— Скажешь, это не самое безопасное место, дитя мое? — говорит госпожа Койл.

После звонка Симоны мы с Желудем быстро вернулись на холм.

Где «Ответ» сейчас разбивает лагерь.

Холодное солнце всходит над поляной, забитой телегами, людьми и первыми кострищами. «Ответ» уже разбил шатер, где госпожа Надари и госпожа Лоусон раскладывают запасы и выдают еду. Синяя «О» по- прежнему красуется у них на груди и на некоторых лицах в толпе. Магнус и еще несколько моих знакомых ставят палатки, и я машу Уилфу, которому поручили заниматься лошадьми и быками. С ним его жена Джейн; °на так радостно машет мне в ответ, что, кажется, вот-вот потеряет руку.

— Пусть переселенцы не хотят вмешиваться в войну — говорит госпожа Койл, поглощая завтрак; она сидит в телеге возле самого люка корабля-разведчика, где и спала, — но если мэр или спэклы решат напасть, твои друзья будут вынуждены защищаться.

— Ну и наглость! — злобно восклицаю я, все еще сидя верхом на Желуде.

— Да, наглости мне не занимать. — Она отправляет в рот ложку каши. — Именно благодаря моей наглости эти люди выживут.

— Пока вам не захочется принести их в жертву.

Ее глаза вспыхивают:

— Ты возомнила, что знаешь меня. Называешь меня злодейкой и тираном! Да, я приняла немало сомнительных решений, но цель у меня всегда была одна, Виола. Избавиться от этого негодяя и вернуть прежний Хейвен. Я не устраиваю резню ради резни. Не жертвую хорошими людьми безо всякой причины. Мы с тобой, как выясняется, хотим одного, дитя. Мира.

— И ради него вы готовы идти по трупам.

— Ради него я готова на многое. Пусть это будут не самые благородные поступки, но зато эффективные. Поступки взрослого человека. — Она бросает взгляд мне за спину: — Доброе утро!

— Доброе, — отвечает ей Симона, сходя по ступеням трапа.

— Как Брэдли? — спрашиваю я.

— Вышел на связь с караваном, консультируется с врачами. — Она разводит руками. — Пока они ничего дельного не посоветовали.

— Лекарства у нас больше нет, — говорит госпожа Койл, — зато есть народные средства, которые помогут снять тревогу.

— Не смейте его трогать, понятно?

— Я целительница. Виола, нравится тебе это или нет. Кстати, тебе медицинская помощь тоже не повредит. Сразу видно, что у тебя жар.

Симона озабоченно смотрит на меня:

— Она права, Виола. Ты неважно выглядишь.

— Да я близко ее к себе не подпущу! Никогда!

Госпожа Койл тяжко вздыхает:

— Даже если я хочу загладить вину, дитя мое? Даже в знак мира между нами?

Я смотрю на нее — и вспоминаю, как хорошо она лечила людей, как яростно боролась за жизнь Коринн, как умудрилась одной силой воли превратить горстку целительниц и отбившихся от стада жителей Хейвена в армию, способную раз и навсегда сокрушить мэра, если бы не вмешались спэклы.

Но потом я вспоминаю бомбы.

Особенно последнюю.

— Вы хотели меня убить.

— Я хотела убить его. Это совсем другое.

— Найдется еще местечко? — раздается мужской голос за нашими спинами.

Мы дружно оборачиваемся. Перед нами стоит человек в изорванной солдатской форме и с головы до ног покрытый пылью. В глазах — хитрый блеск.

Я узнаю эти глаза:

— Иван!

— Я очнулся в соборе, а вокруг война, — говорит он.

За ним я замечаю других солдат, плетущихся к палатке с едой. Все они помогали нам с Тоддом схватить мэра и пали жертвами его Шума. Последним лишился чувств Иван.

И почему-то я не очень рада его видеть.

— Тодд говорил, что ты всегда встаешь на сторону сильных, — говорю я.

Его глаза вспыхивают:

— Благодаря этому я и выжил.

— Добро пожаловать, — говорит госпожа Койл, как будто она тут главная. Я оглядываюсь и вижу на ее лице улыбку: видно, мои слова о сильной стороне ей понравились.

Ведь он пришел к ней, верно?