать батальоном стрелков, скажем… в Америке. Там тоже гибнут наши солдаты, а хороших командиров не хватает.
— Америка? — уголки губ Феннера приподнялись. Жалкая, третьестепенная заварушка за Бог знает сколько километров от Европы, — Что ж, думаю, это можно устроить. При условии, конечно, что он будет держать язык за зубами.
— Доказательств-то, Ваша Милость, у него всё равно нет.
Феннер задумался. Единственное доказательство, которое могло бы угрожать ему, финансовые документы аукционов, хранились в безопасном месте. Майор Шарп может, конечно, найти кого-то из солдат, подготовленных в Фаулнисе, но что это докажет? По бумагам они все переведены из запасного батальона Южно-Эссекского полка. Офицерам же тех подразделений, куда солдат продали, болтать невыгодно, сами замазаны. К тому же из офицеров о лорде Феннере известно лишь Гирдвуду.
Сэр Уильям бросил окурок в пустой камин:
— Не хочу торопить вас с решением, Ваша Милость. Вы позволите навестить вас завтра?
— Извольте. — лорд встал, — Америка?
— И командование батальоном. Не меньше. — напомнил Лоуфорд. Шарпа повысят, скандал будет замят, правительство удержится, и сэр Уильям, надо полагать, не останется без награды.
— Конечно, конечно. — министр встал и протянул руку, указывая гостю путь, — Я у вас в долгу, сэр Уильям. В наше время люди столь благоразумные и трезвомыслящие — редкость. Мы непременно найдём достойное применение вашим доблестям.
— О, благодарю, Ваша Милость! Благодарю!
Должность в правительстве, млел про себя Лоуфорд. Должность доходная и малообременительная.
Дверь на улицу лорд Феннер открыл лично, не вызывая слугу:
— Что ж, до завтра.
Лондон укрыла густая вуаль сумерек. Сэр Уильям широко улыбнулся своему форейтору, поднимаясь в экипаж. Всё прошло, как по маслу. Шумихи не будет. Ричард Шарп (он всегда нравился Лоуфорду) получит под начало целый батальон «зелёных курток». И никто не пострадает, разумеется, кроме тех, против кого будет теперь сражаться Шарп. Им-то придётся несладко. Как по маслу прошло.
Лорд Феннер из окна следил за удаляющейся в направлении Сент-Джеймсского дворца коляской сэра Уильяма. Настроение министра было далеко не радужным. Его поймали за руку. Счастье ещё, что Лоуфорд оказался человеком сговорчивым. Он хотел отступного для себя и Шарпа. Лорд Феннер с радостью заживо содрал бы со стрелка кожу, но, трезво оценивая ситуацию, не мог не признать: продвижение мерзавца — ничтожная плата за собственное спокойствие.
Министр вернулся в библиотеку и, распахнув дверь в гостиную, нашёл там (а как же!) леди Камойнс. Она рассеянно листала книгу.
— Как долго ты здесь?
— Достаточно, Саймон.
— Ты подслушивала?
— Для того и спустилась. — она издевательски усмехнулась. Зелёные очи сверкнули в свете ламп, — Тебе очень повезло, Саймон, что Лоуфорд под каблуком у своей ненаглядной и крайне амбициозной жёнушки.
— Под каблуком?
— Да. В противном случае ты бы не купил его так дёшево: батальон для майора и синекура для сэра Уильяма.
— Тебе-то, милая, не удалось загнать под каблук никого из тех, с кем ты переспала. Умишка маловато, а? — он намеренно унижал её. Она была его вещью, его рабыней, трепещущей за наследство драгоценного отпрыска.
Леди Камойнс захлопнула книгу:
— Будь я на месте Лоуфорда, Саймон, я раздавила бы тебя, как клопа.
Он цинично рассмеялся:
— На месте Лоуфорда? Твоё место, Анна, наверху, в спальне. Вот и ступай туда!
Она швырнула книгу на пол и, не промолвив больше ни слова, вышла. Феннер поднимался за ней по лестнице, чувствуя, как вожделение овладевает им. Пикировки, в которых он показывал свою власть над ней, пряно разжигали его страсть. Предстояла долгая весёлая ночь, почему бы сначала не пошалить?
