В логове Ала не оказалось. Я ждала его около часа, постепенно начиная волноваться. Потом переоделась в привычную одежду и, жалея, что не попросила Сильву задержаться, отправилась обратно в город.

Несколько мальчишек рвались отправиться на поиски Алана вместе со мной, но меньше всего на свете мне хотелось, чтобы потерялся кто-то ещё, а такая вероятность была всегда. Особенно сегодня, когда о нашем визите в магазин наверняка знала уже вся округа. И я пошла одна.

Поравнявшись со щитом, я накинула на голову свой ушастый капюшон. Мне предстояло перемещаться, не привлекая к себе внимания, и красная толстовка плохо подходила для этого… но другой сухой одежды у меня не было. И я решила, что яркость сыграет на руку: давно поняла, что чем старательнее скрываешься, тем с большим любопытством за тобой наблюдают и наоборот.

Возле магазина я Алана не обнаружила, как не обнаружила его и на соседних улицах. Людей тут вообще было не много — все либо прятались в домах, либо работали ближе к центру.

— Ал! — на всякий случай позвала я и, разумеется, ничего не услышала.

Я дошла до ближайшего полицейского участка — если Ала поймали, он должен был тут засветиться. И наверняка бросил бы где-то шестерёнку — именно их он всегда оставлял, когда хотел предупредить о чём-то. Шестеренки я не увидела, зато заметила — двое «быков» курили на крыльце, обсуждая какую-то футбольную команду. Я некоторое время прислушивалась, прячась за углом, но вскоре решила продолжить поиски.

Куда Ал мог пойти? Зная его — куда угодно. От продуктового магазина до склада с динамитом, если таковые в городе ещё были. А может, его снова потянуло в НИИ искать неприятности? Или…

Низкий рёв прервал мои размышления. Из-за большого дома вылетел огромный чёрный автомобиль на красных колёсах и резко затормозил, раскрошив асфальт. Я шарахнулась в сторону и сразу поняла, на кого нарвалась. Коты.

Леон и Джина Кац тоже относились к нашему, «крысиному» поколению. Вот только на момент Рождества им обоим уже было по восемнадцать лет. Они жили в одном из окраинных деревянных домов, с какой-то глухонемой бабкой, которая даже не приходилась им родственницей и умерла за пару дней до того, как всё случилось — вина близнецов в этой смерти доказана не была.

Может, благодаря этому за Джиной и Леоном никто никогда не гонялся. Зато сами они гонялись за нами и во времена охоты на детей получали за это приличные деньги. Потом, усилиями того полицейского, Карла Ларкрайта, и его приятелей-журналистов, Госпожа Президент остановила охоту и выдворила близнецов из столицы. С тех пор мы не видели их и надеялись, что они благополучно сдохли в какой-нибудь канаве. Но теперь парочка вернулась и, кажется, с вполне определёнными целями.

Точно каким-то чутьём, они всегда находили места, где мы прятались, и обожали долгие преследования. И если широкий, мощный Леон обычно ограничивался одним ударом, то малышка Джина была садисткой — использовала в качестве оружия длинный хлыст.

Однажды, когда она пыталась поймать нас с Алом, он каким-то чудом увернулся от неё, и конец хлыста слишком резко вернулся к хозяйке. Джина лишилась глаза — с тех пор она носила на лице повязку. И за это она пообещала выпустить Алу кишки.

Дверца машины распахнулась, Джина выпрыгнула на мокрый асфальт. Она двигалась легко и действительно напоминала кошку. Я вжалась спиной в стену, стараясь не дышать. Только бы они не заметили! Девушка остановилась, поправила собранные в пучок тёмные волосы и обернулась к брату:

— Жди.

Ответа я не услышала. Леон вообще говорил очень мало. Они с Джиной называли себя «близнецами». Но чёрта с два, чтобы я в это поверила. Она была тоньше его раза в два и казалась младше. А он сложением напоминал медведя. И что-то подсказывало мне, что их отношения не были братско-сестринскими.

Джина прошлась вдоль дома, остановилась и набрала какой-то номер на мобильном телефоне:

— Мы в городе.

Ей что-то ответили:

— Уже сегодня? К чему такая спешка? Никуда они не денутся. Поймаем сколько нужно. Только смотрите, мы не меняем расценок. Пять тысяч марок за одного.

Я напряжённо прислушивалась: о чём это она говорила, интересно… не Ланна ли мы вывели из терпения, что он решил нанять Котов для охоты?

Задумавшись, я не заметила, как Джина оказалась в опасной близости от меня. Ещё некоторое время она говорила, потом убрала телефон и… резко появилась из-за угла:

— Привет, сестрёнка, — сказала она.

К привычному обращению она добавила удар в челюсть, от которого у меня подкосились ноги. Здороваться в ответ я не стала: резко рванула вперёд, стараясь на бегу прийти в себя. Несясь по улице, я услышала: «Леон, гони!»

Второй раз за день я убегала. Нога по-прежнему ныла, а улица, как назло, была широкой. Поэтому вскоре я без особого удивления различила за спиной рёв мотора. Огромная машина пёрла, как настоящий танк. Я надеялась, что Коты хотя бы не будут стрелять, и лихорадочно искала глазами какой-нибудь проулок. Сердце уже билось где-то в горле, а грудь сильно болела. И почему-то впервые пришла мысль: ну почему всё это происходит именно со мной? Есть хоть кто-нибудь… кто защитил бы меня? Кто захотел бы защитить?

Я встряхнула головой. Таким как я не стоит тратить время на то, чтобы жалеть себя. На глаза попалась узкая улочка — и я свернула туда, надеясь, что она не приведёт меня в тупик. Я не сомневалась, что Джина обязательно рванёт вдогонку, но я могу выиграть хотя бы минуту, чтобы убежать подальше.

— Постой, детка! Мы просто отвезём тебя к доктору!

«Сама сходи к доктору, тварь», — подумала я, но промолчала: голос доносился издалека, и пусть она думает, что я ещё дальше. Я свернула в ещё один закоулок, потом проскочила в какую-то подворотню и, промчавшись через безлюдный двор, вынырнула с другой стороны. Полминуты постояла, собираясь с силами, и метнулась в следующий проулок — неожиданно короткий. Точнее, я поняла, что он был короткий, уже оказавшись на грязной мостовой и услышав за спиной ворчание мотора.

Это не была машина Котов, что не помешало ей мчаться на меня, не сбавляя скорости. Я почувствовала удар в бок: автомобиль задел меня и унёсся ещё до того, как я рухнула в грязь.

«А ведь я обещала вернуться…», — подумала я, закрывая глаза.