В тот день под вечер по улице Мартенвиль плыл такой весенний запах, что можно было забыть про то, что есть только одно время в этом году, которое не собирается кончаться, и время это — война. Ле Биан и Жозефина без всякого стеснения пользовались выпавшим моментом беззаботной жизни. Девушка разглядывала витрину магазина, где на почетном месте красовалась синяя шляпка с вуалеткой. Она все любовалась на нее, хотя Ле Биан уже отошел на несколько шагов вперед. Он вернулся к ней, а она все была погружена в созерцание.

— Неужели она тебе нравится до такой степени? — спросил он скептически. — Никак не пойму, почему женщины придают столько важности таким мелочам. Ведь это же всего лишь несколько кусочков ткани.

— Вот у вас, мужчин, как раз из-за этого все и проблемы, — ответила Жозефина, сморщив носик. — Вы до того не интересуетесь подробностями, что в конце концов пропускаете все самое главное.

Ле Биан дважды прокрутил эту фразу в голове, чтобы убедиться, что правильно ее расслышал.

— Это что, очередная шпилька? — спросил он. — Как мы вышли из бара, мне все время кажется, что ты на меня дуешься.

— Да нет, — ответила она беззаботно, — просто ты меня разочаровал, скажем так.

— Ну-ка, ну-ка, объясни, — сказал Ле Биан, остановившись. — Я сразу почувствовал, что тут что-то не то. А я всегда считал так: то, что на сердце, надо выкладывать прямо, а не таить про себя.

Жозефина поняла, что спорить ни к чему, и ей придется сказать все то, чего говорить никак не хотелось. Она усадила его на скамейку и взглянула прямо в глаза:

— А почему ты ничего не сказал про Марка? Ревнуешь?

— Не понял? — проговорил ошеломленный Пьер.

— Все ты понял, — сказала она, не сбавляя тона. — Я просила тебя прийти в бар, чтобы ты просветил нас насчет этого дела викингов, твоего кореша Роллона и всей этой прочей белиберды, в которой мы ничего не понимаем. А ты просто прочел нам лекцию по истории. Еще немного, и мне бы показалось, что я в лицее.

Ле Биан улыбнулся. Раз она так себя ведет, значит, он ей не безразличен. Он осмелел и спросил, чтобы все стало ясно:

— У тебя с Марком что-то есть?

— А почему я должна тебе отвечать? — возмущенно воскликнула Жозефина. — Или у меня и с тобой что-то есть?

Пьер обиделся и промолчал. Он только сильнее вжался в скамейку, припечатавшись спиной к деревянной спинке.

— Ну да, — со вздохом призналась Жозефина. — Было. Было и давно прошло. Теперь мы просто друзья, а прежде всего товарищи по оружию в нашем отряде. Только и всего. Теперь ты доволен?

— Ну а со мной? — опять осмелился спросить Ле Биан. — Есть что-нибудь?

— Так что Роллон? — невпопад ответила Жозефина.

Пьер понял, что сегодня других признаний ждать не

приходится. Он наконец решил рассказать ей, что узнал накануне на загородной прогулке.

— Я ездил за город поговорить с одной старушкой. Когда я был маленький, мать возила меня к ней лечиться. Ее называют знахаркой, немного даже ведьмой… Верно то, что знает про историю нашего края и его жителей много такого, чего большинство нормандцев уже не помнит.

— И даже про Роллона? — воскликнула Жозефина, кое-как пытаясь все-таки сдерживать свое любопытство.

— Она мне сказала странные слова… Дескать, первый герцог Нормандский не имеет места в Божьем доме. Потому что он еще не выкупил цену своих грехов. Но Господь долготерпелив, и когда-нибудь все будет хорошо.

Жозефина подняла глаза к небу.

— Вот чушь так чушь! — бросила она раздраженно. — Нет, я точно думаю, что в этой истории загадка к загадке цепляется. Пожалуй, наши планы минирования железных дорог мне даже больше нравятся.

— Я много думал… — продолжал Ле Биан. — Про то, какой такой груз грехов на Роллоне. Обычно его изображают превосходным человеком, новокрещеным христианином, замечательным государем Нормандии. Так какие же у него могли быть особые грехи? И почему нет ему места в храме?

— Ну и что?

— А то, — ответил Ле Биан, немного понизив голос, — что я порасспросил церковного сторожа — Мориса Шарме, ты его знаешь. Он совершенно не хотел со мной разговаривать, но я понял: его тайна так ему давит на душу, что долго хранить он ее не сможет, не вытерпит…

Ле Биан наклонился ближе к Жозефине, чтобы прошептать ей на ухо то, что недавно узнал. Он был страшно рад своей находке, а вдвойне — потому, что ощущал дыхание девушки на своей щеке. Ему очень хотелось продлить этот миг, но пришлось говорить.

— Саркофаг пуст, — прошептал он. — Немцы забрали золотой крест с камнями, но тела там не нашли.

— Что? Роллона в гробнице больше нет? — переспросила Жозефина. Она не верила своим ушам.

— А может, и никогда не было, — заметил Ле Биан. — Может быть, это и есть смысл слов старой Леонии: Роллон не имеет места в Божьем доме.

Жозефина чуть отодвинулась от спутника, к его великому сожалению. Он почесал себе нос, и черная дума пришла ему на ум.

— Но если твоя Леония столько знает про Роллона, — сказала девушка, — странно, что она еще не в лапах у фрицев. Они же все здесь вытряхнули, чтобы хоть что-то узнать про Роллона и его друзей.

Ле Биан был так рад своему открытию, что и думать забыл о том, что может грозить старой целительнице… Эсэсовцы тоже рвались к новым сведениям о Роллоне. Значит, надо было защитить колдунью с Горбатой Коровы.

— Так надо сейчас же к ней бежать! — воскликнул он.

— Сейчас? — ответила Жозефина. — Да ты с ума сошел. Поздно уже, мы никак не успеем вернуться в город до комендантского часа. Завтра утром я за тобой зайду и поедем вместе.