— ТОДД! — снова слышу я. В ушах звенит, кожу обжигает раскаленная ткань…

Но думаю я только о Симоне…

Я схватил ее и сбросил с телеги, но огонь пронесся прямо над нами, а в полете мы развернулись, и весь жар пришелся на нее… Я хлопаю ее по одежде, пытаясь затушить пламя, дым слепит глаза, а я все ору: «Симона! Симона! Ты жива? Симона!»

И чей-то голос, кряхтя от боли, выдавливает:

— Тодд? О нет…

Это не ее голос.

— Ты спас меня, Тодд! — говорит мэр, лежа на земле. Его лицо и руки сильно обожжены, форма дымится, как тлеющий лес. — Ты спас мне жизнь!

Его глаза удивленно распахиваются…

Потомушто в панике первым человеком, которого я решил спасти…

Которого я выбрал невольно, ни о чем не думая…

(он даже не успел влезть мне в голову…)

(он не мог мною управлять…)

Оказался мэр.

— ТОДД! — снова доносится крик Виолы.

Я оборачиваюсь…

Уилф с трудом поднимается на ноги: он тоже успел спрыгнуть с телеги…

К нам бежит Виола…

Она смотрит то на меня, то на мэра, который кряхтит на земле и все еще треплет языком…

— Знаешь, мне не помешает целительница, Тодд…

Но Симоны нигде нет…

Симоны нет…

Она стояла ближе всего к госпоже Койл, когда взорвалась бомба…

Но я мог до нее дотянуться, я мог скинуть ее с телеги…

— Тодд?

Виола останавливается чуть поодаль и смотрит на нас, Уилф тоже, сзади подбегает Брэдли…

До всех доходит, что я спас мэра…

А не Симону…

И Виола повторяет:

— Тодд?

Никогда еще она не была от меня так далеко.